Узы волшебной крови (гет)

Я пришел сюда с грузом на сердце,

И теперь он стал намного легче,

Когда я встретил тебя.

И, милая, ты должна знать,

Что я никогда не смогу жить дальше без тебя.

Зеленые глаза...(с) Coldplay

— Здравствуйте, мисс Гринграсс.

— Эбби? Какого черта ты здесь делаешь? Проснувшись утром в предвкушении приятного летнего дня, я внезапно вспомнила, что поводов для радости у меня нет, кроме, разве что, нескончаемого запаса тыквенных пирожков и сливочного пива. С тех пор, как я покинула родительский дом и устроилась работать в пабе «Дырявый котел», позитивных мыслей не прибавилось. Я очень надеялась избавиться от опеки родителей, стать независимой и самостоятельной, но, черт побери, это оказалось так сложно!

Годом ранее ни о каких домашних хлопотах и речи быть не могло: всю грязную работу поручали домашним эльфам, как, в принципе, и не грязную. Тогда я считала себя самостоятельной. Мои иллюзии развеял первый день взрослой жизни, когда выяснилось, что моих накоплений хватит только на убогую квартирку в бедном районе. А еще человек, продававший мне мое новое жилище, поднял меня на смех, когда я поинтересовалась, скоро ли прибудет горничная. В тот раз я едва сдержалась, чтобы не запустить в него вазу. Так и началась моя новая жизнь. Грустные мысли прервал настойчивый голос домового эльфа:

— Маленькая мисс не должна сквернословить!

— Я тебе не «маленькая мисс», Эбби, — сердито заметила я.

— Ой, проходи! — Только что до меня дошло, что я держу гостью на пороге.

Судя по скептическому взгляду, каким она оценила скромную прихожую, ей тут решительно не понравилось. Не удивительно, ведь домовые эльфы привыкают к роскошным апартаментам семей, которым служат.

— Милая мисс, как же так? — Эбби кинулась мне в ноги и расплакалась. — Вы должны немедленно вернуться домой!

Несмотря на все мои жалобы на жизнь, домой я не собиралась. Также в мои планы не входили извинения перед отцом за «отвратительное воспитание и манеры, не присущие славному роду Гринграссов».

— Нет, Эбби, — твердо сказала я, — домой я не вернусь.

Я взяла ее за руку и предложила салфетку. Эльфиха покачала головой, подобно маятнику, и высморкалась в наволочку, которая заменяла ей повседневную одежду.

— Мистер Гринграсс рассердится.

— Это он прислал тебя?

— Да-да, маленькая мисс, еще он сказал, что вы своим поведением опозорили...

— ...благородный род Гринграссов, — договорила я. Гневные речи отца не были мне в новинку.

— Прошу вас!

— Нет, Эбби.

— В таком случае, я вынуждена вас покинуть, — лицо эльфихи ничего не выражало. Только большие уши несчастно повисли.

* * *

После ухода Эбби я вздохнула спокойно. Что ж, если утро нельзя назвать самым удачным, то пускай хотя бы день пройдет нормально.

О, нет. Неужели мои мысли накликают беду? Почему, лишь стоит мне расслабиться, кто-то обязательно портит мою идиллию?! У открытого окна я нашла письмо с фамильным гербом моей семьи: голубая саламандра в пламени, сжимающая зубами ослепительно белую лилию. Никогда не понимала этой символики. Вздохнув, я принялась читать.

«Астория Лексин Гринграсс, Твое поведение возмутительно...»

Я фыркнула. Тоже мне новость.

«...Ты растоптала честь и достоинство нашей семьи своими отвратительными, безрассудными и наглыми поступками. Отныне и навсегда ты не ступишь за порог нашего дома. Отныне и навсегда ты лишаешься права на наследство...» Внезапно вспыхнувшая злость заставила меня порвать чертово письмо в клочья. Да пошли они! Я всего лишь решила пожить самостоятельно: ушла из дома, а теперь туда не вернусь. Плевать, что от меня отказалась семья. Плевать даже на то, что в моей спальне нет кровати, а на кухне — обеденного стола. Отныне моя жизнь не касается никого, кроме меня.

— Тр-р-р-р-р. Тр-р-р-р-р, — трезвонил будильник.

— Заткнись, — пробурчала я, и прижалась головой к подушке.

— Тр-р-р-р-р. Тр-р-р-р-р, — упорствовало электронное чудовище.

— Еще раз звякнешь, я тебя единорогу скормлю!

Поняв, что будильник — предмет неодушевленный, и что если он окажется в желудке у единорога, не повезет, скорее, самому единорогу, я открыла глаза. Рука рефлекторно потянулась к будильнику, скромно стоявшему на полу, и выключила. Я с трудом поднялась с дивана и поплелась в ванную с теперь уже привычной для меня головной болью и ощущением недосыпа. Несколько раз мне довелось видеть нетрезвых людей, уверена, сейчас я выглядела не лучше. Нет, я не пью, и никогда не пробовала напиваться, но мысль об этом не покидала меня последнюю пару дней. Боже, в кого я превратилась?

В ванной меня ждал сюрприз: зеркало, висевшее на стене, разбилось. Интересно знать, каким образом? Осколки лежали на полу и насмешливо поблескивали — да, насмешливо! — на тот момент мне казалось именно так. Что здесь приключилось? Не могла же я в приступе лунатизма прибить зеркало молотком — хотя бы из-за неимения у меня последнего. Волшебнице ничего не стоило починить сломанную вещь. Но я-то не была волшебницей. Я была сквибом.

Когда к одиннадцати годам мои магические способности не проявились, родители обратились к одному из самых опытных целителей Больницы Святого Мунго. Наивные — решили, что это можно вылечить. Мистер Грейкост — я до сих пор помню его фамилию — объяснил, что моя «болезнь» неизлечима. Отец рвал и метал — какой позор! Сквиб в семье Гринграссов! Удивляюсь, почему он не выгнал меня из дома. Родители стали избегать меня, оставляя на попечение Эбби, та, в свою очередь, обращалась со мной как с инвалидом. Будто я тяжело больна или еще того хуже — умираю.

Я вытряхнула из головы все неприятные мысли. В осколках от зеркала уловила свое отражение и поморщилась. Бледное лицо, под глазами мешки, иссохшие губы — я никогда особенно не заботилась о своем внешнем виде. Прелестное создание.

Стараясь не наступить на осколки, я умылась холодной водой из крана и почистила зубы. Кое-как приведя себя в порядок, позавтракала сливочным пивом и тыквенными пирожками, которые нынешняя хозяйка «Дырявого котла», Ханна, любезно преподносит мне по окончании каждого рабочего дня.

— Доброе утро, Астория! — обрадовалась Ханна, стоило мне только ступить на порог паба.

— Привет, Ханна.

—Смотрю, ты сонная, как всегда.

— Поздно легла.

— Правда? Почему это? — она хихикнула. — Очередное свидание?

Опять она за свое.

— Как еще объяснить тебе, что у меня нет парня? — я начала выходить из себя.

— Ладно, ладно, не кипятись.

Я уселась за один из стульев и стала дожидаться прихода посетителей. Время раннее, так что первыми появятся обитатели «Дырявого котла» — люди, которые снимают комнаты наверху. Я должна была разносить еду и питье гостям, также в мои обязанности входило приготовление доксицида и опохмелительного зелья. Последние два пункта я выполняю с трудом, потому что раньше никогда не делала зелий. Даже моей сестре Дафне, которая, в отличие от меня, училась зельеварению в школе чародейства и волшебства «Хогвартс», это давалось нелегко.

По старой винтовой лестнице спустился мужчина лет тридцати.

— Где твоя коса? — как будто сонно поинтересовался он.

— Какая коса? — Как «какая коса»? Ты же смерть!

Да он же пьян!

Он согнулся пополам от смеха. Мне пришлось привести его в чувство резким ударом в позвоночник.

— Эй! Психованная какая-то! — возмутился он, пытаясь дотянуться до больного места и проверить, все ли там в порядке.

— Это чтобы ты протрезвился, — без тени раскаяния пояснила я. Пока он думал, что значит «протрезвился» и как это вообще сделать, я поднялась на второй этаж и прислушалась. Шуршание. Негромкие голоса. Сказав Ханне, что гости скоро спустятся на завтрак, я вернулась «на пост». К счастью, того пьяницы там уже не было. Спустя пару минут спустилась молодая семейная пара, а за ними старушка в черной мантии и белом чепце. Разумеется, все трое сразу же потребовали завтрак.

* * *

Не прошло и часа, как самый большой стол в нашем баре был завален грязной посудой, бутылками от сливочного пива и обертками от «Шоколадных лягушек». Гости вели громкие беседы, играли в карты и мирно отдыхали, пока Джил, моя напарница, носилась туда-сюда с подносами в руках. Сама я лениво наблюдала за двумя веснушчатыми девочками, которые вели довольно забавную беседу о любви.

— Он же некрасивый! Как можно полюбить некрасивого мальчика? — говорила рыжеволосая девочка, которую, кажется, звали Лорна.

— Можно! Сердцу не прикажешь! — отвечала ей другая мисс с длинными светлыми косичками.

— Еще как прикажешь! Слушай сюда, ты, — она схватилась за свое сердце двумя руками, — приказываю не влюбляться в некрасивых мальчиков!

Я тихонько хмыкнула.

— Ты что же, дурочка? — вторая девочка округлила глаза. — Оно ведь тебя не слышит!

— Лорна, Клэр! — позвала их молодая женщина, стоящая рядом со входом на задний двор, ведущим прямиком на Косую Алею. Обе дернулись с мест и убежали к матери.

Постепенно люди начали расходиться: кто-то спешил на работу, кто-то отправился в Косой переулок, некоторые разошлись по комнатам. С удобством расположившись на стуле, я задумалась о любви. Мне уже двадцать лет, и я так и не встретила любимого человека. Может, любви не существует? Нет, нет... Если верить книгам, от любви одни проблемы. А если не верить?.. Это чувство, когда тебя любят, когда ради тебя готовы на все... Нет, я не верю книжкам, определенно.

Из раздумий меня вывел громкий скрип входной двери. Худощавый парень с белесыми волосами прошел в бар и уселся за стол прямо напротив меня. Я смутилась, поймав его взгляд, хотя меня больше интересовало, с помощью какого зелья он выкрасил волосы в этот нелепый цвет.

— Принеси виски, — сказал он. Его слова, звучавшие с уверенностью и решительностью, на самом же деле были насквозь пропитаны сомнением. Он хочет что-то себе доказать?

— Во-первых, не «принеси», а принесите, — отметила я. — Во-вторых...

Его взгляд. Обреченный. Пустой. Жалкий.

И нетрезвый.

— Судя по твоему виду, ты уже выпил. И немало.

На его лице появилась гадкая усмешка, которая мне решительно не понравилась.

— Ты говоришь это мне? Да кто ты такая, чтобы... — его властный, уничижительный тон вывел меня из себя, и я не дала ему договорить.

— Ах, простите меня, мистер Я-люблю-пить-виски, но вам придется поискать себе другое место для распития алкогольных напитков.

Его лицо исказилось от злобы и пошло красными пятнами.

— Как ты со мной разговариваешь, прислуга?! — он мигом вскочил со стула, достал из кармана мантии волшебную палочку и направил на меня.

Чего ты смотришь? Я же всего лишь сквиб — изгой волшебного мира, неудачная пародия на волшебницу. К этому волшебному миру я отношусь с презрением, потому что не в состоянии сделать хоть что-то и ненавижу себя за это. Я не могу, взмахнув палочкой, превратить кого-нибудь в жабу, не могу наслать сглаз на вечно пьяных соседей сверху, даже помыть посуду с помощью магии я не в состоянии. А он продолжал выжидающе смотреть, но теперь в его взгляде появилась некоторая растерянность. Неужели надеялся устроить дуэль? Его волшебная палочка была направлена мне в лицо. Черт, он же правда может использовать ее против меня...

Какова же будет его радость, когда я признаюсь в своей «болезни»? Стоит ли ему вообще признаваться, если этим я обреку себя на очередной презрительный взгляд?

— Я сквиб, — наконец сказала я. Надеюсь, это прозвучало гордо, хотя я вовсе не гордилась этим.

— Ты? — он смерил меня недоверчивым взглядом.

Рука, державшая палочку, опустилась. Взгляд снова стал обреченным. Парень сел на стул и схватился за голову. Его вид был настолько жалостливым, что даже мое бесчувственное "Я" требовало немедленных действий, хотя я понятия не имела, что нужно делать, и почему я вообще должна что-то делать для него. Очередной страдалец с ранимой душой.

— Астория Гринграсс, — я протянула ему руку, а он, в ту же секунду повернув голову в мою сторону и немного подумав, пожал ее. Холодная у него ладонь.

— Драко Малфой. Погоди-ка, ты Гринграсс? — наконец-то в его глазах появилось что-то кроме беспомощности. — Ты родственница Дафны?

— Я ее сестра. А откуда ты...

— Сестра? — перебил Малфой. — Я не знал, что у нее есть сестра.

— Неудивительно.

— В общем, да, — небрежно бросил он, и обвел негодующим взглядом помещение. — Неужели дочь Гринграссов работает в этой убогой забегаловке?

Снова этот тон, словно доказывающий его сомнительное превосходство.

— Я ушла из дома. У меня больше нет родителей.

Драко посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Скорее всего, его родня тоже не нуждается в деньгах, и если ему довелось слышать о богатстве семьи Гринграсс, ничего странного в его реакции нет. Такие, как он, ни за что не решатся жить отдельно от родителей. Конечно, зачем? Живи в свое удовольствие, пей огненное виски и ни о чем не волнуйся, а пока ты тратишь семейное состояние, мамочка с папочкой будут заняты поисками невестки из обеспеченной и досточтимой семьи.

— Мне пора, — он бросил на меня быстрый взгляд и покинул бар.

Вот уже несколько часов я не могла заснуть. Впрочем, я и не пыталась. А просто дожидаться сна, когда голова набита необдуманными мыслями, все равно, что пытаться плыть с привязанным к шее камнем. Есть что-то загадочное в этом Малфое. Нет. Нет... Он такой же, как мои родители. Честолюбивый, заносчивый и самовлюбленный. И слабый. Интересно, испытывает ли он ко мне отвращение? Наверняка, и что? Я его никогда не увижу.

Да какого черта?! Это всего лишь грубый и помешанный на чистокровии слабак. Да, теперь все правильно. Надо было проветрить комнату после использования доксицида... Я не должна о нем думать. Но мне нравится, и я не могу остановиться.

* * *

— Ты принес?

— Как вы просили, мистер Малфой.

Драко смерил Маркуса Плэвери, главу отдела магического правопорядка, долгим и недоверчивым взглядом и выхватил из его рук тонкую, почти невесомую книжку из белого пергамента с надписью «Астория Лексин Гринграсс». Плэвери давно был у него на побегушках. Бесхарактерный, подобострастный, внушаемый — ничего не стоящая пешка в большой игре королей. Так, по крайней мере, считал Драко. — Что уставился? — раздраженно спросил парень: руки цепко схватили в книжку, а открывать ее в присутствии Маркуса, который, не прекращая, скользил по ней любопытным взглядом своих маленьких пронырливых глаз, он не желал.

— Я? Я ничего...

— Прочь отсюда. Тот хотел было что-то сказать, но из горла и слова не вырвалось. Он коротко кивнул и вышел.

"Жалкий болван", — подумал Драко. Несколько раз перечитав надпись на обложке, он открыл документ.

Гринграсс, Астория

Год, число, месяц рождения: 1982-31-10

Родители: Фердинис Гринграсс (1950 года) и Амелия Гринграсс (1949 года)

Братья, сестры: Дафна Гринграсс (1980 года)

Дети: —

Место проживания: Англия, Лондон, графство Кербмидж, Улица Фрезий, дом 19

Магические способности: Сквиб Отличительные приметы: —

Волшебная палочка: —

Учебное заведение: —

Место работы: Паб «Дырявый котел»

Странно. Обычно в подобных документах о волшебнике написано большее количество информации, даже самой незначительной, вроде цвета волос или глаз. Здесь же ничего подобного не нашлось. Далее речь шла об истории семьи Гринграсс, тогда как о самой Астории не упоминалось. Драко ловко отбросил документ на край стола и схватился за голову. Черт возьми! Неделю он томился в ожидании этой дурацкой книжонки и совершенно забыл о тяжело больной матери, которая проходила лечение в Больнице Святого Мунго. Почти четыре дня он не отвечал на ее письма, откладывая на потом. Как она? Скоро ли ее выпишут? Боязливо оглядевшись вокруг, Драко приложил руку к холодному лбу. Вскоре раздались шаги, среди которых различался подобострастный монолог Плэвери.

«Конченный идиот» — подумал парень.

В спешке юный Малфой трансгрессировал домой. По обыкновению без внимания миновав двух отцовских павлинов, которые с высокомерным видом расхаживали у тисовой изгороди, он выпрямился. Входные железные двери отворились сами по себе, и он вошел в дом . Тишина. Скорее всего, Люциус снова отправился в Министерство Магии. Бледные люди с портретов в гостиной нарочито холодно кивнули потомку. Драко поднялся в свои покои и закрыл дверь с помощью заклятия Коллопортус. Письмо лежало там, где он оставил его несколько дней назад — на письменном столе. Оно было очень холодным, очевидно, от действия металла, из которого был сделан стол.

«Дорогой сынок!

Как твои дела? Все в порядке? Я очень переживаю за тебя, пожалуйста, не заставляй меня долго ждать ответа. Твои письма — единственные проблески света в моей жизни, не считая, конечно, редких визитов Андромеды. Целитель безостановочно напоминает мне о том, что я не должна волноваться. Но это не его дело, ты согласен со мной? Недавно меня навещал Люциус. Он уверял, что с тобой все хорошо, но можно ли верить ему в этот раз? Он был очень сердит, когда я поинтересовалась у него о тебе. Вы с ним мало видитесь. Как так? Живете в одном доме и совсем не разговариваете? Если ты не занят, навести меня. С нетерпением жду,

Мама»

Лето 1993 года.

— Присаживайтесь, мистер Грейкост, — сказала светловолосая женщина в голубой мантии. Ее немолодое лицо было усыпано маленькими веснушками, и если бы не поджатые в недовольстве тонкие губы и надменный взгляд, коим она смотрела на каждого, женщину можно было бы перепутать с пятнадцатилетней девицей.

Невысокий волшебник с землистым лицом уселся на одно из неудобных, но безумно дорогих кресел, всем своим видом говорящих о роскоши Гринграссов.

— Что же заставило вас прийти в столь ранний час? Астория еще не готова к выходу.

— Мерлин упаси, миссис Гринграсс, я всего лишь целитель. Внешний вид Астории меня совершенно не интересует, спустись она сюда в колпаке и пижаме, я бы ничуть не смутился.

— Нас волнует не ваше смущение, а правила этикета, которые в нашей семье следует соблюдать, — сухо откликнулась Амелия. — Вам нужно было предупредить нас о своем преждевременном визите.

В дверь тихо постучались.

— Проходи, Астория, — повелительным тоном произнесла мать.

Дверь не открылась.

— Что это значит?

— Наверное, девочка просто стесняется, — предположил Грейкост.

— Я не буду делать то, что ты хочешь, — раздался девичий голос из-за двери.

Амелия вскочила с кресла и мощным рывком открыла дверь.

— Грубиянка! — вскрикнула она, схватив девочку за плечо и толкнув прямо на мистера Грейкоста.

— Что вы делаете? — поразился тот, взяв плачущую Асторию на руки. — Это же ребенок!

— Не лезьте не в свое дело! — прошипела женщина. — Эта девчонка сама напрашивается на неприятности!

— Непослушание не является оправданием рукоприкладству!

Женщина ровной походкой подошла к целителю и сказала:

— Позаботьтесь лучше о своей безопасности, Грейкост.

— Это угроза?

— Нет, это предупреждение.

Ханна покраснела и произнесла:

— Астория, это Невилл.

— Добрый вечер, — смущенно сказал парень.

Он, должно быть, одного возраста с Ханной, но вечно серьезное выражение на лице девушки рядом со смешливым пухлым лицом Невилла делали эту пару комичной. Я много слышала про ее жениха что-то вроде «сегодня он подарил мне цветы!», или «он не любит шоколадные лягушки», или же «он подарил мне свитер с моим именем!». Этой информации, к сожалению, не хватало для того, чтобы иметь об этом парне хоть какое-то представление.

— Привет, — я пожала его руку.

— Такое дело... — Ханна покраснела, — Ты не могла бы присмотреть за пабом пока нас не будет?

И я ничуть не удивилась.

— Как я поняла, сегодня вас не ждать?

— Именно так, — она покраснела еще больше, а Невилл не сдержал улыбку.

Милый парень — то, что нужно для Ханны.

К полуночи почти все разошлись по своим комнатам. Исключение составлял молчаливый мужчина в черном сюртуке, который внимательно изучал содержание «Ежедневного пророка». Вид у него был достаточно интеллигентный и доброжелательный, и я подумала, что если засну невзначай, то ничего страшного не произойдет.

— Простите, не нальете ли вы мне замечательного огненного виски?

— Что вы сказали? — его голос вывел меня из сладкой полудремы.

— Виски, мисс. Можно мне виски?

— Да, конечно.

Я мигом вскочила с любимого рабочего места, то бишь с кресла, и унеслась в погреб. Медовуха, вино, сливочное пиво... ага, виски! От меня не спрячешься, бутылочка.

— Благодарю покорно, — улыбнулся мужчина.

Вблизи его лицо показалось мне смутно знакомым...

— Простите, мы с вами нигде не встречались? — я без тени смущения рассматривала его, пытаясь понять, где мы могли встретиться.

— Отчего же нет? Вполне возможно, — пробормотал он, не отрываясь от распития алкогольного напитка. — Несколькими годами ранее я работал целителем в Больнице Святого Мунго. Но, подождите, почему работал? Для людей, которым я помог, я всегда останусь целителем Грейкостом.

Мои глаза расширились.

* * *

— Ваши опасения оправдались. Девочка и вправду сквиб.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Ее кровь — волшебная, но способностей к магии Астория не имеет.

— И что же... с этим нельзя ничего сделать?

— Увы, нет. Это врожденное качество, это, так сказать...

— Дефект.

— Нет, что вы! Мистер Гринграсс, с вашей стороны крайне грубо отзываться так о собственной дочери. Я надеюсь, вы будете заботиться о ней так же, как и если бы она оказалась волшебницей. Иначе ваше отношение сломает ее...

* * *

Как отчетливо я это помню...

— Вы меня не помните?

Грейкост отвлекся от виски и, наконец, посмотрел на меня.

— Мерлинов котел! Мисс Гринграсс, это вы! Какая встреча, надо же...

Он c трудом поднялся со стула и вперился в меня тяжелым и, в то же время, любопытным взглядом.

— Сколько лет прошло! Надо же!

— А как вы меня узнали? — поинтересовалась я, — у вас же было огромное количество пациентов.

— Забыть вас легко, а выкинуть из головы — не очень, — признался он. — Как ваша матушка?

— Не знаю, мы давно не виделись. К счастью.

— Вот оно что? Повздорили, да? И из дома ушли неизвестно куда?

Я оторопела.

— А вы откуда...

— Бросьте, Астория, я же все понимаю. Характер у вашей матери не подарок, более того, я бы на ее месте проверился у психиатра.

Поймав мой озадаченный взгляд, он пояснил:

— О, это магловские доктора, еще одно недоразумение нашего мира. А ваша мать, по-моему, душевнобольная.

Я закивала.

— Когда я вас в первый раз увидел, — вы помните?— я сразу подметил, что вы непослушный и упрямый ребенок, и не будете терпеть замашки миссис Гринграсс.

И оказался прав.

Глава не бечена. Пока:)

___________________

Прожить достаточно долгую жизнь и не пожалеть о совершенных тобою злодеяниях — это и есть величайшая глупость. Но зверство — осознавать, что совершаешь глупость и продолжать свои злодеяния.

Мужчина лет пятидесяти возвышался над всеми присутствующими. Его взгляд скользил по каждому, кто находился в комнате. Он слишком самоуверенный, чтобы подумать, что кто-то из его слуг посмеет не подчиниться ему, и слишком осторожный, чтобы подпустить к своему окружению подозрительную личность.

Гости изредка переглядывались друг с другом. Кое-кто судорожно вздохнул, выдавая свою боязливость — прошлый вызов мистера Гринграсса закончился для него порцией Круциатуса за неповиновение. Никто уже не знал, чего ожидать дальше.

Собрания Фердинис Гринграсс организовывал последнюю пару лет — после предложенных им законов, решительно отклоненных Визенгамотом, как «неуважительных к маглорожденным волшебникам и презирающих их немагическое происхождение», оскорбленный отказом волшебник отыскивал бывших приверженцев Волан-де-Морта. Поиски увенчались успехом, но не таким, какого ожидал Гринграсс: восемь человек с «правильным» происхождением вступили в его неформальную партию, и вместе они решили построить необходимое им будущее для магического мира.

Напряжение в комнате нарастало с каждой проведенной в тишине секундой. Двое похожих друг на друга мужчин неуверенно ерзали на стульях, женщина в ядовито-красной мантии то и дело поправляла собранные в пучок на затылке седые волосы, низенький юноша с деланым интересом уставился на свои ботинки. Лишь один из присутствующих — молодой человек с длинными каштановыми волосами — непрерывно смотрел на Гринграсса с раболепным восхищением. Светловолосая девушка рядом с ним уткнулась головой в свои колени, изредка поднимая голову и кидая на юношу полные отвращения взгляды.

— Сегодняшний наш разговор не будет касаться свержения Визенгамота с пьедестала власти, — наконец нарушил тишину Гринграсс. Его голос был громким, грубым, так и сквозил властностью и презрением.

Все, как один, вздрогнули от неожиданности.

— Но затронет не менее важную и значительную для нас тему, — продолжал он. — Всем вам без исключения, конечно известно, как рьяно эти министерские пешки защищают магловских выродков. Скоро чистокровие не будет цениться по достоинству! Наша с вами чистая кровь, наша богатая родословная — все это, — его голос стал возбужденным и яростным, — перестанет играть важную роль! Разве этого добивался наш общий предок Салазар Слизерин? Ответьте мне!

— Позвольте мне, милорд, — Гринграсс торопливо кивнул, и юноша с каштановыми волосами поднялся. — Я считаю, что Слизерин не зря заложил основы идеи превосходства чистокровных волшебников над другими. Я думаю, все здесь присутствующие согласятся, если я скажу, что наш прародитель — величайший из волшебников.

Светловолосая девушка уставилась на него с неприкрытой ненавистью, будто надеясь испепелить его взглядом. Все, кроме нее, согласно закивали.

— Знаешь, отец, лично я не считаю его величайшим из волшебников, — с вызовом произнесла она. — Величайшим волшебником был Мерлин, и это всем прекрасно известно. Этот ваш Слизерин взялся непонятно откуда, и всего на всего основал факультет в Хогвартсе. Ах, ну да, еще ему хватило ума назвать его в свою честь...

Губы волшебницы в ядовито-красной мантии презрительно скривились. Мужчина в черном пальто, который до этого момента старался быть как можно незаметнее, тихо вздохнул. Юноша, которого перебила Дафна, смерил ее жалостливым и разочарованным взглядом.

— Ты несешь несусветную чушь, Дафна!— раздраженно сказал Фердинис, и, принявшись расхаживать по комнате взад-вперед, обратился к юноше. — Продолжай, Альфред.

— Благодарю вас. Мисс Гринграсс, вы слишком много себе позволяете, — как бы между прочим бросил он, — учтите, я не потерплю этого в нашей совместной жизни. Итак, я был грубо прерван на том, что...

— Много себе позволяю? — холодно переспросила Дафна, поднявшись. Она встала напротив него — они оказались почти одного роста, — и вперилась в него ярким, пронизывающим взглядом, выражавшим те ненависть и презрение, которые она испытывала к этому человеку.

— Даже слишком много. — Альфред старательно избегал ее взгляда, будто в ее глазах было написано что-то нелицеприятное для него.

— Тогда, боюсь, вам придется поискать себе другую невесту, — Дафна театрально вздохнула. — Какая жалость. Но этого следовало ожидать, понимаете ли, я всегда знала, что вы полный кретин.

Она повернулась на каблуках и направилась в сторону двери.

— Если ты выйдешь из этой комнаты, то покинешь этот дом навсегда. — голос Гринграсса был на редкость пустым, ничего не выражавшим.

Дафна обернулась и удивленно переспросила:

— Что?

— Насколько я знаю, у тебя нет проблем со слухом, поэтому ты прекрасно все расслышала.

Мисс Гринграсс поджала губы и почувствовала, что в груди все сжимается.

Присутствующие, за исключением мужчины в черном пальто и шляпе, довольно переглядывались и даже ухмылялись.

— Итак, пока ваша дочь погружена в глубокие раздумья, я, наконец-таки, смогу продолжить. Наша жизнь, жизнь чистокровных волшебников, должна во многом превосходить жизнь полукровок, заполонивших Министерство магии, и уж тем более, поганых грязнокровок, которых олухи из Визенгамота решительно защищают. Я говорю о том, что чистую кровь обесценили...

Сборище идиотов. Стая хитрых и изворотливых змей. Нет, даже змеи не вызывали у нее столько отвращения, сколько каждый из них, например, эта дамочка в яркой вульгарной мантии, миссис Полликс — четырежды вдова, владелица пяти крупных поместий в Лондоне и за его пределами, ярая противница маглов и маглорожденных, известная своей жестокостью. Черная вдова.

Альфред Уислок — троюродный брат Дафны по матери, ее потенциальный муж, в перспективе компаньон ее отца. Дафна не знала, почему ненавидела его. При первой встрече он был довольно мил, но тогда, три года назад, ее настораживало то, что он появился в сопровождении ее родителей. Она чувствовала в нем скрытую угрозу. Альфред порой бросал на нее жадные взгляды — будто она дорогая вещь, которую сложно приобрести. Он был ей отвратителен. А когда родители торжественно объявили о помолвке своей старшей дочери и «милого Алфи», Дафна закатила скандал. Это было так нетипично для нее — всегда сдержанная, спокойная, послушная Гринграсс в один миг превратилась в яростную, неуправляемую гарпию, и в мгновение ока разнесла гостиную, переломала бесценную старинную мебель и разбила об пол коллекцию хрупких изысканных ваз.

Сейчас она стояла, задумавшись: выйти из комнаты, значит обречь себя на безденежное существование, постоянные скитания и голод. Да, с некоторых пор она начала задумываться о том, чтобы последовать примеру Астории и уйти из дома, но тут же у нее перед глазами представала картина: она в жалких обносках, стоит у какого-нибудь магловского магазинчика и просит милостыню. Неужели отец мог просто так взять и выгнать ее из дома за малейшее непослушание, обречь на такое родную дочь? Зная характер своего отца, Дафна вправе сказать: мог. Вполне.

— ... Несколько лет назад декреты Амбридж приносили огромное количество пользы...

— Да, но Амбридж уже четыре года как в Азкабане, и, кстати, из-за этих самых декретов, — проскрипел голос старой Полликс.

Обрывки глупых, по ее мнению, фраз, долетали до нее, словно пытаясь достучаться и заставить девушку принять веру этих людей и стать одной из них.

— Я тут подумала, — громко начала Дафна, — пожалуй, я остаюсь. Пока.

— Что значит «пока»? Будто ты сможешь покинуть этот дом, — Гринграсс рассмеялся.

В его смехе было столько же издевательства, сколько в последних словах.

— Я думаю, Дафна имеет в виду, что в скором времени она переедет в поместье Уислоков, — подал голос Альфред, и обратился к невесте. — Итак, когда вы планируете собрать свои вещи?

— Я не планирую собирать свои вещи. Мое негативное отношение и презрение, которое я испытываю к вашей персоне, не позволят мне выйти за вас замуж, а уж тем более жить с вами в одном доме.

Она отвесила ему поклон и повернулась к отцу.

— Твое мнение нас интересует в последнюю очередь, — заметил Фердинис Гринграсс. — Пока ты носишь мою фамилию, я решаю за тебя.

— Да неужели? — равнодушно откликнулась Дафна. — А вот Астории для самостоятельности понадобилось лишь уйти из дома.

— Твоя сестра нам не особенно нужна — сквиба трудно выдать замуж за уважаемого и респектабельного волшебника. Ты, несомненно, можешь последовать ее примеру — тебя здесь никто не держит. Я всю свою жизнь мечтал, чтобы вы были достойными чистокровными волшебницами и принесли своей семье пользу, а фамилии — еще больший почет, — в его голосе прозвучала горечь. — Ты сама знаешь, что случилось с Асторией. Последняя надежда на тебя.

— Надежда умирает последней, — дрогнувшим голосом произнесла мисс Гринграсс.

— Моя надежда умерла вместе с твоей матерью.

Он обратился к остальным:

— Вы все свободны. Я оповещу вас о следующем собрании.

Те, немного удивленные, закивали и ушли, вежливо попрощавшись.

Дафна кинула на отца странный взгляд, и покинула комнату, оставив того в одиночестве.

Задумавшись, юная Гринграсс встала у одной из высоких каменных колонн и закрыла глаза. Страницы из потрепанной книги жизни мелькали перед глазами, напоминая том, что тяжелое бремя ей придется нести еще очень долго. Почему нельзя просто так взять, и выбросить эту неприятную книжонку, и начать писать новую? С самого начала...

Чья-то рука легла ей на плечо, и Дафна, испугавшись, открыла глаза.

Перед ней стоял самый мужчина в черном пальто, тот самый, что был на собрании отца и его неформальной партии.

— Это ты, — она с облегчением вздохнула и улыбнулась.

Тот снял шляпу в знак приветствия.

— Как дела? — его хриплый голос для нее был подобен звону колокольчиков, и действовал успокаивающе. Впервые за несколько недель ей захотелось жить.

— О, все прекрасно, — она хмыкнула.

— Что же, я рад, что даже в темные времена ты не забываешь о сарказме. Я говорил с твоим отцом.

— О чем? — Дафна посмотрела в его глаза, словно пытаясь найти в них ответ на свой вопрос.

— Угадай.

— Брось, откуда мне знать? Он не является фанатом Паддлмор Юнайтед, а ты вовсе не интересуешься истреблением маглорожденных, поэтому у вас нет общих тем для разговоров.

— Я спросил его, — он убрал руку с ее плеча, — не хочет ли он найти более подходящих кандидатов в мужья своей старшей дочери.

— Это было так глупо с твоей стороны! — Дафна схватилась за голову.

— Он же обо всем догадается... он совершенно точно обо всем догадается...

— Почему ты так думаешь? — в его голосе послышалось что-то вроде усмешки и неуверенности одновременно.

— Потому что я хорошо знаю своего отца! — она заходила взад-вперед. — Он невероятно догадливый, при том очень подозрительный и... он догадается! — убито повторила она, и отвернулась.

— Перестань, Дафна. Слишком долго тебе внушали, что твой отец всемогущ. Даже если он узнает, то ничего не сможет сделать. Мы все равно будем вместе.

— Тихо! — прошептала она. — Говори тише, Чарли!

Она оглянулась по сторонам, пытаясь найти возможного незваного слушателя.

— Ты не понимаешь...

— Нет, это ты не понимаешь! — девушка покачала головой. — Если он что-то захочет, то он этого добьется, и плевать ему, много или мало времени это займет. Видишь, сколько времени он носится с этими бездарными людьми, которые считают, что им все позволено и они в состоянии побороть Министерство Магии и ввести те законы, которые им нужны. Почти три года, три года, потраченных зря, понимаешь, и все равно он идет к своей нелепой цели!

Чарли вздохнул и покачал головой.

— Почему ты до сих пор ходишь на эти идиотские собрания? — спросила она, решив сменить тему.

— Не могу не воспользоваться случаем увидеть тебя.

Встреча с Грейкостом стала для меня полной неожиданностью и, почему-то, поводом для размышлений. Как ему удалось так хорошо узнать меня? И как он догадался, что я ушла из дома?

Быть может, эта встреча не случайна?

Я в случайности и совпадения никогда не верила. Я верила в судьбу и в то, что всему должно быть объяснение. Почему я встретила его именно сегодня? Почему не год назад, когда жила в богатстве и роскоши? По какой причине он пришел в паб именно сегодня, в мою смену, почему не мог прийти завтра, когда у меня выходной? Все потому, что нам суждено было встретиться. Но зачем?

Но Грейкост ушел, и я не могла высказать ему всего этого. Человек из прошлого... вестник беды?

Я сидела на кресле, предаваясь размышлениям; строила тоннели фантастических догадок, а они вели меня к вопросу, ответ на который мне неизвестен, как к тупику, и возвращалась назад.

В баре, кроме меня, остался мужчина, скрывавший свое лицо за газетой "Ежедневный Пророк". Нужно отдать ему должное, моим раздумьям он не мешал. До некоторых пор.

— Простите, — обратился он ко мне.

Я повернулась, недовольная тем, что он мешает мне составлять очередную цепочку ответов.

Он оказался красивым молодым человеком, и недовольство мое вмиг отпало.

— Не могли бы вы принести мне сливочного пива?

Нет, не могла бы. Я просто замерла, глядя на него. Он не просто красив, он прекрасен! Я смотрела на него, как простой смертный на божество, спустившееся с небес.

Видимо, со стороны выражение моего лица выглядело не очень.

— Вы... вам нехорошо? — он растерянно заморгал своими зелено-голубыми глазами.

Меня как-будто облили ледяной водой, чтобы разбудить.

— Нет, простите... — я быстро поднялась и отвернулась.

Какой стыд! Нельзя так глазеть на людей, Астория! — заговорило что-то внутри голосом отца.

— Что вы хотели? — спросила я, притворяясь, что стираю со стены несуществующие пылинки.

— Можно сливочного пива?

Я кивнула и поспешила в погреб. И что же это такое было? Как мне ему теперь в глаза смотреть? А глаза у него такие красивые, что не смотреть в них невозможно...

Что за чушь я несу?

Остановись, ведешь себя как эмоциональная дурочка. Влюбилась с первого взгляда "на веки вечные" — поступок, достойный сентиментальной девицы.

Кто сентиментальный? Я сентиментальная?

— Пожалуйста, — я протянула ему бутылочку сливочного пива.

Он даже руки не протянул; продолжал смотреть на меня странным взглядом.

— Перелить вам в кружку?

— Н-нет, спасибо, — он оторвал от меня взгляд, взял бутылку и поспешно отвернулся.

Я отошла к висевшему на стене зеркалу и посмотрела на свое отражение. Да нет, вроде все как обычно. И что ему не понравилось? А-а-ах, вот оно что! Ему не понравилось мое лицо!

Оскорбленная, я уселась на кресло, что находилось от него дальше всех. Подумаешь, мешки под глазами! С кем не бывает! Ну и что, что бледная! Нашелся тут, понимаете ли, критик!

Так, стоп. Что же я несу такое? Нет мне никакого дела до того, что этот паршивец обо мне думает!

Ну вот, теперь из-за него все мысли сбились.

— У вас очень красивые волосы, — донесся до меня его голос.

Что-о-о?

— Между прочим, это невежливо — молчать, когда вам делают комплимент.

— Так вы это мне? — я чувствовала себя растерянно.

— Ну, а кому же еще?

— Может, вы сами с собой разговариваете, — ляпнула я.

Он рассмеялся и вновь уткнулся в свою газету.

— "Очередной закон Фердиниса Гринграсса", — прочитал он.

Только не это! Я вскочила и подбежала к нему.

— Можно газету? — спросила я и, не дожидаясь положительного ответа, выхватила "Ежедневный Пророк" из его рук.

То, что прочитал юноша, было выведено жирными буквами как название, далее сама статья.

"Не далее, как вчера, нашему корреспонденту стало известно, что Министром Магии Кингсли Бруствером был отвергнут очередной закон, предложенный Фердинисом Гринграссом.

— Гринграсс пытается ущемить права маглорожденных волшебников, — заявляет Бруствер. — В этом, с позволения сказать, законе, говорится о том, что ни один маглорожденный волшебник не будет иметь права занимать должность в Министерстве Магии. Я и большинство членов Визенгамота считаем это недопустимым.

Это не первая попытка Гринграсса протащить составленный им закон в наше магическое сообщество. Будут ли следующие?"

— Просто. Невероятно, — тихо сказала я, и вздохнула.

Я вернула парню газету и уселась на свое место.

Сколько это будет продолжаться? Ему что, никогда не надоест составлять эти нелепые законы? Еще ни разу на моей памяти предложенные отцом законы не вступали в силу, и он ужасно злился, начинал швырять в нашем доме все, что попадалось под руку, называя высшие чины Визенгамота неприличными словами. К чему все это? Разве он не понимал, что его план по захвату власти в Министерстве с самого начала обречен на провал? Нет, не понимал.

Несмотря на его образованность и ум, он был бесконечным идиотом.

— Ты — маглорожденная? — поинтересовался парень, и отложил газету в сторону.

— Нет. Если бы. — Я с сожалением вздохнула. — А ты?

— Я — да, — он кивнул, ожидая моей реакции.

— Учился в Хогвартсе? — вдруг спросила я.

— Да, — он улыбнулся. — На Когтевране. А ты?

— Я сквиб.

Он удивленно приподнял брови. Не так на меня смотрели волшебники, которым посчастливилось узнать о моем "дефекте"; до моего побега из дома нас часто посещали знакомые отца со своими семьями — и все там, конечно же, без исключения были самодовольными болванами и услышав о том, что я сквиб, они презрительно морщили нос или злорадно хихикали. В его же вгляде была жалость, доводившая меня до отчаяния и желания настучать ему по голове.

— Нечего меня жалеть, — холодновато заметила я. — Я ни на что не жалуюсь.

— Я не... — он покачал головой, будто не в состоянии был договорить.

Я, задрав голову, отошла в погреб, очень скоро вернулась с двумя бутылками сливочного пива и расположилась на любимом кресле.

— Смешно, — вдруг с усмешкой сказал он.

— Что тебе кажется смешным? — я резко поднялась. — То, что я сквиб?

— А притворялась, будто тебе все равно.

— Я не притворялась. Я имела в виду то, что моя жизнь от вашей ничем не отличается. Разве что, волшебной палочки у меня нет.

— Смешно то, что мы до сих пор не знаем, как зовут друг друга. — Он подошел ко мне и протянул руку: — Бенедикт Джонсон.

— Астория Гринграсс.

Основную часть главы писала ночью и не совсем адекватная (как обычно), поэтому не гневайтесь, если встретите ошибки.

______________________________________________________________________

Как я уже говорила, Бенедикт был необычайно красив, и сейчас, скрывая в бесстрастном взгляде безраздельное восхищение, я смотрела на его внимательное лицо — благо дело, он читал "Ежедневный Пророк" и не замечал этого (иначе я не посмела бы любоваться им даже вот так, скрыто!). Я не знала, почему он привлекает (или завлекает?!) меня, не понимала, почему я так очарована одной лишь внешностью этого человека.

У него были густые каштановые волосы, слегка растрепанные, будто от сильного ветра. Выразительные зелено-голубые глаза — очень волшебный цвет, мне не подобрать более подходящего слова. Худое лицо, впалые щеки — но эта болезненность его только красила.

Я сидела перед ним, как жаждущий разговора собеседник, выжидая, когда он обратит на меня внимание: познакомившись, мы завели беседу на интересующую нас обоих тему о промахах и попаданиях нынешнего Министра Магии, пока со второго этажа не спустился рыжий парень с веснушками и не потребовал виски. Про себя я наградила его парочкой крепких словечек, услышанных ранее от Ханны, и отправилась в погреб. К тому времени, когда я вернулась, Джонсон уже читал газету.

— Я тут подумал, — то, что он отложил газету и вновь заговорил, стало для меня приятной неожиданностью, так что я вздрогнула, — у твоего имени есть сокращения?

— М-м... не припомню, — я, конечно же, растерялась. Он мог начать с чего-то более подходящего, если хотел завязать длинный и интересный разговор! Очевидно, не хотел... — Нет, точно нет.

— А как тебе Аст?

— Аст?

— Да, Аст, ничего имечко, да? — он улыбнулся.

Я не могла понять, подшучивает он надо мной или говорит серьезно, но улыбка его была настолько искренней и доброй, что я не смела подозревать его в первом.

— Аст... Аст... — я словно пробовала имя на вкус. В общем, ничего. Все лучше, чем мое вычурное имя.

Наверное, одно из немногих сходств, объединявших меня с наследниками других величавых фамилий, это помешанные на необычных именах родители: людей с какими только диковинными именами мне не приходилось видеть! Канигиндрад, Акклементо, Цефцерониус, Миртелендра, Скарлецинния, Фигидра... Уморительные имена, словом, больше они мне напоминают названия лекарств и зелий. Нет бы дать ребенку нормальное имя, а тут, того и гляди, разовьется комплекс неполноценности, если какой нибудь гаденыш с более-менее адекватными предками придумает тебе кличку (как было со мной).

Раньше я думала, что родители дают детям подобные имена чтобы поиздеваться: дескать, ты теперь какой-нибудь Кондурасиус, вот и мучайся с имечком, прокладывая и без того сложную дорогу в жизнь. Оказалось, и у их далеких предков мрачное чувство юмора. Бывало такое, что темный маг накладывал на свой род проклятие, которое обязательно сбудется, если всех его последующих потомков, например, мужского пола, не будут звать определенным именем — но это крайне редко. Чаще таких психов-диктаторов встречались волшебники, наказывающие своим детям (а те, в свою очередь, своим), чтобы для детей выбирали старинные имена, якобы в них заложена какая-то сила, способствующая в будущем успехам человека, выбравшего то или иное имя. Меня саму назвали в честь таинственной прапрапрабабушки — колдуньи с удивительными магическими способностями.

Вот ни черта мне это имя не помогло. До сих пор помню перекошенные от злобы и разочарования лица родителей, когда они поняли, что я сквиб.

— Решено, будешь Аст, — торжественно объявил Бенедикт.

* * *

Полдня я провела в хлопотах, потому как вместе с погодой у посетителей, видно, портилось настроение и появлялось желание гонять прислугу, вроде меня, каждые пять минут. Честно, иногда эти людишки будили во мне желание накостылять им, сами того не ведая. А тут еще и Бен ускакал, негодяй, заявив, что не должен отвлекать меня от работы.

Сейчас, когда у меня не было возможности любоваться личиком Джонсона, я поняла всю абсурдность своих мыслей.

Честно, я думала о его невероятной красоте, словно легкомысленная дура!

Я никогда не думала, что о человеке стоит судить по внешности, более того — если человек красив снаружи, я считала, он обязательно должен быть уродлив внутри. Я, в общем-то, считая себя изгоем общества, всегда избегала общения с людьми, но от действительно красивых людей меня просто воротило, и инстинкт самосохранения твердил, что нужно держаться от них подальше. Если человек привлекателен, то он, конечно же, высокомерный, эгоистичный, заносчивый, и дальше по списку негативных черт, какие появятся у всякого, если его несомненную красоту восхваляют окружающие. Я обещала себе, что не буду общаться с подобными людьми.

И тут появляется всего-навсего красивый паренек, разом сшибая мои принципы!

Странно, но в общении с ним я не заметила каких-либо намеков на тщеславие, или заносчивость. Напротив, он был очень мил, умел поддержать разговор и понимающе кивать, когда нужно.

— Хоть кто-нибудь в этом заведении подаст мне выпивку? — произнес знакомый мне голос.

Я повернулась. За ближайшим ко мне столиком сидел Драко Малфой.

— Какие лица, — я хмыкнула: мне показалось забавным, что даже здесь, в небогатом пабе, он восседает на стуле, словно на золотом троне, весь такой важный, с идеально прямой осанкой.

— Здравствуйте, женщина, — он злорадно ухмыльнулся.

"Женщина"?! Ну, я тебе покажу...

И да, конечно, по его лицу было понятно: он знал, как молодые девушки реагируют на обращение "женщина".

— Что именно вы бы хотели выпить? — вежливо спросила я.

— Виски, пожалуйста, — он чуть вздернул подбородок. — И поторопитесь, а то двигаетесь наподобие подвыпившей летучей мыши.

Ах ты гаденыш мерзкопакостный!

— Отлично, — я скривилась и позвала: — Эй, Джил, принеси-ка виски вот этой блондинке!

Лицо Малфоя пошло красными пятными — и молча переносить обиду он явно не собирался.

— Пока, красотка, не скучай, — я злорадно улыбнулась, и, гордо отвернувшись, прошествовала на излюбленное место.

— О, привет, Астория! — Ханна вошла в паб и тут же присела напротив меня.

— Привет, Ханна.

— Как дела? — поинтересовалась она, оглядываясь. — Никаких происшествий?

Уж очень она беспокоилась за то, чтобы "Дырявый котел" был хорошим заведением. На ее счастье, у нас тут никого не грабили, не убивали, ни с кем громких ссор не устраивали. Наверное, и я бы волновалась, будь у меня целый паб.

Внезапно ее взгляд застыл.

— Ханна, — осторожно позвала я.

— А, да... — она вновь повернулась ко мне и произнесла, уже шепотом: — Там мой бывший однокурсник.

— Где?

— Вон! — она указала на Малфоя, который как раз наливал себе .

— Ты училась с Малфоем? — я была очень удивлена. Они, стало быть, ровесники...

— А ты откуда его знаешь? — Ханна была удивлена не меньше моего.

— Успела познакомиться.

То ли по моему голосу, то ли просто уверенная, что я соглашусь с ней, Ханна сказала:

— Отвратительный тип. Мы учились на разных факультетах — я на Пуффендуе, он на Слизерине. Все кичился своим чистокровием, дурак заносчивый. Однако чистокровие и обернулось против него.

— В смысле?

— Ладно, мне пора, а ты иди, твоя смена закончилась...

Что за несправедливость такая? На самом интересном месте... Как чистокровие может обернуться против человека?

Все же мне хотелось узнать о Малфое побольше. Да, хотелось — мне казалось, история его жизни весьма занимательна. Не знаю, почему. Я целыми днями помирала со скуки и дома, и на работе, тут уж даже поливка цветов может показаться очень увлекательным занятием.

Хм, раз домой торопиться незачем, можно провести время где-нибудь еще.

— Как жизнь, Малфой? — я, да-да, бессовестно подсела к нему.

— Прекрасно, — глухо отозвался он.

Если он и посчитал мой поступок чрезвычайной наглостью, то предпочел ничего по этому поводу не высказывать. Странный он. Мне по неизвестной причине казалось, из чего угодно разыграет трагедию.

— И все?

Я помнила, как он выглядел в первую нашу встречу. Такой беззащитный, слабый, жалкий — мне даже хотелось его утешить. Сейчас же вид у него был самоуверенный, довольный, что даже бесило.

— Если и не все, ты же не думаешь, что я буду жаловаться тебе, — он бросил на меня взгляд свысока и продолжил пить.

— Конечно, нет, жалуйся лучше кому-нибудь другому.

Ох, да черт с ним. Всего-навсего заносчивый болван, и я лишь зря трачу на него свое время. Лучше уж помирать со скуки дома, чем пытаться разговорить этого...

Я встала и ушла.

Наверное, нужно быть совсем идиоткой, чтобы додуматься до такой идеи — попытаться наладить отношения с Драко Малфоем. Только сейчас я начала понимать, насколько он мне неприятен. Вечно эта издевательская ухмылка после любой сказанной им фразы, словно он — король остроумия, и ждет аплодисментов и раболепного восторга от своих подданных.

Самодовольный павлин. Как и все чистокровные, с которыми мне, к моему огромному сожалению, приходилось встречаться.

Если у человека есть власть и большущий счет в Гринготтсе, можно только надеяться, что он останется нормальным. Чем гордиться, если эти деньги заработал не ты, а твой дальний предок, и все последующие поколения, считая тебя, просто-напросто пользуются этим богатством? Одно дело, когда ты сам заработал несметную кучу галеонов, и рад своему достижению, а другое, когда тратишь то, что заработал трудолюбивый прародитель, не забывая хвастать перед всеми.

Это омерзительно.

Я почти дошла до своего дома, как вдруг остановилась. У подъезда стоял мужчина в вызывающей фиолетовой мантии и цилиндре, из кармана у него торчала волшебная палочка.

Волшебник? Здесь?

Он осматривался вокруг, то ли в поиске чего-то, взгляд его был полон отвращения — словно он не на улице, а в навозной куче.

Раздался хлопок и мужчина исчез — трансгрессировал.

— И что могло понадобиться ему здесь?

Я подскочила от неожиданности.

Малфой?

Этого еще здесь не хватало!

— Ты что, следил? — стараясь не выдавать своего волнения, спросила я.

— Конечно же, нет. — Он закатил глаза. — Я просто мимо проходил.

Он внаглую последовал за мной. Что еще нужно этому хаму?

Очень странно было видеть его в магловском районе, вот так просто. Волшебники и магловские районы даже в одном предложении соединить сложно, а на деле... К слову, я специально поселилась именно здесь, а не в "Дырявом котле", или еще каком пабе.

Практически все волшебники стали для меня отрицательными персонажами, и связываться с ними лишний раз мне очень не хотелось.

— Виски закончилось, да? — я ухмыльнулась и направилась к дому.

— У меня достаточно много денег, чтобы позволить себе какое угодно количество бутылок с огненным виски, — холодно откликнулся он, и ушел прочь.

Да уж. Маленький принц.