Волчье чадо (джен)

Черт. Черт. Черт.

Они все-таки сделали это. Ушли без меня. Оставили в уюте и безопасности как... как соплячку какую-то.

Я не хочу где-то отсиживаться, пока мои родные и друзья рискуют свободой и жизнью. Мне уже шестнадцать, я могу и хочу воевать. Это и моя война тоже, потому что мы сражаемся за создание мира, в котором жить мне, моим детям и внукам.

Хорошо бы еще донести эту простую мысль до Люциуса и остальных.

Нет, где-то краем сознания я понимала, что, действительно, если я исчезну после того, как меня видела дюжина авроров во главе с Шеклботом, проблемы у меня, да и не только у меня, будут колоссальные. Да и в Хогвартсе нужен связной, а с Драко и его друзей типа Панси Паркинсон толку как с фестрала молока. Но все равно...

Не хочу я тухнуть в тылу!!!

Когда мама ушла, я поднялась наверх в свою теперь уже комнату и позволила себе психануть. Немножко. Совсем чуть-чуть. Опомнилась только тогда, когда осознала, вокруг летает пух из распоротых подушек, пол усеян какими-то мелкими осколками то ли стекла, то ли еще чего-то, а балдахин над постелью держится на честном слове — довольно сомнительная рекомендация. Мда, перестаралась немного, но зато пар выпустила.

Подтянув к себе единственную уцелевшую подушку, я плюхнулась на кровать. Итак, что мы имеем? В минусе — мама, Сигнус, отец с дядей, вся четверка Долоховых, включая Антонина, и Берта. Хреново. В плюсе — Драко (не айс, но по бедности сойдет), Тео Нотт (надеюсь, мы с ним пересечемся), Снейп (мам, ну вот зачем ты Блэка в Арку кинула?), Поттер с Лонгботтомом (хоть скучно не будет) и Хогвартс. Если по Нюниусу (сволочью был мой двоюродный дядька, но клички придумывал метко. Уважаю) и двум орденским сироткам у меня хоть что-то есть, то по Хогвартсу у меня нет ни-че-го. Нужна информация. Вопрос в другом: где взять источник?

Драко? Ага, ага, этот нагородит мне семь тысяч бочек соленых гиппогрифов. Субъективное мнение — вещь хорошая, но только тогда, когда знаешь реальное положение вещей. «История Хогвартса» из библиотеки тоже ничего не даст — голые факты многолетней давности мне нахрен не упали. Люциус, Нарисса — та же ситуация, что и с Драко, а больше знакомых из Хогвартса у меня нет. Блин. И что теперь делать?

За окном вдруг что-то зашуршало, потом заскреблось, а затем на стекло легла чья-то растопыренная пятерня. Я похолодела. Драклы вашу мать, это ж какая сволота ломится ко мне таким образом?!

Перепрыгнуть через полуразвалившуюся кровать и подбежать к окну было делом пары секунд. Я распахнула раму, зажмурилась на всякий случай и...

— Эй, ты okhujela? А если б я уцепиться не успел?

Я открыла глаза. На водосточной трубе, сантиметрах в десяти от подоконника, болтался Павел Долохов. Взъерошенный и очень злой.

— Тьфу, придурок! Я из-за тебя сейчас чуть со страху не сдохла!!

— Маггловских ужастиков надо меньше смотреть, — раздался ехидный голос откуда-то ниже Павла. Я выглянула в окно — Петр цеплялся всеми конечностями за ту же трубу аккурат под братом. — Мы, между прочим, чуть не смайнались сейчас, потому что кто-то психанул и чуть Пашке глаз палочкой не выткнул. Кто бы это мог быть?

— Понятия не имею.

— Слышь, малышня, хорош ругаться, — пробасил Стась, высовываясь из-под ног племянника. — Нас сегодня пускать будут или нет?

— Сначала контрольный вопрос. Почему Август Руквуд, ваш отец и мои родители напали на обычный пеце... полу... короче, маггловский аврорский участок незадолго до операции в Министерстве?

Лихая троица довольно переглянулась.

— Потому что твой дядька нахлобыстался так, что куда уж нам, сирым и убогим, — злорадно поведал Петр. — А потом полез на крышу собора святого Павла и стал орать оттуда матерные частушки в рупор, безо всякого Соноруса, и его повязали маггловские авроры. А поскольку время поджимало...

— Все, хватит, — быстро проговорила я. — Забирайтесь, ироды, пока вас никто не увидел.

Про тогдашнюю выходку Рабастана не знал никто, кроме самого инициатора и тех, кто его потом вытаскивал. Мы же, дети, знали потому, что помнили абсолютно феерический скандал на следующий день — Ставка, повторюсь, была в нашем доме, и кроме моей семьи там еще перекантовывались Руквуд с Бертой и Антонин с мальчишками. Да-а, утром было весело... Мебель, помнится, летала, и даже не в переносном смысле.

— Как вы узнали, что я здесь?

— Так все ж в курсе, что у вас с матерью с хатой проблемы и вы к Малфоям подались, — Павел отряхнул брюки, оглядел комнату и присвистнул. — Бля-а... Что тут было-то?

— Приступ плохого настроения у нашей сестрены*, — хихикнул Петр, залезая следом. — Нам тут еще кое-что известно, — обратился он ко мне. — Тебя тут в Хогвартс ссылают...

— Есть такое. Ну, и?

— Какая ты злая сегодня, — хмыкнул Стась, аккуратно прикрывая окно. — Да ладно, мы все понимаем. Прими-ка вот лучше подарочек на дорожку... Выгружайте, парни.

На ковре передо мною возникли три достаточно больших деревянных сундука, обшитых зеленым сукном.

— А это еще что?..

— Посмотри — и узнаешь, — подмигнул Павел.

Я приподняла крышку одного из сундуков... и тут же уронила ее обратно.

— Охренели?! Спасибо, конечно, парни, это просто классно с вашей стороны... но куда мне столько? Спиться вконец?

— А кто сказал, что это только тебе? — изумился Стась. — Я слышал, в Хогвартсе с этим вообще напряг. Не жмоться, Женька: где-то однокурсников угостишь, где-то с гриффами сторгуешься...

— Нам тебя, что ли, учить... — начал было Петр, но осекся. — Едрен-батон, сюда кто-то прется!

— Прячьтесь! — шикнула я. — Побыстрее, мать вашу, это может быть кто угодно!

Мальчишки практически беззвучно влезли в огромный трехстворчатый шкаф. Спустя минуту в дверь постучали:

— Гвендолин, можно войти?

Блин-блин-блин, как не вовремя.

— Да! — я спешно затолкала последний сундук с самогоном под кровать. — Да, конечно.

В комнату вошла тетя Нарцисса. При виде царящего вокруг разгрома у нее округлились глаза:

— Мерлин мой...

— Я все восстановлю! — зачастила я. — Я... ох, мэм, я так разозлилась из-за мамы... Извините. Я должна была контролировать себя.

Тетка пристально посмотрела на меня.

— Гвен, у тебя все в порядке?

О да, разумеется!! Брат на нарах, отец, дядя и крестный там же, мать вообще неизвестно где, я сижу тут, как полная дура, пока за ней гоняются авроры, а так все просто замечательно!

— Да. Нет. Почти. Я просто переживаю за маму, вот и все. Я не хочу потерять ее снова.

Пафосно, но верно.

— Да, я понимаю, — тетя по-прежнему не отводила от меня глаз. — Пришло письмо с твоими отметками за СОВ**. Не хочешь прочесть?

Черт. Совсем забыла.

Так, и что тут у нас? Со спецдисциплинами все ясно — «Превосходно» теснятся аккуратной колонкой. Ну, само собой, навигация, фехтование, боевая магия и рукопашный бой мне давались получше, чем иным парням. Чары, ЗоТИ (Темные Искусства сдают в выпускном классе, но по ним я тоже была одной из первых), астрономия, история магии и древние руны — тоже «Превосходно», трансфигурация, травология, нумерология и УЗМС — «Выше ожидаемого». Зелья... зелья. Что ж, это было ожидаемо. Что еще можно поставить человеку, взорвавшему свой котел прямо во время экзамена?

Ну нету, нету во мне жилки зельевара, что поделаешь. Ненавижу зелья всей душой — муть и тоска беспросветная. А с котлами у меня вообще беда — ни один не выдерживает дольше одного урока, летают только так. Драко, когда узнал, от смеха загибался минут двадцать, пока я не запустила в него книжкой. Но, даже сбитый «Теорией темной магии», он продолжал валяться на полу и ржать в голос.

— Это месть! — объявил он наконец. — Месть Лонгботтомов древнему и славному роду Лестрейнджей за то, что они... Ай! Я пошутил! Не надо меня душить!

Короче, даже флоббер-червю ясно, что «Отвратительно» за СОВ по зельеварению мне впаяли чисто из жалости.

— Мы с Драко собираемся пойти завтра в Косой переулок за всем необходимым, — вытащил меня из размышлений голос тети. — Не хочешь присоединиться?

В перспективе замаячили примерка мантий, закупка книг, стычки со знакомыми кузена из «противоположного лагеря»... Мне аж поплохело.

— Простите, тетя, а... может, вы просто возьмете деньги из моего сейфа и купите все сами? У меня были другие планы на день.

— Разве? Ты мне вроде ничего не говорила.

— Не успела. Понимаете, мэм, когда мы с мамой уходили... в общем, замок мы не запечатали, то есть, запечатали, но не полностью, наши же в любой момент могут вернуться. А раз так, то за ним надо присматривать. Вот я и хотела завтра заглянуть домой и посмотреть, что и как. Ну, и домовикам вложить заодно, в случае чего.

Уф. Вроде отмазалась. Но Нарцисса отчего-то все равно смотрит с подозрением.

— Я так понимаю, это предлог? — спокойно спросила она. — Тебе просто хочется побыть одной, но неудобно отказывать?

Я кивнула.

— Что ж, хорошо. Так и сделаем. Тебе прислать эльфа, чтобы он навел здесь порядок?

— Нет... нет, спасибо. Я сама справлюсь. Правда.

Тетя чуть наклонила голову и вышла. Едва за ней закрылась дверь, как из шкафа, чихая и отчаянно матерясь, выпала троица Долоховых.

— Маффлиато! — прошипела я, вскакивая и спешно накладывая Заглушающее. — С ума сошли? А если она сейчас вернется?

— Да ты хоть знаешь, как там лавандой воняет? — прохрипел Павел.

— Pizdets какой-то, — подхватил Петр.

— Дышать невозможно, — припечатал Стась.

— Слушай, ты не обижайся...

— ...но мы лучше пойдем...

— ...а то вдруг к тебе еще кто завалится.

Внутренности в животе вдруг скрутились в один большой склизкий узел. Я внезапно поняла, что неизвестно, когда я вновь увижу этих троих придурков, своих названых братьев, да и увижу ли вообще. Может быть, их завтра пошлют на задание, с которого они не вернутся. Может быть, меня прямо по пути в Хогвартс заберут авроры. Или Орден нападет на Малфой-Мэнор: Люциус еще утром куда-то умотал, сказав, что вернется чернз месяц, так что замок тоже остался почти без защиты Главы Рода. Будь оно все проклято: и война, и Дамблдор, и Поттер, и...

— Эй, ты чего? — потормошил меня Стась. — Э, ты не реви!

— И в мыслях не было, — проворчала я и обняла всех троих, сколько рук хватило. — Будете писать Антонину — черкните Сигнусу, что он козел гнойный, хорошо?

— Ладно, — расплылся в ухмылке Петр. — Так и напишем.

— И припишем, что это от тебя, — коварно добавил Павел.

Я попыталась съездить ему по уху, но промазала.

— Ладно, идите уже, в самом деле... Кстати, — меня вдруг осенило, — а как вы на территорию Мэнора пробрались?

— А вот это уже — секрет фирмы, — ухмыльнулся Стась.

И они свалили тем же путем, которым явились сюда.

Зашибись.

Я присела на край разломанной кровати. Морри, дрыхшая без задних лап все то время, пока я громила комнату и общалась с Долоховыми, подползла ко мне и ткнулась в ладонь мокрым носом. Ну, вот мы и остались одни, подруга. Носят где-то драклы нашу стаю, а что делать — не знаю.

А домой и впрямь не мешает заглянуть.

* * *

Первое сентября. Кингс-Кросс. Платформа 9 и ¾, толпа взбесившихся школьников, их галдящих пернато-пушисто-склизких питомцев и туева хуча родителей, страдающих психозом в терминальной стадии. Яду мне, яду!

— Уже почти десять, вам пора в вагон, — тетя поправила галстук у Драко и обеспокоенно (в который раз за эти несколько недель, интересно?) посмотрела на меня. — Ты выглядишь усталой, Гвендолин. Ты плохо спала этой ночью?

Да я вообще не спала. Накануне вечером Алекто Кэрроу прислала сову — требовалось убрать одну министерскую шишку, слишком сильно портившую Организации кровь, жизнь и свежее пиво. Нет, конечно, можно было устроить показательную казнь — погром, пытки, Метка над домом, все как положено. А на хрена, если есть Гвен Лестрейндж, юный гений в области имитаций несчастных случаев?!

По плану объект должен был вернуться со службы часов в десять вечера. Схема предполагалась почти стандартная: темный переулок — «есть закурить?» — кастетом в висок — если что, добить и свалить. Но: этот гад-бюрократ приперся вовсе не в десять, и даже не в двенадцать, а в шесть часов утра, пьяный в такую стельку, что куда там нашей честной компании. Задание, я конечно, выполнила (с пьяным оказалось управиться даже проще, чем с трезвым), но при этом замерзла, потому что ночь была отнюдь не теплая, а очень даже сырая и местами дождливая, не выспалась, потому что мудака этого караулила, да и просто вымоталась, потому что до обратного портала надо было бежать километра три. Только нарисовалась в своей комнате, только разделась и легла, даже глаза закрыть не успела, как пришла Нарцисса и сообщила, что, мол, пора вставать. В итоге я все утро зависала, и даже лошадиная доза черного кофе с кардамоном и корицей мне не помогла.

Спасение от необходимости отвечать на теткин вопрос пришло в виде паровозного свистка. Спохватившаяся Нарцисса клюнула в щеку сына, рассеянно обняла меня, взяла с нас обоих клятвенное обещание, что мы не будем лезть на рожон (я-то здесь при каких делах? Я вообще человек тихий... пока меня не трогают) и, наконец, отпустила в вагон.

— Если что, ты знаешь, где меня найти, — твердил Драко, пока мы тащили чемоданы по узкому коридору. — Мы будем в этом вагоне, в третьем купе, если считать от головы состава. Приходи, ладно? Ты запомнила: этот вагон, третье купе...

Я монотонно кивала в ответ. В планах на день у меня значилось нечто другое, нежели посиделки с его друзьями, а именно: хоть небольшой, но отсып, попойка с Ноттом, и, на крайний случай, распевание похабных песен на весь «Хогвартс-экспресс». Другого способа избавиться от на редкость поганого настроения я не видела.

Выспаться мне не дали. Сначала в мое купе ввалилась толпа каких-то малолеток, оравших так, что в ушах звенело. Малолеток трусливых — я даже сделать ничего не успела, только посмотрела, а они уже смылись, дрожа от ужаса. Хотя, может быть, они просто перепутали меня с мамой — такое тоже случалось.

Следом приходил Лонгботтом, пытался качать права. Одного взгляда тут, правда, не хватило — пришлось немного распустить руки. Челюсть он на место долго вставлять будет.*(3) После всего этого неудивительно, что, когда дверь в купе отъехала в третий раз, я уже приняла боевую стойку и готовилась врезать «дорогому гостю» первым, что на ум придет. Но не судьба.

— Ничего себе прием, — ухмыльнулся Теодор. — А я тебя по всему поезду ищу, переживаю, как ты там...

— Хватит ерничать, — буркнула я и спрятала палочку. — У меня не то настроение.

Парадокс, но с Тедом Ноттом я пересекалась куда как чаще, чем с собственным кузеном, и знала его немного лучше. Серьезный и невозмутимый на людях, в компании он подчас выдавал такое, что мы все подвергались практически стопроцентному риску преждевременной смерти от смеха. Иными словами, юморист он был еще тот, и не всегда его юмор носил светлую окраску. Скорее наоборот.

— А какое у тебя настроение?

— Вот такое, — я вытащила из рюкзака бутылку ямайского рома, два стакана и кулек черешни. Черешню я стащила с малфоевской кухни, ром — из родного поместья, и искренне надеялась на то, что отец по возвращении не заметит, что его запасы слегка приуменьшились.

Тед удивленно приподнял брови:

— А что, есть повод?

— Ну, как... У меня отец в Азкабане, у тебя отец в Азкабане. Смекаешь?

— Не то чтобы меня это сильно огорчает... Тебя, я смотрю, тоже.

Я промолчала. У нас с отцом вообще непростые отношения. С одной стороны, он вроде и любит меня, несмотря на достаточно долгую разлуку, понимает даже, а с другой... Если хотите вывести Родольфуса Лестрейнджа из состояния равновесия за пять минут и остаться целым и невредимым, спросите его дочь, как. Ни с кем в Ставке, даже Долоховыми, даже с Сигнусом я не ссорилась так часто, как ним.

— Первое сентября, косые взгляды, шепот за спиной, куча всеобщего презрения и просто идиотский год в идиотской школе.

— А, ну раз так... — Нотт расслабился и рухнул на диван. — За что пьем?

— За встречу? — предложила я, разливая ром.

— А давай!

Первый стакан пошел на удивление легко. Однако едва мы успели закусить и вспомнить, что, по словам крестного, между первой и второй — перерывчик небольшой, как дверь в купе распахнулась вновь и... Мать моя урожденная Блэк!

На пороге стояла... стояло... Скорее всего, это была девчонка — во всяком случае, чуть ниже ключиц у этого существа под бесформенной мантией что-то виднелось. Может быть, даже грудь. Но вот все остальное... На голове кто-то свил гнездо, рукава мантии были изгвазданы в чем-то коричневом с соответствующим запахом, левая сторона лица измазана в чернилах, а в глазах горело поистине безумное стремление нести всему миру порядок и справедливость. А еще говорят, что моя мать фанатичка...

— Грейнджер, — как-то устало протянул Тед. — Ну, чего тебе неймется, а? И чем это от тебя так несет, туалет мыла, что ли?

Так это вот — Гермиона Грейнджер?! Магглокровная заучка и подружка Поттера, про которую я столько всего, преимущественно матерного, слышала от Драко? От неожиданности аж черешня не в то горло попала, и Теду пришлось похлопать меня по спине.

— Нет, бомбу навозную у третьекурсников изъяла, а она в руках взорвалась, я просто почиститься не успела — на автомате ответила грязнокровка. Ее взгляд упал на бутылку. — Вы что, пьете?! Мы же едем всего два часа! Нотт, по прибытии я вычту у Слизерина десять очков, а сейчас давай эту дрянь сюда!

А вот это она зря. Выпивка моя, между прочим. А я свою выпивку всяким отбросам не отдаю.

— Грейнджер, говоришь? — протянула я. — Верный товарищ Золотого Мальчика и настоящая гриффиндорка? Ну что ж, проходи, садись. Выпить не предлагаю — с орденцами не пью, да и самим мало. Давай, — я похлопала рукой по сиденью, — не стесняйся. Бить не будем.

Грейнджер на минутку замялась, но все же присела на краешек дивана, поближе к выходу. Мда, не повезло девочке: нарваться на парочку слегка нетрезвых юных Пожирателей... Впрочем, на меня и в нормальном виде лучше не нарываться.

— Скучно сидим, друг, — я потянулась, покосилась на Нотта и подмигнула в сторону грязнокровки. — Спеть, что ли?

— Хорошая идея, — оскалился тот. — Давай-ка твою любимую, про дождик.

Ай, молодец. Намек сразу понял.

Пела я неплохо. Кое-кто уверял, что даже очень. По-хорошему, под эту конкретную песню нужен какой-нибудь инструмент, но acapella*(4) тоже неплохо выйдет. Так что я откинулась на спинку дивана, чуть прикрыла глаза и...

— «С чего бы мне, сказал тот лорд, склоняться пред тобой...»

Грейнджер дернулась было, заподозрив подвох, но не ушла. Интересно, Нотт дверь закрыл?

— «На стяге твоем такой же кот, лишь только цвет другой...»

Побледнела. Сообразила, где шишуг зарыт. Ну ничего, ничего, я только начала.

— «Хоть алый лев, хоть лев златой, важней длина когтей...»

— Хватит!

Ого, какая резкая перемена цвета. От бледной поганки к переспевшему помидору. Может, она скрытый метаморф?

— Что такое? — притворно удивилась я. — Нотт, я так плохо пою? — тот покачал головой. — Или... а, наша маленькая гриффиндорка не хочет слушать про один очень интересный случай из жизни основателя своего факультета? В чем дело, Грейнджер, неужели вам не рассказывали эту легенду?

— Нет.

И это она тоже зря. Хотя... Хвалю за смелость.

— Ну что ж, тогда я ее тебе расскажу. В стародавние времена у лорда Годрика Гриффиндора вышел конфликт с одним из его вассалов. В чем там было дело — никто не помнит уже, но суть не в этом. Суть в том, милая моя грязнокровка, что доблестный Гриффиндор, защитник сирых и убогих, просто взял и... вырезал род этого вассала под корень. Вместе со слугами и крестьянами, жившими на землях этого вассала. Вырезал всех, всех без разбору: мужчин, женщин, детей, даже стариков, уже не встававших с постелей. «С тех пор лишь дождь в пустынный зал по лорду слезы льет...»

Я придвинулась ближе. Девчонка нервно сглотнула, но осталась на своем месте. Ну ла-адно...

— Их тела еще долго качались на воротах в родовой замок Гриффиндоров, — свистящим шепотом продолжала я. — Они висели там все лето. А лето было долгим и жарким...

Всхлипнув, Грейнджер выскочила из купе и бросилась прочь. Как все просто в этом мире, оказывается: стоит чуть припугнуть, и перед тобой уже не молодой лев, а мокрый котенок.

— Бинго! — Тед аж пальцами прищелкнул от удовольствия. — Впервые вижу, чтобы ее так уделали. Не выпить ли нам за это?

— Давай, — я плеснула рому себе и ему. — За то, чтоб наши враги всегда вот так же бегали от нас!

Стаканы сошлись с на редкость мелодичным и торжествующим звоном.

* * *

Напиться нам тоже не дали. Примерно через двадцать минут после побега Грейнджер в купе заглянул Драко, зыркнул на нас, как Антонин на новобранцев, влепил каждому по Опохмеляющему заклятию в лоб и, под аккомпанемент из воплей в духе «Я староста, вашу мать!», забрал бутылку и свалил. Нет, у меня, конечно, в чемодане лежит еще одна, вместе со всем стратегическим запасом от Долоховых, но за ней лезть далеко, да и настроение упало ниже уровня городской канализации. В итоге я завалилась спать, а Тед уткнулся в какую-то книжку.

В Хогсмиде было темно и сыро, вдобавок воняло прелыми листьями и дерьмом. Морри, всю дорогу просидевшая у меня под мантией, высунула было мордочку, расчихалась и залезла обратно.

— Где Драко? — хмуро спросила я. — И куда мне идти вообще?

Неподалеку от нас нечто, очень похожее на гнома-переростка, размахивало фонарем и орало на всю округу: «Первокурсники! Первокурсники, все ко мне!»

— Тебе с нами, — откуда-то сбоку вынырнула Панси Паркинсон. Никогда еще я не была так рада ее видеть. — По Лейпцигскому договору от одна тысяча пятьсот четырнадцатого года, все переводящиеся из Дурмстранга в Хогвартс автоматически зачисляются на Слизерин.

А еще говорят, что Грейнджер заучка.

Минус: до школы придется добираться на каретах, грозящих развалиться на каждой кочке. Плюс: здесь были фестралы. Всегда их любила.

— Ой, ты их видишь? — изумилась Буллстроуд, достаточно... эм, габаритная девица с писклявым голосом. — Ты уже видела чью-то смерть?

— Насчет видела — не знаю. Приносила — было дело, и не один раз, — я почесала фестрала за ухом и запрыгнула в фаэтон.

Тед пробурчал что-то по поводу толстых идиоток.

Драко появился чуть позже, растрепанный и злой. Влез в экипаж, растолкал Крэбба с Гойлом и уселся между ними.

— Проверил, что хотел? — немного резко спросила его Паркинсон.

— Да. Это Поттер был, Панс. Валялся там на верхней полке, подслушивал, как я и предполагал. Что ж, немногое ему удалось узнать...

Драко осекся, нарвавшись на мой взгляд.

— Немногое из чего? — ласково спросила я . — Договаривай.

— Да так, Гвен, ничего серьезного, просто перспективы на будущее...

Не нравится мне его взгляд. И то, как он левую руку прячет, тоже не нравится. Стоп, неужели... Ах ты, идиот белобрысый, если это то, о чем я думаю...

— Подними рукав.

— Гвен, ты чего?

— Подними рукав, я сказала!

Так и есть. До боли знакомые череп и змея. Паркинсон и Буллстроуд восторженно ахнули, Крэбби Гойл присвистнули, Забини нахмурился, а Тед поджал губы.

— Замечательно, — безнадежно сказала я. — Просто превосходно. Ты прошел Посвящение, получил от Него задание и трепался об этом в присутствии Поттера — так?

— Я ни слова не сказал про задание! И вообще, я не знал, что там Поттер, он под мантией-невидимкой был!

— Но ты, наверное, намекал так, что и колода бы поняла, о чем речь, верно? — прошипела я. — Драко, ты не просто идиот. Ты — имбецил, махровый, с примесью кретинизма, причем хорошей такой примесью! Ты только что подставил всех, начиная с собственного отца и заканчивая Снейпом, ты понимаешь это? Как думаешь, к кому сейчас помчится Поттер — к Дамблдору или к тем ордецам, что в школе?

— Да ни к кому он не помчится! — рявкнул Драко. — Он сейчас обратно в Лондон едет, я его оглушил, да еще и мантией его сверху накрыл! Его не скоро найдут, Гвен, если вообще найдут!

— А если он успел сказать своим друзьям? Если он очухался и сейчас бежит за каретами? Если он в Лондоне очухается, что тогда?

— Никому он не сказал, успокойся, я в этом уверен. Да даже если и очухается, то окажется без вещей, метлы, совы и денег. Он даже письмо послать не сможет.

— Но палочку у него ты не забрал, правильно? — тихо спросила я. — Что ему мешает прийти в Гринготтс, пройти идентификацию, взять денег и послать сову с почты? Кроме того, Дамблдор наверняка спохватится, если не увидит своего любимчика. Ты все-таки кретин, Драко. Клинический кретин.

— Слишком сложная для гриффиндорца схема, Лестрейндж, — вмешался Забини. — Кроме того, даже если Поттер что-нибудь кому-нибудь скажет, то ему не поверят. Ты прости, Дрейк, но с Пожирателем смерти ты у фениксов, скорее всего, не ассоциируешься. Если кого-то будут подозревать, так только Гвен.

— У них на меня ничего нет, — буркнула я.

— А...

Я расстегнула манжет на рубашке:

— Вот, видите?

— У тебя — и нет?! — ахнула Паркинсон. — Мы думали, у кого-кого, а у тебя точно... Но почему?

— По семейным обстоятельствам. Не буду вдаваться в подробности, — я отвернулась к окну. — Драко Малфой, если за тобой до утра не придут авроры, считай, что тебе очень повезло.

Кузен насупился и промолчал. Оставшуюся часть пути мы не разговаривали.

Если честно, я не помню ничего из приветственного пира. Я была так зла на Драко, на мать, на весь мир, что мало что замечала вокруг. Глаза застилало черной пеленой, в голове билась одна-единственная мысль — почему он, а не я?! — а пальцы сами собой сгибали столовые приборы так, что соседи по столу отодвигались подальше. Хотелось кого-нибудь убить, не физически, так морально. Но Драко сидел слишком далеко — подстраховался, зараза! — остальные сгрудились вокруг него, Нотта было жаль, а убивать грязнокровок на глазах Дамблдора слишком рискованно.

Так что ничего удивительного, что, когда пир закончился, я пристроилась в хвост Буллстроуд и Грингласс, кое-как добрела до девичьих спален, нашла свою кровать и рухнула на нее, не раздеваясь. К черту все. Все проблемы буду решать завтра. А пока — спать.

* — Сестрена (не путать с сестренкой!) — названая сестра, побратимка (по словарю Даля).

** — Без понятия, сдают ли в Дурмстранге СОВ. Рискну предположить, что да.

*(3) — эта сцена подробнее оисана в "Волчонке".

*(4) — пение без музыкального сопровождения. Это если я ничего не путаю))

Кто понял, что за песню поет Гвен Гермионе — тому респект и полкило сосисок! ;-) *шепотом: ну, не могла я удержаться, прямо в тему встало)*