Шкатулка с секретом (гет)

Антиплащ едва успел накинуть на плечи подвернувшуюся в прихожей старую куртку, как Кекс и Копчик вытолкнули его из дома.

Было, должно быть, около часа ночи. Снегопад давно прекратился, и даже тучи над головой почти разошлись, открывая глубокий холодный простор звездной бездны; с темных небес на застывшую землю нагло пялилась полная луна. Ветер стих, но крепкий морозный воздух обжигал легкие, а голова (то ли благодаря, то ли вопреки) действию лекарств, казалась набитой ватой; руки Антиплащу освободили, но и Кекс, и Копчик были при оружии — и по тому, как легко и непринужденно они держались за пистолеты, приходилось сделать неутешительный вывод, что обращаться с пушками они во всяком случае умеют.

— Ну, — коротко рыкнул Кекс. — И где твой тайник?

Копчик молчал, тяжело цедил воздух ртом: нос у него распух и еще кровоточил после меткого удара, нанесенного ему ножкой стула, но колючая ненависть, сквозящая во взгляде, ясно давала понять, что уж он-то при случае не преминет припомнить обидчику свое увечье… Антиплащ огляделся. В голове его было пусто; никакого подходящего плана спасения он пока не составил, но топтаться на месте и тянуть время бесконечно было нельзя… Домик отстоял от берега озера ярдов на пятьдесят; чуть поодаль, у кромки неверного февральского льда, в призрачном лунном свете виднелась темная приземистая постройка: не то покосившийся амбар, не то старый лодочный сарай…

То, что надо.

— Туда, — Антиплащ кивком указал на маячившее в отдалении строение. Его конвоиры переглянулись, но возражать не стали — там, на берегу, было гораздо ближе к проруби, в которой они после всего этого спектакля намеревались Антиплаща утопить. По дорожке, заметенной снегом, запрыгал желтый луч фонарика — и вскоре уперся в угольно-черную, обледеневшую и обросшую сосульками стену хибарки. Это действительно был небольшой, потрепанный непогодой сараюшко, в котором, по-видимому, когда-то хранился нехитрый лодочный инвентарь — теперь же забытый и заброшенный за ненадобностью, слишком малогабаритный для той солидной навороченной посудины, которую семейство Хаксли именовало «прогулочным катером».

С трудом укрощая приступ надсадного кашля, Антиплащ оперся плечом о скрипнувшую деревянную дверцу — и, утирая лицо рукавом куртки, указал на сугроб под стеной сарая.

— Здесь.

— Ну? — Копчик подтолкнул его пистолетом в спину. Превозмогая головокружение, Антиплащ наклонился и принялся разгребать снег в указанном месте. Хорошо, что в карманах куртки нашлись старые дырявые перчатки — хотя и в них тут же набились холодные влажные комья, и без того озябшие антиплащовские руки заледенели до негнущегося состояния: он с трудом заставил себя пошевелить пальцами, чтобы вернуть им хоть какую-никакую чувствительность.

— Дайте фонарик… Ни черта не видно.

Но Копчик, нависший над Антиплащом, вовсе не желал доверять пленнику такой нежный инструмент; он сам наклонился и посветил фонариком в обширное чрево сугроба, в разрытую Антиплащом яму, явно рассчитывая увидеть там завернутое в тряпицу сокровище… Как бы не так! В мгновение ока Антиплащ развернулся, схватил его за кисть руки и резко ее вывернул — и яркий луч света прямой наводкой угодил Копчику в глаза.

Ослепленный, он зажмурился на мгновение — и тут же получил оглушительный удар кулаком в и без того несчастный, раздавленный, расквашенный нос… Боль была настолько резкой и нестерпимой (и, главное — неожиданной!), что бедолага с хрипом повалился в сугроб; прежде, чем Кекс, стоявший в двух шагах позади, успел сообразить, что, собственно, происходит, Антиплащ схватил пистолет, выпавший из разжавшихся пальцев Копчика, и направил его — снизу вверх — Кексу в живот.

— Бросай оружие, живо! Иначе я отстрелю тебе… сам знаешь что! Я псих, ты меня знаешь, два раза шутить не буду! Ну?!

Кекс обомлел. Если он сейчас с перепугу нажмет на курок, промелькнуло в голове Антиплаща, все пропало! Он как пить дать меня продырявит — с такого-то расстояния! — да и выстрел наверняка услышат в доме… Но Кекс был слишком напуган и ошеломлен внезапностью нападения, чтобы рассуждать адекватно. Он был настолько уверен в том, что пленника, больного и ослабевшего, им с Копчиком нечего опасаться, что мгновенный поворот сюжета застал его врасплох, и умные его пальцы — скорее при участии спинного мозга, нежели головного — разжались как-то сами собой…

Пистолет тяжело упал в снег.

— В сарай, — глухо, сквозь зубы, борясь с мучительно щекочущим горло кашлем, процедил Антиплащ. — Оба!

Кекс отшатнулся. То ли он попросту смалодушничал, оставшись с противником один на один, то ли был наслышан об Антиплаще такого, что не считал разумным сопротивляться — но он покорно попятился по направлению к хибарке. По-прежнему держа его на мушке, Антиплащ кивнул ему в сторону Копчика, который, постанывая, все еще неуклюже возился в снегу — и, не смея спорить с пистолетом, подхватив своего увесистого дружка подмышки, Кекс волоком подтащил его к щелястой двери халупы. Она закрывалась на обыкновенный ржавый крючок; внутри было темно и пусто, валялись на дощатом полу грязные бутылки и жестяные банки, зимовала в углу пустая канистра, робко и без надежды на взаимность прижимаясь к перевернутому ведру, навылет раненному в днище… Номер «люкс» деревенского масштаба, хе-хе. Под дулом пистолета Кекс послушно ввалился внутрь и, втащив за собой полуоглушенного Копчика, уронил его на промерзший пол. Антиплащ торопливо захлопнул за ними дверь и накинул крючок.

Потом, в очередной раз откашлявшись, огляделся и вложил в металлические скобы черенок найденной неподалеку лопаты — в качестве засова.

Вот так-то, обормоты! А теперь…

Он поднял голову и — сквозь назойливый шум в ушах — прислушался. Ему показалось, что он различает пока еще далекий, но отчетливо разносящийся в морозном воздухе шум мотора подъезжающего автомобиля…

* * *

— …итак, «Радио Любовь»… пш-ш… ш-ш-с-с… снова с вами! Счастливый брак — это тот, где… пш-ш-ш… ш-ш-ш-ш… обитают винторогие козлы, и… шшш-ш-ш… с-с-с-с… надо менять хотя бы раз в месяц, потому что они могут быть запачканы… ш-с-с-ш-ш… бурными радостями супружества. Итак, начинаем нашу викторину! Первый вопрос… ш-ш-с-с-с…

Протянув руку, Дилон Хаксли с раздражением выключил магнитолу. По всем частотам одно и то же! Даже радио в этой глуши не работает толком!

Дилон и без того пребывал сегодня в прескверном настроении: после трудной неровной тренировки, после этой нелепой неудачи при игре в рулетку, после ожидаемо неприятного разговора с отцом… («Ты слишком легкомысленно ведешь себя, Дилон! Это… недопустимо для человека, который в скором будущем займет кресло главы крупной корпорации. Пора бы тебе уже наконец взяться за ум! Я начинаю думать, что, когда мне настанет время удалиться от дел, мне придется искать себе на замену более… подходящего человека, нежели ты»). Более подходящего человека, ну надо же! Да разве Дилон виноват в том, что на этот раз удача так подло и основательно от него отвернулась? Этот досадный проигрыш в казино… и не один… целая череда проигрышей кого угодно выбьет из колеи! Ну и что? Это, в конце концов, всего лишь временные затруднения, не повезло сегодня — повезет завтра, как отец не может этого понять… Но до тех пор, пока ему не повезет, Дилон остается практически на мели, а старый жмот никак не хочет поддержать финансово любимого сына, мотивируя это тем, что, видите ли, подобная ситуация повторяется далеко не впервые…

И где теперь, спрашивается, взять бабки на предстоящую свадьбу? Где теперь вообще взять бабки, а?

Деньги — странная штука: то они начинают кончаться, то кончают начинаться…

Если папаша в припадке недовольства и в самом деле уволит Дилона с должности топ-менеджера (чисто номинальной) одной из своих фирм, то, что же, Дилону в таком случае придется идти работать? Он, наследник компаний и многомиллионного состояния Роберта Хаксли, должен будет по восемь часов в день горбатиться клерком в каком-нибудь душном занюханном офисе?! А как же тогда бейсбол?..

Дилон с досадой хлопнул ладонями по рулю.

Гейл, конечно, девушка славная и симпатичная, но, черт возьми, абсолютная бесприданница. Впрочем, папаше она нравится — нравится ее спокойный, домашний характер, нравится ее привязчивость и верность; он уверен, что именно такая пусть неотесанная, но скромная и не привыкшая транжирить деньги жена и нужна его непутевому безалаберному сыночку. Что ж, может быть, он и прав… По крайней мере, Гейл не из тех, кто любит совать нос в дела своего мужа и как-то ограничивать его свободу — а раз так…

«Рендж ровер» в очередной раз занесло на скользкой дороге. Одно из колес мощно налетело на ледяной ухаб — и джип подпрыгнул, взбрыкнув задом, точно испуганная лошадь; Дилон, обливаясь холодным потом, отчаянно вывернул руль, стараясь выровнять машину…

Какая-то неопознанная фигура, выскочившая из лесу на дорогу, внезапно попала в свет фар — темный бесформенный человеческий силуэт; Дилон едва успел ударить по тормозам. «Рендж ровер» протащило несколько метров юзом и развернуло боком; Дилон от души выругался сквозь зубы. Что за черт?.. Какая нелегкая вынесла на дорогу этого идиота?! Откуда он вообще тут взялся — ночью, ни с того ни с сего, посреди леса? Кто он такой — какой-нибудь заблудившийся дачник? Пропавший без вести и окончательно одичавший турист? Йети? Или — кто?

Через секунду он получил ответ на свой вопрос.

Потому что дверца со стороны пассажирского сиденья распахнулась, и в лицо Дилона уставился круглый ослепляющий глаз фонарика. В кабину протиснулся загадочный незнакомец — и вместе с ним в тесный автомобильный салон ворвались ночь, темнота, тревога и бодрящий февральский морозец…

— А! Так, значит, вы и есть… крокодил?

Дилон оторопел.

Даже не от бредового вопроса — а от того, что на незваном госте была надета его, Дилона, старая выцветшая болоньевая куртка, сосланная в загородный дом за немодность и ненадобность; как она могла оказаться на плечах этого взявшегося из ниоткуда ночного бродяги, выскочившего из леса, точно чертик из коробочки? Или это — на самом деле совсем другая куртка, только очень похожая?..

С точно на том же месте оторванной пуговицей и вырванном из бокового кармана клочком ткани?

— Что за… К-кто вы такой? — прошептал Дилон. Он был слишком ошеломлен происходящим и застигнут врасплох, чтобы рассуждать логически… чтобы вообще хоть как-то рассуждать. На секунду ему показалось, что он спит — и видит дурацкий и нелепый, но в то же время достаточно пугающий сон.

Незнакомец отрывисто усмехнулся.

— Неважно, кто я такой. Достаточно того, что я знаю, кто вы такой… Вы — Дилон Хаксли, верно?

— Да, но…

— Слушайте меня. — Незнакомец явно был настроен решительно: тон его был категоричен и резок, и не терпел возражений. — В вашем доме — в том, что на берегу озера — бандиты. Четверо. Двоих я запер в старом лодочном сарае на берегу, не знаю только, надолго ли… Но, во всяком случае, в доме остаются еще двое — наиболее опасные. Они вооружены. Впрочем, совместными усилиями, я полагаю, мы все-таки сумеем с ними справиться… — Конец его фразы прервался приступом кашля; уткнув лицо в рукав куртки, он искоса взглянул на Дилона — скорее властно и требовательно, чем вопросительно. — Про оружие не спрашиваю… но хотя бы молоток у вас в машине есть?

Молоток?! Дилон молчал. Ворох новостей, внезапно обрушившийся на его голову, точно снежный ком с крыши, был слишком неожиданным.

— Ч… что? Бандиты? Вооружены? А где…

— Гейл? Они взяли ее в заложницы. Они знают, что она — ваша невеста.

— В заложницы? — Дилон наконец-то пришел в себя. И разозлился — ну что за идиотский розыгрыш, в самом-то деле! — Да кто вы такой, в конце-то концов? С какой стати я должен вам верить?! Откуда вы знаете Гейл?

— Она вытащила меня из сугроба, когда… Впрочем, неважно! Нет времени на пустую болтовню. Едем, скорее! Впрочем, машину лучше оставить за поворотом, чтобы не афишировать наше присутствие, а потом…

— Нет уж, погодите! Если все это — действительно правда, то… — Дилону вдруг стало страшно. Что это за бродяга? Откуда он знает Гейл? Почему у него на плечах его, Дилона, старая куртка?! Что, если в доме действительно бандиты — а его, Дилона, богатенького папенькиного сыночка, просто-напросто таким нехитрым способом хотят заманить в ловушку? Но в таком случае…

— Ч-черт возьми, — запинаясь, пробормотал он, — сбавьте обороты, а? Какие бандиты, к-какая заложница?.. Я должен во всём разобраться, в конце-то концов… прояснить ситуацию… И вообще, надо обратиться в полицию!

— Я же говорю — нет времени! — тяжело дыша, процедил незнакомец. — Ближайший полицейский участок — в Мэнор-хилл, это двадцать миль туда, и двадцать обратно! А мне надо вернуться в дом — немедленно! Я там оставил кое-какую вещицу, и не хочу, чтобы ею завладели копы или, что еще хуже, эта поганая сволочная банда. Если они ее найдут, я за жизнь вашей косорукой докторши не дам и ломаного гроша. — Без спроса протянув бледную лапу к бардачку, он открыл дверцу и принялся бесцеремонно шарить внутри, подсвечивая себе фонариком. — Черт, есть у вас аптечка? А в ней — что-нибудь жаропонижающее и обезболивающее?

— Сам ты бандит! — тихо, сквозь зубы, борясь с накатывающейся истерикой, сказал Дилон. — Убирайся к черту!

Незнакомец недоуменно оглянулся.

— Что?

— Убирайся, вот что! Вон из моей машины! Не знаю, правда ли все то, о чем ты мне тут наболтал, но… как бы там ни было, я сейчас же еду в полицию! Я не собираюсь выслушивать бредни какого-то психа, который… который украл из моего дома мою же собственную куртку! Не знаю, что за чертовщина тут происходит, но, но… во всяком случае, с этим делом должны разбираться копы, понятно?!..

Незнакомец перестал шарить в бардачке и, повернув голову, посмотрел на Дилона. Он, казалось, удивился — но только на секунду. Его серые глаза, смотревшие из-под шапки светлых всклокоченных волос, внезапно стали такими тоскливыми, усталыми и все понимающими, что Дилону под этим взглядом окончательно сделалось не по себе.

— А, — спокойно, совершенно безо всяких эмоций произнес незнакомец. — Струсил, крокодил? А как же твоя невеста? Ты даже не хочешь узнать, что с ней? Так и оставишь ее в лапах этих законченных отморозков, да? Кто знает, что может прийти в голову этим извращенцам…

— Пошел к черту! Бичара* проклятый! — прохрипел Дилон. Рука его нащупала тяжелый гаечный ключ в пластиковом кармашке на внутренней стороне дверцы; судорожно сжав его в ладони, потной от волнения и страха, он резко замахнулся и…

Незваный гость не стал дожидаться удара — отшатнулся и, сотрясаясь в очередном приступе кашля, выпрыгнул на дорогу; Дилон торопливо захлопнул дверцу и, заблокировав её, дал по газам… Псих ненормальный! Нахал! Грабитель! Не-е-ет, это дело определенно для полиции!.. Взревывая, как раздраженный тигр, «Рендж ровер», зарываясь в снег, развернулся на дороге и, разбрасывая из-под колес темные комья, рванул обратно, по направлению к Мэнор-хилл… подпрыгнул на ухабе, будто в панике удирающий заяц, и через полминуты бесследно растворился в холодной ночной дали…

Антиплащ, отдышавшись, несколько секунд смотрел ему вслед. Почему-то ему до сих пор казалось, что Дилон Хаксли проявит бо́льшее участие к судьбе своей невесты, хотя… стоило ли ожидать чего-то иного от этого самовлюбленного избалованного крокодила? Следовало предполагать, что он в решительный момент психанет с перепугу и предпочтет спрятаться за крепкие надежные спины наших доблестных полисменов. И как только Гейл выходит замуж за этого мистера Чуть Что Наложу в Штаны?.. Ладно! Дело, всяком случае, надо закончить до появления копов. А это… Час до участка, еще час — на обратную дорогу (если, конечно, машина не застрянет где-нибудь в сугробе) — значит, в лучшем случае полиция будет здесь к утру…

Антиплащ повернулся и, съежившись — действие лекарств, по-видимому, заканчивалось, и его вновь начинало трясти в неодолимом ознобе, — втянув голову в плечи и всунув озябшие руки глубоко в карманы злополучной куртки, побрел обратно к дому.

____________________

* Бичара (бич) — бродяга. Английское выражение to be on the beach (буквально — «находиться на берегу») означает «разориться».