О вазах (гет)

— Гермиона, дорогая? – Драко Малфой с несвойственной ему нерешительностью потоптался около комнаты, затем толкнул дверь.

Вошел, осмотрелся. При виде осколков, усеявших пол, нахмурился. Еще раз позвал жену.

Никакого ответа.

— Герм, ну, хватит дуться! Это уже не смешно. Посмотри, все равно никого в портретах нет. Они, наверное, испугались тебя, и сбежали куда-то, — неловко пошутил он, глядя на черный холст у зеркала. Странно, еще утром там был дед Северуса, Алан… наверное, пошел в гости к другому портрету…

— Па!.. – крик сына заставил его обернуться.

В комнату вбежал Дерек.

— А мама где? Она обещала мне сходить в лес…

Драко потрепал сына по волосам.

— Дерек, прогулка отменяется, у мамы возникли срочные дела, погуляете в другой раз. – не выдержал, хмынул, увидев, как насупился мальчик. Прямо как он в детстве, когда не получал желаемого.

Дерек бросил еще один возмущенный взгляд на отца и вышел; по пути из комнаты с интересом посмотрел на осколки. Но промолчал.

Драко еще раз обеспокоенно осмотрелся. Не нравилось ему это. Чувствовал, что что-то произошло.

У них с Гермионой случались размолвки, темперамент у его жены был еще тот, она могла что угодно в сердцах сказать. Но отходила обычно быстро.

Ни на минуту не переставал он чуствовать связи с нею. А сейчас… какая-то пустота.

Заклятие поиска не помогло. Понял только то, что жена где-то в Англии, но далеко от поместья Снейпа. Где именно – непонятно.

Делать нечего, нужно звать Поттера.

При этой мысли нахмурился еще больше.

* * *

— Чего вы хотите от меня, профессор? – я действительно не понимаю.

— Как долго вы в этом теле, мисс Грейнджер? – нахмурившись, уставился на меня.

Вздрогнула, не люблю вспоминать об этом.

— Почти пять лет. Столько же, сколько и Дереку. – все же решила ответить. И не удержалась, чтобы еще раз не напомнить, — и я уже не мисс. И не Грейнджер.

Отвернулся, заложив руки за спину.

— Профессор…

— Да?

— Вы не могли бы меня развязать? Все равно магия в этой комнате не действует…

— С вашим умом, мисс… простите, миссис Малфой, — исправился он и продолжил, — боюсь, вы найдете способ сбежать. И отсутствие чар не поможет. – горько как-то так, но усмехнулся. Надо же. Не думала, что грозный профессор умеет улыбаться…

— Профессор?..

— Да? — уже начал раздражаться.

Хотя, что я собственно такого делаю? Мне просто любопытно.

— Мы считали, что вы погибли… упали с обрыва…

Посмотрел на меня как на умалишенную.

— Н-да… я, видимо, поспешил с выводами, упомянув о вашем уме. Неужели вы думаете, что я, посмею напомнить, сильный маг, вот так глупо умру? Ну же, напрягите мозги.

Поджимаю губы. Несносный тип.

— Аппартация?

— Именно.

Уставился на меня своими черными глазищами.

— Но вас не было… столько времени… зачем вы скрывались? Вы же были шпионом Дамблдора…

— А еще я был шпионом Темного Лорда. И мне нужно было, чтобы он считал меня погибшим. – опять отвернулся.

Но я же вижу, что чего-то недоговаривает.

Вдруг подумалось…

— Это, случайно, не из-за вас наше с Драко поместье разрушилось?

— Случайно из-за меня. – спокойно так, даже немного насмешливо.

— Зачем? — начинаю злиться. Мой сын едва не погиб из-за этого!..

— Вас очень непросто было достать, миссис Малфой… единственное место, где бы это легко получилось – было мое поместье. Пара несложных манипуляций, тщательно продуманный план, и вот – вы в моих руках. Родственнички с портретов помогли, не давали вам покоя, постоянно смотрели на вас, не сводили с вас глаз. Понятное дело, это не могло не нервировать. А потом… так просто, немного магии и везения – невидимый Дурманящий порошок, высыпавшийся из так вовремя подвернувшейся под руку вазы, знаменитый завлекающий взгляд моего деда, портал…

— Но…

— Довольно, вы утомили меня своими вопросами! Силенсио!

Поняла, что не могу произнести ни слова. Но как? Я чувствую, что здесь нельзя колдовать!

— Конечно, нельзя, — тонкие губы растягиваются в мерзкой ухмылочке. – всем, кроме меня.

«А мыслить вы меня тоже можете заставить перестать?» — зло интересуюсь у него в голове.

Напрягается.

«Хм… ну, что же… это тоже возможно, в общем-то…» — отвечает он мне на мой манер.

Ох, и не нравится мне это…

— Дормире!

Глаза начинают слипаться.

Успеваю мысленно обозвать его гадом.

Засыпаю.

* * *

Охх… как же тело ломит. Попыталась покачать шеей в разные стороны. Хрустнуло. Скривилась. Больно-то как!..

Открыла глаза.

Тьфу ты, черт! То есть, тьфу ты – Снейп!

Сидит, мерзавец, смотрит.

«Что уставились?» — пытаюсь вложить в свой вопрос побольше злости.

И, правда, чего уставился?

— Вы уже можете говорить, миссис Малфой, — спокойно отвечает мне.

— Пра… правда? – фу, самой противно, как скрипит голос.

— Что же мне делать-то с вами?.. – как-то устало спрашивает он.

Только сейчас замечаю, как ссутулился, какие тени под глазами.

— В смысле?

— Пять лет – соплохвосту под хвост, уж извиняюсь за каламбур. Все опыты, все расчеты…

— Да о чем вы, боггарт вас забери?! – не выдерживаю.

— Я не смогу вернуть ее!

Ого! Всегда невозмутимый Мастер Зелий, которого весь Хогвардс боялся, вышел из себя. Признаться честно, испугал меня этот неожиданный всплеск эмоций.

— Я не понимаю вас… — осторожно начинаю.

Смотрит с раздражением.

— Вы же не потеряли ее дар чувствовать и видеть? – вкрадчиво спрашивает.

Напрягаюсь.

— Вы о Медее? – вдруг догадываюсь я.

Дергается.

Подходит ближе. Хватает за онемевшие от неудобной позы и постоянного сидения плечи.

Морщусь. Неприятно-то как!

— Смотрите, миссис Грейнджер, смотрите, чего лишили меня.

Вздрагиваю. В меня, словно в сосуд Памяти, летят воспоминания Снейпа.

Помню, когда впервые поняла, что могу не только мысли читать, но и в прошлое окунаться, здорово испугалась. Первым, да и последним, в общем-то, подопытным, стал Драко. Увидела, как Люциус убивает Авадой какого-то маггла. Драко как раз об этом вспоминал, стоя на балконе. А я сзади подошла, обняла за плечи… и тут – такое…

* * *

Какие-то неясные образы, и вот они приобретают очертания…

Темный Лорд впервые приводит Медею в стан Упивающихся…

Она тихая, но это тишина, скрывающая мощь.

Снейп сразу чувствует это…

А вот Мастер Зелий прогневал своего Хозяина.

Настроение Воландеморта постоянно меняется. То сулит великие богатства и власть за смерть Дамблдора, то балуется Круцио, злясь, что младший Малфой не на их стороне.

В этот раз Темный Лорд особенно зол. Он пытает своего «самого преданного слугу» несколько часов.

Взрагиваю. Непонимающе смотрю на своего бывшего преподавателя:

— Он пытал вас?..

Кивает.

Опять хватает за плечи.

Новые картинки.

Окровавленный, еле живой Снейп приходит в себя в каморке, где Медея бережно протирает его лоб влажной тканью.

Он хватает ее за руку.

— Почему?

— Чтобы облегчить ваше страдание… — шелестит, не говорит, она.

Он в бреду несколько дней. Все это время она, в тайне от отца, ухаживает за ним.

Она страдает, он видит это. И осознание этого причиняет ему боль.

Впервые в жизни к нему проявили сострадание, не требуя ничего взамен.

Северус Снейп познал любовь.

Люциус сдерживает его с помощью Империо, когда Лорд в кругу Упивающихся вселяет в тело своей дочери Темную Суть, чтобы вытеснить из нее все то хорошее, что каким-то образом сумело прижиться.

Она борется, но, несмотря на данные от рождения великие магические силы, воля ее слаба, и Темная Суть побеждает.

Она перестала узнавать тех, кто был рядом, тех, с кем росла.

И на Северуса перестала смотреть, как прежде. Нет жалостливой доброты, только безразличие.

И вот – бой, в котором она не хочет принимать участие. И Воландеморт применяет Империо, усиливая мощь Темной Сути и подавляя волю дочери. И она дрожащей рукой направляет палочку в Поттера, зеленый луч летит в него, но его прикрывает собой Грейнджер. И погибает.

Вздрагиваю.

Странно смотреть на свою смерть…

Снейп опять впивается своими тонкими пальцами в плечи. Уверена, останутся синяки…

Ой, а вот это воспоминание вижу случайно, он не успевает промотать пленку памяти чуть вперед, и я вижу нечто очень личное, что позволяет понять всю картину…

Медея стоит под дождем, долго… пытается смыть с себя чужую смерть.

Снейп не может оставить ее с ее болью наедине. Подходит. Отводит ее в хижину недалеко от стана Упивающихся.

Она не в себе, дрожит, и он не может понять, от холода или от осознания того, что убила. Возможно, и того, и другого.

Ее знобит, он пытается согреть ее зельем, но оно не попадает ей в рот, стекает по подбородку. Он кутает ее в одеяла, но покрывала слетают, так сильно трясет девушку.

И тогда он прижимает ее к себе, делясь своим собственным теплом.

И тут…

Какое-то безумие.

Переплетенье рук и ног, вой ветра, смешавшийся с их криками, болезненный жар и жар исцеляющий.

А потом она бежит.

Я так понимаю, именно тогда она пошла к Нарциссе, и они совершили тот обряд.

И они не применили сдерживающего заклятия, которое бы задержало душу Медеи в теле. Вместе с Темной Сутью изгнали и ее саму.

Снейп мечется в своей комнате, он догадывается, что могла задумать Медея.

Понимая, что она может возненавидеть его за то, что он помешал им с Нарциссой, он все же идет к своему Хозяину и расказывет о том, что собирается сделать Его дочь. Смутно догадывается, что они не сумеют все сделать правильно.

Лорд взбешен.

Возвращает дочь.

Но они опоздали.

Всего два мгновения, всего два слова, но этого оказалось достаточно, чтобы совершить непоправимую ошибку.

Снейп воет как волк.

Он не хочет верить в то, что Медеи больше нет. Только бесполезное тело с неизвестно чьей душой. Да и с душой ли? Она не приходит в себя несколько недель, даже Лорд не может призвать ее к жизни.

С каким-то неодобрением Он смотрит на бездыханное тело, на которое потратил столько времени.

Приказывает покинуть стан.

Снейп сопротивляется, но что значит его воля против воли Темного Лорда, помноженной Империо и Круцио?

Северус инсценирует свою смерть во время последующей за тем событием битвы.

Летит с обрыва, но не успевает коснуться камней и морской глади.

Исчезает.

Возвращается за телом Медеи, но его уже нет.

Вот он узнает, чья душа вселилась в тело его любимой женщины.

Скрипит зубами, швыряет мебель в том домишке, в котором вынужден скрываться.

После падения Воландеморта он вынужден покинуть страну, здесь стало опасно – авроры обыскивают все закоулки, чтобы стереть даже память об Упивающихся, не говоря уже о самих УС.

Не выдерживает. Появляется недалеко от Малфой-мэнор. Вцепившись в решетки, смотрит, как Драко Малфой и Гермиона Грейнджер в теле его любимой произносят свои обеты верности.

И все белеет перед глазами…

По моим щекам текут слезы.

Я ведь не просто смотрела, я переживала все те чувства, которые видела.

Это уже слишком…

Снейп устало отходит от меня. садится в кресло напротив.

— Вы… вы хотите вернуть ее?.. – тяжело даже говорить.

— Хотел… но вы за эти пять лет сумели сделать все, что привязало вас к этому телу навеки.

Отворачивается. Смотрит на какие-то мензурки.

— Мне жаль…

— Да ни черта вам не жаль! — взрывается он, — влюбились, родили ребенка! Это же самая древняя магия. Никакие зелья, никакие заклятия не смогут бороться с этим. Когда вы уснули, я попытался…

Я похолодела. Догадалась.

По моим глазам он понял.

— Да, да, я хотел вернуть ее. Она – единственная женщина, которую я когда-либо любил.

— Мне действительно жаль. Но сложилось все именно так. Поверьте, в этом не было ничьей задумки… и, профессор?..

— Что еще?

— Может, вы меня все-таки развяжете? Еще немного, и в этом теле не будет никакой необходимости и для меня. А у меня семья, я жить хочу…

И как у него получаетс столько ненависти во взгляд вложить?

Но все-таки развязал.

Потерла руки. Больно. Ногами пока не могу пошевелить. Чувствую, что просто упаду.

И в животе противно заурчало.

Смущенно смотрю на Снейпа.

— А поесть у вас ничего нет?

Вздыхает.

— От вас, как всегда, одни проблемы.

Идет к комоду, достает хлеб и какую-то гадость в банке.

Пристально смотрю на него. Кажется, он постарел за тот промежуток времени, когда я была в беспамятстве и сейчас.

У него же не было этой седой пряди в волосах?

Подает мне нечто, напоминающее бутерброд.

Подношу к носу, фыркаю.

— Всего лишь масло со специями, — поясняет он, видя мой вопрошающе-возмущенный взгляд.

Осторожно надкусываю. Все-таки, как я и думала – гадость.

Но, за неимением ничего лучшего, довольствуюсь малым.

Приподнимаю ногу, верчу щиколоткой. Больно, боггарт побери!

— Когда вы отпустите меня? – почему-то не сомневаюсь, что он так и поступит. Ведь, если подумать, зачем я ему теперь?

— Да проваливайте хоть сейчас… — устало произносит он.

— А?.. – хочу задать вопрос, но он перебивает:

— Я снял блоковые чары. Ваша магия вновь действует.

— Спасибо. – все-таки пытаюсь встать. Немного качает, но хоть не падаю.

Он смотрит на меня со смесью раздражения и любопытства.

Доедаю бутерброд. Отряхиваю юбку от крошек.

— И что теперь?

— В смысле?

— Куда вы теперь?

Что-то бормочет.

Становится жалко его.

Все-таки, человек любил…

— Профессор, а давайте к нам? – сама ужасаюсь тому, что сказала это.

Он смотрит на меня, как на полоумную.

Да я сама себя мысленно почти что таковой и определила. Но… отступать поздно.

— Вы же крестный Драко?.. уверена, когда он перестанет на вас злиться за то, что вы меня выкрали, он даже обрадуется тому, что вы живы…

— Вы сами-то хоть немного верите в то, о чем говорите?!

— Не смейте повышать на меня голос! – вдруг выхожу из себя я, — Я уже давно не ваша студентка. А вы, принимая во внимание то, что уже пять лет как не преподаете, уже и не профессор вовсе!

— Гермиона, — он назвал меня по имени? – думаю, вам пора убраться отсюда, пока мое терпение не иссякло.

Вздыхаю, пожимаю уже не так отзывающимися болью плечами.

Хлопок.