Узы волшебной крови (гет)

Встреча с Грейкостом стала для меня полной неожиданностью и, почему-то, поводом для размышлений. Как ему удалось так хорошо узнать меня? И как он догадался, что я ушла из дома?

Быть может, эта встреча не случайна?

Я в случайности и совпадения никогда не верила. Я верила в судьбу и в то, что всему должно быть объяснение. Почему я встретила его именно сегодня? Почему не год назад, когда жила в богатстве и роскоши? По какой причине он пришел в паб именно сегодня, в мою смену, почему не мог прийти завтра, когда у меня выходной? Все потому, что нам суждено было встретиться. Но зачем?

Но Грейкост ушел, и я не могла высказать ему всего этого. Человек из прошлого... вестник беды?

Я сидела на кресле, предаваясь размышлениям; строила тоннели фантастических догадок, а они вели меня к вопросу, ответ на который мне неизвестен, как к тупику, и возвращалась назад.

В баре, кроме меня, остался мужчина, скрывавший свое лицо за газетой "Ежедневный Пророк". Нужно отдать ему должное, моим раздумьям он не мешал. До некоторых пор.

— Простите, — обратился он ко мне.

Я повернулась, недовольная тем, что он мешает мне составлять очередную цепочку ответов.

Он оказался красивым молодым человеком, и недовольство мое вмиг отпало.

— Не могли бы вы принести мне сливочного пива?

Нет, не могла бы. Я просто замерла, глядя на него. Он не просто красив, он прекрасен! Я смотрела на него, как простой смертный на божество, спустившееся с небес.

Видимо, со стороны выражение моего лица выглядело не очень.

— Вы... вам нехорошо? — он растерянно заморгал своими зелено-голубыми глазами.

Меня как-будто облили ледяной водой, чтобы разбудить.

— Нет, простите... — я быстро поднялась и отвернулась.

Какой стыд! Нельзя так глазеть на людей, Астория! — заговорило что-то внутри голосом отца.

— Что вы хотели? — спросила я, притворяясь, что стираю со стены несуществующие пылинки.

— Можно сливочного пива?

Я кивнула и поспешила в погреб. И что же это такое было? Как мне ему теперь в глаза смотреть? А глаза у него такие красивые, что не смотреть в них невозможно...

Что за чушь я несу?

Остановись, ведешь себя как эмоциональная дурочка. Влюбилась с первого взгляда "на веки вечные" — поступок, достойный сентиментальной девицы.

Кто сентиментальный? Я сентиментальная?

— Пожалуйста, — я протянула ему бутылочку сливочного пива.

Он даже руки не протянул; продолжал смотреть на меня странным взглядом.

— Перелить вам в кружку?

— Н-нет, спасибо, — он оторвал от меня взгляд, взял бутылку и поспешно отвернулся.

Я отошла к висевшему на стене зеркалу и посмотрела на свое отражение. Да нет, вроде все как обычно. И что ему не понравилось? А-а-ах, вот оно что! Ему не понравилось мое лицо!

Оскорбленная, я уселась на кресло, что находилось от него дальше всех. Подумаешь, мешки под глазами! С кем не бывает! Ну и что, что бледная! Нашелся тут, понимаете ли, критик!

Так, стоп. Что же я несу такое? Нет мне никакого дела до того, что этот паршивец обо мне думает!

Ну вот, теперь из-за него все мысли сбились.

— У вас очень красивые волосы, — донесся до меня его голос.

Что-о-о?

— Между прочим, это невежливо — молчать, когда вам делают комплимент.

— Так вы это мне? — я чувствовала себя растерянно.

— Ну, а кому же еще?

— Может, вы сами с собой разговариваете, — ляпнула я.

Он рассмеялся и вновь уткнулся в свою газету.

— "Очередной закон Фердиниса Гринграсса", — прочитал он.

Только не это! Я вскочила и подбежала к нему.

— Можно газету? — спросила я и, не дожидаясь положительного ответа, выхватила "Ежедневный Пророк" из его рук.

То, что прочитал юноша, было выведено жирными буквами как название, далее сама статья.

"Не далее, как вчера, нашему корреспонденту стало известно, что Министром Магии Кингсли Бруствером был отвергнут очередной закон, предложенный Фердинисом Гринграссом.

— Гринграсс пытается ущемить права маглорожденных волшебников, — заявляет Бруствер. — В этом, с позволения сказать, законе, говорится о том, что ни один маглорожденный волшебник не будет иметь права занимать должность в Министерстве Магии. Я и большинство членов Визенгамота считаем это недопустимым.

Это не первая попытка Гринграсса протащить составленный им закон в наше магическое сообщество. Будут ли следующие?"

— Просто. Невероятно, — тихо сказала я, и вздохнула.

Я вернула парню газету и уселась на свое место.

Сколько это будет продолжаться? Ему что, никогда не надоест составлять эти нелепые законы? Еще ни разу на моей памяти предложенные отцом законы не вступали в силу, и он ужасно злился, начинал швырять в нашем доме все, что попадалось под руку, называя высшие чины Визенгамота неприличными словами. К чему все это? Разве он не понимал, что его план по захвату власти в Министерстве с самого начала обречен на провал? Нет, не понимал.

Несмотря на его образованность и ум, он был бесконечным идиотом.

— Ты — маглорожденная? — поинтересовался парень, и отложил газету в сторону.

— Нет. Если бы. — Я с сожалением вздохнула. — А ты?

— Я — да, — он кивнул, ожидая моей реакции.

— Учился в Хогвартсе? — вдруг спросила я.

— Да, — он улыбнулся. — На Когтевране. А ты?

— Я сквиб.

Он удивленно приподнял брови. Не так на меня смотрели волшебники, которым посчастливилось узнать о моем "дефекте"; до моего побега из дома нас часто посещали знакомые отца со своими семьями — и все там, конечно же, без исключения были самодовольными болванами и услышав о том, что я сквиб, они презрительно морщили нос или злорадно хихикали. В его же вгляде была жалость, доводившая меня до отчаяния и желания настучать ему по голове.

— Нечего меня жалеть, — холодновато заметила я. — Я ни на что не жалуюсь.

— Я не... — он покачал головой, будто не в состоянии был договорить.

Я, задрав голову, отошла в погреб, очень скоро вернулась с двумя бутылками сливочного пива и расположилась на любимом кресле.

— Смешно, — вдруг с усмешкой сказал он.

— Что тебе кажется смешным? — я резко поднялась. — То, что я сквиб?

— А притворялась, будто тебе все равно.

— Я не притворялась. Я имела в виду то, что моя жизнь от вашей ничем не отличается. Разве что, волшебной палочки у меня нет.

— Смешно то, что мы до сих пор не знаем, как зовут друг друга. — Он подошел ко мне и протянул руку: — Бенедикт Джонсон.

— Астория Гринграсс.