Доска треснула, фигуры разлетелись на куски... (гет)

Прошло еще несколько недель, прежде чем она пришла. И все эти недели он ощущал как лучик надежды, так слабо блеснувший перед ним, медленно затухает, оставляя его в привычной, но такой холодной, темноте. Снейп не находил себе места, хоть не мог признаться в этом даже себе. Он чувствовал себя теперь еще хуже, чем до этих вечерних посиделок с Грейнджер.

Первое декабря. День обретенной надежды.

Первое декабря. День, когда он может быть уверен, что хотя бы еще один вечер не будет таким безнадежно пустым.

Первое декабря. День, в который Гермиона Грейнджер неловко топчется у двери его кабинета.

Не самое плохое начало зимы, да?

Если бы Снейп помнил какого это — улыбаться, то он бы обязательно улыбнулся маленькой гриффиндорке. Но вместо этого он лишь поднял бровь и довольно прохладно спросил:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер. Чему имею честь быть обязанным?

Гермиона, на удивление, совсем не выглядела смущенной.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — бойко ответила она. — Простите, пожалуйста, что я давно не приходила. Вы, наверное, обиделись на меня.

Бровь Снейпа взлетела на лоб.

— Я заметила, что на уроках вы стали меня совершенно игнорировать.

Бровь Снейпа поползла еще выше, хотя казалось, выше уже некуда.

— Простите, пожалуйста, но, честное слово, столько домашних заданий, что просто некогда...

— Мисс Грейнджер, — строго начал было профессор, но тут же остановился.

Он ведь совсем не хотел ее прогонять.

Он открыл дверь кабинета и молча пропустил девочку внутрь.

Они опять расположились у камина. Снейп, как и раньше, сотворил пару чашек чая, предвкушая еще один странный тихий вечер в компании мисс Грейнджер. Но вот она и дальше молчать явно была не намерена.

— С вами очень приятно пить чай, профессор Снейп, — сказала она. — И вот так вот вечерами сидеть у камина. Но, знаете, иногда тишина меня угнетает, — она выжидающе посмотрела на профессора.

Он не нашелся, что ответить, и почувствовал, что начинает злиться. Абсолютно идиотская ситуация. Он недоумевал, почему вообще позволил ей здесь находиться, и задался вопросом, а не сходит ли он, часом, с ума, как Альбус? Что вполне логично в этом сумасшедшем доме под названием Хогвартс.

— Я имею в виду, — меж тем продолжала Гермиона, не дождавшись ответа. — Что мы могли бы...

Мерлин! Мы?

— ...хоть изредка о чем-нибудь говорить. Мы же... друзья?

Друзья?

Это слово, такое глупое и нелепое в этой неуютной комнате, тяжким грузом повисло над ними. Оно разрасталось, заполняя все вокруг, словно бы требуя ответа. Друзья? Северусу было тяжело дышать, он был раздавлен этим идиотским словом.

Друзья...

У Северуса Снейпа нет никаких друзей. Он даже гордится этим, потому что затвердил с самого детства, что лучший способ выжить — это превратить свои недостатки в достоинства, а поводы для сожалений — в поводы для гордости. Окружить себя защитной непробиваемой скорлупой.

Но сейчас... Он больше не гордился и даже не сожалел. Больше всего на свете он хотел стать бесчувственным. Впрочем, нельзя сказать, что у него это получалось.

Друзья?

— Да, пожалуй...

Он что, сказал это вслух?

Гермиона улыбнулась и удовлетворенно кивнула.

— Спасибо, профессор. Вы не представляете, как мне было одиноко здесь, в Хогвартсе, до того, как я встретила вас.

Он ни за что не согласился бы сказать это вслух, но тоже ощущал нечто подобное. И самое удивительное! За все его тридцать с небольшим лет ни один человек в мире не предлагал ему стать друзьями. А эта девчонка не просто предложила, она, вроде как, констатировала факт. В этом что-то было. Что-то, чего Северусу так отчаянно не хватало.

И он решил попробовать. Попробовать, пусть и всего на один месяц, стать другом Гермионе. В его осмыслении это была и не дружба даже, а, скорее, игра в друзей. Ведь что между ними может быть общего? Но один месяц такой игры поможет немного развеять надоевшее одиночество. А потом... Потом Рождество, а после она все забудет.

А ты не забудешь никогда.

— Мне тоже иногда бывает одиноко, мисс Грейнджер, — сказал он тихо. — Но с возрастом, знаете ли, чувства притупляются и ко всему привыкаешь.

— Но я не хочу привыкать, профессор. Это... это просто неправильно, нечестно! Люди не должны привыкать к одиночеству.

— Ну, мисс Грейнджер, вам уже пора узнать, что жизнь неправильная и нечестная по своей сути, — горько ответил Снейп.

— Жизнь такая, какой ее делают люди, — убежденно сказала Гермиона. — Это люди ведут себя нечестно и поступают неправильно. Я верю, что моя жизнь будет такой, какой я сама ее сделаю!

— Верить вы можете во все, что душе угодно, — зло сказал Северус, вспомнив разговор с Дамблдором. — Но реальность внесет свои коррективы в ваши утопические взгляды.

* * *

Снейп и сам этого не ожидал, но общение с мисс Грейнджер оказалось, на удивление, приятным. Она была необыкновенно умна для своих лет, но, конечно, достаточно наивна во взглядах на жизнь. Следует, однако, признать, что иногда она и его могла поразить своей невероятной проницательностью.

Северус часто ловил себя на мысли, что ежевечерние беседы с маленькой первокурсницей доставляли ему гораздо больше удовольствия, чем общение с доброй половиной преподавательского состава. Возможно, Гермиону действительно ждало блестящее будущее, если бы только не этот план Дамблдора, в котором ей отводилась роль, всего-навсего, лучшей подруги героя.

Ничто не может длиться вечно, и декабрь тоже подходил к концу. Почти все ученики разъехались на каникулы, и в замке настала пора долгожданного покоя. Зелье подмены было готово к сочельнику, и Снейп, по настоянию Дамблдора, уже угостил им Поттера и Уизли. Теперь мальчишки с нетерпением ожидали возвращения с каникул своей «лучшей подруги», Гермионы Грейнджер.

Северус не ощущал ни угрызений совести, ни особых сожалений от того, что подправил детям память и сделал их более внушаемыми для указаний Дамблдора. Единственное, что его беспокоило, так это то, что вскоре он вынужден будет сделать то же самое с девчонкой, к которой за последнее время уже привык. Это было нечестно и неправильно, как сказала бы сама мисс Грейнджер, и в этот раз он бы с ней согласился. Но, кажется, за свою жизнь он вообще делал слишком мало правильного...

Снейп дошел до того, что даже стал серьезно обдумывать идею уничтожить к чертям котел с зельем подмены. Но он понимал, что это будет бессмысленным и совершенно по-гриффиндорски безрассудным поступком, который лишь отсрочит неизбежное. Или приведет к худшим последствиям: допустим, Дамблдор решит применить жесткий Обливиэйт к первокурснице или придумает что-нибудь более безумное. Ради общего блага, разумеется.

Не стоило впускать ее в свою жизнь. Жизнь, плотно запутанную в паутине Дамблдора.

Чему быть, того не миновать.