Реальность его отца (джен)

Тем же вечером Джеймс с остальными членами Ордена ждал появления Северуса Снейпа. Его никто не видел с последнего собрания, которое было два дня назад. Некоторых подобное тревожило, однако для людей вроде Сириуса это служило лишь очередным доказательством того, что Снейпу нельзя доверять.

— Говорю вам, он просто боится явиться сюда, — говорил Сириус находящимся в комнате. — Он наверняка выболтал что-то Волдеморту и теперь боится, что мы об этом узнаем.

Джеймс удивленно поднял брови. Он все еще ненавидел этого человека, но теперь даже Сириус понимал, что он на их стороне. Пусть это и не означало, что будут с ним на короткой ноге.

— Подождем еще пять минут, если он не появится — начнем без него, — сказал Альбус, смотря на какой-то странный прибор у себя на талии.

— Ну, естественно, как обычно, — пробурчал Сириус.

— Професор Снейп сейчас будет, — послышался робкий голос из-за двери.

Пораженные, все обернулись на звук и увидели Гарри Поттера, который стоял в дверном проеме, уставившись на Альбуса.

Все уже слышали про Гарри Поттера, прибывшего из другой реальности. Через два дня после его появления было организовано собрание Ордена по этому поводу. Но никто, кроме Поппи, Джеймса, Сириуса, Ремуса и Минервы не видел его до сих пор.

Большинство людей в комнате были поражены тем, насколько мальчик был похож на Джеймса. Они переводили взгляд с одного Поттера на другого, находя у этих двоих все больше и больше общих черт. Стараясь избежать этого «досмотра», Джеймс уставился на столешницу перед собой, не смея посмотреть куда-либо еще. Он, который в школе так любил быть в центре внимания, потерял к этому всякую охоту. Ровно в тот момент, когда погибла его семья. Теперь он чувствовал себя крайне неуютно.

— А, мистер Поттер, мальчик мой. Заходите, присаживайтесь.

Джеймс быстро поднял взгляд и шокированно уставился на Дамблдора

— Альбус, вы ведь не собираетесь разрешить ему присутствовать на собрании? — изумленно спросил Джеймс. В ответном взгляде волшебника блеснула та самая «сумасшедшинка», которая порой так действовала Поттеру на нервы.

И тут Джеймс сообразил, что происходит. Он вел себя как беспокоящийся за своего ребенка отец! Как отец, что стремится оградить родное чадо от всех напастей.

— А, ну, в прочем, ладно… — пробормотал он, опускаясь в кресло, признав поражение.

Пока разворачивалась эта сцена, Джеймс заметил, как Гарри медленно пробирался к свободному месту рядом с Альбусом. Смотря на него сейчас, старший Поттер еле сдерживал улыбку. Под градом этих взглядов Гарри выглядел таким несуразным. Джеймс даже сказал бы, что нервозным.

Когда мальчик наконец-то сел, он начал осматриваться. Джеймс видел, как его взгляд сперва задержался на Лонгботтомах, а потом переключился на Уизли.

Мужчина смотрел на него до тех пор, пока Гарри не обернулся прямо к нему. Изумрудные глаза мальчика на секунду встретились с его, прежде чем он опять уставился на столешницу, все еще продолжая чувствовать на себе взгляд Гарри. Спасаясь от неловкости, Джеймс кашлянул, переводя свое внимание на Альбуса, который молчаливо и, кажется, с видимым интересом наблюдал за их переглядками.

Когда этот «аттракцион» подошел к концу, Альбус обратился к Гарри:

— Мистер Поттер... — Джеймс вздохнул с облегчением, когда почувствовал, что мальчик отвернулся от него, — … не могли бы вы объяснить нам, что вы имели в виду?

Гарри пожал плечами не особенно представляя, что сказать.

— Он сейчас будет, — пробормотал он.

Альбус улыбнулся.

— Вы это уже говорили. Я хотел бы знать...

Неожиданный шум от захлопываемой на засов двери и громкая ругань прервали их.

— Если вы спросите меня, то я вам отвечу, что вот это нечто сейчас звучало в точности как Северус Снейп, — сказал Сириус, посмеиваясь над безмятежным видом Альбуса.

— Даже я бы не смог сказать лучше, Сириус, — ответил последний, аккурат когда Северус вломился в дверь.

— Прошу простить мне мое опоздание, Альбус. Последнее время я был загружен, — объяснил он, усаживаясь на стул рядом с Минервой. Он вопросительно посмотрел на мальчика, но никак не прокомментировал его присутствие. Чудесная перемена в сравнении с тем, чего обычно удостаивался от него Гарри.

— Что ж, давайте наконец начнем наше собрание, друзья, — улыбнулся Альбус.

Первая часть, по мнению Джеймса, была скучна. На деле он даже не представлял, о чем они говорят, попросту не слушал. Его мысли занимал только случай атаки на Лонгботтомов, о котором пока не было сказано ни слова, так что от скуки Джеймс уже начал постукивать костяшками по столешнице.

Гарри тоже нашел эту часть собрания бессмысленной и занудной. Они перечисляли всех Пожирателей смерти, что были пойманы с момента последней встречи Ордена. Подсознательно, Гарри начал копировать движения Джеймса, тихонько выбивая пальцами ритм.

Ремус, который действительно пытался вникнуть в отчет авроров, был уже сыт по горло Джеймсом и этим его постукиванием. Будучи уже на пределе терпения, он вдруг услышал точно такой же звук с противоположной стороны стола. Присмотревшись, он увидел, что Гарри повторяет тоже самое движение, что и Джеймс, более того, они оба отбивали левой рукой один и тот же ритм. Как бы то ни было занимательно, но от подступающей головной боли это избавить не могло. Ремус опустил голову на руки и начал потирать виски, надеясь притупить боль до того, как она по-настоящему грянет.

— Ремус, мальчик мой, с тобой все в порядке?

Люпин оглянулся на Альбуса и тут же выпрямился:

— Да, Альбус, все хорошо. Хотя, я бы предпочел, чтобы бы постукивания прекратились, -

Ремус вперился взглядом в Джеймса, а затем переметнулся на Гарри. Оба синхронно замерли.

— Спасибо, обоим. Это начинало здорово раздражать, — мужчина развернулся обратно к Дамблдору, которого вся эта ситуация очевидно забавляла.

— Простите, Альбус, продолжайте.

Тот мягко улыбнулся в ответ и следом обратился к Северусу:

— Что вы можете сказать насчет сегодняшнего утреннего нападения на Лонгботтомов?

Снейп буквально стиснул зубы:

— Я бы очень хотел рассказать вам, но не могу.

Сириус буравил его взглядом:

— Действительно, с чего бы тебе вдруг предавать своего господина?

Прежде чем Альбус смог вставить хоть слово, Северус с вызовом парировал:

— Нет, Блек. Дело всего лишь в том, что каждый раз, стоит мне хотя бы заикнуться о его планах, я начинаю захлебываться в своей же крови, — тут он вновь обратился к Дамблдору.

— Он держит все под заклятием сокрытия.

— Как насчет того, чтобы изложить это на бумаге? — предложил Ремус.

Северус отрицательно покачал головой:

— Один уже пытался, в итоге остался без руки.

— И что же прикажешь нам с этим делать, в таком случае? — в очередной раз встрял Сириус.

— Профессор Снейп удостоверился, что Лонгботтомы выбрались из дома живыми, — донесся тихий голос мальчика, что сидел подле Альбуса. Все в комнате обернулись к нему, но Гарри все так же сидел, потупив взгляд.

Дамблдор поспешил убедиться:

— Это так, Северус?

Не сводя с мальчика глаз, Северус кивнул:

— Да, Альбус, так все и было.

Дамблдор вновь переключил свое внимание на Гарри, но не успел и слова произнести, как мальчик добавил:

— Антонин Долохов отвечал за установление слежки. Деталей не знаю, но волноваться не о чем: план провалился, из-за чего Волдеморт был зол, — все это Гарри проговорил как-то отстраненно, чуть вздрагивая, вспоминая боль от Круциатуса.

— Весьма зол, — подтвердил Северус, все еще прожигая мальчика взглядом. — А вот что интересно, так это откуда «пришелец из другого измерения», — саркастично подчеркнул он, — все это знает.

Гарри пожал плечами, поднял голову и, все же избегая зрительного контакта, ответил:

— Это все, что мне известно, сэр.

— Что ж, мистер Поттер, если вы не возражаете, я бы предпочел поговорить с вами по окончании собрания.

Гарри посмотрел на Альбуса и согласно кивнул, по-прежнему пряча взгляд.

Остаток собрания прошел весьма стремительно. Так как главную причину текущей встречи уже обсудили, оставшиеся темы оказались обделены всеобщим вниманием. В завершении, поднявшись со своего места, Альбус обозначил конец совета и незамедлительно пригласил Гарри переговорить с глазу на глаз.

Мальчик следом покинул комнату, провожаемый двумя испытующими взглядами: испуганным — Джеймса, и подозрительным — Северуса.

— Интересно, о чем они будут говорить, — услышал Джеймс бормотание Сириуса.

— Может, о том, откуда Гарри знает то, чего, по идее, знать не должен? — снисходительным тоном произнес Ремус.

Тут Поттер неожиданно подскочил со своего места:

— Пожалуй, мне пора на боковую.

— Джеймс, да ведь еще и шести нет, — подивился этому Блэк.

В ответ мужчина лишь пожал плечами и покинул комнату. Однако вместо того, чтобы пойти к себе, Джеймс направился на чердак. Поднявшись по лестнице, он плотно закрыл за собой дверь.

Очутившись в комнате, он с порога начал оглядываться в поисках особенной коробки. Там, в дальнем углу, была одна, с пометкой «ПРЕЖНЯЯ ЖИЗНЬ», чуть ниже значилась надпись «не вздумай открывать», многократно подчеркнутая.

Джеймс подошел ближе и потянул коробку на себя, бережно пробежавшись по ней пальцами, прежде чем открыть.

Сверху лежала их фотография. На ней он держал Гарри на руках, а Лили стояла рядом.

Малыш заливался смехом каждый раз, как Лили принималась его щекотать. Они выглядели такими счастливыми. «Счастливыми», — грустно подумал он.

Вынимая фотографию, Джеймс изо всех сил боролся с подступающими слезами. Он вновь заглянул в коробку, где покоилось еще больше фото Гарри и Лили.

Вот та, что была снята в первый день рождения Гарри. Его сынишка и Лили сидят на полу вместе со всеми. Малютка-именинник крепко обнимает плюшевого оленя и хохочет. А вот Сириус уже разукрасил Гарри нос глазурью. Лили тут же бросает в сторону нашкодившего крестного угрожающий взгляд и убирает глазурь с лица малыша. Джеймс все это время сидит рядом и смеется без конца, наблюдая за происходящим. А тут, вон, Ремус уселся между Сириусом и Питером, прямо в кучу оберточной бумаги.

Отодвинув эту фотографию, мужчина увидел свадебные снимки. Просматривать их он не имел ни малейшего желания, поэтому отложил в сторону и вернулся к содержимому коробки.

Там, в маленькой шкатулке лежала пара колец Лили, обручальное и церемониальное. Оба незамутненно сверкали. Одно было выполнено из чистого золота, с гравировкой на внутренней стороне: «Люблю тебя, отныне и навсегда, моя дорогая жена Лили. Твой возлюбленный, Джеймс П.». Другое кольцо было серебряным, украшенным миниатюрным бриллиантом в форме сердца. Кроме прочего, этот камень традиционно соответствовал месяцу ее рождения (12 апреля). Джеймс закрыл шкатулку, прижал ее к сердцу и заплакал.

В коробке лежала еще одна коробочка поменьше, черная и вытянутая. В ней хранилась палочка Лили. Рядом была книга, та самая первая книга, которую подарил ей Джеймс: «Поцелуи взасос с любовью всей вашей жизни. Руководство к действию».

Сквозь слезы Джеймс усмехнулся. Он подарил ее Лили на третьем курсе на Рождество. К тому моменту он уже с ума по ней сходил и отчаянно хотел, чтобы она наконец заметила его и согласилась встречаться. Лили, естественно, вместо того, чтобы пойти с ним на свидание послала никудышного воздыхателя куда подальше. То был первый раз, когда Джеймс узрел ее праведный гнев и тогда же понял, что его чувства — не просто временная влюбленность.

Джеймс положил шкатулку с кольцами на пол рядом с собой и достал книгу. Он нашел ее в личных вещах Лили после той ночи. Как же он был удивлен тому, что она все это время хранила ее. Он-то думал, что она безжалостно испепелила ее в камине еще тогда, на третьем курсе. Отложив памятный томик, мужчина продолжил разбирать коробку.

Под ним лежали еще книги, но теперь уже, что называется, «книги» в полном смысле этого слова. То были учебники за все семь лет обучения: от первого курса до седьмого. Джеймс взял последнюю в стопке за седьмой курс и открыл на первой странице, там, где рукой Лили было написано: «Твои чары, Джеймс, наконец, подействовали и на меня. Хотя, должна признать, что влюблена в тебя дольше, чем ты думаешь. Люблю тебя, идиот мой безрассудный. Люблю, люблю, люблю. Может быть, твоим мечтам все же суждено сбыться...».

Джеймс вновь не смог сдержать слез. Как он по ней скучал. Под ее заметкой была приписка Ремуса: «Вы с Лили наконец-то вместе, приятель. Бродяга должен мне пять кнатов». Ниже читался чертовски неразборчивый почерк Сириуса: «Ничего я Лунатику не должен! Это он мне должен пять кнатов! Тили-тили-тесто, ЖЕНИХ И НЕВЕССТА. Сначала любовь и цветочки — потом свадьба и сыночки». Бесконечно глупая ошибка Сириуса в слове «невеста» вызывала улыбку даже в эту минуту. Закорючки Питера замыкали цепочку: «Давайте всегда будем друзьями! Ну и когда же свадьба?». На этой строчке Джеймс захлопнул книгу и переключился на учебники за шестой год.

В первой же книге, которую он открыл, чернила яростно выводили: «ПОТТЕР, ПОВТОРЯЮ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ! Я НЕ БУДУ С ТОБОЙ ВСТРЕЧАТЬСЯ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!». Джеймс ухмыльнулся тому факту, что потом она не только стала с ним встречаться, но еще и пошла под венец.

Ниже вновь писал Ремус: «Мерлин! Приятель, ну у Лили и голосище! Не волнуйся, у нас весь год впереди. Увидимся летом». Далее шли строчки Сириуса: «У тебя на все про все есть еще целый год, парень. Ну, что, сможешь завоевать сердце прекрасной дамы? Между прочим, в школе только об этом и говорят. До встречи на каникулах». Концовку оформил Питер: «Ничуть не сомневаюсь в твоей победе, Сохатый. Увидимся в сентябре. Извини, приятель, на лето мне к тебе никак не выбраться».

Мужчина отодвинул стопку учебников в сторону. Прямо под ними ютилась музыкальная шкатулка Лили, которую он ей подарил. Рядом с ней лежала врученная ему в ответ коробочка, где были ее воспоминания об их совместных годах в Хогвартсе. Она заключила их туда, когда Джеймсу пришлось поехать на подготовительные курсы авроров, на прохождение которых требовались недели. По возвращении он обнаружил, что Лили беременна. Джеймс тихонько провел ладонью по крышке коробочки, немного погодя, вынул ее и разместил перед собой, проделав затем то же самое и со шкатулкой.

Дальше в большой коробке лежали его и Лили старые школьные мантии, еще глубже — карта Мародеров и его старая мантия-невидимка.

Вынимая их из глубин коробки, Джеймс заметил ту самую вещицу, от одного лишь взгляда на которую защемило сердце. Он начал всхлипывать. Не сумев с собой сладить, он просто сидел там, на пыльном полу, и рыдал, чувствуя себя так, будто его разрывает изнутри. Словно он заново потерял Лили и Гарри. Боль до сих пор была слишком сильна.

…

Дамблдор проводил Гарри в комнату, с виду напоминавшую кабинет, где они уселись на кушетку у стены.

— А теперь, мистер Поттер, есть несколько вещей, о которых я хотел бы побеседовать с вами, но прежде позвольте спросить, как вы узнали о сборе Пожирателей смерти?

Сделав глубокий вдох, Гарри рассказал Дамблдору все о своих видениях, добавив и то, о чем прежде умолчал:

— Я видел еще кое-что, уже после того, как я очнулся от собрания Пожирателей. Видение было коротким и весьма болезненным. Волдеморт приказал профессору Снейпу вернуться к вам, чтобы не вызвать у вас подозрений из-за долгого отсутствия.

Дамблдор откинулся в кресле, задумчиво перебирая бороду.

Гарри пребывал в смятении: с одной стороны, ему хотелось задать волнующий его вопрос, но с другой — было неловко прерывать размышления волшебника. Выдержав паузу, он все же спросил:

— Сэр, простите, но вы выяснили что-нибудь о том, каким образом я здесь оказался и почему?

В ответ Дамблдор искоса посмотрел на мальчика:

— Есть кое-что, что может вас заинтересовать, — последовала пауза, — прочитав пару книг про параллельные вселенные, я обнаружил, что вы не единственный, с кем произошло подобное. Человек по имени Годрик Хэмесон написал книгу о реальности, в которой погиб.

— Вы имеете в виду, что там все как в моем случае, то есть, он писал о мире, где иного его воплощения уже не было в живых, когда он там очутился, верно? — прервал его мальчик.

Альбус кивнул:

— Мне кажется, что нельзя оказаться в той реальности, где твой двойник еще жив.

Гарри все больше и больше захватывали новые сведения:

— Но как? Как этот Годрик попал в параллельную реальность?

Дамблдор вновь понимающе кивнул:

— В своей книге он описывает некую силу, которой пытался противостоять, прежде чем очнулся в ином измерении, причем именно на месте гибели своего двойника.

Жадный до новой информации, Гарри подался вперед:

— И что это за сила?

— Могущественная магия, принуждавшая его сделать одно, тогда как он стремился ее влияние подавить и сделать по-своему. Это не что-то в духе Империуса, скорее напоминает борьбу с посторонним проникновением в сознание или же противостояние сыворотке правды. Иными словами, это та магия, действию которой противиться, скажем так, не положено.

— Проникновение в сознание… — прошептал Гарри. — Волдеморт пытался вселиться в меня, а я сопротивлялся…

— Думаю, именно этим все и объясняется. Подобная магия смертельно опасна для любого рядового мага или волшебницы. Вы, должно быть, весьма сильны, если смогли ей противостоять.

— А… Годрик, он… Он когда-нибудь вернулся домой? — спросил мальчик с нотками отчаяния в голосе.

— В данный момент я выясняю это, но должен сказать, что факты покрыты мраком. В книге не упоминалось, в какой именно из реальностей она была написана. Там также не сказано, удалось ли ему вернуться назад.

Гарри чувствовал взгляд Дамблдора на себе.

— Мистер Поттер, я полагаю, на сегодня разговоров достаточно. Мне пора возвращаться в школу, как никак, я ведь все еще директор Хогвартса, — с этими словами волшебник оставил мальчика предаваться размышлениям.

В этот момент Гарри с подлинной ненавистью чувствовал, что был по-настоящему готов убить Волдеморта, независимо от того, что сулит пророчество. Он стоял на распутье, не зная, что и думать обо всем этом. Для него было таким невероятным счастьем видеть своего отца живым… и в то же время ему просто хотелось домой. Если отец знать его не хочет, зачем оставаться?

«Потому что он нуждается в тебе», — подсказал внутренний голос.

Мальчик встряхнул головой, прогоняя противоречивые мысли, и отправился к себе в спальню. На лестнице Гарри услышал звук захлопнувшей двери, а поднявшись наверх, увидел, что лишь одна из них была заперта: дверь, ведущая в комнату его отца.

С тяжелым сердцем он вошел в спальню, закрыл дверь и собирался уже устало бухнуться на кровать, как недоуменно замер: что-то лежало на его подушке. Это была книга без названия, в темно-красной обложке.

Немного погодя, Гарри поднял находку, но раскрыв ее, чуть было не выронил из рук от изумления, прочитав надпись на обороте, выполненную черными чернилами.

Она гласила: «Дневник Лили. Жизнь после Хогвартса».

Гарри крепко прижал к груди дневник своей матери и, уставившись на закрытую дверь, молчаливо благодарил отца за такой бесценный подарок, попутно спрашивая себя, почему он вдруг решил передать ему столь личную вещь.