Пьяное солнце (гет)

В один из дней середины лета Гермиона аппарировала в Мунго. Официальная версия для Гарри и Андромеды — болят шрамы, полученные от Беллатрикс. На самом деле — закончился Умиротворяющий бальзам. Конечно, ей ничего не стоило сварить его самой, но аромат варящегося зелья неистребим и у друга обязательно возникнут ненужные вопросы и подозрения. А у Луны, которая и впрямь работала теперь на пятом этаже клиники, можно было вполне законно и без лишних вопросов купить зелье отличного качества. Поболтав с подругой, забрав свою порцию зелий и получив напутствие приходить еще поговорить «тебе ведь нужно поговорить о твоей проблеме, Гермиона, ты знаешь» она решила прогуляться в парке неподалеку. На одной из аллей толпа детишек закружила ее в своей игре, и один флакончик зелья с ярко-синим узнаваемым цветом укатился к ногам высокого парня в светлых брюках. Гермиона уже хотела извиниться, как Драко, а это по закону всеобщего невезения был именно он, хмыкнув, протянул ей флакончик.

Так мало слов, так много пены...

— Успокоительным балуешься? — тянет он, а глаза смотрят серьезно-серьезно.

Гермиона прищуривается, пытаясь поймать в его взгляде обрывки мыслей, но там пустота, обжигающая пустота. Она опускает глаза на его руки, в которых мелькает флакончик.

— Сочувствую, — продолжает свой монолог Малфой, — кошмары мучают? — бесцеремонно спрашивает он.

Гермиона только крепче сжимает свои руки, продолжая смотреть на зелье в его руках. Драко тоже опускает на них взгляд.

— Ты боишься?

— Нет, — беззвучно шепчет она и машет головой.

— Это… от Круцио? — он сбивается и стискивает флакон с зельем так, что кажется он сейчас лопнет и ярко-синяя жидкость побежит по напряженным рукам.

— Нет, — почти беззвучно.

— Что тогда? — он резко опускает флакон в карман и обхватывает ее руки своими, — Что?

У него горячие руки — Драко как будто горит изнутри: «Что?!»

— Мне холодно. Мне всегда холодно. Даже в такой жаре, как сейчас… я как будто заледенела… внутри, — шепчет она, не поднимая глаз от их сомкнутых рук.

— Лучше холод, чем Адское пламя, — так же тихо шепчет он.

— В пламени хотя бы тепло…

— Адское пламя и адский жар, — продолжает он, не слыша ее, — а ты туда падаешь, падаешь…

— Веселые у тебя кошмары, — пытается пошутить Гермиона.

— Веселые, — соглашается Драко, — особенно весело смотреть, как следом падают и горят в Адском пламени все остальные: Грэг, Винс, Уизел, Блэк… И ты… А я — уже пепел, и не могу никого удержать…

— Драко! — она пытается заглянуть ему в глаза.

— Нормально, — вдруг отмахивается он, — ты давно уже мой персональный боггарт, Грейнджер.

Я не ищу, в толпе твой взгляд.

О пламенеющий закат.

Себе и мне, вскрывает вены...

Он размыкает руки и уходит, не оглядываясь. А Гермионе странно — ее больше не трясет. Она как будто согрелась. «Ага, в Адском пламени», — одергивает она себя и, оглянувшись, аппарирует на Гриммо.

Гарри весь день ходит вокруг подруги кругами, пытаясь выяснить причину ее странного настроения. А она только трясется и плачет в объятиях Андромеды. А ночью опять просыпается с криком. Июльские дни идут мимо Гермионы. Ее радует только постоянная улыбка на лице друга — Гарри, судя по всему, нашел таки свое солнце. День Рождения Гарри Поттера, или все же Блэка?, проходит необычайно весело. На Гриммо собирается половина их факультета, и вообще — половина их выпуска. И Дафна. Гриффиндорцы удивленно переглядываются, но без лишних вопросов вежливо болтают с девушкой. А из всего семейства Уизли появился только Джордж… Гермиона вытаскивает Луну на балкон поговорить.

— Я приду за зельем на неделе, Луна?

— Приходи. Но это не выход, Гермиона. Надо пытаться бороться со своими боггартами.

— Как ты сказала? — вздрагивает Гермиона.

— Боггартами, — безмятежно кивает ей Луна, — так говорит еще один мой пациент, — хмурится она. — Он так же часто как и ты приходит за зельем. Только берет для сна без сновидений… Говорит, не помогает. Но он все равно надеется. Я посоветовала ему встретить своего боггарта лицом к лицу.

— Ну и как? Встретил? — задерживает дыхание Гермиона.

— Говорит, встретил. И теперь боится еще больше, — тихо говорит Луна.

— Это же ты про Малфоя-младшего сейчас, да?

— Он единственный Малфой, Гермиона, — грустно смотрит Луна, — скажи мне честно, что у вас с ним?

Гермиона отшатывается и удивленно смотрит на подругу:

— Ты о чем?

— Смотри. Разве ты единственная магглорожденная волшебница в Хогвардсе? Нет. И даже не единственная симпатичная девушка. Разве он — единственный чистокровный слизеринский сноб? Отнюдь. Так почему он задирал только тебя? Почему ты следила только за его реакциями на ваши приключения?

— Бред, Луна, это бред, — шепчет Гермиона.

— Это факт, — так же безмятежно отвечает ей Луна, — факт, который замечала половина Школы. Спроси Гарри хотя бы… Сам он никогда не скажет, — улыбнулась Луна.

— А причем тут Гарри?

— Он тоже задавался этим вопросом. Только думал, что это из-за того, что ты его лучшая подруга. Но это далеко не так.

Гермиона тихо оседает на пол.

— Он сказал, что я его персональный боггарт, Луна. Почему он боится меня?

Луна медленно опускается рядом и ласково гладит Гермиону по пушистым волосам:

— А ты не думала, что он боится не тебя? А за тебя?