О доблестях, о подвигах, о славе (гет)

Это было не явью — случайно запомненным сном,

Непонятным и светлым, как небо, как трель соловьёв.

Звонко пела душа предрассветной заре за окном,

Повторяя молитвы приснившихся горных ручьёв…

(с) Василий Алоев

Мягкие блики играли на потолке, создавая увлекательную иллюзию игры света и тени. Северус открыл глаза и уставился в потолок. Понять где он находится было не возможно — стояла темная ночь. Спустив ноги на холодные каменные плиты Хогвартса, Снейп наугад сделал шаг и натолкнулся на прикроватный столик. Столик, которого не было в его учительской комнате во времени, где он жил.

Соответственно, он все еще в прошлом.

Соответственно, он все еще с Лили.

Соответственно, он должен все сам для себя решить. Прямо сейчас. Пока не стало слишком поздно.

Северус взял палочку в руки и прошептал: "Люмос". Комнату осветил небольшой огонек, не слишком сильно, но так, что можно было рассмотреть куда мужчина, в юношеском теле, идет.

Что же делать? Северус не знал. Видеть Лили было невыносимо и он бы, конечно, исправил бы все ошибки молодости, если бы только имел право. А этого права он не имел. Нарушить время, быть с Лили — невозможно. Если Снейп разрушит брак Лили и Джеймса, не родится Гарри. Если не родится Гарри, то он не сможет спасти мир от Волдеморта. Но если Северус сейчас воспользуется умом и не прийдет на службу к Волдеморту, возможно тот не обретет такую сильную власть и Дамблдор сам сможет с ним справится. Тем более, Северус знал где находятся крестражи, так как мальчик, который выжил, уже уничтожил их. Впрочем, как и Волдеморта.

Северус был далеко не глупым человеком, но после того, как значительную часть твоей жизни тебе диктуют то, как тебе лучше и правильнее поступить, в любой незнакомой ситуации тебе потребуется план действий. Северус нуждался в плане, прямо сейчас.

И он его придумал.

Когда свет залил небольшую комнатушку, Снейп поплелся в ванную. Проделав все необходимые утренние процедуры, он надел рубашку, зеленый слизеринский галстук и мантию, после чего, поспешно спустился на завтрак.

Лили уже была там. Она сидела рядом с Оливией Уиллбэк с одной стороны и Сириусом Блэком с другой. Напротив нее разместились остальные Мародеры и, конечно же, их заводила — Джеймс Поттер.

Сейчас Северус не ненавидел Поттера-старшего так сильно, как ненавидел его юный двойник. Со временем, гнев мрачного зельевара поутих и родилось новое чувство — светлая грусть, прозрачный сплин, который засел гвоздем внутри.

Северус не понимал их чувств. Он не понимал чувств Лили, его тонкой и нежной Лили, к этому напыщенному неразумному болвану, но он принимал их и отдавал им должное.

Лили оторвала взгляд от своих собеседников, с которыми она что-то живо обсуждала, и посмотрела на дверь, ожидая кого-то. Потом Эванс перевела взгляд на Слизеринский стол, и, наконец, столкнувшись взглядом с неизменно хмурым Северусом, удовлетворенно кивнула и помахала ему рукой.

К ее большому удивлению, ее мрачный Принц, улыбнулся и помахал в ответ...

* * *

... В это же время, такой же внешне, но абсолютно другой внутренне, взрослый Северус сидел на кровати старосты девочек Гриффиндора.

Он никогда раньше не мог подумать, что сочетание алого и золотого цветов могут не раздражать и не доводить до бешенства, а даже могут быть ему приятными. Как, собственно, и Гриффиндорцы. Как, собственно, и семнадцатилетняя растрепанная командирша в юбке и красном Гриффиндорском галстуке. А он-то думал, что его чувство к Лили не сможет затмить никто...

Нет, он все так же искренне и честно любил Эванс, но эта Гриффиндорка — кажется, кто-то называл ее Мионой — была первой девушкой на которую он вообще обратил внимание.

Он был старше ее в своем новом обличии и на год младше душой.

И он — черт дери это зелье! — никак не мог собрать две свои новые личности в одно целое.

Пришло время завтрака, а Сопливус все никак не мог решить, что же ему все таки делать.

В прошлое он не попал — это факт.

Собой он снова не стал — это факт.

Он очень хотел есть — этот факт был самым очевидным и подтвержденным голодным урчанием в животе.

В дверь постучали и Северус, встав с кровати, аккуратно к ней подошел.

— Да? — сказал он, не открывая дверь.

— Профес... То есть, Северус, это я, мисс Грейнджер.

Фамилия девушки ни о чем ему не сказала, но он точно узнал голос — вчерашняя капитанша. Теперь он знал, что Миона и мисс Грейнджер — одно лицо.

— Войди, — сказал Северус и открыл перед своей гостьей дверь. В комнату сразу же вошла девушка, волосы которой находились в таком же поэтическом беспорядке, как и в прошлый раз. Сразу за ней летел поднос с едой.

— Я тут подумала, что вы... То есть, ты.. Проголодался, — протараторила она, опуская поднос на кофейный столик посреди комнатки. Снейп кивнул:

— Что же, ты угадала, я и вправду голоден. Скоро ли здесь будет ваш директор?

— Только через три дня, — сказала Миона и опустила голову, словно не делая смотреть на своего подчиненного, который еще вчера был ее учителем.

— Три дня — большой срок. Что же мы будем делать? — спросил Северус, усаживаясь на диван, и отпивая большой глоток тыквенного сока.

— Ждать, — уверенно ответила Гермиона и кивнула, смотря куда-то вдаль, словно подтверждая свои слова.