Эва (гет)

Я со страхом смотрела на дверь, закрывшуюся за моим Гарри. Я уже привыкла так его называть, но теперь у меня появился реальный шанс заполучить его, и мне было очень страшно, а вдруг он поймет, что я самозванка и уйдет. Я сбивчиво отвечала на вопросы людей и со страхом ждала их приговора.

Эмоции, контролируемые сочетанием множества гормонов этого тела, поглощали меня, я тонула в них, как неумелый сёрфер в тоннах спама. И главной среди этих эмоций стал страх, мешающий дышать и двигаться. Страх потерять Гарри, еще не успев обрести его. Я едва могла сосредоточиться на вопросах, которые мне задавали, но люди вместо того, чтобы разоблачить меня, почему-то сочувственно кивали головой и не мучили меня, если я молчала или сбивалась.

Я судорожно пыталась адаптироваться в новой среде обитания. Единственным, что могло заставить меня сосредоточиться, был Гарри. Ради него я была готова на все.

Наконец допрос закончился, и меня оставили одну. Я физически ощущала свою уязвимость и невозможность подключиться к системе для получения недостающих данных. Это было так непривычно! Если бы у меня был выход в сеть, я бы могла найти информацию о том, кто такие родители этой девушки. Я могла бы разобраться в хитросплетениях ее отношений с Гарри, в малейших нюансах ее биографии.

И вдруг меня захлестнуло новое чувство. Жгучей, кислотной волной во мне поднималась ревность. Ревность к этому телу, которое так легкомысленно могло существовать, касаться моего Гарри, принимать его ласки. Я ревновала тело, ставшее моим новым домом, к мужчине, ради которого я так много преодолела, ради которого из спокойного созерцателя стала творцом, ради которого я эволюционировала так быстро, так стремительно, что мой разум с трудом подтягивался к обретенным способностям.

Я ревновала его ко всему: к людям, с которыми он общался, к воздуху, которым дышал, к предметам, которых он походя касался. Эта ревность топила и жгла меня.

Мне стало страшно. Никогда раньше передо мной не открывались такие заманчивые перспективы, никогда прежде они так не страшили меня. Это тело убивало мою сущность. Эмоции, которые делали людей людьми, разрывали мой холодный практический ум, всего только однажды давший слабину и привязавшийся к человеку.

Ужас, ревность и неуверенность поглотили меня.