Дом для Лолы. Десять дней (гет)

"Все бы отдала за возможность дотронуться до тебя. Но у меня больше ничего не осталось".

* * *

На следующее утро Доминик зашел к ней в спальню. Накануне она пыталась вытащить его культурно поужинать, но он резонно возразил, что с таким фэйсом можно разве что об тэйбл: лицо практически зажило, но под глазом еще переливался отличный фонарик в нежной сине-зеленой гамме, мечтательно переходящей в хаки. Выглядело не очень эстетично. Пришлось сдаваться на милость раненого и проводить стереотипный американский вечер с заказанной пиццей перед теликом. Они мило поболтали, вполне дружески, затем отправились спать ─ каждый в свою постель. А сейчас он просто хотел с ней позавтракать. Но, хорошо это или плохо, у них уже ничего не получалось просто.

Лоле удалось заснуть только под утро. Вчера вечером она зашла в ванную и стала раздеваться, напевая. В мыслях была затертая до дыр идея о теплой ванне с пресловутой хвоей. Похоже, кто-то там наверху решил отучить ее от этого греха. Она вздохнула, вспоминая, что происходило в этой комнате вчера, затем осмотрелась вокруг и вздохнула вторично, но уже по гораздо менее приятному поводу. Такой грязи в собственной ванной ей еще видеть не приходилось. Странно, что обычная вода могла оставить такие разводы, хотя та пенистая штука, разившая кокосом, вполне могла.

Комната была оформлена очень прихотливо. Лоле нравились океанские волны, подсвеченные солнечными лучами. Пришлось долго искать специфический материал для облицовки ─ темно-зеленые неровные стеклянные плитки с россыпью золотых искр изнутри. Приглушенное освещение создавало иллюзию пребывания под водой, казалось, прикоснись к стене ─ и она растечется, подастся под руками. Так красиво, но не сейчас! Лужицы на полу (а ведь ракушечник отлично впитывает влагу), безобразные потеки по стенам ─ откуда все взялось? Лола сушила пол и размышляла, как всегда, о многих вещах. Сначала мысли лениво текли по направлению "а-не-плюнуть-ли-на-это-пусть-уберет-Розанна", но, по непонятной причине, она продолжала методично убирать. Потом думы плавно съехали на вчерашнюю измену, да-да, именно измену! Спать она легла в совершенно расстроенных чувствах и долго ворочалась с боку на бок.

* * *

Когда он вошел, то увидел прелестную картину. Лола разметалась во сне, так что его любопытному взгляду открылась обнаженная спина. Она лежала, подложив одну руку под голову, а другую вытянув вдоль тела, темные волосы красиво оттеняли изгиб шеи. Под тканью угадывались очертания стройных ног. Дыхание было легким, неслышным. Смуглое тело выглядело так гармонично со сливочными простынями, пусть и несколько измятыми, солнечные лучи прорезали комнату золотыми полосами… Ему захотелось прикоснуться к ней.

Он сел на край кровати, наклонившись над Лолой. Долю секунды раздумывал, а потом нагнулся и очень нежно поцеловал ее между лопаток. Она вздохнула и немного изменила позу. Не отрывая губ, он улыбнулся и продолжил ласковые поцелуи ─ поднимаясь к хрупкой шее и спускаясь почти до бедер, легко касаясь теплой кожи. Она тихо постанывала, чуть заметно прогибаясь под его губами, но не просыпалась. Он уже стал подумывать, получится ли заняться с ней любовью так осторожно, что она не проснется, как вдруг она повернулась к нему, улыбнулась и с любовью в голосе прошептала: "Солли". И открыла глаза.

Вместо любимой на нее смотрел кто-то другой. Его лицо было настолько искажено, что она сначала даже не поняла, кто это. Спросонья она медленно думала. Почему он такой злой?

─ Я не Солли, я ─ До-ми-ник! ─ "ох, ну и голос! мурашки по коже…" ─ Значит, ты все еще думаешь о ней!

─ Кричать не надо абсолютно. И почему бы мне о ней не думать?

─ Потому что она бросила тебя сто лет назад ─ подходит такая причина?

─ Это мое личное дело, не вмешивайся! Я люблю ее, понятно? ─ Она сама стала срываться на крик.

Он отвернулся и подошел к окну. Пробормотал: "Моим нарциссам не нужно солнце…" и стал задергивать шторы. Она молча наблюдала за его действиями. Он вернулся к постели подчеркнуто спокойно. Насмешливо протянул:

─ Любишь, да?

─ Да, люблю, ─ с достоинством сказала она.

─ А за что?

─ Тебе не понять, ─ более конкретно она выразиться не смогла.

─ Ну, естественно, куда уж мне, грубому мужику, понять тонкую женскую душу. И часто ты о ней думаешь, только правду?

─ Постоянно… Тебе что за дело?

Он и сам не мог понять, было ли это раздражение чем-то большим, чем просто уязвленное самолюбие, тем что ему предпочли кого-то другого.

─ Все время думаешь о ней ─ похоже на паранойю. И тогда в душе ─ ты тоже о ней думала, представляла ее на моем месте?

Она подняла на него глаза:

─ Нет… почти нет…

Он скрипнул зубами.

─ Тогда я действительно не понимаю, ─ голос звучал вкрадчиво, он подался к ней, ─ что такого уникального есть между ног у этой сучки, чего нет у меня?

Она молча размахнулась и довольно сильно ударила его по лицу. Это было ошибкой. Лола не учла, что даже сильная женщина слабее мужчины. Ситуация неожиданно вышла из-под контроля.

Доминик зарычал и опрокинул ее на кровать, ответно дав пощечину. Она попыталась было выскользнуть, но где там! Бешеный блеск в его глазах испугал ее даже больше, чем удар. Одной рукой он заломил руки ей за голову, другой заставил повернуться к нему и резко впился в ее губы, укусив. От неожиданности она вскрикнула, он воспользовался этим, запечатав ей рот неистовым поцелуем. Потом, крепко сжав ее запястья, он прошелся языком по нежной коже шеи и даже сквозь боль Лола не выдержала ─ застонала, чувствуя нарастающее возбуждение.

Поцелуи становились все более жестокими, продолжая удерживать ее руки, он двигался все быстрее и резче, ласки стали переходить в укусы ─ в терзаемую зону вошла грудь. Ее руки конвульсивно сжимались, тело извивалось, но неожиданно он прекратил атаки. Распустил завязки мягких брюк и навалился на нее всем телом. Он немного приподнялся и буквально содрал с себя этот единственный элемент одежды, рывком откинул простыню и за пару движений вошел в нее.

Доминик читал, что бывает, если промахнуться, он едва направлял себя рукой. Но ему повезло. Темп был совершенно бешеный, Лола выгибалась так, что рисковала вывихнуть что-нибудь. Руки скользили по телам требовательно, даже грубо. Дышать было невозможно, как будто из легких выкачали весь кислород. Время перестало существовать, исчезло само понятие времени.

─ Смотри мне в глаза… не отворачивайся… ты чувствуешь меня… везде…

─ Да… о, господи, да…

─ Тебе… никто… больше… не… нужен…

─ Да… о, боже… ааахх… не так сильно… ─ но тело воспротивилось этим словам, выгибаясь навстречу Доминику.

─ И тебе это… нравится?..

─ Нет… еще… еще… не останавливайся… я не могу…

Она не договорила. Не сказала, что не может поверить, что ей все эти дикости могут быть настолько приятны. Никогда раньше она не ощущала в постели такой свободы и раскрепощенности, определенные рамки были всегда, но не с ним. Доминик олицетворял собой вседозволенность, и то, что боль помогает чувствовать острее, уже не казалось таким нелепым, как сначала. Любовь и боль, нет, не так, правильно ─ секс и боль. Все равно их очень мало что объединяет, и происходящее зависит от любой случайности. Эфемерность… Нет ничего похожего на любовь, это страсть, похоть, неконтролируемое желание. И это безумие ─ самое сильное чувство, которое она испытывала к кому-нибудь за всю жизнь.

Она медленно приходила в себя. Тело болело, голова раскалывалась на части, но это было хорошо. С трудом Лола встала и пошла в душ. Доминик ушел, патетически продекламировав на прощанье что-то типа: "Ты будешь только моей!" Удивительное чувство собственника у парня. Спорить не хотелось, да и на тот момент вряд ли она могла связно сказать что-нибудь. Пусть думает что хочет. Она уже убедилось, что лучше всего оставаться своей собственной, сильная привязанность только мешает. Плевать ей на Сольвейг!

Она перестелила белье. Простыни, кажется, безнадежно испорчены. А, все равно! Она провалилась в сон.

* * *

Пробуждение было ужасным. Первые ощущения были такими, будто провела ночь в миксере. Все тело немилосердно ломило. И она опять проспала. Ну как такое возможно?! Семнадцать часов на сон ─ где это видано? Зеркало в этот раз решило добить ее: отражение было совершенно чужое, все в засосах и царапинах. Запястья распухли, даже шевелить пальцами было больно. "Ах ты, Отелло недобитый, дай мне только до тебя добраться!"

Охая и шепотом перебирая всех аристократических предков Доминика до седьмого колена, она доплелась до его спальни. "Сопишь, зараза, сейчас я тебе устрою счастливое пробуждение!" Она заглянула внутрь. Он даже спать умудрялся красиво, и как на это сокровище сердиться? Скульптурное тело, одна рука защищает от солнечных зайчиков глаза, другая лежит на груди, частично прикрывая следы укусов (ох, это я сделала?), ноги чуть подогнуты. Изумительная красота, можно сказать, неземная. Лола тихонько притворила дверь, выяснять отношения резко расхотелось, тем более, что она уже капитально опаздывала.

Выводя машину из гаража, она пыталась придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение своему внешнему виду, но голова была ватная, мысли текли очень медленно, и она махнула рукой на отговорки. В конце концов, она едет на работу, а не на кастинг какой! Опять ошибка, как будто мало их было сделано за последнее время.

Она тихонько, на цыпочках, прошмыгнула к себе. Вроде обошлось. Теперь главное ─ не попадаться никому на глаза, это будет нетрудно, все по уши в работе; спасибо тебе, Кэт! Никто не заглянет, можно сосредоточиться… От телефонного звонка она подпрыгнула, стукнувшись коленкой о крышку стола. Пожалуйста, пусть это будет какая-нибудь мелочь! Ах, оставь надежды всяк сюда входящий! Летучка ─ самое отвратительное слово на свете. Конечно-конечно, она сейчас придет, куда же деваться? Неожиданно ее осенило, что на искусанную шею в красноречивых отметинах можно накинуть любой тонкий шарфик из тех, что грудой были свалены на втором рабочем столе. Их она в силу своей молодости принципиально не носила, но сегодня придется сделать исключение.

Лола обреченно вздохнула. Делать нечего, придется идти. Она осторожно вошла в кабинет и села в самом конце. Хоть бы эта пытка побыстрее закончилась! Никто не обращал на нее внимания, во главе стола вдохновенно о чем-то трепался Стюарт, и у Лолы отлегло от сердца. Немного преждевременно, надо сказать. Сердце екнуло, когда она увидела до боли знакомые черно-белые фотографии. На прошлой неделе они заключили отличную сделку с "Hugo Boss" и вдвоем долго думали, как сделать нечто запоминающееся, с каждым разом изобретать становилось все труднее. Она предложила пойти по принципу "все новое ─ это хорошо забытое старое" и эта идея себя оправдала. Минимализм, как обычно, творил потрясающие вещи ─ белый фон и темные силуэты, ничего лишнего, что могло бы рассеять внимание. Причем следует заметить, что минимальным было и количество одежды на моделях. Как выразился Саймон, их все будут хотеть, в равной степени костюмы и парней. Она так гордилась проектом, а теперь это аукнулось, да еще как!

Стюарт лепетал, что основная заслуга в этом ее и ─ помогите-спасите! ─ все обернулись в ее сторону. Шарфик неумолимо сползал. От стыда Лола была готова провалиться сквозь землю; правда, то, что до вышеупомянутой пришлось бы пролететь этажей двадцать пять как минимум, немного охлаждало желание.

Она вымученно улыбнулась и встала. Что ж, ничего не попишешь, вперед, на баррикады! Она героически пыталась сконцентрировать внимание аудитории на слайдах, но потерпела на этом фронте полное фиаско. Особенно после того как, включая демо, слишком высоко подняла руку ─ рукав блузы спустился и любопытствующим взорам окружающих предстало опухшее и посиневшее запястье. Лица вытянулись, глаза округлились, рты приоткрылись. "Похоже на палату какой-то психиатрической клиники, честное слово!" Молчание затягивалось. Минуты казались часами, но все когда-нибудь кончается, так что и этой экзекуции пришел конец. Когда Кэт наконец-то отпустила всех, Лола чувствовала себя как выжатый лимон.

В конце концов, ей нечего было стыдиться. В мире моды и шоу-бизнеса мораль была боле чем мягкой. Исключением, скорее, считалась строгая гетеросексуальность, моногамия ─ всему виной было пресыщение, отсутствие настоящей любви, просто "плотские утехи", ничего более. Похоже на гимнастику, средство для снятия стресса, что угодно, только не любовь. Эта распущенность сыграла решающую роль для нее при выборе места работы ─ она устала от порицающих взглядов в родном Роудвилле и сбежала оттуда в Нью-Йорк.

* * *

Лола влетела в кабинет. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. Она старалась преодолеть близкое к панике чувство. "Что случилось? Я ─ взрослая женщина, с кем и как я сплю ─ это мое личное дело, это никого не касается… мое личное дело и никого не касается… никого не каса…" В дверь постучали.

Нет, есть в этом мире один человек, которого касается абсолютно все! Встречайте, Саймон!!! Почему-то всегда при его появлении у нее возникало ощущение, будто она находится в студии какого-нибудь ток-шоу. Подсознательно ждала аплодисментов или смеха за кадром, слишком уж играющим на публику был Саймон. Всегда идеально выглядящий, словно его только что покрыли полиролем, он обожал всяческие сплетни и интриги, а также готов был затащить любую женщину в постель. Немало в этом помогала его внешность а-ля Антонио Бандерас в молодые годы. Он успел переспать со всей редакцией, прежде чем Лола пришла сюда.

Их дружба началась именно с того, что он в течение нескольких недель пытался ее соблазнить. Естественно, у него ничего не получалось, над незадачливым ухажером вскоре хохотал весь отдел. В конце концов, Лола пожалела его и все рассказала, посвятив таким образом в свою личную жизнь сослуживцев. Саймон часто забегал к ней похвастаться своими успехами, выслушивая, в свою очередь, длинные оды вечной любви. Именно он помог ей справиться с близким к сумасшествию состоянием, когда они с Сольвейг разошлись. И вот сейчас он заглянул в комнату с хорошо знакомой ироничной усмешкой.

─ Как дела?

─ Все хорошо, а почему ты спрашиваешь?

─ Да мало ли…─ неопределенно протянул он. ─ Все в порядке?

─ В полном!

Он хмыкнул.

─ Я сначала подумал, что тебя изнасиловали.

В голове промелькнула мысль, что его предположение не так уж далеко от истины.

─ Нет, что ты!

─ Лолли, ну расскажи! Что это за новая киска? Точнее, тигрица, судя по тому, как она тебя отделала.

─ Тебе-то что за дело? Отстань!

─ А я тогда расскажу всем, что это я тебя уложил. Как тебе такая перспектива?

─ Дешевая попытка шантажа! Ничего не выйдет, все видели твою отвисшую челюсть на летучке, тем более, мне наплевать, что они подумают.

─ Охотно верю, особенно после того, как ты десять минут назад буквально сгорала от стыда. Так как ее зовут?

─ Доминик, ─ неохотно ответила она, предчувствуя очередной взрыв эмоций. К ее немалому удивлению, выражение его лица, осталось прежним, выражая крайнюю степень любопытства. "Он не понял! Не понял, что это мужчина!" Ей стало немного легче, но следующая реплика повергла ее в ступор:

─ Познакомишь?

─ К чему… к чему тебе это?

─ Ха, я хочу своими глазами увидеть эту страстную цыпочку! Горячая, должно быть, штучка!

─ Все равно тебе там ничего не светит. У меня много работы, уходи.

─ Но…

─ Никаких "но"! Счастливо, бэби! ─ Она буквально вытолкала его за дверь и сразу же заперлась, с облегчением переводя дух. Нет, знакомить их она не собиралась…

День прошел на удивление спокойно ─ остальные ее коллеги, в отличие от Саймона, уважали ее право на личную жизнь. Она уже собиралась домой, когда неожиданный приступ боли согнул ее пополам. Зажимая рот рукой, она помчалась в туалет, изо всех сил борясь с подступающей тошнотой. Молнией влетела в кабинку, и ее сразу же вырвало. Секунд через пятнадцать приступ повторился. Когда желудок полностью опустел, она без сил опустилась на пол. В голове взрывались маленькие бомбочки, в желудке ─ большие. "Что со мной? Что со мной такое? Что это может быть?" Она с трудом поднялась, опираясь на дверку, и шатаясь, поплелась на стоянку.

Лола уже села за руль, собираясь в больницу, но потом решила все-таки взять такси. Надо быть самоубийцей, чтобы в таком состоянии ехать по нью-йоркским улицам. На пути в клинику голова разболелась настолько, что глаза застилала багровая дымка, но, к тому времени, как они подъехали к Госпиталю Святого Георгия у нее начала оформляться ужасная догадка…

* * *

Врач посмотрела ей прямо в глаза:

─ Ничем не могу Вас порадовать, Вы не беременны… Более того, с таким строением матки Вам трудно будет зачать.

Лола чуть не упала в обморок от облегчения. Врач ее энтузиазма явно не разделяла, но она уже вышла из кабинета. Ребенок ей был ни к чему! Она не впадала в полудебильное состояние, видя какую-нибудь особь ростом до метра, или того хуже ─ малюсенький орущий сверточек. Сюсюканье и умиление ей как-то не давались. Нет, она не боялась детей, могла подержать на руках, просто она их не любила. Источники постоянных проблем и расшатанных нервов; конечно, ее мама придерживалась противоположного мнения на этот счет, но Лола менять свою жизнь морально готова не была. Ее эйфория поуменьшилась бы, знай она, что за такой короткий период невозможно определить беременность, но Лола не была сведущей в такого рода вопросах.

"Какой же глупой надо быть, чтобы вообразить свою беременность, уму непостижимо! Токсикоз на третьи сутки ─ я положительно сошла с ума! Стресс, сильный стресс, ну да, и имя ему ─ Ник! Но мне просто повезло! Не следует больше искушать судьбу, нетушки, еще раз я такое не переживу. Если уж я теперь натуралка, придется предохраняться! И обязательно пройти тесты на венерические заболевания. Трахаться с хастлером без презерватива ─ где была твоя голова, дуреха? Хотя в первый раз он, кажется, им воспользовался… Вот он ─ мой очередной половник дегтя в кастрюльке меда, мало мне проблем…"