Бешеный Воробей

Гневные слова, которыми ее фрейлины осыпали Эртура, и неспособность Эртура защититься от того, что не может зарубить мечом, прекрасно отвлекали ее от того кошмара, которым теперь была ее жизнь.
Ей следовало бы выйти вперед и приказать им остановиться, но, тратя силы на то, чтобы вбить хоть немного благоразумия в тупой череп Рейгара и оставаться при этом сильной ради своих детей, ее просто уже не хватало ни на что больше. Особенно если усилия пришлось бы применять ради того, кто отказывался помогать ей.
Так что, когда Джинни Фаулер рассказала о случае на Принцевом перевале, когда крестьяне сгрудились вдоль дороги, осыпая Эртура дождем из гнилой тыквы и плевков, она только слегка развеселилась. Когда Пилар Сантагар нанизала на нитку бусы из сухих дорнийских перцев и лимонов и взяла за привычку крутить ими рядом с Эртуром, заявляя, что отгоняет «злых духов», окружавших его, ей приходилось прикусывать язык, чтобы не хохотать вместе с ними. Когда во время урока шитья Лукреция Гаргален заметила, что дамам следовало бы прикрыть лица вуалью в присутствии мерзавца, намекая на Эртура, стоявшего на карауле у их дверей, Элия только закатила глаза и позволила им делать, что хочется.
В конце концов, она ведь все понимала. Рейгар был теперь королем, пусть и был еще не коронован, и на королей не положено было плевать, осыпать гнилыми овощами, или ставить под сомнение их нравственность. Во всяком случае, если хотелось сохранить руки и языки в целости. Гнев надо было на кого-то излить, и ее земляки решили, что Эртур станет подходящей мишенью. В этом был смысл. Врага полагалось хоть немного уважать. Но что следовало говорить о человеке, который с радостью участвовал в оскорблении собственной родины?