Бэтмен (джен)

— Говорите, никого из близких, кроме Дурслей, у меня не осталось?

Был вторник, они сидели на открытой террасе кафе Фортескью — Гарри хотелось попробовать мороженое, которое, как он сам выразился, "подают только волшебникам".

Когда они вошли, высокий черноволосый юноша, сидевший за столиком с друзьями, вскочил и церемонно поприветствовал мастера зелий. Гарри был удивлен, пришлось объяснить ему, что в магическом мире Северус известен в первую очередь как зельевар и алхимик.

— Мистер Снейп! — сам Флориан Фортескью, видимо, привлеченный визитом в его заведение местной знаменитости, почтительно протягивал меню Северусу и его спутнику. И быстрый любопытный взгляд в сторону Гарри, тут же спрятанный за личиной обычной вежливости, адресованной любому клиенту. — Давненько вас не было видно! Быть может, я и запамятовал, но, сдается мне, в последний раз вы навестили меня, еще будучи ребенком!

— Мерлин с вами, Флориан! Конечно же, я бывал здесь и позднее.

Вот же неугомонный человек! Наверняка у него на языке так и вертится вопрос, кем приходится мастеру зелий белобрысый молодой человек, которого тот угощает мороженым. Привести Гарри сюда в его настоящем обличье Северус не рискнул: сходство с Джеймсом Поттером слишком бросалось в глаза. Люди, как правило, ненаблюдательны, но они практически всегда реагируют на узнаваемую совокупность внешних признаков: если даже Люциус, приметивший парня на автозаправке, что-то заподозрил, что говорить об остальных, наблюдающих сейчас за Гарри при свете дня. Юноша и сам немного волновался перед их сегодняшним вояжем: волшебный мир должен был остаться закрытым для него раз и навсегда, мальчик не планировал отираться на его задворках, надеясь невесть на чью милость. Но просто заглянуть за кулисы — да, это представлялось ему заманчивым.

После субботнего сеанса легилименции минуло почти трое суток...

* * *

В воскресенье утром Северус долго всматривался в глаза юноши, пока тот сам не огорошил его грубоватым вопросом, заданным еще хриплым со сна голосом:

— Думаете, я после вчерашнего с катушек слетел?

А потом он несколько минут просто лежал на диване, безучастно созерцая потолок и не произнося ни слова.

— Знаете, я все-таки очень вам благодарен, — наконец сказал он, прерывая тягостное молчание. — Хотя... страшно было... вы правильно меня предупреждали. Только жалко, что я маму не видел. И отца тоже.

— Гарри, если бы я не прервался...

— Да-да, я понимаю. Я помню, что сам орал как резаный.

Он выглядел усталым и подавленным, Северус уже собрался напоить его успокоительным зельем, но парень отказался, мол, он не сумасшедший и не нуждается в том, чтобы его пичкали лекарствами. Как будто сам себе хотел доказать, что обретенное знание ему по плечу, что он достоин...

А вечером он постучал в дверь кабинета — зельевар, обеспокоенный состоянием своего гостя, старательно убеждал себя, что занят делами, перекладывая с полки на полку подшивки алхимических журналов. Мальчик стоял на пороге: упрямый, как никогда напоминающий Джеймса, но в его глазах больше не было той пустоты, о которой он говорил накануне. Что-то непременно должно прийти ей на смену, но вот что? Гнев, обида, желание отомстить?

— Мистер Снейп, я хотел бы попросить вас...

Ну вот, вчера все началось примерно так же.

— Больше никаких игр с памятью, — отрезал Северус, опасаясь, что юноша все же вознамерился использовать легилименцию для "встречи" с родителями.

— Да нет, я не об этом. Вы не могли бы... если у вас, конечно, найдется время... Расскажите мне о магическом мире. И... и о том маге, который убил маму с папой. И... я правильно понял, что это было что-то наподобие войны?

Северус отошел к окну, ему нужно было всего-то несколько секунд, чтобы мальчик не видел выражение его глаз. Совсем недолго. Раз-два-три, ты можешь обернуться, мистер Снейп.

— Почему нет? Но, Гарри... у меня будет одно условие: если после того, что ты услышишь от меня, тебе захочется немедленно покинуть мой дом, дай мне слово, что не отправишься ночью на улицу. Даже если сама мысль, что тебе придется остаться со мной под одной крышей, покажется тебе нестерпимой.

— Вы... вы были как-то связаны с тем человеком?

— Сначала твое обещание.

— Да, мистер Снейп.

И Северус открыл ему все. Поначалу он тщательно подбирал слова, но потом увлекся: в конце концов, ему предстояло не только поведать о войне, ему надо было познакомить мальчика с миром магии, который уже никогда не станет для Гарри своим, так что в его повествовании нашлось место всему — и полетам на метлах, и истории Основателей, и очарованию первых заклинаний, творимых детской рукой, и тем знакам, что порой различает зельевар в облаке пара, поднимающегося от котла. Он не щадил себя, не искал оправданий, просто рассказывал все как есть: как передал своему Хозяину подслушанное Пророчество, как умолял Дамблдора спасти Лили Поттер, как... В какой-то мере это было для него продолжением их вчерашнего разговора — о даре, которым ты обладаешь, о дерзком желании воспользоваться им, выделиться, стать первым среди равных, а потом и превзойти их, достичь немыслимых высот, с которых потом так больно падать... Когда молод, так легко поверить, что ты рожден на свет для чего-то исключительного, о чем прочие и помыслить не смеют.

Он ожидал, что Гарри немедленно вскочит и бросится вон из кабинета, не желая более ни секунды дышать одним воздухом с убийцей своих родителей.

— Но... но почему вы себя вините? — лицо юноши в отблесках камина казалось очень взрослым, словно отлитым из металла. Но в его глазах не было ни тени осуждения. — Когда вы стали служить тому магу, вы же... вы же были даже младше, чем я сейчас.

— Да, мне было шестнадцать. Это что-то меняет?

— Ну, я пару лет назад был полным идиотом, честно. Наверное, мне даже следовало бы поблагодарить дядю Вернона — у него крутой нрав... А то бы я... — Гарри опустил голову, пряча улыбку, видимо, припомнил в деталях методы дядюшкиного воспитания. И тут же вернулся к теме их разговора: — А тот человек, ну, маг, которого вы зовете Темным Лордом... это ведь как глава мафиозного клана? Знаете, про таких даже кино снимают? И если вы уж попали в банду, то назад ходу нет. И если вы не исполняете приказы, вас просто убивают, даже тела никто не найдет. Я прав?

— Почти.

— Вы же не знали, что Пророчество относится к моим родителям, так? — Гарри будто бы рассуждал вслух, пытаясь во что бы то ни стало выгородить своего "Бэтмена". — Вы же понятия не имели, что мама была беременна?

— Разумеется, нет. Мы поссорились еще в школе, с какой стати ей было мне докладывать?

Вероятно, Северусу просто послышалось, но в тот момент ему показалось, что Гарри облегченно вздохнул.

— Но почему никто не пытался вас остановить? И вас, и этого... как его... Люциуса. И ту женщину, Беллатрикс? Ведь вы же все... вы же еще в школе учились?

— А что с нами можно было сделать? — Северус невесело усмехнулся, протягивая юноше бокал, на дне которого было налито немного виски. Себе он отмерил значительно больше. Теперь можно расслабиться: только сейчас он ощутил, как отпускает его страшное напряжение, владевшее им с первых минут их беседы. — Запереть нас в Хогвартсе? Никуда не выпускать?

— Хоть бы и запереть! Ведь этот Дамблдор... он же прекрасно понимал, чем вы занимаетесь! И у вас были знаки. Разве это так трудно выяснить?

— И что, руки нам отрезать?

Гарри неожиданно фыркнул, наверное, представляя себе безрукого мастера зелий.

— А можно мне посмотреть?

— На что? — Северус в первый момент не понял, что юноша имеет в виду.

— На метку.

— Но она почти исчезла.

Северус закатал рукав рубашки: если хорошенько приглядеться, на коже остались едва заметные разводы, но сложить из них хоть какой-то рисунок уже не представлялось возможным.

— А что произошло потом? Я хотел спросить, что случилось с остальными? Вы стали шпионом...

— Люциус благоденствует, некоторые умерли в тюрьме, кто-то погиб. Все по-разному.

Они проговорили очень долго, просто так, обо всем. Северус отправил Гарри спать, когда парень уже чуть ли не клевал носом, но все продолжал расспрашивать. Как будто интересовался жизнью диковинных животных в далекой экзотической стране...

* * *

— Значит, никого-никого? — Гарри повторил свой вопрос. — Ни бабушек, ни дедушек?

Северус недовольно покосился в сторону: обсуждать дела прославленных предков Поттера в многолюдном кафе все же не стоило.

— Не знаю, надо ли упоминать об этом... У тебя был крестный.

— И... что с ним? — волшебный мир, о котором Гарри наслушался уже достаточно, не вызывал у него особого доверия, хотя сегодня он с интересом рассматривал и гоблинов, и свое банковское хранилище, и сладости, кружащиеся в витринах.

— Видишь ли... твой крестный оказался в тюрьме как сторонник Темного Лорда. Три года назад он умер, оставив записку, из которой стало ясно, что он попал за решетку по сфабрикованному обвинению. Ума не приложу, почему он не настаивал на своей невиновности раньше.

— В вашем мире, похоже, не больше справедливости, чем в нашем.

— Знаешь, думаю, пропорция добра и зла примерно одинакова и никак не связана с наличием или отсутствием магии. Ешь мороженое, а то растает.

... А вот вчера вечером Гарри его удивил. Они ничего не обговаривали заранее, но как-то само собой решилось, что Поттер пока что поживет в его фарнэмском доме — Северуса он не стеснял, возвращаться к Дурслям явно не хотел, а выкидывать его на улицу зельевар тоже не планировал. Джинсовая куртка, в которой юноша пожаловал к нему из Литтл-Уингинга, болталась на вешалке, стоявшие на полу стоптанные кроссовки составляли ей прекрасную пару, но в доме было подозрительно тихо.

Северус заглянул на кухню, поднялся наверх — утомленный впечатлениями последних дней, мальчик вполне мог спать, что однозначно пошло бы ему на пользу. Но нет, Гарри сидел за столом у окна, обложившись какими-то листками, он казался настолько погруженным в свои занятия, настолько отрешенным, что зельевару стало жаль тревожить его. Но тот уже резко обернулся на скрип половицы и торопливо сгреб со стола разбросанные бумаги, словно пытаясь закрыть, загородить их от чужого взгляда. И рука его отчего-то метнулась к рюкзаку, стоявшему возле ножки стула. Что он там прячет?

— Гарри, я не собирался тебе мешать, просто хотел посмотреть, где ты.

Мальчик догнал его на лестнице, почему-то извинялся, что не позаботился об ужине.

— Разве я предлагал тебе состоять экономкой или поваром при моей персоне? Делай то, что тебе нравится, разумеется, в пределах дозволенного и разумного.

Возможно, слова Северуса прозвучали слишком резко, или мальчику почудился в них намек на что-то иное, что занимало его самого. Он отпрянул, отступил на одну ступеньку вверх и заметно побледнел.

— Я... я не делал ничего такого... я... я знаю, что маюсь дурью, дядя тоже так говорил. Я...

— Что же ты такое прятал?

— Нет, я не прятал, я... Просто там и показывать нечего. Я рисую иногда. Я знаю, что это все ерунда, несерьезно. И я забываю про все. Дядя Вернон из-за этого и закатил скандал. Сказал, что лучше бы я деньги зарабатывал, а не мазней занимался.

— И поэтому ты так бережешь свой рюкзак? Не бойся, я никуда не полезу, если ты сам не захочешь показать.

— Почему? Если вам интересно...

А вот рисовал Поттер и вправду неплохо. Тонкие четкие линии, наброски, портреты, выполненные карандашом — Петуния, поправляющая выбившуюся из прически прядку, девушка, с которой Гарри работал на заправке, вид из окна комнаты Гарри в Литтл-Уингинге: перекрещивающиеся провода, блестящая от дождя крыша и две нахохлившиеся птицы... Северус обнаружил там даже весьма правдоподобное изображение самого себя. Очень много зарисовок улиц, припаркованных у обочин машин. И еще... самолеты, экскаваторы, грейдеры.

— Это у нас сносили старые магазины на соседней улице, а потом супермаркет построили, — пояснил Гарри.

— Ты любишь технику? — удивился зельевар. Он был далек от мысли, что маггловское железо может стать для кого-то источником вдохновения.

— Да, — парень смущенно пожал плечами. — Мне не очень интересно, как она устроена. Просто... ну, как она выглядит.

Он силился объяснить, но вместо этого лишь чертил в воздухе воображаемые линии.

... После посещения гоблинского банка, где поверенный Северуса гарантировал им обоим полную конфиденциальность, юный Поттер стал обладателем довольно приличной суммы, и теперь зельевар ломал голову над тем, как удержать парня от дурачеств, столь характерных для его возраста, и уговорить его направить родительские капиталы на построение своего будущего. Но... разве у него было хоть какое-то право вмешиваться в жизнь Гарри? Сам юноша пока что не проронил на эту тему ни слова — он с удовольствием лакомился мороженым, задумчиво рассматривая посетителей кафе, магов, спешащих по своим делам. Как иностранец — запоминал, впитывал, сравнивал — и в то же время оставался безучастным к происходящему вокруг. Эта жизнь... она попросту не имела к нему отношения.

* * *

— А, вот вы где! — к шумной компании, отделенной от Гарри с Северусом несколькими столиками, протискивался невысокий белобрысый паренек, очень худенький, в руках он сжимал какой-то предмет, напоминающий маггловскую фотокамеру старинного образца.

— Колин! — рыженькая девчонка, сидевшая к Гарри спиной, убрала свои вещи со стула, предлагая новоприбывшему присоединиться.

— Слушай, Джин, а ты все по списку купила? — тот, кого назвали Колином, отвел со лба длинную челку, демонстрируя, что невероятно упарился, совершая этим жарким днем забег по магазинам и лавочкам. — Эта Бербидж, она совсем с ума сошла, что ли? Кучу книг надо! И их нигде нет!

— Это маггловская литература, их тут и быть не может, — девушка с густыми распущенными каштановыми волосами, до этого с отрешенным видом склонявшаяся над какой-то тетрадкой или книжкой, подняла голову. Очень серьезная, пожалуй, Гарри даже назвал бы ее симпатичной, если бы не выражение легкого и в то же время ясно осознаваемого превосходства на милом лице. — У меня остались от прошлого года, я тебе все дам.

— Спасибо, Гермиона! Ты просто чудо! — Колин наклонился и легко поцеловал ее в щечку, она шутливо отмахнулась и вновь обратилась к своим записям.

— А мне Рон передал по наследству, — вставила рыженькая, поворачиваясь к высокому нескладному верзиле в яркой бордовой мантии. — Только я не понимаю, зачем нам читать эту древнюю муть.

— Джинни! — голос серьезной девушки чуть ли не дрожал от праведного гнева, — по-твоему, Шекспир, Диккенс, Теккерей, Харди — это какая-то бессмысленная древняя муть? Как ты вообще можешь считать себя образованным человеком, если не имеешь представления об этих книгах? По-моему, профессор Бербидж абсолютно права.

— Угу, Герм, а список надо было сделать как минимум втрое длиннее, — подхватил рыжий, пытаясь скопировать интонации поборницы знаний.

— Парень — курсант школы Авроров, думаю, только что зачислен, — тихо прокомментировал Северус, заметив интерес Гарри к сборищу хогвартской молодежи. — Носить сейчас форму нет необходимости, но ему хочется похвастаться.

— Авроры — это те, кто арестовали и отправили в тюрьму моего крестного? — холодно поинтересовался Гарри. — Типа нашей полиции?

— Точно. Но твой отец тоже служил в Аврорате.

Юноша замолчал, продолжая рассматривать веселую компанию молодых магов.

— Кстати, Невилл, ты записал, что собрание в университете будет 29 августа? — девушка, которую все называли Гермионой, продолжала листать свой блокнот, а зависшее прямо в воздухе перо без всякого вмешательства с ее стороны делало пометки.

— Ты не собираешься его усыновить? — будущий аврор продолжал иронизировать, похлопывая широкой ладонью по спинке пока что пустовавшего стула: он явно поджидал кого-то.

Невиллом звали парня, сидевшего прямо напротив Гарри — высокий, с приятными чертами лица, мягкой задумчивой улыбкой. Именно он поклонился Северусу, когда они только вошли в кафе.

— Джин, а Защиту у вас кто в этом году будет вести? — поинтересовался он, чтобы как-то сгладить неприятное впечатление, произведенное словами рыжего аврора. — У нас была Тонкс, но она же...

— Ага, ей сейчас не до Защиты, — засмеялась рыжекудрая хохотушка. — Мама сказала, миссис Люпин ребеночка родила, и у нее сейчас все замечательно. А в письме из школы стояла та же фамилия. Папа утверждает, что это ее муж. Интересно, правда? Рон, ты его не знаешь?

Аврор, который, скорее всего, приходился ей братом, снисходительно пожал плечами: ему, такому взрослому, заботы "малолеток", собирающихся в школу, казались незначительными. Но до ответа он все же снизошел:

— Вроде какой-то мистер Люпин у нас на собеседовании сидел. Ему Дин теорию сдавал. А я — самому Грюму! Представляете?

— Ты уже сто раз рассказывал, — оборвала его Гермиона.

— Не хочешь, так не слушай.

— Но все уже в курсе, Рон! Как ты сдавал Грюму, как он спрашивал тебя про способы и цели применения оборотного зелья, как ты демонстрировал, какие щиты умеешь ставить. Я уже наизусть знаю, — не унималась она.

— Вот же зануда, — тихо шепнул Гарри, подцепляя ложкой шарик лимонного мороженного с крошкой белого шоколада.

— Всякие бывают, — Северус прятал улыбку: его спутник просто наблюдал, вопреки всем опасениям их вояж в мир магов не вызвал у Гарри ни огорчения, ни зависти. Он вел себя так, словно его привели на занимательную экскурсию. Или пришедшее позавчера осознание собственной роли и, да, пусть так, и своей значимости для чуждого ему сообщества волшебников придавало ему уверенности?

Тем временем к столику пробиралась еще одна девица: полненькая блондинка с на редкость жизнерадостным личиком. Она незамедлительно плюхнулась на стул рядом с будущим аврором и, не стесняясь, тут же поцеловала его в губы, чем он был несказанно доволен.

— Все, меня приняли! — покончив с нежностями, провозгласила она. — С начала следующей недели мадам Малкин берет меня помощницей в свое ателье. Здорово, правда?

Все бурно за нее порадовались, заказали какого-то "сливочного пива", Гермиона потребовала себе сок и продолжала сидеть с кислой миной.

— Мистер Снейп, а... — Гарри явно хотел что-то спросить, только опасался, что его вопрос покажется зельевару глупым и неуместным.

— Ну что?

— А они что, так и живут?

— Как?

— Как вы мне в воскресенье рассказывали?

— Что такого ужасного я успел рассказать тебе в воскресенье про магов?

— Ну, про дома, в которых нет света — только свечки? Что они до сих пор топят плиты? Книг никаких не знают. Мы вот все это — и Диккенса, и Теккерея — еще в школе проходили. И никакой техники, только эти метелки, которые мы видели в витрине? Ни телефонов, ни компьютеров? Даже дурацкого телевизора — и того нет? И они что, обязаны носить эти тряпки? Ну, эти хламиды, которые вы мантиями зовете? Они же молодые совсем! Примерно такие, как я?

— То есть то, что я сегодня облачился в "хламиду", тебя не смущает? Ты думаешь, что я уже достиг того почтенного возраста, когда человеку вполне приличествует выходить из дома, одевшись по моде позапрошлого века?

— Ой, простите! — Гарри с выражением притворного ужаса и раскаяния на лице зажал себе рот ладонью. — Я не хотел вас обидеть.

— Это часть мира волшебников, — философски заметил Северус. — Ты, скорее всего, воспринимаешь это как пережиток или элемент игры. Я уже давно живу так, как мне удобно.

— Странно... — задумчиво протянул Гарри. — Мне кажется, я бы никогда так не смог. Просто... вы только на меня не обижайтесь... со скуки же сдохнешь.

— Ты так рассуждаешь, потому что все, что тебе нравится, очень далеко от этой жизни. Ты хочешь иметь хороший современный дом, работу, которая тебе интересна, машину...

— Ну не метлу же! Я же маггл, или... нет, опять неправильно, я сквиб, о чем мне еще мечтать?

Но в том, как Гарри сейчас говорил о себе, не прозвучало ни вызова, ни обиды. Вероятно, осознание того факта, что у него совсем недавно появились средства для реализации собственных желаний, придавало ему уверенности.

Вскоре они расплатились, шумная компания за столиком еще лениво перебрасывалась шуточками, но, когда Гарри выходил из кафе Фортескью, он даже не обернулся в их сторону. А ведь кто-то из этих молодых людей мог бы стать ему другом, однако его судьба заложила крутой вираж, жизнь помчалась по совсем иной дорожке, и сейчас она только набирала обороты.

* * *

Гарри все же воспользовался предложением Северуса и остался жить в Фарнэме. В сентябре он отправился с приятелем путешествовать по Европе, примерно через неделю после отъезда позвонил из Германии, совершенно чумной, как будто оглушенный небывалой радостью.

— Мистер Снейп, я, наверное, от работы вас отрываю, я быстро совсем! Знаете, я, кажется, придумал!

— Что ты придумал? — зельевар в тот момент был в лаборатории, и неожиданный звонок и вправду чуть было не сбил его с мысли.

— Я сейчас в Баварии.

— Превосходно... — этот примечательный факт едва не стоил Северусу нескольких редких ингредиентов.

— Тут музей БМВ, знаете? Я понял, что я буду делать, я дома расскажу!

И мастер зелий передумал сердиться на Поттера, вот враз взял и передумал. Черт с ними, ингредиентами. Радость так переполняла мальчишку, что казалось, она выплеснется из телефонной трубки, а на полу лаборатории прямо из плит пола забьют разноцветные фонтаны. Придумал он... Северус должен был признать — лучшего известия он не слышал за все прошедшие месяцы.

Поттер вернулся через неделю, сидел напротив, забыв про ужин и остывающий чай, рассказывал, протягивал через стол фотографии: машины, машины, машины... Сыпал непонятными словами — "прототип" и "концепт-кар" — и порой у Северусу возникало впечатление, что он не вполне владеет родным языком.

— Промышленный дизайн, понимаете? — Гарри вытащил из нагрудного кармана блокнот и начал быстро набрасывать на листе контуры автомобиля.

— Гарри, я не младенец, ты можешь рассказать мне, чем собираешься заниматься, не прибегая к пояснительным рисункам.

— Знаете, вы же сами сказали, что мне техника нравится. Но инженером мне никогда быть не хотелось. Винтики, шестеренки, чертежи — нет, это не по мне. А там, в Германии... я как все это увидел... Кто-то же должен это разрабатывать, ну, какие двери, фары, какая форма кузова. У них там целые линейки машин, они вроде и разные все, но в них есть что-то общее.

— А прежде, пока ты жил у Дурслей, ты о подобном применении своих способностей не задумывался? Ты же хорошо рисуешь.

— Рисуешь... — Гарри задумчиво замолчал. — Рисую я... ну, допустим, неплохо. Но я не художник, я это всегда знал, у меня таланта не хватит. А то, что я умею... это же можно приложить и иначе, не обязательно же картины рисовать и выставляться. Раньше... я же не с луны свалился, прекрасно понимаю, что выучиться на дизайнера — ужасно дорого, еще и готовиться надо, иметь портфолио...

— Что иметь?

— Ну, типа папку своих работ, чтобы показать их комиссии. Без этого нельзя. А портфолио надо подготовить, значит, опять же, нужен преподаватель, который станет со мной заниматься и поможет сделать такие рисунки, которые одобрят. Понимаете?

— И теперь, когда у тебя есть деньги...

Да, теперь, когда финансовое положение мистера Поттера-младшего значительно укрепилось за счет средств покойных родителей, можно было не просто мечтать. Если быть откровенным, Северус и сам был бы непрочь помочь парню, но отчего-то был уверен, что никаких денежных вливаний со стороны чужого человека Гарри бы не одобрил. Все, что удастся выручить при продаже участка с развалинами дома в Годриковой Лощине, они оба, не колеблясь, решили передать Дурслям — Гарри не планировал гордо носить звание "нахлебника" до конца жизни. "Они же обо мне заботились, плохо ли, хорошо ли — неважно", — безапелляционно заявил Поттер, и вопрос был закрыт.

И тот год, пока Гарри еще оставался в Фарнэме, выдался, наверное, самым необычным в жизни Северуса. Он, никогда не имевший собственных детей и даже не помышлявший об этом, внезапно оценил преимущества присутствия в своей жизни молодого, нуждающегося в его помощи и поддержке человека. И в то же время Гарри был достаточно самостоятельным и независимым, чтобы не становиться обузой. Как будто у Северуса ненадолго появился взрослый и весьма рассудительный сын, успехами которого зельевар мог с полным правом гордиться.

Как и многие люди, не привычные к тому, что всевозможные блага сами собой валятся на них ниоткуда, выпадают в форме небесной манны или росы, Гарри много и сосредоточенно работал: несколько раз в неделю мотался в Лондон на занятия, расстраивался, когда что-то не получалось, спрашивал совета — и ему было неважно, что Северус ни черта не смыслит в композиции натюрмортов и пропорциях гипсовых голов. Порой, когда зельевар задерживался в лаборатории допоздна, он забирал Гарри из Лондона — они аппарировали, и тому не надо было трястись в электричке. Незаметно Гарри, отбросив стеснительность, стал называть мага по имени. Юноша не был скрытен: каким-то образом Северус оказался в курсе почти всех его дел, знал имена новых знакомых... В общем, позже, оглядываясь назад, мастер зелий не лгал себе — это было хорошее время.

А потом Гарри уехал. Вернее сказать, улетел. Нет, не на метле и не на ковре-самолете: Северус сам отвез его в Хитроу, чтобы посадить на рейс до Нью-Йорка. Прямого сообщения с Пасаденой, куда направлялся Поттер, отчего-то не обнаружилось. Почему так далеко? О, нашлось множество причин: одно из лучших отделений промышленного дизайна в мире, огромное количество автомобильных заводов в непосредственной досягаемости от кампуса выбранного колледжа, сравнительно невысокая стоимость обучения — Гарри умел считать деньги. Но главное — остальные причины можно было просто вычеркнуть — парню хотелось повидать большой мир. Он жаждал воли, выйти наконец в свободное плавание, доказать всем, в первую очередь, самому себе, что он чего-то стоит. И Северус не стал его удерживать, хотя ему бы хотелось, чтобы парень остался учиться в Лондоне. Но... так должно было случиться: рано или поздно маггловский мир, мир, к которому и принадлежал Гарри, поглотил бы его полностью. Крылья ночи несли его прочь, поблескивая вспышками сигнальных огней авиалайнера в черном лондонском небе.

Он вернулся через два года — какой-то заезжий британский профессор, которому он показал свои работы, все же уговорил его перевестись в Royal College of Art, сманив блистательными перспективами последующего трудоустройства. Поттер не пропадал, старался заезжать в Фарнэм хотя бы раз в месяц, но... теперь Северус уже отчетливо видел, что мальчик окончательно встал на ноги.

Что еще? Когда ему исполнилось двадцать три, его приняли на работу в Сандерленде — как сказал сам Гарри, там большой автомобильный завод, вроде Nissan и Rover, какой-то совместный проект. Потом он очень быстро женился, звал на свадьбу, но...

Зельевар не раз корил себя за свой вежливый отказ, хотя, сам Мерлин свидетель, в том не было его вины. Он планировал заглянуть на торжество хотя бы на часок, вручить подарок, даже пытался сочинить какие-то приличествующие случаю пожелания... 16 апреля, за три дня до назначенной даты, Магическую Британию потрясла серия покушений на министерских служащих с использованием довольно сложных ядов. Лаборатория мистера Снейпа оказалась в эпицентре событий, сотрудники Аврората требовали его личного заключения по самому незначительному вопросу, от обилия алых мантий, которые приходилось видеть в течение дня, рябило в глазах. Он понимал, что Поттер обидится, но обстоятельства в тот момент оказались сильнее его.

После завершения расследования зельевар неожиданно для себя оказался крайне востребованным человеком в Магическом мире — Кингсли, потратив час на уговоры, навязал ему курс лекций и практических занятий по ментальной магии в Академии Авроров, его мнение в качестве эксперта в вопросах приготовления зелий ценилось как никогда дорого. Отлучки в маггловкий мир становились все более редкими, он даже подумывал, а не продать ли дом в Фарнэме. Как и в юности, жизнь мага вновь поглотила его почти без остатка. И порой, разрываясь между Академией, лабораторий и заседанием Визенгамота, где ожидали его выступления по одному из рассматриваемых дел, он с улыбкой вспоминал о мальчишке, некогда назвавшем его "Ужас, летящий на крыльях ночи". Быть может, его воспоминания и были приправлены каплей сожаления, но... есть мир, дарованный магам, и мир, предназначенный для магглов. Они могут соприкасаться, но дороги их неизменно расходятся — и это стоит принять как данность. И когда в день твоего рождения из почтового ящика выпадает открытка с ничего не значащими поздравлениями, ты бегло просматриваешь ее и откладываешь на стол. Чтобы через полгода отправить почти такую же. Мистеру Гарри Джеймсу Поттеру. Графство Тайн и Уир, Сандерленд. И не забыть справиться о здоровье супруги и дочери.