Трапапатум  (джен)

Представьте себе, что по вашей улице шествует бразильский парад из сна сумасшедшего бразильца, абсолютно невидимый и беззвучный. А через мгновение — он уже наяву, во всех красках и всевозможных звуках. Пожалуй, в таких случаях \"паника\" — слишком мягкое слово. Пожалуй, больше подошло бы \"всеобщая истерика\". Панику вызывает землетрясение. Летающая подводная лодка, увитая гирляндами цветов, величаво вылетающая из пустоты, вызывает остолбенение или заразительный, истерический смех... Полицейский Путут выбрал остолбенение и впал в него, крепко и основательно. Мимо застывшего ушаста протопал пыхтящий, ярко-оранжевый шар — сородич, замахивающийся гранатой.

— Писательница! Лови, уходит!

Бросок, взрыв. Хрупкая длинноволосая девушка с визгом подлетает на несколько этажей и зависает в грибовидном облаке. Флегматично смотрит вниз, и пишет что-то в телефоне, покачиваясь в магическом дыме...

Остолбеневший ушаст замедленно оглядывался, не опуская высоко поднятых косматых бровей.

Уже упомянутый тираннозавр, лишённый веса, парил на уровне пятого этажа и хлопал страшной пастью, ловя взлетающие воздушные шарики. На верхней челюсти болтался вцепившийся в ноздрю трапапатум. В опасной близости от летающего ископаемого парит, вращаясь и порхая, толстый, пьяный и развесёлый бородач в дорогом костюме старомодного покроя. От него доносится, что он, мол, от всех ушёл, триста чертей вам в глотку. Другой, вполне обычный и вменяемый мужчина с непередаваемым выражением лица — летел куда-то вдаль, всё выше и выше, держась за задние лапы маленького трапапатума, повисшего на ниточке голубого шарика...

— Мне на пенсию — через триста сорок шесть лет... — пожаловался мужику Путут, когда тот пролетал мимо. Мужчина странно посмотрел на него, а маленький трапапатум сочувственно покачал головой. К стене дома рядом прижался спиной паренёк в полицейской форме. Он тщательно целился в несущееся мимо буйноцветье — в каких-то пританцовывающих слонов, низколетящих китайских драконов (настоящих, без китайцев внутри), в пёстрых динозавров (на самом деле динозавры были ярко-радужными,а не серо-зелёными, как думают скучные учёные), в жёлтые подводные лодки и... ТРАХ! Трапапатум на реактивной тяге огрел его здоровенным молотом по фуражке, мгновенно его вырубив. Над головой полицейского залетали мелкие, но суровые трапапатумчики с ангельскими крылышками. Путут, сердито фыркая, разогнал их лапками и приложил большое ухо к груди павшего.

— Спит вроде бы. Скоро кататься начнут на людях... — бормотал Путут Пататрулль. — Уходить нужно, бежать... Но куда? Ещё пару минут, и нас начнут бомбить...

— КРА-А-АБЕЛЬ!..

Необъятный седой трапапатум пробивается сквозь пёструю толпу — в очках, с тяжёлой золотой цепью на шее. Ревёт, как медведь, потрясает пудовым кулачищем.

— Да чтоб ты лопнул! Вы зачем спутники в кашалотов попревращали?! Ловите, ловите их кто-нибудь, идиоты!

Путут с ужасом смотрит в небо, забыв про человеческого коллегу.

— Вурдулачьи уши! Я говорил связь отрубить, а не спутники в кашалотов превращать!! Нет, не читал его! Не смешно! Да уймите вы уже этого придурка с пулемётом!..

— Вы видите, что у меня в ухе?.. Дырка в пять рублей. Как я теперь покажусь в приличном обществе?

— Ты уже в нём, деревенщина!

— Продень в него кольцо потолще, из меди или золота. А будут спрашивать, отвечай: йо-хо-хо!

— Господа, сколько можно об ушах? У нас что, нет другой темы для светской беседы?.. Эгей, ловите гранату! Хоба!..

— Так и оставь, брутально.

— Хочешь, сведу с Бородухой. Если его удар сегодня не хватит. Слышишь, надрывается? Он тебе медаль даст, как ветерану.

— Ага, сейчас. Он меня в банку обещал засунуть, в трёхлитровую. Ещё и обрадуется, что сам пришёл. Мы вчера с Промбелем...

— Уважаемые, вы не видели такого пожилого полицейского с двуствольной гаубицей? Говорят, у него патроны не холостые, с морохом... Посматривайте по сторонам, джентльмены.

— Не будете ли вы так любезны одолжить мне гранату? У меня закончились.

— Конечно, конечно, милейший. Вам с каким взрывом? Есть с цитрусовым ароматом, есть с хвойным. Я, знаете ли, предпочитаю бодрящие взрывы. Признаюсь, сам люблю подорваться с утречка.

— Эге-ге, достали этого, с пулемётом. Р-разбойник! У меня в ухе пол-улицы видно.

— Да купи ты уже новое! Вон, Патам продаёт на Цинкзаводской. Кавайные-кавайные.

— Да ну вас, честное слово. Где я возьму такую шерсть? У меня изумительная зелёная шёрсть...

— Кашалот!!

Мимо Путута, начавшего уже посмеиваться, промчался ошалевший трапапатум в пилотских очках. Это был Панга. Несчастный курьер из Московитана. За пару минут несчастный избегал весь город — и понятия не имея ни о какой конспирации, и о том, что трапапатумы должны прятаться от людей... Его увидело столько народу, что ушастое правительство решило, что терять уже нечего и теперь трапапатумы по всему миру выходили на улицы и веселились кто во что горазд. По крайней мере, это на некоторое время прервало человеческие войны...

Путут смотрел, как мимо пролетает стайка звонко смеющихся детей, порхающих, как бабочки, как летит, переворачиваясь, хохочущий мамонт, как какой-то искрящийся пушистик со смехом бегает вокруг злобно кричащей тётки, лупящей его сумочкой, на всё, что творится вокруг... И смеялся уже от всей души, забыв про работу, про свою службу, охрану людей и все прочие серьёзные глупости. Ведь, в конце концов, Путут Пататрулль был самым настоящим трапапатумом.