Когда цветет жасмин (гет)

Я очнулась от боли в боку. В нем словно просверлили дырку и начинили битым стеклом. Господи, что произошло?.. Стараясь не застонать, я открыла глаза и увидела темное небо, похожее на бездну. Затем его заслонило чье-то лицо, склонившееся надо мной. Сфокусировав зрение, я узнала Машу.

— Ясмина... — прошептала подруга сдавленным голосом. Похоже, она плакала. — О боже, Ясмина... Как ты?

Я открыла рот, но сказать ничего не смогла. Тело меня не слушалось, и приподнять хотя бы голову тоже не получилось. И это пугало.

Были слышны обычные уличные звуки: неспешно проезжали автомобили и где-то лаяла собака. Все как всегда, будто ничего и не случилось.

— Ты потерпи, — явно сдерживая слезы, сказала Маша и оглянулась, когда, шелестя шинами, рядом остановилась машина.

Сознание временами уплывало, поэтому я плохо помнила, что было дальше. Вроде бы приехала карета Скорой помощи, в которую меня и погрузили. Одно знаю точно — со мной неотлучно находилась Маша. Ее тихий голос действовал на меня как успокоительное, без нее, наверное, я бы сошла с ума.

...— Это ты виновата!.. — будто сквозь вату донесся до меня яростный шепот. — Какого черта ты потащила ее по магазинам? Если бы Ясмина пошла сразу домой, с ней было бы все в порядке...

— Между прочим, ты виноват не меньше! Если б ты по-настоящему любил ее, то ни за что бы ни стал увиваться за этой девкой... Естественно, Ясмина была расстроена...

— Она тебе рассказала...

— А чего ты ждал? Что она станет держать все в себе? И не строй из себя оскорбленную невинность. Я была о тебе лучшего мнения...

Жаркая дискуссия оборвалась, как только зазвучали, приближаясь, чьи-то уверенные шаги.

— Вы еще здесь? Идите лучше домой, отдохните...

— Я не уйду, пока не узнаю, что с моей невестой!

— Ее состояние стабильное, осложнений никаких нет. Ваша невеста в рубашке родилась. Так что особых причин волноваться я не вижу.

— Значит, я могу ее увидеть?

— Нет, пока не можете. Посторонние в реанимацию не допускаются...

— Но я не посторонний!

— Артур! Тебе же сказали...

На этом голоса резко затихли, и я то ли уснула, то ли снова потеряла сознание. Когда оно ко мне вернулось, то первое, что я смогла почувствовать — это ощущение дискомфорта в области грудной клетки. В боку по-прежнему болело, но теперь не так сильно. Я, не открывая глаз, подняла затекшую руку и нащупала тугую повязку поверх поврежденного участка тела. Вдобавок дышать было довольно-таки трудно, как если бы на меня давил некий груз.

Все это не вселяло никакой радости, поэтому прошло несколько долгих минут, прежде чем я решилась открыть глаза. Правда, тут же пожалела об этом: увиденная за короткий миг комната затуманилась и поплыла. Следом возникла тошнота, и я сглотнула вязкую слюну.

Внезапно где-то в стороне раздался отчетливый шорох, заставив меня отчего-то замереть. Здесь кто-то был, это ясно, но почему я не заметила его раньше? Да потому, — ответила я сама себе, — что была поглощена собственным состоянием.

В комнату, вернее, в палату (ведь я находилась в больнице, если, конечно, ничего не путаю) вошел кто-то еще — на слух, скорее всего, мужчина. И не ошиблась.

— Есть какие-нибудь изменения?

— Да, думаю, девушка уже пришла в себя, Кирилл Юрьевич.

— Что ж, это хорошо.

Шаги переместились правее и голос мужчины звучал уже рядом с кроватью, где лежала я.

— Вы слышите меня?

Притворяться спящей было бы глупо, да и бессмысленно, и я, заморгав, приоткрыла веки. Но так как мужчина, очевидно, врач, стоял в стороне, мне пришлось слегка повернуть голову. В шее при этом неприятно щелкнуло — вероятно, из-за того, что я долгое время провела в одном положении. Кроме врача в палате находилась женщина — тоже в белом халате, — которая просматривала какие-то бумаги, и на меня как будто не обращала внимания.

— Меня зовут доктор Кожевников, Кирилл Юрьевич. Я задам вам несколько вопросов, если вы не против... — Он внимательно посмотрел на меня, словно проверяя мою реакцию. — Вы не против?

— Нет... — прохрипела я и облизнула губы, чувствуя, как чертовски пересохло в горле. Ну хоть разговаривать я не разучилась, и то хорошо.

— Так. Вы помните, что с вами случилось?

Я помолчала, соображая. Я помню только то, как меня сильно ударило в бок, а перед этим — как закричала Маша.

— Меня сбила машина? — неуверенно высказала я свою догадку. Больше на ум ничего не приходит.

— Верно. Вы легко отделались. — Доктор позволил себе чуть улыбнуться. А я вдруг подумала, что он довольно молодой — лет тридцати-тридцати двух — и вполне симпатичный. — Если опустить медицинские подробности, у вас всего лишь перелом ребра и несильное сотрясение мозга. Как вы, кстати, чувствуете себя?

— Неплохо. Только бок болит и голова кружится. А так вроде... — Я прислушалась к своим ощущениям. Но нет, кажется, остальное было более или менее в норме. — Еще правда дышать трудновато... Это из-за сломанного ребра?

Доктор подтвердил мое предположение и на этом завершил беседу.

— Угрозы для вашей жизни нет, поэтому, если к полудню ваше состояние останется прежним, сегодня переведем вас в общую палату. С такими незначительными травмами, как у вас, лечение, в общем-то, можно проводить на дому. Но я рекомендовал бы полежать в больнице хотя бы пару дней.

Он ушел, а медсестра осталась, поинтересовавшись, не хочу ли я чего-нибудь. Я хотела: пить. Вскоре в моем распоряжении был пластиковый стакан, полный свежей, восхитительно прохладной воды. Засуха, образовавшаяся в горле, сразу сошла на нет. Я облегченно прикрыла глаза и незаметно для себя задремала.

Хуже мне не становилось, разве что начала болеть еще и голова, и в принципе меня можно было выписывать. Однако я решила, что один день ничего не изменит. Так что спустя пару часов меня перевели в неврологическое отделение, и я оказалась в компании таких же бедолаг — двух девушек-одногодок и женщины среднего возраста. Надо сказать, в больницу я попала в первый раз — случай с ветрянкой в детском доме не в счет, поэтому вся эта атмосфера пугала с непривычки. К тому же долгое отсутствие Артура и Маши не прибавляло оптимизма.

Подруга объявилась ближе к обеду (нам как раз принесли еду, к которой я едва притронулась). Заглянув в приоткрытую дверь, она увидела меня, сидящую на ближайшей ко входу кровати, и с нескрываемым облегчением вздохнула.

— Ясмина! Ты в порядке? — влетев в палату как метеор, Маша кинулась обнимать меня. — Я так волновалась, чуть с ума не сошла...

— Машунь... — выдавила я. — Ты меня всю помнешь. А у меня и так сломаны ребра...

Опомнившись, она отстранилась.

— Прости... Просто я чертовски рада, что ты не пострадала. Почти не пострадала... — Улыбка на ее лице пропала, и она помрачнела. — Этот гад, который сбил тебя, даже не остановился. Умчался сразу, только его и видели. Но я не спущу ему это с рук, он у меня дождется!

— Что ты задумала? — Я устало откинулась на подушку, ибо долго сидеть мне не позволяло головокружение. Так и казалось, что еще чуть-чуть и комната, будто детская карусель, пуститься вскачь. — Хочешь заявить в полицию?

— Конечно! Нужно же, чтобы справедливость восторжествовала...

Да... Маша никогда не оставалась в стороне, если кому-то требовалась помощь. С таким боевым характером только в полиции работать, или спасателем. Странно, что она выбрала профессию бухгалтера.

— Сомневаюсь, что его найдут. Кто докажет, что это именно он меня сбил?

— Я докажу, — уверенно заявила Маша, не обращая внимания на мою соседку Катерину, которая делала вид, что читает книгу, а на самом деле прислушивается к разговору. — Я запомнила кое-какую деталь, когда машина промчалась мимо. У нее на лобовом стекле висела такая игрушка... ну, знаешь, на липучке — если память меня не подводит, это была зеленая ящерица.

— Ящерица? — Я недоуменно посмотрела на подругу, излучавшую такой энтузиазм, что можно только позавидовать. — Ну и что? Это всего лишь игрушка — ее можно в любой момент убрать с глаз долой. Вот если бы ты запомнила номер машины...

Я умолкла, уставившись перед собой. Какое-то неясное чувство тревоги всколыхнулось во мне, когда Маша упомянула про эту игрушку, но с чем именно это связано, я не успела понять.

— Нет, к сожалению, не запомнила, зато отлично знаю марку машины, — продолжала развивать тему она. — Так что рано или поздно... — Мария вдруг запнулась, заметив, что я подозрительно притихла. — Тебе плохо? Врача позвать?

— Со мной все нормально, — успокоила я ее, останавливая на полпути. — Лучше скажи... Артур не говорил тебе, когда он придет ко мне? Я слышала, как он рвался ко мне ночью, но его не пустили.

— Да... правда. — Маша удивленно подняла брови. — Ты слышала? Как? Мы же были в коридоре, за двумя дверями от тебя.

Ее слова не произвели на меня должного впечатления, и я пожала плечами.

— Интересно... Видно, не врут люди, говоря, что после несчастных случаев у некоторых пострадавших проявляются феноменальные способности.

— Уверяю тебя, никаких способностей у меня нет. Наверное, двери были открыты — вот и все объяснение.

Вскоре Маша ушла — помимо меня, у нее была работа и семья. Конечно, с подругой время летело незаметно, но задерживать ее я не стала. К тому же я была уверена, что с минуты на минуту придет Артур. Мне не терпелось увидеть его, обнять и сказать, что, несмотря на нашу размолвку, я по-прежнему люблю его. Думаю, он с радостью примет мое предложение забыть об этих разногласиях, к коим причастна Наталья Рогозина.

* * *

Следующие несколько часов оказались самыми скучными в моей жизни: я не могла ни встать без чьей-либо помощи, ни, тем более, выйти из палаты, а заснуть мне не давали принятые лекарства, которые должны устранять головокружение и тошноту. Единственное, на что я была способна — это лежать и сквозь ресницы наблюдать за соседками. Занятие невеселое, но по крайней мере отвлекающее от мыслей об Артуре и причинах его задержки. Мне было грустно и одиноко.

Наверное, я все-таки задумалась, потому что, когда снова посмотрела на Риту и Катерину, то обнаружила постороннего в палате. Точнее, постороннюю — молодую женщину, стоящую на пороге. Это была не врач и не кто-то из персонала больницы. Возможно, посетительница, однако почему-то никто не обращал на нее внимания. Женщина же медленно скользила взглядом по помещению, словно искала кого-то. Наконец, встретилась глазами со мной, и я отчего-то вздрогнула. На губах незнакомки обозначилась слабая улыбка. Она как будто знала, что я не сплю.

В этот момент в коридоре послышались шаги. Странная женщина (странное в ней было и то, что она одета не по сезону: в летнем платье и туфлях на невысоком каблуке) плавно переместилась к стене; затем в палату вошел доктор Кожевников. При появлении молодого врача мои соседки, только что болтавшие о каких-то пустяках, тотчас примолкли и с интересом воззрились на него. Как и остальные, Кирилл Юрьевич не удостоил незнакомку даже мимолетным взглядом, хотя и прошел в считанных сантиметрах от нее. Будь здесь Маша, она бы сказала: Что-то тут неладно.

— Здравствуйте, Кирилл Юрьевич! — чуть ли не хором поздоровались Катерина и Рита.

— Здравствуйте. — Уголки его губ дрогнули, но сам мужчина остался таким же серьезным. Похоже, улыбаться он просто так не любит. Кивнув девушкам, Кирилл Юрьевич подошел к моей койке. — И вам добрый вечер.

Я мигом стряхнула с себя сонный вид и немного приподнялась на подушке, испытывая легкое сожаление, что не могу хотя бы причесаться. Пусть Кирилл Юрьевич врач, и он наверняка повидал всякое, но мне было неуютно, что я выгляжу сейчас не самым лучшим образом. В придачу ко всем несчастьям, на моей помятой физиономии красуется здоровый синяк, о котором просветила меня Маша во время своего визита. Лучше б она о нем не упоминала — я была бы спокойнее.

— Как ваше самочувствие?

— Не намного лучше. Теперь я уснуть не могу.

— Оно и неудивительно, — сказал доктор, не предпринимая попытки присесть — наверное, не планирует остаться здесь надолго. — Бессонница — обычное дело, когда касается сотрясений. Но ничего страшного, я назначу вам препарат, который поможет справиться с ней...

— Ой, ты к кому, зайка? — внезапно воскликнула Рита, глядя на приоткрытую дверь: там мелькнула невысокая фигурка.

Кирилл Юрьевич быстро обернулся, раздраженный то ли громким голосом девушки, то ли появлением того неизвестного лица. Я машинально посмотрела туда, где стояла незнакомка, но та уже исчезла, будто бы растворившись в воздухе. Невероятно... Куда она пропала?

В палату между тем робко прошла девочка, а когда я как следует рассмотрела ее, то впала в настоящий ступор. Эта \"зайка\" оказалась Ангелиной, с которой я познакомилась два дня назад!

Однако самое удивительное произошло дальше. Собираясь, видимо, выпроводить девочку в коридор, доктор негромко произнес:

— Что ты здесь делаешь, Ангелина? Я же попросил тебя посидеть в кабинете...

Геля что-то горячо зашептала наклонившемуся мужчине. А потом, может быть, почувствовав, что на нее смотрят, выглянула из-за его плеча.

— Ясмина? — сказала она, когда узнала меня. На ее лице, будто яркое весеннее солнце, блеснула радостная улыбка. — Привет!

— Привет, — растерянно сказала я. Вот так встреча.

Кирилл Юрьевич был тоже немало озадачен поведением Ангелины (неужели его дочери?) и потому спросил:

— Вы знакомы?

— Да, немножко, — кивнула Геля. — Папа, можно я тут побуду? Мне в кабинете скучно...

Что он ответил ей, я не слышала: у меня закружилась голова, и мне пришлось, натянув до носа простыню, опуститься на подушку. Ни над какими совпадениями раздумывать мне сейчас решительно не хотелось. То, что моим врачом стал отец девочки, еще ни о чем не говорит. Пф... разве это повод для волнений?