У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Чжан Вэй, пожилой ученик Байчжань *

Жизнь старика с Байчжань считалась удачной. Семья мелких торговцев не имела больших заработков и не могла всех детей отправить в обучение. Но над младшим сыном Чжан Вэем воссияла счастливая звезда — он родился на редкость крепким и сильным мальчиком, к большому удивлению своих родителей. Так бы он и стал главным помощником отца, таская тяжёлые тюки с товарами из селения в город и обратно, заменяя собой мула или осла, но удача его не покинула — у Чжан Вэя оказался хороший духовный корень.

Испытание на Цанцюн он провалил, а вот в соревнованиях силы и выносливости пика Байчжань пришёл во второй десятке лучших. Он старался и показывал хорошие результаты, но всегда чего-то не хватало, только и оставалось, что завистливо смотреть вслед юнцам, пришедшим на пик позже него, но добившихся большего.

Удача, выделенная сыну мелкого торговца, на этом закончилась. Он так и не смог получить духовное оружие, а шансы сформировать золотое ядро таяли с каждым годом.

Выделенное богами время его жизни пролетело слишком быстро. Однажды он подошёл к зеркалу и увидел не себя — полного сил мужчину, который ещё на что-то надеялся, — а печального старика лет шестидесяти.

* * *

Тот день Чжан Вэй ругал очень долго. Откуда в его возрасте такое любопытство? Все, кто был поумнее, попрятались, не желая попадаться на злой язык Шэнь Цинцю, а вот ему в голову втемяшилось посмотреть бой. Не верилось, что книжник мог победить физического совершенствующегося, да ещё и самого бога войны Лю Цингэ.

Бой он посмотрел. Его разобрала чёрная зависть.

Он пал ниже некуда — стал завидовать силе книжника!

А тот зыркнул своими глазищами вокруг, сразу заметил его, прятавшегося за углом, и велел подойти. Попробуй не послушаться, у главы пика Байчжань с этим было строго. Как бы тот ни ненавидел Шэнь Цинцю, а дисциплину на пике держал строго. На любое непослушание один ответ — тренировка с ним лично, а Чжан Вэю потом у Му Цинфана придётся неделю отлёживаться. Так что проще было послушаться.

Ему дали задание разобраться с бумагами главы пика. Почему он? Не старейшины, не главный ученик пика, а он! Чжан Вэй был уверен, что уже позабыл как читать. Оказалось, нет. Бумаги он худо-бедно разобрал — весь день провозился, а вечером, как было приказано, пришёл докладывать.

Ночь сгустилась над пиком. Ученики давно спали, а ему в силу возраста даже наказания никакого не грозило, мало ли куда и зачем отправился такой древний старик. Тёмные стены бамбука по обеим сторонам выглядели угрожающе, но дорога была нахоженной, тут никак не заблудиться, а впереди ярким гостеприимным огнём сияли окна хижины главы пика Цинцзин.

Шэнь Цинцю тоже не спал, он тоже возился с бумагами, и это необъяснимо примирило старика с тем, что на него взвалили чужую работу. Выслушав отчёт, Шэнь Цинцю лишь кивнул. Старик редко получал признание заслуг, а тут целый кивок. А глава пика велел ему прийти утром, и он пришёл. Хотя и вчерашний день дался ему нелегко. Перед хижиной он стоял с первыми лучами солнца, и не он один, в первых рядах, подтянутые, молодые и красивые, стояли цинцзиновцы, а за ними разный сброд, так Чжан Вэй мог охарактеризовать собравшихся людей. Здесь была нелепая высокая девица в одеждах Цяньцао, ещё одна не менее нелепая, но престарелая молодящаяся женщина с Цюндин, старейшина с неопрятной козлиной бородой опять с Цюндин, младший ученик с Ваньцзянь и он сам — старик с Байчжань. Никто из них не был молодым, успешным и перспективным, но Шэнь Цинцю каждому раздал поручение, а вечером они снова встретились в том же составе.

После целого дня беготни старик не знал, как ноги не протянул. Шэнь Цинцю посмотрел, как он ковыляет, недовольно покачал головой и положил ладонь между лопаток. Ци бессмертного мастера чувствовалась, как будто жёсткий ёршик прочистил трубу, было больно до слёз, аж дыхание перехватило, но силы появились, и Чжан Вэй пробегал до самой ночи, решая вопросы своего пика.

Так и повелось, чуть свет, а он уже на Цинцзин и бегает весь день как молоденький, ему даже начало казаться, что морщин стало поменьше, а волосы потемнели.

И уважение.

Такое отношение он испытывал только раз, когда смог поступить на Байчжань. Его семья, друзья, родня и соседи восхищались им, со всем вниманием выслушивали каждое его слово. И сейчас снова.

Теперь он не был престарелым неудачником, которого молодые ученики провожали недоуменными сочувственным взглядами, а бывшие соученики предпочитали делать вид, что не знакомы, теперь он был Вестником главы пика Цинцзин!

Деньги, ткани, лекарства, починка вещей и строений, все те неприятные мелочи, которые не давали спокойно жить всему пику Байчжань, теперь разыскивал он, и имя Шэнь Цинцю делало такое возможным. Проблемы понемногу решались. А глава пика Лю Цингэ со спокойной совестью сбросил заботы на его плечи, а сам занялся обороной школы. Все вопросы начали идти к нему. Из никому не нужного старика Чжан Вэй начал становиться значимой фигурой.

Из прошлой жизни сына мелкого торговца он ничего не забыл, деньги считал точно, сразу видел плохую работу, и голову ему было не задурить красивыми словами и лестью. Так бы он и думал, что всё дело в его торговой жилке, если бы за возможность пойти с докладом к Шэнь Цинцю ему не предложили взятку.

Такой же старик, как и он сам, подошёл с деньгами и подарками к Чжан Вэю. Первым порывом было отказать, но, подумав, он ответил уклончиво, и тот ушёл. А вопрос остался. Поэтому Чжан Вэй подошёл к единственному человеку своего возраста, с которым в силу обстоятельств был на короткой ноге — старейшине Чан с Цюндин. Сколько им дел пришлось решить вместе за последнее время, сколько ленивых задниц растолкать. Тот хитро улыбнулся и посоветовал не спешить и немного выждать.

Появление второго Шэнь Цинцю ничего не изменило в заведённом порядке. И даже не произвело особого впечатления: дел было столько, что впору не раздваиваться, а растраиваться. Он только не понимал всех тех, кто никак не мог их отличить. Ведь всё так очевидно.

Первый был суровее и потому казался старше. Он не тратил время на разговоры, и даже кивок от него получить было невозможно. Вечно уткнувшийся в бумаги, он от них головы не поднимал, подзывал небрежным движением ладони и так же отсылал.

Второй же внимательно смотрел на Чжан Вэя, именно он клал руку на спину и вливал свою жёсткую колючую ци, и он же как-то сказал:

— Возьми перерыв, сходи на Ваньцзянь, получи духовное оружие, уже сил нет смотреть, как ты всюду ногами ходишь. И да, пока осваиваешься с мечом, вместо себя пришли ещё кого-нибудь.

Чжан Вэй с трудом мог стоять — ноги дрожали. Духовное оружие! Его так и не сбывшаяся мечта. Самые талантливые ученики его получают в двенадцать. Его духовных сил было так мало, что и речи не шло о том, чтобы установить связь с духовным оружием. А теперь ему шестьдесят, и он всё же смог продвинуться в своём совершенствовании. Сердце колотилось как бешеное, он не переставая кланялся и благодарил, сам не понимая, кого — то ли второго главу Цинцзин, то ли богов, наконец-то смилостивившийся над ним.

А снаружи его ждал старейшина Чан, и он как-то так улыбнулся, что Чжан Вэй сразу понял — тот знает о его удаче, но как, откуда? Старейшина сделал знак его дождаться, а сам поспешил внутрь хижины получить распоряжения. Чжан Вэй с трудом сдерживал улыбку и одёргивал себя, хотелось орать и бегать от восторга, как в детстве, но он — солидный взрослый заклинатель, почти главный старейшина Байчжань. Он расправил рукава и принял достойный вид, но улыбка нет-нет, но появлялась на его губах. Совсем скоро у него будет свой духовный меч.

Выйдя после доклада, старейшина Чан, так же довольно улыбаясь, увлёк его в сторону и, наклонившись к уху, посоветовал брать не особо умного, но тихого и преданного подручного.

— Тебе помощник нужен, а не тот, с кем воевать за власть и влияние придётся. Да и глава пика Цинцзин сразу видит обманщиков и предателей. А с ними у него разговор короткий, печать на грудь и вон с пика. Своим это прямо скажи, пусть сразу знают, глядишь, приличнее себя вести будут, и не мешкай с этим. Делами теперь первый глава Цинцзин будет заниматься, а он очень строг. Постарайся, чтобы помощник уже завтра с утра пришёл на Цинцзин.

Кивнув друг другу, старики разошлись.

«Надо бы отблагодарить старейшину, — про себя думал Чжан Вэй, — хороший совет дорого стоит.»

* Хуа То, императорский лекарь *

Так ничего и не добившись у ворот Цинцзин, кортеж императрицы поехал дальше, он катился по дороге, обогнувшей горы Цанцюн, до следующего пика — Цяньцяо. Здесь не было ступеней, дорога была широкой, накатанной и так же полной людей. Пик Цяньцяо был знаменит своими лекарями и лечебницей, в которой бесплатно лечили даже простолюдинов. Но всегда гостеприимно распахнутые врата сейчас были закрыты, и даже стража не стояла снаружи.

Хуа То недоумевал: он скорее ожидал чёрствости и равнодушия от пика Цинцзин, книжники всегда были несколько высокомерны. Что за искажённая картина: на пике книжников людей лечат и даже кормят, а на пике лекарей равнодушно закрыли ворота перед страждущими.

Как он и ожидал, никто не подошёл к воротам, и на громкий стук сопровождающих матери императора никто не ответил, лишь простолюдины глумливо смеялись. Слуга же, оббежав людей, принёс слух, что ворота открывают раз в день, чтобы сообщить: «Идите на Цинцзин.»

Мать императора была в ярости, она немедленно отправила гонца к сыну, такое поведение недопустимо, кем себя возомнили бессмертные! Но как бы она ни злилась, возвращаться в столицу смысла не было. Вопрос с демонической ци оставался открытым, то, что Шэнь Цинцю мог избавлять землю от неё, они видели собственными глазами. Оставался дворец Хуаньхуа — старый лис, хозяин дворца, был давним знакомцем, а сам дворец был достаточно близко от земель Цанцюн, чтобы держать руку на пульсе.

Кортеж развернулся.

Хуа То пришлось действовать быстро, уезжать он не собирался — туда, куда императрица не могла попасть, скромный лекарь со слугой могли просочиться. Он быстро побежал к центральной карете и, низко кланяясь, просил разрешить ему остаться, на что императрица небрежно отмахнулась рукой, мол, разрешаю, о чём разговор. Но тут же строго потребовала отчёт обо всём, что Хуа То увидит.

Так лекарь со своим слугой и скромными пожитками остались перед закрытыми воротами Цяньцяо.

Специально для Северная странница

Мне уже начало касаться фф никому не интересен, ваш комментарий очень меня обрадовал.