Белый холод (джен)

Приоткрытая дверь шкафа в абсолютной тьме ночной комнаты наводила на маленького Олега леденящий ужас. Воображение мальчика наполняло торчащий из щели рукав маминой блузки худой, изломанной рукой с длинными когтями на пальцах. Олегу казалось, что мерзкий гнусавый смех льется из-за двери шкафа. Вот-вот оттуда выйдет худая горбатая тварь, живущая в тенях, и…

Олег заматывался в одеяло, как в спасительный кокон, но склизкий червь страха продолжал точить его изнутри. Днем он жаловался маме, что монстр снова не давал ему спать. Та же только делала серьезный вид, как любой взрослый в таком случае, а потом вела его к шкафу и показывала, что никаких монстров в нем нет. Мальчик насупился, но промолчал.

Одной осенней ночью сломанная дверь шкафа со скрипом приоткрылась и блузка, не дававшая спать ему столько ночей, выпала. Это стало для него началом и концом одновременно. С отчаянным ревом Олег побежал к матери.

С тех пор мальчик спал в одной кровати с матерью. Ему было наплевать, как это выглядит со стороны и что об этом могли сказать бы люди — он не один и это главное. Мать-одиночку это только радовало: сыночка так ее любит, что заснуть без нее не может!

Но мальчик вырос, а мать умерла. Олег начал жить один, и адская бездна разверзлась под ногами. Парень отчаянно начал искать человеческого общества, как наркоман ищет дозы. Ему был необходим человек рядом. Все-равно, какой. Алкоголик? Сойдет и алкоголик. Бомж? Можно и бомжа. Шлюха? Милости просим, спальня там. Общество не ради высоких бесед и чаепитий. Общество ради общества.

Кто-то должен был хранить его от ужаса, сокрытого в одинокой ночи.

Не один раз он расплачивался за безалаберный выбор своих «хранителей»: его грабили, избивали, заражали всеми возможными болезнями. Умом он понимал, что пора остановиться, но худая, изломанная тварь в белой блузке, таясь в тенях, шептала обратное. И дикая карусель случайных соседств продолжала кружиться, сливаясь перед глазами в цветную линию. Она так и вертелась бы, но один из пассажиров заставил ее остановиться.

Все было, как обычно: вечером подцепил девицу на улице и повел к себе. Но случилось нечто, что не входило в план: неприхотливо утолив свою похоть, девица собралась уходить. Олег пытался уговорить остаться ее до утра, но девушка была непреклонна. Тогда парень попытался удержать ее силой. Он не мог остаться один. Завязалась драка. Олег не хотел этого, но худые руки в белых рукавах все еще тянулись к нему из ночных теней. Удар, толчок, падение — девушка ударилась виском об угол стола и упала замертво.

О Боже, о наш бесполезный несуществующий Боже!

Случайные соседи иногда пытались забрать его имущество и жизнь, но защищали его от более страшного, сами того не зная. Теперь Олег сам забрал чужую жизнь. Он остался один на один с собственным ужасом, идущим отныне под ручку с законом.

Слышишь гнусавый смех, как в детстве? Слышишь, как скрипят суставы худых ног, как скребут по стене когти? В тюремной камере ты останешься с ним один на один.

Нужно бежать. И быстро. На крышу, немедленно на крышу! Там спасение от всего.

Он выбежал из квартиры. Его ничего не волновало: ни что из одежды на нем только трусы, ни то, что он не запер квартиру с трупом. Для того, от кого он бежал, двери были бесполезны.

Несколько раз упал на ступеньках, но быстро вскакивал, не чувствуя боли.

Бежать. Бежать. Бежать.

Влажный холод осенней безлунной ночи и ужас — вот и все, что встретило Олега на крыше.

«Будь рядом со мной, прошу! Кто угодно, мне плевать! Просто будь со мной», — вопил Олег безмолвно, жадно озираясь по сторонам в поисках хоть одного лица. Крыша многоэтажки была безлюдна.

Никто не защитит. Спасение там, внизу. Только шаг к спасению от всего: от кошмара, преследующего с детства, от закона… Только шаг.

И он делает его.