Враг (джен)

Непонятная, ничем не обоснованная тревога продолжала мучить Тагила даже во сне. Несколько раз его будили голоса друзей. Балансируя на грани сна и реальности, Тагил слушал обрывки разговоров и снова проваливался в бездонную сонную муть. Первый раз он проснулся, ощущая, что его переворачивают, укладывают поудобнее. Под собой парень осознавал не холод стылой земли, а приятную мягкость, от которой распространялся терпкий, острый аромат. Это была охапка елового лапника.

Кроме того пахло костром, а изредка в лицо несло затхлой сыростью — значит, они всё ещё находились в железнодорожном тоннеле. Рядом негромко переговаривались Дыня и Бокушок. Шкрябали по донышкам консервных банок ложки. Смачное чавканье периодически перемежалось сытыми отрыжками.

— Старый, а ты чего контейнер-то у него не отцепил? — спросил Дыня. — Я думал, ты первым делом нос в него сунешь.

— А смысл? — кашлянув, ответил Бокушок. Голос у него был усталый и грустный. — Ты Тагила вообще видел? Невменяемый, бля! До хабара ли ему было.

Тагил хотел опровергнуть замечание, но не смог. Он лежал, словно труп, не в силах пошевелить даже пальцем. Мысли, спутанные паутиной усталости, текли вяло и неспешно. Парню, как тому Вию, было сложно даже просто приподнять веки. Тогда он просто позволил себе скользнуть в липкое забытьё с маячившим в нём лёгким оттенком тревоги.

Бокушок и Дыня продолжали тихонько переговариваться, заново переживая события минувшей ночи. Если бы Тагил мог их сейчас слышать, он бы узнал, что военные сталкеры преследовали его друзей до самой Свалки. Гнали, словно двух подранков, периодически ведя прицельный огонь, но потом потеряли в густом тумане, наползавшем с запада. Парень наверняка испугался бы, услышав, что в тумане его друзья нарвались на матерущую пси-собаку и еле-еле спаслись на деревьях. Бокушок извёл почти всю картечь, но исполосовал мутанту морду основательно, причём тот успел грызануть старого за ногу. И наверняка Тагил не на шутку бы встревожился, узнав, что пёс был здоровенный, как телок, а бока его неприятно бугрились многочисленными рубцами и шрамами. Выпущенная старым картечь собаку не убила, но ослабила и заставила отступить, и друзья поспешили убраться из пёсьей вотчины. А потом они вернулись на Агропром к железнодорожному тоннелю в надежде встретить там Тагила. И встретили. В абсолютном неадеквате, взъерошенного, с безумно перекошенным лицом и диким взглядом.

Ничего этого Тагил не знал и продолжал крепко спать, свернувшись на охапке еловых веток. Второй раз его разбудил отчаянный спор. Парень вроде бы отчётливо слышал произнесённые слова, но они рассыпались в труху, не успев достигнуть утомлённого сознания.

— Ну, теперь заживём! — весело воскликнул Дыня. — Справим снарягу хорошую наконец-то, а, Старый? Чего притих?

— Какая снаряга, идиот? Нахер ты в контейнер полез?

— Ты чего, Бокушок?

— Уйду я отсюда. Надоело, нах.

— У-у… нам с Тагилом семьдесят пять процентов, без обид.

— С хрена ли?

— Ты из Зоны валишь, а на пенсию тебе и двадцати процентов хватит. За глаза, старый! И быковать не советую.

— Тагил проснётся, тебе башку твою тупую открутит.

— О да, наш бесстрашный Тагил, подхалимская его морда. Будет возникать, я и его тонким слоем размажу.

— Урод ты, Дыня.

Чтобы не слышать их препирательств, Тагил перевернулся на другой бок и снова свернулся клубком, словно продрогший бродячий пёс. Дыня и Бокушок примолкли. Сквозь прикрытые веки просачивался серенький дневной свет, чуть подсвеченный розовым. Уши теперь не улавливали ничего, кроме уютного шёпота дождевых капель, да изредка трещала дровина в костре, распадаясь шуршащими угольками. Ночь сгинула и унесла с собой ожившие кошмары, а измотанный до предела Тагил наслаждался минутами покоя. Удовлетворённо вздохнув, он снова провалился в тягучий сон без сновидений.

Проснулся Тагил резко, словно от толчка, совершенно выспавшимся и полным сил. На грани сознания запомнился какой-то звук, разбудивший его, но какой — Тагил не понял. Приоткрыл глаза, разглядывая прозрачные сумерки за пределами тоннеля. Здесь, внутри царила густая, чернильная темнота, которую лишь у входа чуть рассеивал лунный свет. Парень подумывал окликнуть друзей, но вдруг до него дошло, что за звук его разбудил. Тихий то ли хрип, то ли стон прозвучал снова, и Тагил похолодел, потому что уже слышал такое. Ночь вернулась, и всё началось сызнова.

Осторожно повернув голову, парень всмотрелся в темноту. Костёр почти потух, только изредка какой-нибудь особо стойкий уголёк выбрасывал в темноту оранжевый блик. В одной такой вспышке Тагилу удалось рассмотреть сгорбленную человеческую фигуру, которая показалась чернее самой ночи. Человек этот вроде бы стоял на коленях, склонившись на чем-то на земле… над кем-то…

Страх парализовал конечности, но изрядная порция адреналина, хлынувшего в кровь, быстро избавила парня от ступора. Он ощупал карманы и убедился, что они пусты. Тогда Тагил тихонько подобрал под себя конечности, готовясь вскочить, и в этот момент чёрная тень повернулась. Она приподнялась, напружинившись, и двинулась навстречу. Глаза достаточно привыкли к темноте, и теперь Тагил видел, что тень перебирает ногами, а не плывёт по воздуху, как могло показаться вначале. Но если тогда, днём, глядя на эту самую тень, паля в неё из пистолета, Тагил был уверен в её нереальности, то сейчас мозг отчаянно сигналил: «Всё по-настоящему, хозяин! Опасность! Опасность!»

Тагил сделал пробный выпад в сторону. Тень кинулась за ним. Даже попав в дрожащий луч лунного света, лицо нападающего оставалось в тени и казалось просто нарисованным чёрным овалом. В руке у человека Тагил рассмотрел нож, с лезвия которого тягуче капала кровь, казавшаяся чёрными сгустками всё той же темноты. Кровь срывалась вниз длинными нитями, исходя лёгким паром в холодном воздухе.

«Дыня, Бокушок… Он убил их», — стеганула очевидная мысль, и Тагил решительно потянулся за ножом. С холодным оружием он никогда не был особенно ловок и чаще использовал его в быту, чем в драке. И уж подавно этот нож не забрал ни одной человеческой жизни. Но сейчас Тагил был готов и к драке, и к убийству.

Чёрная тень неотступно следовала за ним. Они кружили на месте, и парень не сводил с противника настороженного взгляда, спешно вспоминая всё о ножевом бое, чему успел его научить старый. Эх, бедняга, так ведь и не дожил до пенсии, до своего триумфа. Дыня хоть и редкостная язва, но его было жаль не меньше.

Тагил крепче сжал пластиковую рукоять и приготовился нанести первый выпад. Издыхающий костёр вдруг выстрелил сноп огненных искр, разметавших пепел и ненадолго осветивших тоннель. Тагил потрясённо замер, опустив нож.

— Этого не может быть, — пробормотал он, не веря увиденному. — Этого просто не может быть.

Короткая, но яркая вспышка успела показать ему всё. Лежащего навзничь Дыню, под головой которого маслянисто поблёскивала густая, багровая лужа. Чуть повернув голову, Дыня строго смотрел на него безжизненными глазами. Горло его оказалось рассечено одним точным ударом ножа практически до шейных позвонков. Рядом с телом валялся его, Тагила, контейнер со свёрнутой в нём «гирляндой», а напротив с окровавленным ножом в руке напрягся готовый убивать Бокушок.

— Ты что же это такое творишь, старый? — тихо спросил Тагил.

Бокушок не ответил, кинулся, делая широкий взмах ножом и вынуждая Тагила отпрянуть обратно в тоннель. Усы старика встопорщились, как у разозлённого кота, рот щерился в почти зверином оскале. Тагил никак не мог собраться и тем более предпринять ответные действия. Он настолько не ожидал ничего подобного, что был совершенно сбит с толку.

Костёр потух окончательно, тоннель снова погрузился в темноту. Тагил скорее угадывал, чем видел передвижения противника, и продолжал медленно пятиться. Хруст камешков и мелких обломков под его ногами казался оглушительным и напрочь забивал все остальные звуки. Справа вдруг почудилось движение, но прежде, чем Тагил успел среагировать, его рука взорвалась болью. Пальцы разжались, нож отлетел в сторону и звякнул о бетон далеко слева. Практически сразу за этим последовал сокрушительный удар в лицо. Тагил мешком свалился на пол, но тут же вскочил снова, подстёгнутый чувством самосохранения. Рот наполнился кровью, от носа, казалось, осталась только пульсирующая болью каша. Тагил шарил рукой в пустоте, совершенно ослепший и дезориентированный.

Под ноги попалось что-то мягкое, зыбкое. Тагил споткнулся и снова растянулся на земле, попав рукой в холодную, липкую лужу. «Дыня», — мелькнула и сгинула мысль, потому что Тагил всей шкурой ощутил колебания воздуха совсем близко и почуял смрадное дыхание смерти. Парень перекатился через труп товарища и ввинтился под него, прикрываясь, словно щитом.

Лезвие с силой вонзилось мёртвую уже плоть. Ещё, и ещё, и ещё. Осатаневший старик кромсал наугад, видя в темноте не лучше Тагила. Нож с влажным чавканьем рассекал кожу и с тоненьким, чуть слышным звоном покидал тело мёртвого Дыни, чтобы немедленно пронзить его снова. Чавк… дззынь… Скорчившемуся под ним Тагилу эти звуки казались оглушительными. Улучив момент, он быстро вывернулся из-под мертвеца и вслепую ударил туда, где по его прикидкам должна была находиться голова Бокушка.

Кулак Тагила с хрустом протаранил лицо старого, вызвав у парня чувство глубочайшего удовлетворения. Он почувствовал, как раскрошенные зубы Бокушка ободрали костяшки пальцев, а сам старик вскрикнул и повалился назад. Судя по вторичному, ещё более громкому воплю прямиком в неостывшее ещё костровище.

Разворошённые угли весело зарделись, а потом выбросили маленькие, оранжевые язычки. Бокушок уже поднимался на ноги, сплёвывая кровь и осколки зубов. Левая рука его была вымазана в золе.

— Что, бля, больно? — язвительно поинтересовался Тагил.

Бокушок ощерился, показав красные от крови пеньки, и сказал:

— Сдохни, Тагил. Лучше сам сдохни, мой тебе совет.

Тагил покосился на ножны Дыни и тихонько переступил с ноги на ногу. Бокушок следил за ним, усмехаясь окровавленным ртом.

— Какого хера, дед? — спросил Тагил, придвигаясь ближе к трупу. — Я думал мы команда.

— Команда, бля, — передразнил Бокушок. — Ты нормальный парень, Тагил, только слишком… восторженный. Команда!.. Дружба навеки!.. Сам видишь, не бывает тут так. Я о таком куше, сука, шесть с половиной лет мечтал. По говну тут ползал и мечтал. А ты, бля, только пришёл и сразу прибарахлился.

— А Дыня тебе чем не угодил? — мрачно спросил парень.

— А нехер было нос свой в контейнер совать. Я по-тихому спёр и ушёл бы, пока вы спали. Так нет, бля, полез, жадный сучонок. Планы строил, как будет хабар мой тратить. Хватит с меня, нахлебался досыта и Зоны, и вас, напарничков.

Тагил выхватил из ножен нож Дыни и замер наизготовку. Бокушок усмехнулся и вытянул из кармана пистолет.

— Не хотел шуметь и отсвечивать, — сказал он, — но ты задолбал.

Он поднял пистолет и направил Тагилу прямо в лицо. Парень заглянул в чёрное дуло и вдруг ясно вспомнил всё произошедшее накануне. Предупреждение. Все эти ночные страшилки, так напугавшие его, были всего-навсего предупреждением, а он понял это слишком поздно. Прежний Тагил смирился бы и приготовился к смерти, но парень за минувшие сутки умирал уже столько раз, что воля к жизни била из него фонтаном.

«Не дождёшься, старый хрен, — думал Тагил и почему-то совсем не боялся. — Сам сдохни. Прямо сейчас. Вот прямо сию секунду».

Палец Бокушка дёрнулся на спусковом крючке и напрягся. А Тагил вдруг улыбнулся, широко и радостно. Из темноты совершенно бесшумно выметнулось лохматое, мускулистое тело матёрого пса. Страшенные клыки сомкнулись на вооружённой руке Бокушка, мутант мотнул головой, и сочный хруст переломанных костей заглушил истошные вопли старика. Пёс повалил свою жертву на землю, встал лапами на грудь и коротким движением мощных челюстей перекусил Бокушку шею. Отделённая от тела голова качнулась и упала на бок, демонстрируя перекошенное животным ужасом лицо и бахрому разорванных жил.

Тагил перевёл взгляд на собаку. Мутант стоял, не двигаясь, вызывающе подняв оскаленную морду. С клыков его капала кровь, и шерсть вокруг пасти слиплась сосульками.

— Я возьму автомат, — сказал Тагил, — рюкзак и контейнер. А потом уйду. Можешь съесть трупы.

Пёс насмешливо фыркнул и сел, с интересом глядя на человека. Весь его вид будто говорил: «Ты такой самонадеянный, двуногий. Мне не нужно твоё разрешение. Захочу и тобой полакомлюсь».

— Ладно, — гладко сказал Тагил, сам невольно усмехаясь. — Тогда ты мог бы просто подождать, пока этот мудак меня пристрелит, чем тратить силы на двоих. Значит, ты не собирался меня убивать с самого начала. Ты же не убил меня тогда в лесу.

Пёс зевнул, и его выразительная морда приобрела презрительное выражение. На ней без труда читалось следующее: «Что за радость убивать слабаков? От этого сам становишься слабым. Только сильный и опасный враг достоин внимания и приложенных усилий».

— Складно стелешь, — сказал Тагил, внутренне изумляясь факту, что он стоит тут и ведёт одностороннюю беседу с собакой. — Отлично, я слабак, значит, мы не враги?

Пёс кашлянул, а Тагил готов был поклясться, что мутант смеётся. Встав на лапы, пёс потянулся и демонстративно зевнул. Тагил, как заворожённый смотрел в широченную пасть, полную острых клыков, между которыми блестел от скопившейся слюны фиолетово-синий язык. От мутанта нестерпимо несло зверем, кровью и падалью. Он встряхнулся, подошёл к Тагилу поближе и заглянул в глаза.

«Ты враг, двуногий, и всегда им останешься, — говорил взгляд янтарных глаз. — Наша схватка неизбежна, но время ещё не пришло. Уходи, но знай — мы ещё встретимся».

Тагил отвернулся и, не говоря ни слова, направился к телу Дыни. Прикрыл мертвецу глаза, подобрал контейнер, подхватил прислоненный к стенке тоннеля автомат. А повернувшись за курткой, которой было застелено его нехитрое ложе, остолбенел. Там стоял пёс и, ехидно щерясь во всю свою зубастую пасть, тщательно метил его куртку, а заодно и лежащий в изголовье рюкзак.

— Ну, ты и сука, лохматый! — возмущённо воскликнул Тагил.

Пёс встряхнулся и подошёл к трупу Бокушка. Не сводя с Тагила нахального взгляда, принялся пожирать убитого. Смачное чавканье, хруст перемолотых хрящей и треск костей, крошащихся могучими челюстями, огласил своды тоннеля. Тагила слегка затошнило. Пёс исподлобья косился на человека, всем своим видом демонстрируя: «Я кобель. Я Альфа. А чего добился ты, двуногий?»

— Гадёныш, — пробормотал Тагил.

Нести обоссаный рюкзак не хотелось. Надевать обоссанную куртку тем более. Тагил бросил задумчивый взгляд на контейнер и улыбнулся. До Свалки уж как-нибудь доберётся, а там он толкнёт артефакт и докажет всяким лохматым и блохастым кто тут Альфа.

Пёс одобрительно зарычал.