Солнце (гет)

Мягкое одеяло. Синее. Пахнет приятно, лавандой. Странно. Мама никогда так не делала, неужели решила попробовать что-то новое? Тишина такая. С кухни только что-то слышно. И запахи такие... Завтракать пора. Сколько там на часах, где же... Стоп.

Что он здесь делает? Почему здесь? Почему не дома?

Он что, уснул прямо у Игоря? Вот это дела. Вчерашний вечер вспомнился мгновенно, воспоминания ударили в голову, резко и стремительно.

"Ох, нет..."

Попытавшись привести себя в порядок, заправив кровать и заглянув по дороге в ванную, Артём прошел на кухню, где уже сидел Игорь.

— Доброе утро, — шепотом проговорил парень, залив растворимый кофе кипятком. — Настя спит еще. Тебе налить?

— Давай. Слушай, я вчера поздно лег, да?

— Да, часа в два только. Сидел и тупо в окно смотрел. — Игорь грустно улыбнулся. — Мы уж думали, что ты так всю ночь будешь сидеть.

— Видимо, я отрубился в конце концов.

Друзья молча пили горячий кофе. Приятное ощущение, знаете ли, когда делаешь глоток горячего чая, какао, чего угодно, и этот глоток чувствуется внутри, согревает тебя, дарит какой-то уют, что ли. После этого еще мурашки пробегают по телу.

— Идти мне надо. — Поставив кружку в раковину, Артём вышел в коридор и накинул куртку. — Я зайду еще чуть позже, ладно? Может, будет что еще известно.

— Давай. Осторожней только. Всё наладится еще, надеюсь, так что не кисни уж совсем, хорошо?

Закрыв дверь на защелку, тихонько, чтобы не разбудить девушку, Игорь подошел к окну. Эх, друг, во что же ты вляпался? И, самое главное, как ты из этого будешь выпутываться?

* * *

Погода была слишком гадкая, чтобы на неё обращать внимание. Нет, даже не так. Уж очень гадкая. Вроде бы ведь апрель, середина весны, должны уже птички петь потихоньку, мир — расцветать и всё такое. А ведь нет. Тучи серые-серые, холодно, промозгло и неуютно. Все в городе надеялись, что это уже скоро закончится.

Пока Артём поднимался в лифте на одиннадцатый этаж, он думал, что будет делать сегодня. Можно было, конечно, попробовать поехать в больницу и найти девушку, но это у него вряд ли бы получилось. Скорее всего, там сейчас её мать, а пугать женщину, у которой и так слабое сердце, по-видимому, парень не хотел.

Открывая дверь, он услышал крик матери и звон разбившегося стекла. Кинув все вещи в прихожей, Артём стремительно побежал на звук. В зале, на подоконнике стоял его отец и, держа в руке кухонный нож, не подпускал таким образом жену к окну. Заметив сына, он истерично захохотал, норовя упасть вниз.

— А-а-а, вот и мой блудный сын вернулся. Смотри, Света, вот тебе надежда и оплот семьи, образцовый сын, молодец! А я, скажи вот мне, что я в последние несколько лет для этого самого сына сделал?

— Пап, что происходит? Что ты делаешь?

— Что я делаю? — Мужчина покачнулся на подоконнике, женщина вскрикнула. — Действительно, а что это я делаю? Я пью, как последняя скотина, вот что я делаю! Я семью бросаю на произвол судьбы, вот что я делаю! Я ничего, слышишь ты, дурак малолетний, ничего не делаю для вас! Мне это надоело!

— Дорогой, Лень, Ленечка, слезь, пожалуйста, с окошка. Слезь, милый. — Голос матери дрожал. Артём чувствовал, что она близка к срыву. — Сейчас пойдем, как раньше, чаю заварим, успоко...

— Замолчи! Замолчи, замолчи, слышишь? Ничто никогда не будет так, как раньше! Ни-ког-да, ты поняла меня?! Я не смогу уже жить так, как жил несколько лет назад. Просто не смогу.

Мужчина затих, рука с ножом начала потихоньку опускаться вниз. Артём хотел подойти, потихоньку, выхватить нож из руки отца и затащить того домой, но его маневр был замечен. Но ожидаемого крика не наступило.

— Эх, Атремка, как же ты, глупый, не понимаешь. — Теперь в голосе Леонида слышалась обреченность. — Я превратился в пьяницу. В пьяницу. А знаешь, почему я начал пить тогда? Потому что я болен. Я был болен вирусом иммунодефицита человека. Знаешь, что это такое?

Судорожный вздох Светланы.

— Я вижу, знаешь. А ты, дорогая, знаешь, как я заразился? — Взгляд мужчины был обращен к жене, глотающей слезы. — Тогда, три года назад, я вынужден был уехать на несколько дней из города. И там, в этом захолустье, я поддался искушению. Ох, как она была прекрасна, как она знала своё дело! И я, мужчина в возрасте, женатый, с ребенком, я не смог отказать этой развратной ведьме, понимаешь? А уже после всего, эта шельма призналась, что она больна. Как я тогда себя чувствовал! Сразу же, сразу собрал вещи и вылетел тогда из города. Потом прошел обследование. Помните, оба, я вас заставил сдать анализы? Ты, Свет, тогда еще удивилась — зачем нам, мо, это нужно, мы же только недавно обследование проходили, а Артёмка медкомиссию в школе проходил. Я просто хотел убедиться, что я не смог перенести заразу на вас за время своего короткого присутствия в трезвости! А потом я понял, что безнадежен. Я изменил тебе, Свет. Изменил тебе! К тому же, заразился от этой шлюхи! А потом узнал, что у меня, возможно, начнет прогрессировать СПИД. Поэтому я решил заглушить всё. Чувства, мысли. Всё. А сейчас я одумался, слишком поздно, мать твою, одумался! Нельзя мне жить больше, Свет, нельзя... Я ничтожество. Полнейшее ничтожество, после того, что я сделал и что я мог по неосторожности сделать с вами! Да я ведь мог и вас заразить! Поэтому я дома и не ночевал! Потому что банально боялся!

Мужчина оглядел тяжелым, уставшим взглядом комнату.

— Надеюсь, что ты будешь помнить меня. Хотя, знаешь, я этого ничем не заслужил. Прощай, Свет.

— Нет, нет, Леня, нет, нет! — Женщина начала подходить к окну, Артём попытался остановить мать. Мужчина бросил нож на пол.

Дальше всё происходило, будто в замедленной съемке, будто в дешевой драме. Леонид оттолкнулся от подоконника, неловко выставив руки вперед и закрыв глаза. Светлана рванулась к нему, но не успела буквально на долю секунды ухватить падающего уже мужа. Перегнувшись, она со скорбным криком наблюдала за тем, как мужчина падает, едва задевая ветки растущих у дома деревьев, и разбивается.

— НЕ-ЕТ! Нет, Леня! Леня! — Крики женщины были хриплые, с надрывом. Услышишь такой — и жутко становится. Замогильный крик. Крик потери. Безнадежности. Отчаяния.

Боли.

Мужчина лежал на асфальте, как сломанная тряпичная кукла, в неестественном, пугающем положении. Лужа крови, темной, страшной крови постепенно растекалась, даря происходящему сюрреалистичный вид. Кто-то внизу тоже закричал. Сработала сигнализация у какой-то машины.

Это не его отец упал из окна. Это не его мать плачет сейчас. Это не он. Нет.

Этого просто не может быть. Сейчас он снова проснется дома у Игоря, снова вдохнет этот запах чистой простыни, снова придет домой и ничего этого не будет. Отец снова не вернется домой в течение нескольких суток, а мама, проплакав это время, уложит его вновь и будет отпаивать чаем.

Нет.

Пожалуйста.

Нет...