Изгнанное воспоминание (гет)

Драко Малфой не так уж много помнит о своем детстве.

Но он помнит девочку. Пятилетнюю девочку

с каштановыми волосами и карими глазами.

Он помнит ее смех и голос, но никак не может

вспомнить ее лица.

* * *

Большая деревянная лестница.

Крепость на дереве, похожая на замок.

— Что это за место?

— Домик на дереве! Папа сделал его прошлым летом. Круто, да?

— Там… безопасно?

— Конечно, глупенький. Это самое безопасное место, которое я знаю.

* * *

У Гермионы перехватывает дыхание в тот момент, когда голова перестает кружиться, и она ясно видит, где находится. Осматривается: лесная подстилка, высокие деревья. Но в основном она просто смотрит на дерево перед собой, самое большое и высокое из всех, а наверху — встроенный домик. Ее домик на дереве, который отец построил много лет назад в лесу возле дома бабушки. Она часто приходила сюда ребенком, но перестала, когда ей было около семи лет.

Она смотрит на Драко, стоящего рядом и наблюдающего из-под капюшона, пытаясь найти ответы на его лице. Он стоит, засунув руки в карманы — лицо ничего не выражает, а глаза непроницаемы. В голове вертятся тысячи вопросов, но один перебивает все: откуда ему известно об этом месте?

Она думает, что, возможно, уже знает ответ, и именно поэтому не боится.

— Узнаешь? — тихо спрашивает Драко.

— Конечно, он мой, — также тихо отвечает она. — Но откуда ты знаешь?.. Почему?..

— Давай сначала приведем тебя в порядок, хорошо?

Она рассеянно кивает, позволяя ему проводить ее к небольшой самодельной лестнице. Войдя в домик, она в нерешительности замирает, потому что не знает, чего ожидать.

Именно таким она его и помнит — разве что теперь он меньше (возможно, потому что сейчас она больше) и пыльнее.

Все в точности так, как она оставила.

Драко подводит ее к одному из двух деревянных стульев и предлагает присесть. Она так и делает, и он медленно поднимает палочку, направляет на нее и бормочет очищающие заклинания. Закончив с кожей, он переходит к волосам, а затем к одежде.

Через несколько минут Гермиона снова выглядит прежней.

Пару мгновений спустя она уже ходит по маленькому помещению, осторожно проводя пальцами по гладкому дереву. На небольшом подоконнике, установленном ее отцом, вырезано: «ДМ/ГГ» — и она сразу понимает, что это значит. В желудке трепещут бабочки, а сердце подскакивает к горлу, когда она поворачивается к Драко лицом.

— Итак… объясни мне все. С самого начала.

* * *

Звезды ярко сияли над головами.

Мягкая трава облегчала ход.

— Ты когда-нибудь хотела… исчезнуть?

— В смысле, сбежать?

— Да. Наверное.

— Однажды. А ты?

— И куда бы ты отправилась?

— В мой домик на дереве. А ты?

Пауза.

— В твой домик на дереве.

— Почему?

— Потому что там будешь ты.

* * *

Она облизывает губы и открывает рот, чтобы ответить, но слова застревают на языке. Она не знает, что сказать и как среагировать. Пристально смотрит на него, вбирая в себя невинный, полный надежды взгляд, приклеенный к его бледным, тонким чертам. Он говорит правду, она это знает. И хотя в подобное не так уж трудно поверить, она никак не может этого понять.

— Значит, — нерешительно начинает она, меряя шагами ограниченное пространство, — мы знали друг друга еще до Хогвартса — мы были друзьями.

— Да.

— А потом твой отец все выяснил и стер твои воспоминания…

— Верно, а моя мать — твои.

— И вот почему… вот почему между нами все эти годы была такая странная напряженность.

— Точно.

— Вот почему мне всегда казалось, что я тебя откуда-то знаю.

Он кивает.

— И тебе снились обо мне сны.

— Да. Часто — постоянно, начиная с восьми лет. Но я не знал, что это ты.

— У меня то же самое, — задумчиво шепчет она. — Да. Я… мне всегда казалось, будто я тебя знаю, понимаешь? Будто… я знала, что в тебе есть нечто большее, чем то, во что ты заставляешь людей верить.

Он мягко улыбается, склоняет голову и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Но ведь это были не настоящие сны, правда? Это были воспоминания — из тех времен, когда мы были детьми.

— Да, я так думаю.

Она яростно моргает, поднимается на ноги. Расхаживает взад-вперед, и Драко следит за каждым ее движением. Он знает, о чем она думает, потому что на ее лице заметна борьба.

— К-как такое вообще может быть? В смысле… они наложили на нас Обливиэйт — мы не могли просто так… сами все вспомнить. Это противоречит всему, что нам когда-либо говорили. Словно мы победили магию, но как такое возможно?

— Любовь, — шепчет он. Их взгляды сталкиваются на полсекунды, когда она поворачивается к нему лицом, но он опускает глаза в пол. Проводит рукой по волосам, потирает затылок и наконец встает на ноги.

— Моя… моя мама упомянула об этом во вчерашнем разговоре с отцом — она сказала, что, возможно, любовь сильнее магии.

Гермиона моргает, вопросительно глядя на него.

Он неловко откашливается.

— А может, и нет, не знаю.

— Это не может быть любовью, — отвечает она. — Нам было семь, мы не могли влюбиться.

— Он пожимает плечами. — Может быть, это была не романтическая любовь.

— О… — протягивает она и замолкает.

Пока она ходит кругами, любуясь старым пристанищем, на них опускается тишина. А он тем временем хотел бы сказать ей больше: что действительно любит ее, что даже если бы его сны были только снами, они всегда оставались бы для него реальными. Однако знает, что для этого еще слишком рано.

— Мы должны найти Гарри и Рона, — объявляет она.

— Тебе следует еще немного отдохнуть, — говорит он ей.

— Но они же…

— Мы найдем их, — заверяет он. — Я придумаю, как поскорее их разыскать. Но тебе нужно отдохнуть.

Она вздыхает и устало кивает.

— Ладно. Да. Хорошо.

— Хорошо.

— Как ты планируешь их найти?

— Без понятия.

— Я знаю, с чего стоит начать. Но не уверена, будут ли они там.

* * *

— Как думаешь, они правы насчет меня?

— Кто?

— Те мальчишки.

— Правы насчет чего?

— …того, что я фрик.

— Нет, это не так.

— Но они… у меня слишком вьющиеся волосы, слишком большие зубы…

— Ты красивая, Гермиона. А они просто дураки.

— Правда?

— Клянусь.

* * *

Она смотрит на кончик волшебной палочки Гарри, направленный прямо ей в лицо.

— Черт возьми, Гарри! — ревет Рон из-за его спины.

— Мы должны быть уверены, Рон, — спокойно отвечает Гарри, несмотря на сомнение во взгляде.

Гермиона кивает.

— Спроси о чем угодно.

— Какая надпись проявилась на снитче, когда я до него дотронулся? — спрашивает Гарри.

— «Я открываюсь под конец».

Как только Гарри опускает палочку, Рон протискивается мимо него и, чуть не сбивая ее с ног, крепко обнимает. Затем ее обнимает Гарри.

— Нужно разбудить остальных, — взволнованно говорит Рон, проходя мимо нее в коридор, желая взбежать по лестнице на второй этаж дома на площади Гриммо.

— Нет! — быстро останавливает Гермиона, хватая его за руку. — Нет… Пусть спят. Мы увидимся завтра. Кроме того, нам нужно поговорить.

— Как ты нас нашла? — с любопытством спрашивает Гарри. — Как тебе вообще удалось сбежать?

— Именно об этом мне и нужно с вами поговорить, — отвечает она. — Мы понятия не имели, с чего начать поиски, и тогда я…

— Погоди-ка, — останавливает Рон, выглядя сбитым с толку. — «Мы»? Какие еще «мы»?

Гермиона моргает и с нерешительным видом приближается к выходу в коридор, стараясь встать между друзьями и своим… эм… другом.

— Можешь выйти, — громко говорит она.

Каким-то образом Гарри и Рон знают, что она не обращается ни к одному из них.

После этих слов за ее спиной появляется Драко, заставляя Гарри и Рона приготовиться к атаке. Они поднимают палочки, направляя их за ее спину, прямо на Малфоя.

Гермиона не раздумывая встает на его защиту, занимая позицию прямо между Драко и нацеленными в его сторону кончиками палочек.

— Не надо! Остановитесь, опустите палочки, — умоляет она.

— Но Гермиона…

— Я сказала, опустите палочки, он для нас не угроза, — спокойно говорит она, оглядываясь на Драко — он кажется безмятежным, но как будто изо всех сил пытается не вытащить собственную палочку. Она оглядывается на Гарри и Рона: Гарри выглядит нерешительным, сомневающимся, а Рон — просто разъяренным.

— Он Пожиратель смерти, какого черта ты с ним делаешь? — требовательно спрашивает Рон.

— Я все объясню, просто опустите палочки, — снова умоляет она. — Доверьтесь мне.

Гарри, как более разумный из них двоих, первым опускает руку, за ним следует Рон, который делает это с явной неохотой. Гермиона почти слышит, как позади ухмыляется Драко, но предпочитает не обращать на это внимания, лишь улыбается друзьям, показывая свою признательность.

— Спасибо, — тихо говорит она.

— Это он должен благодарить нас, — агрессивно бормочет Рон, сердитым взглядом сверля Драко.

Она едва сдерживается, чтобы не закатить глаза — в конце концов, он не знает всей деликатности ситуации, — и вместо этого ведет всех троих к длинному обеденному столу. Гарри и Рон занимают два места по одну сторону, а Драко — по другую, прямо напротив них. Гермиона, нервничая, стоит рядом с ним, лицом к друзьям. Делает глубокий, успокаивающий вдох, готовясь рассказать все, что, как сама только что поняла, является правдой.

* * *

— Ты действительно думаешь, что мы поверим, будто он не представляет угрозы? — недоверчиво спрашивает Рон.

— Именно так, — настаивает Гермиона. — Он не представляет угрозы и не опасен — по крайней мере, для нас.

— Тогда для кого?

— Ты знаешь, что я имею в виду, Рональд. Он на нашей стороне…

— Он издевался над тобой! — ревет Рон и вскакивает на ноги так быстро, что опрокидывает стул.

Гермиона вздрагивает и краем глаза видит, как Драко пристыженно опускает голову.

— Рон…

— Он издевался над тобой годами, Гермиона, обзывал всякими гадкими, унизительными словами. Ради Мерлина, он часами наблюдал, как его ненормальная тетка мучает тебя, и не сделал ничего, чтобы это остановить! — сердито кричит он.

— Рон…

— Не говоря уже о том, что он сделал с нами…

— Рон! — она кричит, заставляя его замолчать и посмотреть на нее. — Я уже говорила….

— Да-да. Он залечил твои раны и помог сбежать, а потом рассказал какую-то небылицу о том, будто вы давно потерянные друзья, чьи воспоминания были стерты, а теперь волшебным образом вновь появились, — огрызается он, закатывая глаза. — Это чушь собачья, полное безумие, и ты сама безумна, если веришь ему. Наверное… он просто пытается проникнуть в твою голову, чтобы помочь Сама-Знаешь-Кому…

— Он ничем подобным не занимается! — защищаясь, кричит Гермиона. — А ты не думаешь, что если бы он пытался проникнуть в мою голову, то просто оставил там, позволив Беллатрисе мучить меня, пока я что-нибудь не выдам?

Рон моргает, уставившись на нее. Затем переводит взгляд на Драко.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего я не делал, Вислый, а если бы ты хоть раз в своей чертовой жизни послушал ее, то знал бы это, — протягивает Драко с напускным безразличием.

Рон бросается к нему через стол, но Гарри успевает его перехватить — тем временем Драко инстинктивно вскакивает на ноги, а Гермиона пытается его защитить. Рон вырывается.

— Значит, ты ей веришь? — спрашивает Рон, вопросительно глядя на Гарри. — Ты веришь ему?

— У нас нет причин этого не делать, — спокойно отвечает Гарри.

— Он Пожиратель смерти! У него темная метка — мы все это видели…

— Он был вынужден принять Метку, Рон, — тихо говорит Гермиона, привлекая всеобщее внимание. — Он был вынужден принять ее, чтобы защитить свою семью. Он такая же жертва этой войны, как мы все. Он был так же напуган и вдвойне одинок. Он никогда не хотел этого. Теперь он на нашей стороне — часть его всегда была на нашей стороне, — шепчет она, оглядываясь на Драко. Он одаривает ее слабой, натянутой улыбкой, и она отвечает ему тем же, прежде чем снова повернуться к друзьям.

Кажется, Рон успокаивается, но совсем чуть-чуть. А Гарри, который оставался довольно тихим в течение всей беседы, выглядит задумчивым.

— Ты ему доверяешь? — спрашивает он.

Гермиона кивает.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Тогда пусть выберет комнату, — говорит Гарри, кивая в сторону лестницы. — Он может остаться, но не попадет на собрания Ордена, пока я не буду уверен, что могу ему доверять. Договорились?

Он смотрит прямо на Драко. Драко кивает и засовывает руки в карманы.

— Договорились.

* * *

— Гарри хочет проникнуть в хранилище Беллатрисы.

Драко моргает, уставившись на нее через стол.

— Гермиона! — протестует Гарри с противоположного конца.

— Гарри, я же говорила, он может помочь. В конце концов, она его тетка.

— Именно поэтому он нам и не поможет, — бормочет Рон сбоку от Гарри.

Гермиона бросает на него быстрый взгляд и снова поворачивается к Драко.

— Что думаешь?

Драко откидывается на спинку и скрещивает руки на груди, пристально глядя в ее прекрасные глаза.

— Думаю, что это почти невозможно.

— Я так и сказала, — говорит Гермиона. — Но после ее реакции на то, что у нас есть меч Гриффиндора…

— Ты думаешь, она прячет крестраж.

— А ты?

— Не удивлюсь, если так оно и есть. Она одержима Сама-Знаешь-Кем. И если она действительно настолько обеспокоена, скорее всего, будет защищать хранилище серьезнее, чем когда-либо.

— Именно. Так что нам нужен способ обойти защиту, и единственное, что я придумала…

— …оборотное зелье.

— Да. У меня есть ее волос, с того раза, когда она… Я нашла его на своем свитере. И могу им воспользоваться.

На мгновение он задумывается.

— Зелье не обнаружить на глаз, а значит, если все провернуть быстро, то когда кто-нибудь поймет, что это не она, ты можешь оказаться уже далеко. Но все равно это рискованно, Грейнджер. Вдруг волос не ее?

— Ее, — тихо говорит она слегка дрожащим голосом.

Он сглатывает, слегка кивая головой.

— Вдруг они используют особую защиту? Или секретный вопрос?

— Нам придется пойти на это риск.

— И рисковать должна именно ты?

Она кивает.

— Таков наш план.

Он кивает в ответ, хотя выглядит крайне недовольным.

— Думаю, это сработает.

Рон с отвращением переводит взгляд с одного на другого.

— Ну, теперь, когда мы получили его разрешение, можем начать варить зелье?

— Я уже начала, — отвечает Гермиона, переводя взгляд на стол.

Драко ухмыляется.

— Даже не сомневался.

* * *

Драко отрывается от книги, когда Гермиона входит в его комнату. Он быстро садится на кровати, закрывает книгу и кладет на прикроватный столик.

— Привет, — мягко здоровается он.

— Привет, — отвечает она. — Можно мне?.. — Она замолкает, подходя к краю кровати.

— Да. — Он кивает, приподнимаясь и прислоняясь к изголовью. Сглатывает комок в горле, когда она приближается и садится в изножье. Она отбывает завтра — и, честно говоря, чем ближе этот день, тем больше он волнуется.

Она быстро роется в кармане свитера, вытаскивает пластиковый пакет и протягивает ему.

Он озадаченно смотрит на нее, переводит взгляд на единственный белокурый волос внутри.

— Чей он?

— Твоего отца. Я нашла его на джинсах и на всякий случай сохранила, — шепчет она.

— Ч-что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?

— Хочу, чтобы ты воспользовался им и пошел завтра с нами.

Он моргает, тупо глядя на нее.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты тоже пошел. Я… я знаю, что ты будешь волноваться, и я буду волноваться… вот и подумала, что если бы Люциус и Беллатриса вместе появились в Гринготтсе, это выглядело бы весьма правдоподобно, — объясняет она.

Он кивает.

— И твои друзья не возражают?

Она улыбается, закатывает глаза.

— В этом вопросе у них нет права голоса.

* * *

Драко стоит в глубине гостиной, держит в руках бокал с шампанским и наблюдает, как Джинни открывает подарки на день рождения. Они — Орден — решили сделать небольшой перерыв в войне и отпраздновать. Здесь присутствуют Уизли, Поттер, Грейнджер и несколько их сверстников. И несмотря на то, что он не был членом Ордена, — и на то, что бó‎льшая часть присутствующих его терпеть не может, — Драко по умолчанию был приглашен на вечеринку.

И причина этого, скрестив ноги, сидит на полу рядом с подругой и показывает, как пользоваться маггловским устройством, которое ей только что подарила. Драко наблюдает за ней с другого конца комнаты поверх края бокала. Она прекрасна. Но что еще более важно, она здорова — чувствует себя значительно лучше по сравнению с тем состоянием, в котором пребывала, когда они вернулись сюда три с половиной недели назад.

— Малфой.

Он отрывает взгляд от Грейнджер и смотрит на говорящего.

— Поттер.

— Тебе стоит знать, Гермиона настаивает, чтобы ты принял участие в завтрашнем собрании.

Он ухмыляется.

— Это твой способ сказать, что я одобрен, о, Избранный?

Гарри хмуро смотрит на него.

— Только потому, что Гермиона доверяет тебе, а я всегда полагался на ее суждения.

Драко кивает, и его взгляд возвращается к Грейнджер.

— Она тебе правда небезразлична?

— Что?

— Гермиона… она тебе искренне небезразлична?

Драко снова смотрит на него.

— Да.

— Что изменилось?

— В действительности, ничего, — признается он. — Думаю, часть меня всегда заботилась о ней, поскольку часть меня всегда знала.

— Знала, что вы с ней знакомы?

— Знала, что она мне небезразлична.

Гарри кивает, скрестив руки на груди и глядя в сторону Гермионы и Джинни.

— Почему ты выбрал именно ее?

— Что, прости?

— Почему предпочел ее своей семье? Спасая ее, ты пошел против прямого приказа отца, и теперь ты здесь, с ней. Почему?

Драко облизывает губы и допивает шампанское.

— Потому что это правильное решение. После того, как понял, что происходит, — что случилось, — у меня не оставалось другого выбора.

На несколько мгновений между ними воцаряется молчание, которое нарушает Гарри:

— Надеюсь, она права на твой счет, Малфой.

* * *

Он сидит за роялем, играет музыку, которую помнит с детства, рядом садится Гермиона. Он смотрит на нее, пальцами продолжая скользить по клавишам, и она мягко улыбается и опускает взгляд. Ее волосы собраны на макушке в беспорядочный, мягкий пучок, который привлекает внимание к гладкой, шелковистой, бледной шее. В своем непомерно большом свитере она выглядит уютно — и все же естественно прекрасно.

Как же он раньше не догадался?

— Люблю эту песню, — шепчет она, когда он заканчивает.

— Я тоже, — говорит он, мягко улыбаясь.

— Где ты ей научился?

Он моргает.

— Я… На самом деле, не знаю. Как будто проснулся однажды утром и просто… уже знал ее.

— Я играла ее, когда была ребенком, но понятия не имела, откуда она взялась, — признается Гермиона.

Какое-то время они пристально смотрят друг на друга, и Драко с легкой усмешкой наблюдает, как румянец заливает ее щеки.

— Т-ты же не думаешь?.. — многозначительно спрашивает она.

— Я думаю, нам обоим это известно, — шепчет он.

Она улыбается, недоверчиво качая головой.

— Я до сих пор не понимаю, как это возможно.

Он слегка пожимает плечами.

— Не знаю, но мне кажется, мать в чем-то права.

— Любовь?

Он сглатывает комок в горле, поворачивается и смотрит ей прямо в глаза.

— Девочка из снов была для меня целым миром, Грейнджер. Как во сне, так и в реальной жизни. Она была всем.

— Значит, — начинает она медленно, нерешительно, — если я и есть девочка из твоих снов, то… — Она замолкает, во рту сухо, в голове проносятся всевозможные мысли, на которых она никак не может сосредоточиться.

Он кивает и нервно облизывает губы.

Она моргает.

— Ты влюблен в меня, Драко?

Затаив дыхание, он пристально смотрит на нее.

— Думаю, что солгал бы, если бы сказал, что это не так.

Она видит правду, нежность и эмоции в его светло-серых глазах и знает, что он искренен. Чего она не видит, так это Рона, наблюдающего за ними из коридора.

* * *

Она подскакивает, когда Рон подходит к ней со спины, и инстинктивно прикладывает руку к сердцу.

— Рональд Уизли! — укоризненно вскрикивает она.

— Извини, — смеется он, поглаживая Гермиону по спине. Склоняется над ее плечом и глубоко вдыхает аромат готовящегося блюда.

— Что готовишь?

— Шоколадное фондю — мама всегда его делала, — отвечает она.

— Пахнет восхитительно. По какому случаю?

Она пожимает плечами.

— Драко спросил об этом, а я предложила приготовить.

Он громко стонет, закатывая глаза, отступает и прислоняется к стойке за спиной.

— Ты ведь не веришь во всю эту историю, правда? Что вы давно потерянные друзья.

— Конечно, верю, — говорит она, медленно помешивая шоколад. — Мне тоже снились такие сны, Рон. Мы правда дружили, а его родители на самом деле применили к нам Обливиэйт, и он действительно на нашей стороне.

— Значит, это меняет все, что он вытворял последние шесть лет, издеваясь над тобой?

Она вздыхает.

— Все было не настолько плохо… кроме того, ведь были и не такие уж плохие моменты. Он предупредил меня о Пожирателях смерти на Чемпионате мира по квиддичу, а еще перед тем…

— Перед тем, как впустил Пожирателей в школу, я знаю. Потому что он сам был Пожирателем, Гермиона.

— Был, — уточняет она. — Люди меняются.

— Да, теперь он чертов святой, — бормочет Рон.

— Послушай, мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

— Пожалуйста, — соглашается он. — На самом деле я точно знаю, о чем мы можем поговорить.

— О чем?

— О нас.

Она моргает.

— Рон… — нерешительно бормочет Гермиона. — Не думаю…

— Брось, Миона, уже несколько месяцев мы не говорим о нас. Черт возьми, уже несколько месяцев мы не говорим ни о чем, кроме Малфоя. Давай поговорим о нас — я скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе, Рон, но…

Он делает шаг и разворачивает ее за плечи к себе лицом.

— Что? — Она смотрит в пол, и Рон встревоженно склоняется, чтобы заглянуть ей в лицо. — Ты ведь все еще хочешь того, о чем мы говорили? Ты и я, после войны.

Она сглатывает нервный комок в горле и поднимает нерешительный взгляд.

— Я… не знаю.

Он делает шаг назад, как будто она только что ударила его. Сжимает челюсти, когда мысли приходят к единственному выводу:

— Это из-за Малфоя?

— Дело не только в нем, — шепчет она.

— Но он — часть причины, — заключает Рон. — У тебя к нему чувства? Ты в него влюблена? Или тебе просто нравится, что он такой «хороший», «невинный» и «неверно понятый».

— Я не знаю, Рон! Я не знаю, — признается она.

Он моргает.

— Ладно. Сообщи, когда выяснишь.

Она вздыхает, а Рон разворачивается и выходит из кухни. Гермиона, движимая чувством вины, открывает рот, собираясь окликнуть его, но не может найти слов. Она видит, что он останавливается перед тем, как почти исчезнуть в коридоре, и слышит его бормотание: «Ну конечно же». Он использует тон, который приберегает исключительно для Драко. Ее сердцебиение учащается и пульс стучит в ушах — вот поэтому ей не быть с Роном.

* * *

Она находит его сидящим в гостиной у окна и наблюдающим, как дождь стекает по стеклу. Уже далеко за полночь, и все остальные спят наверху.

— Привет, — тихо говорит она, не желая его напугать.

Он поднимает глаза и устало улыбается.

— Привет. Не спится? — Она качает головой, подходит к нему и садится рядом. — Мне тоже.

Она подтягивает ноги и обхватывает колени руками.

— Можно тебя кое о чем спросить?

— О чем угодно.

Она смотрит на него, положив подбородок на колени.

— Почему ты никогда не рассказывал мне о магии?

Он моргает.

— В смысле?

— Очевидно, ты знал, ведь я сама тебе показала. Когда все остальные называли меня фриком, ты говорил, что я особенная — но никогда не рассказывал о магии.

— Мне не разрешали, — тихо отвечает он.

— Тебе многого не разрешали, и ты все равно поступал по-своему.

Он понимающе ухмыляется.

— Да, наверное. Но рассказать тебе о магии — это совсем другое. Одно дело неповиновение отцу, а вот Министерству… Кроме того, я знал, что ты получишь письмо из Хогвартса, поэтому просто ждал.

Она понимающе кивает.

— Значит, ты и раньше знал, что я магглорожденная, но в Хогвартсе вел себя так… ну, ты знаешь.

— Знаю, — смущенно бормочет он. Он наклоняется вперед и пристально смотрит на нее. — Я был ребенком, поэтому вообще не понимал, что имел в виду мой отец, когда говорил о магглорожденных. Я знал, кто ты, когда встретил тебя, но это не имело для меня значения. С тобой, в мире магглов, я мог быть самим собой. Стерев мои воспоминания, отец продолжал вдалбливать в меня бред о чистокровных, — возможно, даже больше прежнего, — но по-настоящему это никогда не было для меня близко. Наверное, потому что в глубине души я никогда о тебе не забывал, — признается он, слабо улыбаясь. — Но в школе… За мной постоянно следили, поэтому я должен был вести себя так, будто презираю магглорожденных, хотя на самом деле мне было все равно.

Она улыбается в ответ, склонив голову набок.

Он молча наблюдает, как она смотрит в окно. Он восхищается ее красотой и сиянием кожи в лунном свете, отражающимися на лице каплями дождя. Мерлин, она прекрасна.

— Я ненавидел это, ты же знаешь. Вести себя так, будто не выношу тебя. Называть тебя… как должен был называть.

Она снова смотрит на Драко и видит в его глазах вину и сожаление.

— Что-то внутри меня было против того, чтобы причинить тебе боль, и всякий раз, когда кто-то другой ранил тебя, мне хотелось разорвать их на части. — Он делает паузу и тихо посмеивается. — Странным же образом я тебя защищал.

— Не таким уж и странным, — замечает она.

Он усмехается.

— Пожалуй, нет.

— Помнишь, как ты пробрался в мою комнату посреди ночи?

— В который раз?

Она смеется, игриво качая головой.

— В свою первую бессонную ночь. Ты проник в мою комнату и забрался в постель прежде, чем я даже успела понять, что там кто-то есть.

— А потом мы три часа разговаривали.

— Я даже не помню, как заснула.

Через два часа она засыпает, и он несет ее в спальню, больше всего на свете желая забраться к ней в постель, как делал раньше.

* * *

Она встревожена. На самом деле, более чем встревожена. Невероятно взвинчена и даже испугана.

Она сидит за кухонным столом и ждет, когда откроется входная дверь. Ждет возвращения двух самых важных для нее людей в мире.

Рон находит ее в одиночестве, улыбается.

— Привет.

— Привет, — здоровается она, бессознательно ковыряя ногтями стол.

— С ними все будет в порядке, ты же знаешь. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Малфой свое дело знает.

Она тихо смеется и закатывает глаза.

Он улыбается в ответ — в основном оттого, что ему удалось рассмешить ее впервые за несколько дней.

— Как думаешь, когда вернутся, они будут спорить или мило болтать?

— Трудный выбор. — Она смеется.

— Думаю, они будут о чем-нибудь спорить. Например, кто кого оглушил, — говорит Рон.

— Или кто чью задницу спас.

— Или кто при этом лучше выглядел.

Она улыбается, небрежно пожимая плечами.

Он пристально смотрит на нее, наклонившись вперед и положив локти на стол.

— У тебя к нему чувства, я прав?

Гермиона моргает, смущенно глядя в ответ.

Он кивает, кусает нижнюю губу, опускает глаза и качает головой.

— Мне… мне очень жаль, — шепчет она.

— Все в порядке, — отвечает он, снова глядя на нее. — Просто я никогда не думал, что потеряю тебя именно из-за Малфоя. Гарри — без проблем. Может быть, даже Невилл. Но Малфой?

Она грустно улыбается.

Словно по сигналу по коридору эхом разносится звук открывающейся входной двери. За ним сразу же слышны шаги вошедших в дом.

Ее глаза расширяются от облегчения, она вскакивает со стула, выбегает в коридор и влетает прямо в объятия ничего не подозревающего Драко.

— Ух-х, — выдыхает Драко, отклоняясь назад и с силой ударяясь спиной о входную дверь. Он улыбается, когда Гермиона утыкается лицом ему в шею, и крепко обнимает ее.

— Да найдите уже себе комнату, — шутливо произносит Гарри.

* * *

Гермиона наблюдает, как он обсуждает с Гарри, Роном и Люпином план защиты Хогвартса. Он одет в маггловскую одежду, позаимствованную у Фреда, который примерно того же роста; его волосы будто растрепаны ветром.

Сейчас не самое подходящее время, но она вспоминает их короткий разговор о его чувствах к ней. Вспоминает разговор, который буквально на днях подслушала между ним и Гарри, когда тот сказал Драко, что наконец-то доверяет ему — не только в вопросах Ордена, но и в отношениях с ней.

И вдруг ноги сами несут ее через коридор, мимо Луны, Джинни и Дина Томаса. Она подходит к небольшой группе мужчин — ведь они уже не просто мальчики, верно? — и обвивает руками шею Драко, врезаясь поцелуем в его губы. Они потрескавшиеся и немного жесткие, а руки покрыты мозолями — она чувствует это при его касании к лицу и ответном поцелуе — отчаянном, жадном, беззащитном.

И в этот момент не существует никакой войны. Никакой надвигающейся смерти, никаких наблюдателей. В этот момент есть только они, и огонь, и лед, бегущий по венам, и бабочки, порхающие в животе, и ощущение подкашивающихся колен.

Она отстраняется, задыхаясь, и слова вылетают изо рта раньше, чем она успевает подумать:

— Я тоже тебя люблю, — шепчет она.

Он моргает в ответ.

— Я… э-э-э…

— Я знаю. — Она с улыбкой разворачивается и, игнорируя ухмылку на лице Гарри и выражение насмешливого отвращения на лице Рона, собирается вернуться к своему посту, но Драко хватает ее за руку и тянет назад, прижимаясь лбом к ее лбу.

— Будь осторожна.

— Ты тоже.

* * *

Он все время старается не спускать с нее глаз. Однако, пока сражается с одним особенно гнусным Пожирателем смерти, теряет ее след. Оглушив противника в белой маске, он поворачивается туда, где видел Гермиону в последний раз — только ее там нет. Ее нигде нет. И вот, забыв о сражении, он отправляется на поиски Грейнджер.

Он проносится мимо ее друзей — Лонгботтома, Томаса, Лавгуд — и спрашивает, не видел ли ее кто. Никто не видел.

Он проносится мимо нескольких слизеринцев, которые покинули подземелья, чтобы сражаться на стороне Ордена — Блейз Забини и Тео Нотт, — но они тоже ее не видели.

Он пребывает в полной панике, когда слышит знакомый протяжный голос, эхом отдающийся в темноте почти пустого коридора. Кровь стынет в жилах при звуке одного лишь слова — грязнокровка, — и он крадется на звук. Выглядывает из-за угла, и желудок сжимается при виде отца, оттеснившего Гермиону к стене.

— Мне следовало убить тебя еще при первой возможности много лет назад, — шипит Люциус Малфой, прижимая палочку к ее подбородку.

— Почему же не убил? — тихо спрашивает она — в ее голосе нет страха, только отстраненное любопытство.

— Потому что твои воспоминания никогда не должны были вернуться.

— Возможно, твоя магия недостаточно сильна.

Люциус рычит.

— Почему ты жалкая, мерзкая…

— Отец, — окликает Драко, давая знать о своем присутствии. Он замечает, как Гермиона переводит на него взгляд, но не сводит глаз с мужчины, который как две капли воды похож на него самого, — точнее, он не сводит глаз с палочки, прижатой к горлу Гермионы.

— А, Драко, — усмехается Люциус. — Как мило, что ты присоединился к нам.

— Отпусти ее, — отвечает он холодно.

— Должен сказать, я был крайне удивлен, когда обнаружил, что ты сбежал вместе с грязнокровкой. Я-то думал, что наконец до тебя достучался. Позволь спросить, как вы ускользнули?

Драко сглатывает комок в горле.

— Через парадную дверь. А теперь отпусти ее, — требует он.

— Зачем мне это делать?

— Потому что если с ее головы упадет хоть один волос, я никогда тебе этого не прощу.

Люциус ухмыляется.

— Как случилось, что ты настолько… размяк, Драко? Настолько сбился с пути. Где я ошибся?

Драко бросает на него жесткий взгляд.

— Ошибся? Ты думаешь… — он обрывает себя, крепко сжимая палочку. — Я и не ожидал, что ты поймешь.

— Пойму что? — срывается Люциус.

— Ничего… ты никогда ничего не любил. Никогда не заботился…

— Любил? — с отвращением выплевывает Люциус. — Ты действительно думаешь, что любишь ее?

Драко свирепо смотрит на отца.

— Я знаю это. А также думаю, это частично — если не полностью — это случилось благодаря тебе.

— Каким образом?

— Ты так долго и так часто вбивал мне в голову дерьмо о превосходстве чистокровных, что это возбудило мое любопытство — и оно привело меня к ней.

— Как ты смеешь винить меня в своей дефектности! — рычит Люциус, на мгновение позабыв о Гермионе, на которую направляет палочку.

— Моей дефектности?

— Я дал тебе все, неблагодарный…

— Все, кроме дома, наполненного любовью и спокойствием, — огрызается Драко. — Все, кроме права иметь собственные мысли, следовать за своими мечтам и самому найти цель в жизни.

— Если любовь к грязнокровке — это твой способ претворить желаемое в жизнь, то ты весьма преуспел, — усмехается Люциус.

— Я не влюблен в грязнокровку, — отрицает Драко. — Я влюблен в девушку, которая намного добрее, храбрее и чище, чем любой, кого я когда-либо знал. Чем мог надеяться, что будешь ты.

Люциус грозно смотрит на него.

Драко бросает быстрый взгляд на Гермиону, молча и неподвижно стоящую позади отца, и едва заметно кивает. В считанные секунды она толкает Люциуса, заставая того врасплох, и он отступает на достаточное от нее расстояние, чтобы она увернулась от брошенного Драко заклинания. Оглушающее поражает Люциуса прямо в грудь и отбрасывает назад скорее, чем у него появляется шанс встать на ноги. Его тело с тошнотворным стуком ударяется о стену, голова откидывается назад, и он падает на пол, теряя сознание.

Несколько мгновения Драко смотрит на неподвижное тело отца — его взгляд печальный и отстраненный, — переключает внимание на Гермиону. Он обхватывает ладонями ее лицо, изучает, выискивая повреждения.

— Я в порядке, Драко, — настаивает она и дотрагивается до его руки в попытке успокоить. — Честно.

— Он тебя не тронул?

Она качает головой.

— Только угрожал.

* * *

Люциус Малфой схвачен аврорами и доставлен в Азкабан, где и будет дожидаться суда. Нарцисса сдается добровольно, и если арест отца Драко принял с равнодушием, при виде матери его взгляд наполняется сожалением и печалью. Гермиона видит, как он наблюдает за Нарциссой, видит искажающую лицо боль. Видит, как он сжимает кулаки, пытаясь не сорваться.

К ней подходит Гарри, встает рядом и обнимает за плечи одной рукой. Он только что выиграл войну против Волдеморта, он переполнен удовлетворением и счастьем, но она знает — на сердце тяжело из-за утраченных жизней.

Драко поворачивается и тихо улыбается при виде Гермионы. Засовывает руки в карманы, преодолевает несколько шагов, разделяющих их, и протягивает Гарри руку. Тот убирает руку с плеч Гермионы и пожимает ее.

— Я похлопочу за нее, — говорит Гарри.

Драко судорожно сглатывает.

— Ты не обязан этого делать, — бормочет Драко.

— Она спасла мне жизнь, — отвечает он, пожимая плечами. — Даже если и сделала это ради того, чтобы убедиться, что ты по-прежнему жив.

Драко кивает.

— Спасибо.

Через несколько секунд после того, как Гарри оставляет их наедине — если не обращать внимания на сотни студентов, профессоров и коллег вокруг, — они все так же неловко стоят друг напротив друга. Слишком напряженные, чтобы двигаться, слишком испуганные, чтобы сделать шаг. Словно неловкие, смущенные подростки во время первого разговора.

— И… что дальше? — тихо спрашивает Гермиона, нервно перебирая пальцами.

— Не знаю, — признается он, грустно улыбаясь.

— А… что насчет нас?

Драко протягивает ей руку ладонью вверх. Она принимает, и он мягко притягивает Гермиону к себе вплотную. Другой рукой обнимает ее за талию, склоняет голову и целует в кончик носа, не сводя с нее глаз.

— Мы выясним это так же, как начали — вместе, — шепчет он. — Да?

Она кивает, нежно улыбаясь.

— Да.