To look dead in the face (гет)

Автомобиль остановился на опушке леса, прямо рядом с дорогой. Малфой решил сильно не углубляться в лес -магия магией, а разных страшных лесных тварей он побаивался не меньше, чем Гермиона. Откусят голову — даже палочку вынуть не успеешь, и доказывай им потом, что ты темный маг.

Они вышли из машины. Гермиона зябко куталась в плащ, держа в руке палочку и дрожа, то ли от холода, то ли от страха. Трудно было сказать, кого она боится больше — монстров из леса или Люциуса, потому что она одинаково боязливо смотрела и на него, и на тёмные деревья. На лес опускался холодный туман.

Когда Люциус достал палочку, Гермиона поежилась, но промолчала.

— Наверное, здесь, — сказал сам себе Люциус, выбирая наиболее широкое место между деревьями.

Гермиона укуталась в плащ так, что ее лица почти не было видно.

— Симиле доместико! — произнес Люциус, достав палатку из багажника, немного расправив её и взмахнув палочкой. В ту же секунду свёрнутая палатка сама расправилась, поднялась и укрепилась, и перед ними возник невысокий шатер в человеческий рост.

— Туда можно зайти? — осторожно спросила Гермиона.

— Не можно, а нужно. Ты ведь собираешься там спать, или нет?

В подтверждение своих слов, Люциус храбро расстегнул молнию двери из какого-то непромокаемого материала и вошел внутрь. Гермиона помедлила секунду и вошла вслед за ним.

Внутри стояли две кровати — одна побольше, другая поменьше — и небольшой столик между ними. В общем, здесь вполне можно было жить, но Люциус недовольно поморщился: после его фамильного имения, состоявшего из огромного количества комнат, коридоров и подземелий с чердаками, этот шатер напоминал ему, скорее, место обитания домового эльфа, чем человеческое жилище, а то и вовсе собачью будку. Скольких проблем можно было бы избежать, если бы девчонка могла трансгрессировать…

Люциус наложил на дверь заклятие непроникновения, чтобы ни один непрошеный гость не мог прорваться к ним, а затем сотворил в руке маленький Инфлэмориум — небольшой фиолетовый огонёк, дававший тепло и мягкий свет — и опустил его на столик. В палатке воцарился полумрак.

Гермиона прошла вглубь брезентовой комнаты и села на меньшую кровать, поднеся руки к огню. Дрожать она перестала, видимо, Инфлэмориум все-таки согревал. Люциус сел напротив.

— Ложись спать, — сказал он. — У тебя уже глаза закрываются.

В подтверждение его слов Гермиона широко зевнула, прикрыв рот рукой.

— Да, пожалуй… — она опустила голову на подушку и закинула ноги на кровать, укрывшись мантией. Люциус сделал то же самое. Огонь тут же стал более тусклым, и в палатке стало темно. — Мистер Малфой… — вдруг снова заговорила девушка.

— А почему вы поехали в такую даль на машине? Почему просто не трансгрессировали?

Люциус помолчал, прежде чем ответить. Да, она умнее, чем кажется. Даже в такой экстремальной для нее ситуации не теряет способность логически мыслить.

— Захотел тебя подвезти, — просто ответил он.

Гермиона выдержала паузу.

— Но откуда вы знали, что мне понадобится уехать из школы? Вы ведь именно меня ждали… Почему?

— Просто так. Захотелось.

Гермиона замолчала. Люциус вглядывался в темноту, пытаясь угадать ее следующий вопрос.

Любопытство исходило от нее волнами. Мало того, что она влезла в новое приключение — путешествие за тридевять земель вместе с крайне неприятным типом в поисках обезумевшего друга, так она еще и узнает своего врага совершенно с другой стороны… Да, впечатлений у нее, должно быть, масса.

— А что за животные тут водятся? — резко раздался ее голос в тишине.

— Хм, — Люциуса передернуло. — Это опасный лес, почти такой же опасный, как Запретный. Впрочем, они все в Англии такие, леса. Точно знаю, что здесь водятся беромонты и гигантские флоббер-черви… но это дальше от шоссе, ближе к болотам. Еще тут замечали оборотней и гиппогрифов, правда, давно. Ну и так, по мелочи: манусибры, белливеры, рогобосты…

— Мило, — охрипшим голосом отозвалась Гермиона.

Люциус слышал ее прерывистое дыхание.

— Не бойся, — он зачем-то начал ее утешать, — они водятся в чаще. Не думаю, что кому-то из них взбредёт в голову вдруг отправиться к шоссе.

— А нормальные звери здесь есть? — настороженно спросила Гермиона. — Ну, там, волки, медведи…

Люциус снисходительно улыбнулся сам себе.

— Дурочка, — почти ласково ответил он. — Если бы они тут были, волшебные твари их бы давно съели.

Гермиона ойкнула и замолчала. Люциус горько вздохнул. Глупая, она действительно не знает, чего именно надо бояться. Ну, какая, в конце концов, разница — умереть от зубов монстра или от заклинания «Авада Кедавра»! Хотя, последнее, наверное, безболезненнее… Впрочем, все равно.

— Расскажи мне о школе, — зачем-то попросил он. Наверное, он подсознательно хотел отвлечь ее от мыслей об этом страшном лесе.

— А что рассказывать?.. Школа — она и есть школа. Учеба, одноклассники, учителя.

— Расскажи о своих одноклассниках.

— О Гарри? — Гермиона, видимо, все еще думала, что Малфой хочет что-то выведать у нее.

— Зачем о Гарри? О Роне Уизли, например… Ты же за ним едешь?

В палатке воцарилась минутная тишина. Казалось, Гермиона обдумывает слова Люциуса и думает, что бы такое ему ответить, чтобы не попасться на его удочку.

— Откуда вы знаете?

— У меня надежные источники.

Гермиона снова замолчала. Люциус немного пожалел, что завёл об этом речь — скорее всего, она насторожится, так как он всё время отвечает на её прямые вопросы весьма уклончиво. Вот и сейчас он увильнул от прямого ответа в очередной раз.

Она снова заговорила с какой-то тоской в голосе:

— Рон… Глупый парень, ничем не примечательный, который хочет славы, денег и девушек. Он всегда очень завидовал Гарри, хотел стать таким же знаменитым, но куда ему... У него нет ничего — ни ума особого, ни привлекательности, ни усидчивости. Если он что и умеет, так это в шахматы играть...

Люциус ждал, когда девушка подберется к главному.

— Мы, — продолжила она, — с первого класса были друзьями. А тут он вдруг признался мне в любви… как ему смелости хватило — понятия не имею. И вообще — на что он надеялся? Я никогда не давала ему повода, никак не намекала, что он мне нравится… Глупость…

— Что было дальше? — спросил Люциус, когда она замолчала.

— Дальше… Дальше Рон пообижался на меня пару дней, а потом понял, что он, вообще-то, все эти годы находился в очень выгодном положении — списывал у лучшей ученицы в школе… Как удобно… И тогда он снова пошел мне навстречу, стал строить из себя моего друга, как будто ничего и не было. Мне казалось, что Рон переболел этим… Что понял, что он мне совершенно не нужен, что сердцу не прикажешь… Но я, видимо, ошибалась. Если он так поступил… Дурак.

Люциус выдержал паузу. Она больше ничего не говорила. Да и что можно было ещё сказать…

Неожиданно для себя он разоткровенничался.

— Знаешь… У меня была тоже печальная история в школе. Я любил одну девушку, она была самой красивой и популярной в Хогвартсе, все мальчики бегали за ней… Да и я тоже был довольно известным сердцеедом. Нас все сватали, были уверены, что мы начнем встречаться, и поженимся после школы. И однажды я признался ей в любви… — Люциус шумно вздохнул. — Она отказала мне. Сказала, что я надменный богатенький мальчик, а она уважает только тех, кто сам зарабатывает себе на жизнь. И я решил доказывать ей, что я вполне самостоятелен, пошел работать, не брал у отца ни кната… Она смеялась надо мной, говорила, что на те гроши, которые я получаю за свой труд, прожить нельзя…

Люциус помолчал, а потом продолжил, чувствуя любопытство, исходящие от Гермионы.

— А потом мой отец умер, и мне досталось все его наследство. И она вышла за меня замуж.

— Нарцисса? — еле слышно спросила Гермиона.

— Да.

Люциус сам не понимал, почему он рассказывал все это Гермионе. Может, ему просто хотелось выговориться, наверное, впервые в жизни. А, может, его тронула ее доверчивость. Как бы там ни было, но ему было приятно, что Гермиона слушает его и воспринимает его слова всерьез. Люциус с ужасом понял, что начал испытывать к ней что-то вроде симпатии, во всяком случае, это была признательность и благодарность за ее непредвзятое, человеческое отношение к нему. Ведь Гермиона не знает, что он везет ее на верную смерть…

У Малфоя вдруг сжалось сердце. Черт, а все-таки будет жалко, что умрет такая умная и красивая девушка. Честная, преданная, а еще добрая… Истинная гриффиндорка… И ради чего она умрет? Ради возможности убить Гарри Поттера? Лучше бы Волдеморт поручил Люциусу убить самого Поттера, чем ее подругу. По крайней мере, его было бы не жалко. Так…

Люциус искренне не мог понять, что с ним происходит. Он чувствовал, что эти мысли ни к чему хорошему не приведут, что Темный Лорд за одни только эти мысли может убить Люциуса… Как хорошо, что он не умеет заглядывать в чужие души… Или умеет?

Малфою-старшему в очередной раз стало страшно. Тут что-то не так… Откуда эта стихийно возникшая симпатия к грязнокровке, ее не должно быть! Ее не может быть. Но она есть. Нет… Или да?..

— Гермиона? — позвал он, чтобы проверить, спит она, или нет.

— Что? — раздался глухой голос.

— А ты… — Люциус помедлил, — ты сама кого-нибудь любила?

Гермиона молчала, в темноте слышалось ее тяжёлое дыхание. Казалось, она пытается сдержать его — оно было таким быстрым и поверхностным, будто она только что пробежала стометровку.

— Думаю, что нет.

— А Крам? В газетах много писали о вашем романе.

— Нет… Я не любила его.

— Но он же знаменитость, — с некоторой долей ехидства сказал Люциус.

Гермиона раздражённо зашуршала мантией. Кажется, она легла на другой бок, чтобы повернуться лицом к Малфою.

— Ну и что? Гарри Поттер — тоже знаменитость, и у меня очень часто спрашивали, почему я не встречаюсь с ним, хотя имею на это все шансы. Вроде бы как я его лучшая подруга. Но он не нравится мне, и никогда не нравился. Я бы не стала встречаться с человеком только из-за его славы… — она помедлила, — …или денег. Только по любви…

Люциус внезапно понял, что именно происходит в палатке — они с девчонкой-грязнокровкой лежат на соседних кроватях и обсуждают личную жизнь друг друга… В любой другой момент Люциус рассмеялся бы в лицо тому, кто сказал бы ему такую глупость, но сейчас это казалось совершенно нормальным и уместным, он нисколько не считал это шокирующим…

Поражаясь своим мыслям и настроению, Люциус почувствовал, что темнота проникает в его мозг, веки начинают тяжелеть, а слова перестают складываться во фразы; он закрыл глаза и уснул.

Через некоторое время его разбудил дикий, нечеловеческий крик, раздающийся за стенами шатра.

— Помогите! Мистер Малфой! Помогите!

Люциус мгновенно вскочил с кровати.

— Гермиона…