Тот, кто рядом (гет)

Мне надо отвлечься.

Достаю ноутбук и запираюсь в комнате ожидания.

Просматриваю сайт фрилансеров, выбираю наиболее сложное и высокооплачиваемое задание. Прикидываю свои возможности и пишу заказчику.

«Четыре дня».

Согласен.

В любом случае, ему никто не сделает быстрее и качественнее.

* * *

Программа пишется легко. Полностью погружаюсь в привычную мне атмосферу.

Через указанный срок отсылаю свое «произведение».

На счет приходит сорок четыре тысячи рублей. Ну вот, кошке на корм я заработал.

Ситуация немного забавляет. Учитывая, что у меня где-то болтаются деньги за другую работу.

Кстати. О другой работе.

Забиваю в браузер адрес, открываю один из своих сайтов. Примитивная простенькая страничка и маленькая картинка.

Меняю картинку на очень похожую, но другую.

 

Сигнал о том, что я свободен.

Не успеваю закрыть браузер, как картинка мигает.

Заказ.

Открываю послание.

Послание очень подробное. Имя, фамилия, возраст, фотография, распорядок дня, место жительства, привычки, перечень близких людей, прислуги, домашние животные...

Италия.

И — счет на предъявителя.

Сто пятьдесят тысяч евро.

Меняю картинку обратно на «занят».

 

Закрываю ноутбук и выхожу из комнаты.

— Все хорошо? — встречает меня Андрей.

Киваю.

— Да. Мне надо будет отлучиться. Надолго ли — не знаю, ориентировочно на пару-тройку дней, может — больше.

Слуга кивает.

— Какие-нибудь распоряжения?

Пожимаю плечами.

— Особых — нет. Разве что… не забывай кормить кошку.

Вздыхает.

— Хорошо, понял.

 

Перекидываю деньги со счета в московский банк через длинные цепочки, частично зашифрованные. Теперь все спецслужбы мира не найдут, куда ушли деньги.

* * *

Италия встречает ярким солнечным светом и пальмами. Очки-хамелеоны не справляются с потоком ультрафиолета, и глаза испытывают неприятные ощущения. Со всех сторон слышится итальянская речь.

Давно я не был в Италии.

Язык постепенно выбирается из подсознания наружу.

Мне нужно в Бари.

 

Снимаю номер в отеле на паспорт гражданина Франции. Портье переходит на французский язык, оказывая мне любезность.

Улыбаюсь, отвечаю ей по-итальянски.

Мне без разницы, на каком языке говорить.

— Мсье знает итальянский очень хорошо, — говорит портье.

Снова улыбаюсь.

 

Гуляю по Бари. Небольшой, очень аккуратный городок.

Ночью покидаю отель через окно.

Долетаю до дома «объекта». Шикарная вилла.

«Объект» плещется в бассейне с двумя девушками. Девушки весело смеются. Вокруг бассейна — охранники.

Достаю из рукава тонкую стальную иглу. Сделаем все красиво.

Зависаю в воздухе на высоте ста метров. «Объект» выглядит крохотным пятнышком.

Прицеливаюсь. Направляю вектор.

Отпускаю иглу.

Разогнанная до скорости пули, игла входит точно в череп. Ощущаю, как жизнь покидает «объект».

Девушки визжат.

 

Возвращаюсь в отель.

Утром приносят завтрак.

 

Домой возвращаюсь через четыре дня. Дарю Андрею кожаный кошелек, а Маше — паззл с видом Рима.

Слуг иногда надо баловать.

 

— Красиво, — Андрей вертит в руках кошелек. — И ни одного шва!

— Италия, — пожимаю плечами. — Флорентийская школа кожи.

— Как они это делают?

— Понятия не имею, — отвечаю. — Тебе сильно нужно знать?

— Ну… хотелось бы…

— В следующий раз, когда там буду, найду того, кто умеет. Потом тебе расскажу.

— И он так просто поделится секретом?

Смотрю на слугу. В его глазах — любопытство.

— Со мной — поделится.

Любопытство гаснет. Откладывает в сторону кошелек.

— Тогда не надо…

— Что «не надо»?

— Узнавать не надо.

Пожимаю плечами.

— Не надо — так не надо.

Маша раскладывает на столе паззл.

На счет приходит еще двести пятьдесят тысяч евро.

* * *

Кошка сидит на диване, задрав заднюю лапу вертикально вверх. Розовый язычок тщательно вылизывает шерсть на хвосте.

Подхожу, глажу ее по голове. Кошка опускает лапу и начинает тереться головой о ладонь.

— Киса! — говорит Маша, отбросив книжку. — Марк Таевич, а почему кису зовут Киса?

— А как надо? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Например, Мурка! — поясняет Маша.

— Ну, пусть будет Мурка, — соглашаюсь я.

— Мурка, Мурка! — зовет девочка кошку новым именем.

Кошка не реагирует.

— Ну вот, она не слушается, — разочарованно заявляет девочка. — Киса-киса-киса!

Кошка поворачивает голову, понимает, что ей ничего не дадут, и отворачивается.

— А на Кису отзывается, — вздыхает Маша и снова берется за книжку.

* * *

Андрей пролистывает газету.

— Что ищешь? — спрашиваю.

— Машину присматриваю, — поясняет. — Но не знаю, какую лучше.

— Бери поновее. Ломаться меньше будет.

Слуга вздыхает.

— Я… плохо разбираюсь в машинах.

— Заплати тому, кто у вас на курсах преподает. Пусть с тобой сходит на авторынок и подберет хорошую «тачку», — советую.

Снова вздыхает и откладывает газету.

— Я не привык… так распоряжаться деньгами.

— Как?

— Ну… что можно платить за всякое…

Смотрю на него внимательно.

— За что — «за всякое»?

— Ну… что можно машину выбрать… таким образом, — теряется.

— Если тебя смущает необходимость обращаться к постороннему, могу я с тобой сходить, — поясняю слуге.

— Н-н-нет, я… пожалуй, воспользуюсь вашим советом.

Киваю.

— Хорошо. Денег хватает на машину?

Хватается за карман, потом задумывается.

— Вроде да…

— Не будет хватать, скажешь.

Согласно кивает.

— Да, конечно.

* * *

Сижу в шезлонге под раскидистым вязом. Рядом на качелях качается Маша. На девочке розовые «велосипедки» и светло-розовая маечка.

— И-е! — визжит от восторга. — У-ах!

Андрей стоит на крыльце и наблюдает за дочерью.

— Андрей, подойди, — зову слугу.

Андрей подходит.

— Ты определился со школой? — задаю вопрос.

Закусывает губу.

— А можно… как-нибудь попозже?

Отрицательно качаю головой.

— Нужно решить до конца лета. Иначе я решу без тебя.

— Но почему? — возмущен.

— Потому что Маша — умная и наблюдательная девочка, — говорю. — Не ранее, как вчера, она интересовалась у тебя, почему «Марк Итавович» никогда не ест и никогда не спит. Или мне послышалось?

Вздыхает.

— А может, нам с Машей съехать?

— Нет, — отвечаю категорично.

— Почему?

— Потому что ты — мой слуга, — поясняю. — И ты должен быть рядом со мной.

— Но я вам практически не нужен, — спорит Андрей. — Я совершенно ничего не делаю.

— И что? — смотрю, прищурив один глаз.

— Ну… я подумал… Я мог бы приезжать… каждый день.

— Нет.

— На автобусе!

Реплика застает меня врасплох.

— На каком автобусе?

— В смысле — я мог бы приезжать к вам на автобусе каждый день, не на машине, чтобы не тратить деньги на бензин…

Вздыхаю. На самом деле мне не нужно дышать, вздох — часть вербального общения.

— Андрей. Не спорь. Мои приказы не обсуждаются.

Раздраженно молчит.

— Это — следующее правило? — в голосе злость.

— Да, — отвечаю спокойно и даже лениво.

Слуга резко разворачивается и уходит в дом.

Дверь хлопает так, что трясутся стены.

 

Он не понял.

Раньше было проще…

 

…Воздух разрезает громкий визг.

Взмахиваю кнутом.

Визг повторяется.

Пытается увернуться от удара, но ремни держат крепко.

— Пожалуйста-а-а! Я больше не буду-а-а!

Кнут оставляет еще одну кровавую полосу.

Визг переходит в истошный крик.

Еще один удар.

— Не нада-а-а! Хозяин! Пожалуйста-а-а!

Еще удар…

 

…От холодной воды приходит в себя.

В глазах — обреченность.

Развязываю ремни.

Падает мешком мне под ноги.

Кожа на спине практически снята.

— Ты понял?

Дергается от испуга.

— Да… — слабый ответ.

Человек бы не услышал.

Наклоняюсь и впиваюсь клыками в его предплечье.

Через неделю кожа нарастает заново…

* * *

Маша стоит рядом.

— Папа рассердился, — говорит.

— Да.

— Вы ссоритесь из-за меня? — понимающе кивает.

Поражаюсь ее сообразительности.

— Мы спорим, в какую школу тебя отправить, — признаюсь. — Вот ты бы в какую хотела?

Вздыхает. Разводит руками. Точь-в-точь, как взрослая.

— Ну… куда отправите, туда и пойду.

Интонации — отцовские.

— Хочешь в Англию?

— Там ангелы?

Улыбаюсь.

— Англичане.

— И они говорят по-англичански?

— По-английски.

— И я буду говорить по-анлийски?

— И ты.

— И папа?

— А папа тут останется.

— А вы?

— И я останусь.

— А с кем я тогда буду? — делает круглые глаза. И добавляет после паузы: — Одна не поеду. Я маленькая.

Снова улыбаюсь.

— Там есть воспитатели. И учителя. Они будут о тебе заботиться.

Вздыхает.

— А можно папу взять с собой?

Качаю головой.

— Нельзя.

Ковыряет сандаликом землю.

— Тогда я тоже останусь.

— Ну, ты будешь приезжать на каникулы. Летом, весной. И зимой, когда Новый Год, — уговариваю.

— А можно подумать?

— Можно, — киваю. — С папой поговори. Папа поможет подумать.

Убегает в дом.

* * *

Андрей появляется через десять минут. В руках — сигарета. Нервно щелкает колесиком зажигалки, затягивается.

Кашляет, но затягивается снова.

— Подойди, — делаю жест.

Бросает на меня злой взгляд, но подходит. Бросает сигарету на землю, спохватывается, поднимает.

— Ты говорил с Машей?

Кивает.

— Могу я узнать результаты вашей беседы?

Молчит.

Жду.

— Пусть едет в интернат, — бросает наконец отрывисто.

Не удивляюсь этому решению.

— Решили, куда?

— А куда можете отправить?

Вздыхаю.

— Я же говорил. Любая школа с полным пансионом. В любой части света. Хоть в Папуа-Новой Гвинее.

Затягивается. Сигарета вымазана в земле.

— Но я советую в Англии. Там действительно хорошее образование.

— Сколько оно стоит? — интересуется.

— Неважно.

Прикуривает новую сигарету от окурка.

— И вы спокойно готовы отдать эту сумму постороннему?

— Не постороннему, — поправляю. — Слуге.

Напрягает руку до дрожи.

— А можно вас попросить… не называть…

— Нет, — перебиваю. — Нельзя.

Слышу, как скрипят зубы.

— Андрей, — говорю. — Ты сам согласился. Тебя никто за язык не тянул.

— У меня не было выбора, — отворачивается.

— Был.

— Маша умирала!!! — срывается на крик.

— Но выбор — был.

— Выбор — дать ей умереть?!!

Поднимаю очки и внимательно гляжу в разъяренное лицо Андрея.

— Да.

В нем словно ломается внутренний стержень.

— Я не верил, что ритуал сработает, — говорит едва слышно.

— А он и не сработал, — «успокаиваю» его. — Я просто пролетал мимо.

— И услышали?

— Я охотился. Обратил внимание на запах человека. Потом пригляделся и прислушался.

— А почему… не загрызли?

— Не загрызть. Выпить, — поправляю. — Или съесть. Но я предпочитаю слово «выпить».

— Почему не… выпили? — повторяет послушно.

— Запах. Ты пах безнадежностью, а не пафосом. Вдобавок совершенно не был похож на частого посетителя кладбища, типа каких-нибудь сатанистов.

— И поэтому… не стали?

Киваю.

— Да. Дослушал твой… «ритуал». И решил узнать, в чем твое желание. Мог ли я его исполнить.

— А если бы… если бы не смогли?

— Тогда бы выпил, — пожимаю плечами.

— Так просто..?

— Так просто.

Его бьет крупная дрожь.

— Люди ничего не значат… — губы едва шевелятся.

Но я — слышу.

* * *

Стоим у входа в здание аэровокзала.

— Марк Митаевич, а вы с нами? — дергает меня за руку Маша.

— Нет, милая, — отвечаю девочке. — Я на другом самолете полечу.

Ее отец нервно приглаживает волосы.

— А вы точно нас не бросите в Москве? — беспокоится малышка.

— Точно, — уверяю ребенка. — Вот вы прилетите, а я вас там уже встречу.

— Ну хорошо, я поверю, — нехотя говорит Маша.

Улыбаюсь.

Заходят внутрь. В руках у Андрея — переноска с кошкой.

Кошка громко возмущается.

 

Провожаю взглядом взлетающий самолет.

Возвращаюсь в коттедж, собираю вещи.

Пережидаю заход.

Закрываю коттедж, ставлю на сигнализацию.

Взлетаю и направляюсь в сторону Москвы.

Лететь приходится осторожно, чтобы не догнать закат.

 

Приземляюсь в темном дворе. Удивительно, как много в Москве темных дворов, почти не освещенных.

Ловлю такси.

— Аэропорт «Шереметьево», — говорю таксисту.

Таксист окидывает меня критическим взором.

— Полторы тысячи.

Сажусь на переднее сиденье.

— Куда-то летишь? — пытается меня разговорить.

— Друга встречаю, — отвечаю коротко.

— А, это хорошо… — комментирует таксист.

 

Андрей и Маша стоят у здания аэровокзала. Девочка беззаботно разглядывает прохожих, мужчина, наоборот, напряжен.

В переноске орет кошка.

Машу им рукой.

Первой меня замечает Маша. Дергает отца за рукав и тащит ко мне.

— А Киса описалась! — говорит мне девочка вместо приветствия.

— Конечно, описалась, — соглашаюсь. — Ты вот в туалет ходила?

Маша кивает.

— А там, в самолете, туалет такой маленький…

— А Киса не ходила, — поясняю. — Что ей еще оставалось?

Кошка жалобно пищит.

 

Таксист возмущенно оглядывает нашу компанию.

— Назад полторы будет мало, — выдает он вердикт.

— Три! — без споров накидываю я цену.

— Две с половиной… — перебивает он меня и замирает на полуслове.

Андрей улыбается.

— Две с половиной, так две с половиной, — пожимаю я плечами и сажусь на переднее сиденье. — Ты сказал.

Водитель в замешательстве.

— В Строгино, — говорю.

Это ближе, чем та точка, откуда я приехал.

Такси привозит нас прямо к подъезду.

Протягиваю водителю две с половиной тысячи.

* * *

Ключ поворачивается туго.

Захожу первым, включаю свет. Следом Андрей заводит Машу, закрывает дверь.

— Грязно, — говорит Маша.

Везде толстый слой пыли.

 

Выпускаю кошку.

Бежит в туалет.

— Умная Киса, — снова комментирует девочка.

 

Андрей оглядывает стены.

— Чья это квартира?

— Моя.

Не удивляется.

 

— Я давно здесь не был, — поясняю. — Может, лет пять или даже больше.

— А как счета оплачивали? — спрашивает Андрей.

— Из банка, — пожимаю плечами. — Закидываю сумму на счет, и оттуда потихоньку деньги снимаются.

Толкаю дверь в одну из комнат.

— Ваша комната.

Андрей заглядывает внутрь.

Двуспальная кровать, прикроватные тумбочки, шкаф для одежды.

— Белье проверь в шкафу, должно быть чистое… Если нет — то увы, — развожу руками. — Придется стирать. Машинка, кстати, должна быть… Может, еще работает.

* * *

Машинка работает. Гудит, стирает пыльные простыни. Андрей возится в кухне, моет пыльную посуду. Маша спит в комнате на вытряхнутом покрывале.

Я просматриваю Интернет.

— Завтра и послезавтра отдыхайте, привыкайте к распорядку и режиму, — говорю. — А через два дня пойдем в консульство, подавать на визу.

Андрей кивает и зевает.

— Ты спал в самолете? — спрашиваю слугу.

— Немного… Кошка орала. Заснуть не мог. Кстати, нас там чуть не придушили… из-за этой белой морды.

«Белая морда» умывается мягкой лапкой.

— Извини. Но в самолете ей в любом случае было комфортнее, чем в чистом небе.

Встаю из-за стола.

— Схожу в супермаркет, куплю вам еды на завтра, — говорю. — Что вы будете есть на завтрак?

Андрей смущен.

— Я бы сам сходил…

— Куда? — поднимаю брови. — Ты в курсе, где здесь ближайший круглосуточный магазин?

Закусывает губы.

— А дорогу назад найдешь? В темноте-то?

— Наверное, вы правы… — наконец соглашается.

Киваю.

— Так что вы есть-то будете?

 

Когда я возвращаюсь с покупками, Андрей сладко спит в обнимку с Машей на покрывале. Кошка спит в обнимку с ними обоими.

Машинка попискивает, сигнализируя, что стирка окончена.

В раковине — недомытая посуда.

 

Прохожу в большую комнату, открываю балконную дверь, выхожу наружу.

Яркие огни Москвы.

Когда-то здесь было чистое поле…

Вылетаю с балкона в темное небо.

Охота.

* * *

Андрей просыпается часов в семь.

Наблюдаю, как в дверях кухни появляется его сонное лицо.

— Что-то я вчера лег, думал, посплю полчаса… — извиняющимся голосом пытается он оправдаться.

— Ничего страшного, — говорю ему и закрываю ноутбук. — Тебе нужно было выспаться.

Достаю холодную минералку.

— Освежись. К смене часовых поясов нужно привыкнуть.

Глотает воду.

 

Пишу на бумажке адрес.

— Чтобы не заблудился, если вдруг захочешь погулять.

Кивает.

— Если хочешь, здесь внизу есть кафе. Можешь позавтракать там.

Опять кивает.

Запах беспокойства.

— Что тебя беспокоит? — задаю вопрос.

— Ничего, — делает еще глоток.

— Андрей…— говорю укоризненно.

Вздыхает.

— Ну как… новый город, еще хлопоты с визой… — поясняет.

Теперь ясно.

— Ясно, — отвечаю. — Прости. Не волнуйся. Все будет наилучшим образом.

* * *

— Кто такой Джон Майли? — спрашивает меня Андрей, вчитываясь в один из документов, необходимых для оформления визы.

— Я, — отвечаю слуге. — Только не вздумай ляпнуть подобное в посольстве.

Растерянно поднимает на меня глаза.

— А…

— У меня есть паспорта почти любой страны, — поясняю. — Причем иногда по нескольку.

— А… Что это за школа — «Тринити»? — тычет пальцем в строчку.

— Хорошая частная школа, — поясняю я. — Смешанного обучения.

— Смешанного?

— В некоторых школах Англии — раздельное обучение. Для девочек или только для мальчиков. В этой — учатся вместе и мальчики, и девочки, — терпеливо поясняю. — Ты не знал об особенностях обучения в Великобритании?

Мотает головой.

— Не знал.

— Интересно, чему вас учили в вашем институте? — ухмыляюсь. — Учитель английского…

Жует губами. Выдает нервно:

— Ну… может, и учили. Я не помню. Я почти ничего не помню из института. Я ни одного дня по специальности не работал. Сперва Лида… Бабушка, конечно, помогала, но… Сами понимаете. Ушел в «купи-продай». Потом Машина болезнь… Я даже грузчиком работал, чтобы дома был хотя бы кусок хлеба, не говоря о лекарствах. Бабушка квартиру продала, деньги ушли на лечение…

Кажется, его «прорвало».

— Ты обращался к брату? — спрашиваю.

Трет лоб.

— Обращался. Только… у него самого… два ребенка от первой жены, двое от второй. Алименты, все дела… Выслал тридцать тысяч… А что эти тридцать тысяч… Один пузырек лекарства восемьдесят пять стоит. Их на курс надо несколько… Улучшения временные…

В глазах — слезы.

Касаюсь его рукой. Небольшой посыл силы.

— Все позади.

— Спасибо вам.

Пожимаю плечами.

— Не за что.

Маша появляется на кухне. Волосы растрепаны, платье помято.

— Доброе утро, — говорю.

— Доброе утро, — отвечает.

Андрей уводит ее в ванную умываться.

* * *

Перебираю документы на визу.

Богатый английский бизнесмен, имеющий филиал в России, посылает учиться в частную школу дочь своего русского делового партнера. Партнер хорошо обеспечен, владеет недвижимостью и автомобилем.

Смотрю на «партнера». «Партнер» хлопочет у плиты, жарит яичницу с колбасой.

Приглашение из школы «Тринити».

Когда-то я ее основывал.

Одним из условий было не отказывать в приеме в школу тем, за кого просит носящий фамилию «Майли». Не отказывать, пока существует школа.

Негласное правило. В курсе только директор и пара завучей.

Чеки об оплате за первый год.

Мог бы и не платить.

Я — Майли.

* * *

В пакете документов — половина вранья. Но — качественного.

Как мои паспорта.

* * *

Отправиться за визой через два дня не получается.

Скептически оглядываю дешевое китайское платье Маши и такие же дешевые брюки Андрея, морщусь.

«Партнер богатого английского бизнесмена», ага.

Аж три раза.

 

— Почему здесь не подшиты края? — спрашивает Андрей вполголоса, перебирая брюки на вешалках.

— Чтобы подогнать по росту, — отвечаю.

— В смысле?

— После покупки надеваешь брюки; их подворачивают, закрепляют и подшивают строго по твоему росту, — поясняю.

— Это в ателье нести… — разочаровывается слуга.

— Зачем, сделают прямо в магазине, — говорю.

— Никогда с таким не сталкивался, — удивляется мой спутник.

— Потому что это — хороший магазин.

Выбираю строгий светлый костюм-тройку, рубашку, галстук, пару дорогих туфель. Хорошо, все можно купить в одном месте.

Продавцы суетятся. Андрей смущен.

Завожу его в примерочную, задергиваю штору. Подвожу к зеркалу, показываю.

Взгляд мужчины в дорогом костюме серьезен и сосредоточен.

Сзади стоит назгул. Под капюшоном назгула — пустота.

 

Покупки упаковывают в коробки.

Коробки укладываем на заднее сиденье такси. Таксист вяло отбрасывает сигарету.

Ему заплачено за весь день.

 

Для Маши выбираем красивое белое платьице в другом магазине. Продавцы готовы носить ее на руках.

 

— Все? — спрашивает Андрей, заваленный коробками. Маши не видно совершенно.

— Нет.

Долгий вздох.

 

В ювелирном магазине выбираю неброский зажим для галстука и запонки. Андрей удивлен.

— Зачем?

— Ты должен соответствовать своему образу, — говорю.

Маше достаются аккуратный серебряный крестик и маленькое серебряное колечко.

К ним я не притрагиваюсь.

* * *

Приезжаем домой, заходим в квартиру.

— Никогда не любил ходить по магазинам, — признается Андрей, освобождая руки от коробок.

— Я тоже, — признаюсь. — Но это было необходимо.

— Зачем? — в голосе тоска.

— Ты — партнер английского бизнесмена. Твоя дочь едет учиться в Англию. И ты собираешься придти в консульство в брюках с китайской «Балки»?

Садится на край кровати. Покрывало едва видно из-под коробок.

— Можно сделать все по-другому, — говорю.

— Как?

— Для меня не существует границ. Думаю, в школе с радостью примут и Мэри Смит, гражданку Великобритании.

— А зачем тогда мы заморачиваемся с визой? — разочарованно смотрит Андрей.

— Потому что твою дочь зовут Маша Крапивец, а не Мэри Смит. Как ты думаешь, далеко ли уедет Маша Крапивец с документом об образовании на имя Мэри Смит?

Слышу, как скрипят мозги.

— А если оставить фамилию, а не менять на Смит?

Сажусь на подоконник.

— Андрей. Я, конечно, могу сделать паспорт любого государства — это несложно. Но… как бы тебе объяснить. Я не всемогущ. Чтобы твоя дочь могла воспользоваться документами об образовании из школы, оставаясь Машей Крапивец, ей надо «пробить» легальное второе гражданство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Но на это мне потребуется столько сил, сколько не требовалось при защите своего замка от армии барона-соседа.

— А Смит?

Пожимаю плечами.

— В России она будет по-прежнему Машей Крапивец… без образования. Понимаешь… Сложность в том, что вы — люди. Вы не можете сменить облик лет через пять-десять, для въезда в другую страну вам нужно проходить таможни, паспортный контроль… Для работы вам нужны всевозможные пенсионные, налоговые номера, свидетельства… Вы — под колпаком у ваших государств. Мне — проще. Я могу подогнать свою внешность под удостоверение личности, которые могу менять хоть каждую неделю. Поэтому меня не волнует проблема паспорта. Мне не нужны визы, таможни, декларации, согласования и прочая дребедень. Я могу сегодня слетать в Антарктиду посмотреть на пингвинов, а завтра — на белых медведей в Арктике. Работа… Официального трудоустройства мне не нужно. Вот можешь не верить — ну ни капельки не нужно. Я вообще могу жить без паспорта.

Хмыкает.

— Вот видишь, — продолжаю. — А теперь смотри ситуацию. Твоя Маша оканчивает школу «Тринити» под именем Мэри Смит. Потом университет под именем Мэри Смит… потом замужество… и, скорее всего, под именем Мэри Смит. Поездки в Россию — виза, консульство, пакет документов… И по этим же документам — Андрей Крапивец для мисс Смит — посторонний человек.

Молчит.

— Если ты согласен, — спрыгиваю с подоконника, — то я этим займусь.

— Нет, — останавливает меня.

Улыбаюсь. Люди предсказуемы.

Влезаю снова на подоконник.

— Я не думаю, что ты желаешь своей дочери жизнь нелегала, — вытираю кончиком пальца пыль на стекле. — Поэтому мы будем делать все по закону. Документы, консульство, виза… Соответствующий внешний вид.

— А вы?

— Что я? — поворачиваю голову. — Я — гражданин Великобритании, Джон Майли. А даже если бы и не был, то попасть в Англию для меня все равно не проблема.

Теребит завязку от какой-то коробки.

— Только не проболтайся в посольстве, что я Марк Витальевич, — говорю.

Слезаю с подоконника и выхожу в коридор.

В большой комнате Маша учит кошку отзываться на Мурку.

— Я плохо знаю английский, — признается Андрей из комнаты.

— Ничего страшного, — успокаиваю его. — Я хорошо знаю русский.

Кошка шипит из-под дивана.

— Машенька, — говорю девочке. — Слышишь, киса ругается.

— Не Киса, а Мурка! — возмущается девочка.

— Солнц, она уже старенькая, ей трудно привыкнуть. Пусть останется Кисой, ладно? — пытаюсь уговорить ребенка.

— Старенькая??? — изумляется Маша.

— Старенькая, — киваю. — Ей пятнадцать кошачьих лет, это девяносто человеческих.

— Как бабушка… — вздыхает девочка.

— Лучше налей ей молочка. Порадуй старушку.

Убегает в кухню.

— Кошка-бабушка? — раздается ее голосок. — Кошка — и бабушка?!

Кошка вылезает из своего убежища, нервно подергивая хвостом. На усах — паутина.

 

— Вы хорошо умеете говорить с детьми, — замечает Андрей.

— Опыт, — отвечаю.

— Это да… — в голосе слуги задумчивость.

— Спрашивай уже, — говорю Андрею.

Смущается.

— А у вас… были дети?

Качаю головой.

— Нет. Я сам был почти ребенком, когда меня обратили.

— А … после…?

— «После» мы не можем иметь детей, — поясняю собеседнику. — Только птенцов.

— И сколько… у вас было…?

Одергивает себя.

— Простите. Меня, кажется, заносит.

— Ничего, — качаю головой. — Я же разрешил задавать любые вопросы.

 

…тонкая девичья фигурка…

…сильные руки воина…

…умелые пальцы музыканта…

…на солнечном свете они чернеют, как мясо на углях…

 

— Пара десятков, — говорю после паузы.

— И… где они сейчас?

— Погибли, — коротко отвечаю.

 

…одичали и погибли…

 

— Соболезную, — говорит слуга.

— Спасибо, — отвечаю очень серьезно.

* * *

Андрей волнуется. Рука тянется пригладить идеальную прическу.

— Не волнуйся, — спокойным голосом говорю ему.

— А вдруг не дадут? — спорит слуга.

Смотрю на него искоса.

— Дадут.

Заходим в кабинет.

 

Визовый офицер смотрит на нас пронзительным взглядом, от которого у обычного человека душа должна уходить в пятки.

С Андреем так и происходит. Переступает с ноги на ногу. Видимо, душа щекочет.

Протягиваю руку и касаюсь искрой силы сотрудника посольства.

Теперь любые ответы будут восприняты как верные.

Офицер разглядывает документы, задает стандартные вопросы. Андрей мямлит, что-то говорит.

Офицер благодушен. Ему хорошо. Он считает, что Андрей — исключительно благонадежный турист. И дочка у него замечательная. Ей будет лучше всего учиться именно в Великобритании, чудесной и неповторимой стране.

Ответы Андрея он не запоминает, но в памяти остается ощущение, что мистер Крапиветс — очень уважаемый человек.

* * *

Дома сдираю с лица тонкую пленку.

Как бы латекс ни был хорош, вблизи создается впечатление, что у меня кожное заболевание.

А тональный крем сверху создает впечатление нетрадиционной ориентации.

Ненавижу латекс.

— Вы знали, что все пройдет хорошо? — спрашивает Андрей.

— Знал.

— Значит, я зря беспокоился?

— Зря.

— Мне сложно привыкнуть, — говорит слуга. — Что вы обладаете сверхъестественными способностями.

— Привыкнешь, — отвечаю, рассматривая «лицо» в зеркало.

Отковыриваю «висящие в воздухе» кусочки латекса.

* * *

— И сколько нам ждать визу? — спрашивает Андрей в один из дней.

— Обычно — около месяца, — отвечаю.

— А нам могут отказать?

— В принципе, да, — говорю. — Но я был убедителен.

— Вы можете внушить любые мысли кому угодно? — задает вопрос слуга, немного помолчав.

— Нет, не любые. Легче всего внушаются те, к которым человек потенциально склонен. К примеру, забыть сверить паспорт и лицо. Я так сим-карты и телефоны покупаю. Внушить чувство приязни человеку, к которому вламываюсь в квартиру посреди ночи сложно. Хотя и возможно. Но внушить тебе прямо здесь, что я — британская королева… Проще заставить тебя не замечать моего присутствия.

— Это как?

— В человеческом мозгу есть центр внимания. Небольшой импульс — и центр внимания перестает реагировать на некоторые раздражители. В данном случае — на мое лицо. А твое подсознание само домыслит, куда я мог деться — выйти из комнаты или же даже не заходил, а наш диалог тебе почудился.

Задумывается.

— К тому же легче всего внушаются мысли при прикосновении. Хотя я могу внушить и голосом, и взглядом. Но силы уйдет гораздо больше, чем при прямом физическом контакте. И… я не могу внушать большому количеству людей. Максимум — пятерым, десятерым. На большее количество у меня не хватит силы.

Вздыхает.

— У Маши через два дня день рождения, — внезапно вспоминает.

— Здорово, — говорю. — Своди ее в зоопарк. Можешь еще на «птичку». В смысле, «Птичий рынок», там разных зверей продают. Тоже своего рода зоопарк. Покатай на катере, покажи город. Все-таки столица вашей Родины. Мороженым угости.

Благодарно кивает.

— Я так и сделаю, спасибо.

— Не за что, — отвечаю.

— А вы… пойдете с нами?

— Нет, — говорю после небольшого раздумья. — Пусть она запомнит праздник с отцом, а не с чужим дядей.

— Спасибо, — снова благодарит Андрей.