Там, высоко... (гет)

Прольются все слова, как дождь.

И там, где ты меня не ждешь,

Ночные ветры принесут тебе прохладу.

На наших лицах без ответа

Лишь только отблески рассвета

Того, где ты меня не ждешь.

Би-2 и Чичерина «Мой рок-н-ролл».

Елена.

Мы покидаем Авалон. Наверно, буду скучать по этому месту. Нет, уже скучаю. Я быстро привязываюсь к людям и привыкаю к вещам. А этот заоблачный остров стал нашим домом. Пусть временным, но пристанищем. Местом, куда хочется вернуться и откуда нет желания уходить.

Но Дорога зовет вперед, а Паромщик не будет ждать вечно. Мы отплываем на закате. Почему? Деймон пожал плечами и сказал: «Так принято». Ну да, Харон балансирует между Мирами и идет по заранее намеченному маршруту. Даже здесь, на Той Стороне, свои законы, которые нельзя нарушать.

Я снова сижу на нашем месте (странно, все чаше говорю о себе и Сальваторе «мы»), стараясь не смотреть вниз, и глупо улыбаюсь.

— Ты уже собралась? — раздался вкрадчивый шепот Деймона.

— Разве это так долго и трудно? — отвечать вопросом на вопрос — перенятая особенность у него же. — Все, что нужно, можно создать по мере необходимости.

— Нельзя, — наставительным тоном утверждает Деймон, а в глазах прыгают лукавые бесенята. — Поэтому пара-тройка чемоданов и несколько дорожных сумок и пакетов очень тебе пригодятся!

— А тебе рюкзак с алкоголем не нужен? — язвить тоже умею — у меня хороший наставник!

— Нет, — усмехается. — Я целый ящик уже прихватил!

— А мне Морана кое-что сказала. На прощание, — как бы между прочим произношу я, надеясь вызвать любопытство. Куда там!

— Наверное, готова поменяться с тобой местами ради моей компании, — веселится он.

— Дей, послушай, пожалуйста, — тщетно призываю к серьезности. — Она пообещала, что новые способности останутся. Видишь, баулы не понадобятся.

— Это я и так знал, — продолжает издеваться Сальваторе. — Но, конечно, рад за тебя! Не придется таскать тяжести!

Не знаю даже, как на это реагировать. Внимательный, заботливый Дей может быстро и резко превратиться в нахального циника Деймона, и наоборот. Наверно, это и притягивает к нему женщин, как магнитом. И даже я стала поддаваться его обаянию. Надо отвлечься!

Я поднимаюсь и подхожу вплотную, совсем как перед судьбоносной игрой с Богами на их территории. Тогда желала ему удачи и делилась силами. Ты врунья, Елена Гилберт! Но Деймону знать об этом необязательно.

— Ты рад, что мы уходим отсюда? — мягко, почти робко касаюсь его груди. Мне кажется, даже различаю тихий стук сердца. Своего или его?

Игра воображения? Возможно…

Тайное желание? Скорее всего…

Придуманная правда? Не знаю, но хочу верить…

— Конечно, — долгое молчанье перед ответом. — Ты же ждешь этого. Мы должны использовать все шансы. И совсем другим тоном: — Стефан же не думал, что смерть сможет разлучить дружных братьев Сальваторе! Да и ведьмочку порадовать визитом не откажусь!

— Деймон, можно тебя попросить об одной услуге, — пытаюсь заставить его снова стать серьезным. — Пожалуйста!

— Только об одной? — кривая улыбка получается немного грустной. — Что ты хочешь, Елена?

— Увидеть Авалон сверху, — зажмурившись, на одном дыхании произношу я. И так боюсь услышать его смех. Но он изумленно молчит, удивленный таким необычным желанием.

— А почему ты не можешь сделать это в одиночку, без меня? — справившись с потрясением, задает единственный вопрос.

— Потому что боюсь — вдруг не получится, — ободряюще улыбаюсь, не отводя взгляда.

— Трусиха, — Деймон берет доверчиво протянутые ладошки в свои надежные руки. — На счет три! Помнишь?

Это было странное сочетание полета и падения одновременно.

Авалон похож на мозаику: алое пятно гор, разноцветные лоскутки деревьев, белый квадрат дома, голубая змейка извивающейся реки, синяя дуга моря. Потом на мгновение все пропадает, исчезает в мареве тумана, но в следующую секунду вязкая пелена остается уже внизу — белым пушистым облаком.

— Ничего не вижу, — преодолевая свист ветра, кричу громко и надрывно. «Кроме тебя», — добавляю мысленно.

— Теперь сама, — слышу ответ Деймона, и наши пальцы разжимаются.

Небо опрокидывается, как блюдо, и ухает вниз. Падаю, лишенная его опоры и поддержки. Закон всемирного тяготения невозможно отменить.

Лечу, провалившись в воздушную яму, в следующую секунду Авалон теряет сходство с лоскутным одеялом и бросается в лицо. Но крепкие руки Деймона в который раз подхватывают и спасают. Мы поднимаемся чуть выше и зависаем над нашим Яблочным островом.

— Гилберт, даже здесь ты умудряешься попасть в переделку, — начинает он.

— Ты ведь тоже падал, — останавливаю поток несправедливых упреков. — Мы можем летать только вместе.

— Мы теперь все должны делать только вместе, — напоминает Деймон слова Мораны. — Ты мой талисман в этом путешествии. И это несправедливо.

— Справедливо, — хитро улыбаюсь. — Смотри, там Харон.

— Спускаемся!

А я просто киваю в ответ.

* * *

И Гермес, и Нету заглянули на прощание. Особенно убивался последний.

— Где ж я теперь такого собутыльника встречу? — то и дело вздыхал он, прижимая к груди драгоценную фляжку.

— Ты ведь у нас на повышение пошел, — смеялся Гермес. — В Чертогах все равно пить запрещено.

— Ну, тогда, — Нету протянул Деймону свое единственное сокровище — баклажку. — Не смотри, что старая и пользованная. Зато в ней всегда появляется нужное в этот момент. От сердца прям отрываю.

— Дружище, ты знаешь, чем утешить, — Сальваторе искренне поблагодарил его за подарок. — Спасибо за все. Только не лейте слезы — Авалон утопите. Вдруг вернуться придется.

— Если что, — вставил Гермес, — Морана присматривает. Это я тебя, Паромщик, предупреждаю.

— Обойдемся без влюбленных олимпийцев, — буркнул Харон, отталкиваясь от берега.

И путешественники тут же очутились где-то между мирами в водах темной холодной реки.

Это было очень странное и красивое место. Раскинувшаяся над головами бездонная звездная бездна манила к себе тихими шелестящими звуками, длинная серебристая дорожка, напоминавшая лунную, с причудливыми непонятными тенями то ли людей, то ли каких-то фантастических созданий. И тихая сладостная мелодия тысяч голосов, говорящих на незнакомых и странных языках.

— Что это? — спросила Елена, невольно прижавшись к Деймону. После того как пара покинула Авалон, былое единство между ними притупилось, и каждый задумался о своем. Она — о Джереми и Стефане, он — о брате и превратностях судьбы.

— Неприкаянные души неродившихся младенцев, — равнодушно бросил Паромщик. За тысячелетия он-то навидался всякого.

— А почему они здесь, в Чистилище? — удивилась Елена. — Разве невинные дети не заслужили Рая?

— Вы не поняли? — усмехнулся Харон. — Ад, Рай, Чистилище — всего лишь названия несуществующих мест. И все это находится внутри вас. Люди сами создают себе окружающую обстановку, исходя из уровня нравственности. Мы только помогаем душе увидеть внутренний Свет. Если человек погряз в пороках, он создает себе персональный Ад. Это справедливо. Черти, поджаривающие грешников, — всего лишь сказка.

— А Ангелы — тоже сказка? — ядовито поинтересовался Деймон. Паромщик и Сальваторе — оба сильные личности. Такие характеры становятся либо лучшими друзьями, либо злейшими врагами. Третьего не дано.

— Ты же с ними встречался, — хохотнул безликий Харон. — Златокудрые Адонисы с белоснежными крыльями встречаются только в священных книгах. Просто за сотни лет правда, дарованная людям Высшим Хранителем и Судьей, претерпела изменения. А истины не знает никто.

— То есть ты считаешь себя вправе обвинять всех? — тихо спросила Елена.

— Судит и милует Он, мы же творим Его волю, — просто сказал Харон, пристально вглядываясь в девушку. — А неродившиеся младенцы, действительно, безгрешны. И не знают боли, печали, гнева, но не ведают и радости. Поэтому и не могут создать собственный мир. Летают здесь, в Лимбе, и ждут часа нового появления на свет. Понятно?

— Да, — кивает Гилберт и рукой зачерпывает воду из реки, собираясь выпить прямо из пригоршни.

Кажется, все вокруг замерло: лодка, Паромщик, звезды, неизвестные светила и планеты. И окружающий мир застыл, наблюдая за хрустальным переливом воды.

— Не пей! — крикнул Деймон, ударяя ее по ладони и расплескивая темную влагу. — Это же Лета — река забвения! Ты нечестно играешь, Харон!

— Я обещал отвезти, — спокойно произносит тот. — Но ни во что не вмешиваюсь. Вы отвечаете за себя сами. Таковы условия.

— Это жестоко, — всхлипывает опомнившаяся Елена.

— Это справедливо, — мрачно заявляет Деймон, начиная понимать, во что же они ввязались.

— Если кто-то захочет с вами поговорить, — снова вмешивается равнодушный бессмертный Харон , — вынужден буду помочь. Это тоже часть договора. А сейчас мы приближаемся к Флегетону — одному из самых страшных мест Тартара.

— Река кипящей крови, — поясняет Сальваторе испуганной Елене.

Теперь лодку — хрупкое убежище — окружают дым и клубы огня. Чьи-то пронзительные стоны и крики нарушают тишину.

— Это Ад? — шепчет она.

— Почти, — одними губами отвечает Деймон.

А гул голосов нарастает, шквалом налетая на маленький кораблик, нанося ощутимые удары.

Внезапно все стихло, и кто-то спросил:

— Здесь присутствует Елена Гилберт?

— Да!

— С вами хотят поговорить. Следуй за мной, Паромщик.

Елена.

Я очень боюсь. Мне не было так страшно даже в момент смерти. Высокая полупрозрачная фигура о чем-то шепчется с Паромщиком. Наконец, после недолгих препирательств, Харон бросает:

— Тебя ждут. Иди — время дорого.

— Я следом, — начинает Деймон, но странный пришелец в балахоне останавливает его одним легким движением:

— Нельзя. Твое свидание состоится позже.

Испытываю облегчение — не стоит ему идти следом. Почему-то все прижизненные сомнения и страхи вернулись. Будто и не было ничего на Авалоне.

Я оказываюсь в плотном тумане, спрятанная от всевидящих взоров своих спутников.

Сопровождающий призрак сливается с окружающей обстановкой, но появляется новое действующее лицо — Морана.

— Прости, — странно слышать извинения именно от нее, — вы не можете идти дальше.

— Почему? — ведь хочется двигаться только вперед — к Стефану. И ощущать крепкое плечо Деймона.

— Сильное желание держит тебя здесь, — она не дает никакой конкретной информации.

— Чье? — слишком резко бросаю в ответ. — Может, твое?

— Нет, — сердится Морана. — Тех, кого не можешь простить и отпустить с миром. Хорошенько подумай.

Туман делается еще плотнее и гуще. Что-то тяжелое давит на плечи, не дает дышать, мешает сосредоточиться. Я потеряла слишком много дорогих и близких людей: родителей, Дженну, Аларика. Кажется, чьи-то липкие руки касаются лица, гладят волосы. Не то, не то.

Господи!

— Изобель? Джон? — громко кричу, но любые звуки заглушает проклятый туман.

— Верно, — искренняя улыбка немного оживляет мраморную бледность Мораны. — У тебя десять минут.

Интересно, почему именно эти горе — родственники удостоились подобной чести?

Я знаю только одних родителей -Грейсона и Миранду, а другие, даже биологические, мне не нужны.

Туман рассеивается, напоследок целуя в макушку, как иногда делал папа, и я оказываюсь в какой-то пещере с низкими сводами. Хочется встать в полный рост, но маленькое тесное пространство не дает развернуться. Здесь так темно и сыро, где-то капает вода, сталактиты и сталагмиты напоминают поломанные зубы какого-то древнего чудовища. И еще очень холодно, хочется развести огонь или закутаться в теплый плед. Я непроизвольно обнимаю себя за плечи.

— Когда не получаешь прощения, — слышу мягкий женский голос, — всегда мороз по коже.

— Мы сами во всем виноваты, Изобель, — печально отвечает мужской. — Елена, обернись, пожалуйста.

Теперь я различаю их — такие же, как при наших последних встречах. Дядя Джон, он же мой отец, и бывшая жена Аларика, любовница Деймона, женщина, не раз предававшая меня, плохая мать, Изобель Флеминг. Они просто стоят и смотрят на ту, которой дали жизнь и безжалостно бросили. Что им нужно? Для чего?

Последний вопрос срывается с губ и падает тяжелой каплей на незримую чашу весов.

— Девочка моя, — шепчет Изобель, — если бы ты знала, как я проклинаю себя за все, что сделала.

— Ничего особенного, — детская обида снова захлестывает все остальные чувства, — просто бросила, никогда не интересовалась судьбой, предавала и не раз, чуть не убила.

— Не сердись на нее, дочка, — вступает в разговор Джон, подходя ближе. — Мы были молоды и глупы. И это именно я настоял на том, чтобы отдать тебя на воспитание Грейсону и Миранде. Чтобы видеть хотя бы в качестве дяди.

— Не смейте! Не верю! — отталкиваю бесплотные тени. — Вы просто хотите получше устроиться.

И снова ощущаю чьи-то незримые поглаживания, слышу чей-то шепот: «Ты не права, они любят тебя. Вспомни, осознай. Не будь капризным ребенком!»

— Прости, Елена, — всхлипывает Изобель. И это не показные слезы. — Знаю, такое не прощают. Этому нет оправдания. Но мне было всего шестнадцать. Я боялась того, что скажут люди, семья, друзья.

Джон пытается ее утешить. А перед глазами проплывают и другие моменты: сцена с самоубийством матери, сгоревшей на солнце, самопожертвование отца, чтобы спасти мне жизнь. И понимаю, что веду себя, как последняя эгоистка. Как бы подло не поступили мои глупые, не повзрослевшие тогда еще родители — они сполна заплатили за свой грех. Видеть своего ребенка и не сметь сказать правду, наблюдать издалека, как взрослеет брошенное тобой дитя, называет мамой и папой других — врагу не пожелаешь. И если мое прощение может облегчить их участь, я готова.

— Джон, Изобель, — подхожу как можно ближе, касаюсь призрачных тел, чувствуя, что видения обретают ощутимую плоть, — мы все были не правы там. Но здесь, перед лицом смерти, наносное исчезает, как шелуха. Остается только истина. И вам нужно перестать казнить себя, потому что я больше не упрекаю и не обвиняю. Простите себя сами, потому что вины вашей больше нет. Своей гибелью вы искупили ее.

Родители молча смотрят на меня, не веря, что говорю правду. И разрушая последние сомнения, обнимаю их обоих, шепча бессвязные слова. Изобель ласково гладит по голове, целует и плачет, плачет… Джон немного сдержаннее, но и он не прячет скупой мужской слезы.

А своды пещеры становятся выше, просторнее, и веет теплом.

— Пусть меня воспитали Грейсон и Миранда, — говорю, всхлипывая и рыдая, — но и вас я тоже не забуду. Мама! Папа! Я все помню, все…

— Ты с Деймоном решилась на опасное дело, — начинает отец, — но мы верим, что у вас получится. Ты упрямая, моя девочка, и я горжусь тобой. Деймон не обижает, не заставляет?

— Нет, — почему-то немного смущаюсь. — Мы стали поразительно близки здесь. Чувствуем и понимаем друг друга с полуслова. Даже со Стефаном такого не было. Но теперь, когда мы отправились искать моего парня, все изменилось. Мне нужны они оба. Опять. Я ненормальная?

— Милая, — успокаивает мама, — это естественно. Ты Избранная, не знающая, кто ее спутник. Ты должна быть мудрой и внимательной. Не допустить ошибки — первейшая задача, Елена. И думай сердцем — не головой.

— На Авалоне все казалось проще, — мне так хорошо в кольце родительских объятий, как будто находимся Там, на Той Стороне Жизни.

— Вы были на Авалоне? — хором удивляются Джон и Изобель. — С Деймоном? Но это же…

— Ваше время истекло, — вмешивается Морана, не позволяя маме договорить, а папе утешить. — Прощайтесь.

— Держись, дочка, — улыбаются родители. — Не падай духом!

— Я люблю вас, слышите? — все же успеваю сказать главное и увидеть их счастливые лица.

Простив и отпустив Изобель и Джона, чувствую облегчение и пустоту на душе.

Эта неожиданная встреча добавила вопросов. Что не так с Авалоном? И какие чувства я на самом деле испытываю к Деймону и Стефану?

Деймон.

Елену скрыл плотный туман, Паромщик ушел следом. Не то, чтобы я боюсь, но немного не по себе, потому что волнуюсь за Гилберт. Странно, исчезли простота и естественность отношений. Елена снова закрылась в скорлупе, как черепаха в панцире, мы за все время перекинулись всего парой слов. Наверно, так и надо…

— Скучаешь? — женский смешок заставляет напрячься и схватить оставленное Паромщиком весло. — Ну же, Дей, ты так приветствуешь старых знакомых?

— Роуз? — удивлен и обрадован нечаянному свиданию с умершей подружкой. — Даже здесь ты решила отыскать меня и не дать загнуться от тоски. Составишь компанию? Между прочим, я скучал.

— Знаю, — просто отвечает она. — Только я здесь совсем по другому поводу.

— Эх, старушка, — притворно вздыхаю, — я ждал другой встречи. Может, выпьешь со мной? За прежние времена.

— Весьма охотно, — улыбается Роуз. — «Baileys», если можно.

— Для милой подружки и сережки в ушки, — дар Авалона никуда не делся, но предпочитаю фляжку Нету. Морана не обманула. — Думаю, случилось что-то важное.

— Линия Клауса уничтожена, — призрак Роуз залпом осушает стакан. — Здесь все на ушах стоят.

— Неужели Древний гибрид такой важный? — себе наливаю бурбона. Крепкий напиток заставляет сосредоточиться на услышанной новости. — Странно, что Нету и компания ничего не сообщили.

— Дети Ночи — часть Вселенной, а Ник — не последний из них. И породил много выдающихся личностей. Представь, какой дисбаланс наступил в природе и на Небесах.

— Подозрительно хорошо осведомлена, — почему-то начинаю сомневаться. — Ты точно Роуз, а не какой-нибудь демон?

— Говоришь о демонах? — улыбается она, выпивая второй стакан. Поистине, подарок Нету — бездонная бочка. — Ты вампир и Ищущий Истину Путник? Нет, я всего лишь твоя умершая от укуса оборотня подружка. Просто, устанавливая связь через Джереми, вы не разорвали канал. Так я смогла найти тебя. И здесь ничего не происходит просто так.

— То есть все предопределено? — задаю провокационный вопрос.

— Нет, — качает головой Роуз. — Ступивший на Путь Истины нарушает все законы и порядки. Меняет судьбу и мир. Ты и Елена выбрали непростую дорогу, но обязаны пройти до конца. Здесь замешаны серьезные силы. Теперь не свернуть.

— Я и так это знаю, — она не сообщает ничего нового.

— Неправда, — отрицает Роуз. — Ты просто думаешь, что знаешь и самостоятельно принимаешь решения. Но это не так. Хотя и здорово влияешь на исход.

— Я просто помогаю Елене найти Стефана, чтобы Избранные прошли обратным путем и исправили ошибки, — стараюсь объяснить Роуз настоящее положение дел.

— Не боишься создать новые ляпы? — она подходит совсем близко, обжигая горячим дыханием. — Не будь так уверен в своей правоте. Здесь не Авалон и не Мистик-Фоллс.

— Мне не страшно, — пожимаю плечами. — Содеянного не изменить, не вернуть, можно только смягчить последствия неправильных решений.

— Не забудь о своих словах, — Роуз ласково гладит по щеке, пытаясь что-то объяснить, — когда встретишься с прошлым. И не дави на Елену. Ей сейчас очень тяжело. Авалон здорово промывает мозги.

— Ты о чем? — Роуз неспроста дважды упоминает о покинутом персональном Рае. — Объясни.

— Не могу, — горько улыбается она. — Не время еще. Гилберт еще предстоит разбираться в себе и в ваших отношениях. Она любит двоих, или ей кажется, что любит. Не дави, но и не пускай на самотек. Борись.

— Это нечестно по отношению к Стефану, — криво ухмыляюсь, продолжая пить, но не чувствуя вкуса спиртного. — Я рядом, а брат далеко.

— Здесь все может измениться, — Роуз крепко обнимает за плечи. — Нужно глядеть в оба. Истина всегда где-то рядом.

— Может, ты все-таки скучаешь о нас? — задаю провокационный вопрос.

— Это уже неважно, — такой же ответ. — Ты любишь Елену, а я нашла Тревора. Нужно уметь видеть счастье, Дей. Во всем. Прощай, Сальваторе. И прости.

И призрачная любовница впивается долгим страстным поцелуем, побуждая крепко сжать объятия и ответить. Роуз умеет добиваться своего. Даже после смерти.

Когда же она, отпрянув, растворяется в ночи, я вижу изумленное, немного растерянное лицо Гилберт и слышу хриплый смех Паромщика.

Черт, я снова влип по самую макушку!

* * *

Елена сидит неестественно прямо, отвернувшись от Деймона, всем видом показывая глубину праведного гнева. Чувство собственности взыграло по полной. Она считала, что Сальваторе поступил опрометчиво, целуясь с призраками.

— Перестань дуться, — Деймон предпринял очередную попытку помириться. — Роуз приходила по делу — сообщила некоторые сведения. Правда, и туману напустила.

— А обжимания теперь входят в важные дела? — Елена наконец-то повернулась, при этом глаза метали молнии, причем буквально.

— Это что такое? — немного опешил он, наблюдая такую разительную перемену.

— Эмоции Избранной как на ладони. Правда, не все видят, — пояснил Харон. — Так что не зли малышку. Можно схлопотать сполна.

— Елена, твоя ревность смешна, — начал Деймон.

— Господи, — она закатила глаза, — с чего мне ревновать тебя? Ты же не Стефан.

Сальваторе даже растерялся от такого выпада Гилберт, но потом бросил:

— А я и не претендую на эту сомнительную честь.

— Стоп, — рассердился Перевозчик. — Приехали. Освободите лодку. Меня срочно вызывают в Чертоги. Вернусь вовремя.

Сектор Колдунов разительно отличался от Авалона. Здесь все подчинялось воле обитателей. Гармония и порядок царили везде. Хотя, если маг безумен, его мир полон боли, гнева и черных красок. Но сумасшедших волшебников здесь не было.

Путешественники шли по этому сектору, вглядываясь в лица встречных, пытаясь отыскать знакомых. Чародеи и ведьмы равнодушно осматривали прибывших, продолжая заниматься своими делами, шептать заклинания и играть пространствами.

Парочка Ищущих Истину не знала, с чего начинать и к кому обратиться. Инструкций Морана не дала, а спросить у здешних обитателей молодые люди не решались.

— Эй, — наконец обратился Деймон к какой-то старухе, — кто тут главный?

— Смотря, какие вопросы тебя интересуют, — прошамкала беззубым ртом ровесница Александра Македонского, — просто крикни, что тебе нужно, и не забудь имя знакомой ведьмы назвать.

— Прямо здесь? — удивилась Елена.

— Нет, — хитро подмигнула карга, — видите в центре Источник Знания? Вот там. И какого красавчика отхватила!

Оставив без внимания сомнительный комплимент, Гилберт гордо последовала за Сальваторе, в мгновение ока очутившегося у неприметного фонтана в центре площади.

— Ну-ну, — ухмыльнулась старая ведьма, — собьется спесь еще. Плакать будешь.

Не слыша угроз, не видя ничего, кроме цели, двое, непроизвольно взявшись за руки, одновременно склонились над Источником и в унисон прошептали:

— Мы ищем Стефана Сальваторе! Помоги нам, Бонни Беннет!

— Нашей девочки здесь нет, — ответ прозвучал неожиданно и безнадежно. — Она в самом низу Ледяного озера, потому что убила доверившегося ей Джереми Гилберта. Если вы ждете нашей помощи, верните ее сюда. Иначе род ведьм не сможет найти потерянного брата. Утраченное звено ослабляет больше всего.

Повернувшись, Деймон и Елена увидели Шейлу и Эмили Беннет.

— Ищущие Истину вправе получить поддержку магии, — заметила бабушка Бонни, — даже если один из них вампир, а вторая его возлюбленная. Но…

— Мы найдем Бонни, — быстро сказал Сальваторе, не глядя на Елену, но крепко сжимая ее ладонь. — Только объясните, что нужно делать.

— Это трудно, — начала Эмили, — но не невозможно. Слушайте.