Тени прошлого (джен)

Вечер масок проходил изумительно. Веселье, немного вина, танцы, импровизированное представление Джеймса и мисс Верити, обмен любезностями с братцем — всё это в сумме можно было назвать счастьем. Перед наступлением полуночи Генри пригласил на танец Русалку, одетую в струящееся зелёное платье. Такая партнёрша больше подошла бы брату, но тот уже станцевал с ней вальс и аделан, который сорвал Гарретт, а звать того же человека в третий раз считалось неприличным.

После танца мать отловила его и поинтересовалась, не видел ли он Людвига, её управляющего. Генри не видел, но огляделся на всякий случай. Внезапно стало ясно, что пропал Джеймс. Он, как успел заметить Генри, вышел из дома незадолго до двенадцати, но к моменту снятия масок не вернулся.

В пять минут первого Генри тоже вышел на крыльцо. Тучи, торжественно проплывавшие над Миттельбургом весь день, исчезли, луна освещала колонны у входа, деревья, серую дорожку. Внимание Рэнделла привлекло что-то белое, валявшееся прямо на плитке. Подойдя, он опознал маску и шляпу Призрака.

Под ними лежал большой серый конверт с двумя надписями. Первая была выписана мелким, бисерным почерком и, очевидно, содержала имя адресата, а вот вторая, сделанная впопыхах крупными каракулями изрядно пугала:

«Детектив Гарретт оглушён или убит человеком в костюме палача. Тело хотят утопить в Хильде ниже по течению. Спасите его и отдайте ему конверт. Если детектив мёртв, конверт должен получить Г. Дж. Рэнделл».

Генри застыл на несколько секунд, осознавая прочитанное. Он недоумевал, какой твари понадобилось убивать Джеймса. Логическая цепочка прослеживалась легко: о профессии Гарретта знали только Родерихи, Рэнделлы и мисс Верити, но первым незачем было его убивать, вторые, скорее всего, не знали, что он здесь, а третья не покидала дома. Кроме них, мог знать только… грабитель! Он ведь наверняка читал газеты. Но почему он написал это?

Тряхнув головой, Генри отбросил размышления. Джеймса надо было спасать. А как добраться до берега Хильда и найти его там? Да легко!

Он взбежал обратно на крыльцо, пронёсся по холлу, лавируя между танцующими парами, сунул конверт матери, взлетел по лестнице на самый верхний этаж, вскарабкался на чердак по приставной лесенке, затащил её наверх и поднёс к люку на крышу. Откинутая резким толчком крышка едва грохнула по черепице, а Генри уже затаскивал наверх сложенные крылья. Удача, что он заранее перенёс их сюда для испытаний!

Стоя на косой крыше, он размотал верёвку, которой было связано изобретение, надел «рюкзак» на плечи, защёлкнул пряжки ремней, сосредоточился и мысленно потянулся к серым потокам магии.

Генри вчера полдня просидел над коробкой для крови, притягивая стихию льда к нарисованным рунам. Хорошо, что в особняке был свой ледник. Тот артефакт, кажется, получился. И этот обязан! Иначе какой из Генри маг?

Крылья раскрылись за его спиной. Генри двинулся по потоку дальше — крылья шевельнулись. Он мысленно перемещался туда-сюда, пытаясь заставить крылья двигаться. Интуиция подсказывала: нужно почувствовать их — и крылья, и потоки — частью себя, а себя — птицей. Что ж, на воображение изобретатель никогда не жаловался.

Несколько широких взмахов — и он поднялся над крышей. Движение корпуса вперёд — и крылья понесли его к краю. Стало страшно: а вдруг не получится? вдруг он упадёт? а вдруг?..

Генри поморщился. Если бы это было обычное испытание, он мог бы позволить себе трусость. Однако сейчас он собирался спасать друга, а значит, не имел права отступать. Тем более, изобретение было названо в его честь — Воробей.

Генри вдохнул и плавно выдохнул. Воздух. Воздух — это его стихия. Он справится. Новый взмах — и он над землёй. Вроде не падает, летит.

Кое-как приноровившись управлять Воробьём, Генри отклонился влево и, осторожно облетев деревья, понёсся к Хильду. Достигнув его, повернул направо и полетел вдоль берега реки вниз по течению.

Тут ему в голову пришла мрачная мысль: а как он будет искать Джеймса? Где? А если его уже утопили?

Берег был залит светом праздничных фонарей — Вечер масок проходил во всём городе. Вероятно, следовало спуститься ещё ниже, но недалеко, так как времени прошло относительно немного. При этом шансы спасти Гарретта оказывались обратно пропорциональны расстоянию.

Внезапно Генри заметил паромобиль, съехавший с дороги к реке. Из него выпрыгнули две фигуры, достали из багажника что-то большое и белое, протащили его по причалу, сбросили в воду и спешно уехали.

Изобретатель рванулся вниз и проскользнул над водой. Да, ему повезло: он нашёл Джеймса. Тот был без сознания, на белой рубашке пугающе темнело пятно, похожее на большую рану. Генри вздрогнул. Неужели поздно?!

Он развернулся и, летя в обратную сторону, подцепил Джеймса. Воробей почти перестал слушаться — запас веса был слишком мал, чтобы выдержать обоих. Генри снизился и полетел практически по воде. Благо, ветер дул по направлению движения, и связанные с ним потоки энергии помогали Воробью двигаться.

Казалось, путь к дому длился целую вечность. Изобретатель уже почти не чувствовал своих рук, когда наконец приземлился перед крыльцом. Перед толпой гостей, зачарованно взирающих ему за спину.

— Что случилось? — воскликнула мать, сбегая со ступеней ему навстречу. — Кто это написал? — Она нервно потрясла конвертом.

— Потом. — Генри отмахнулся. — Где доктор Шварц?

Запоздало он понял, что страшное пятно на груди Джеймса — всего лишь красный галстук. Но отчего-то же Гарретт до сих пор не пришёл в себя!

— Сейчас! — Вперёд выбился человек в костюме чумного доктора — Шварц. Он проверил пульс и скомандовал: — Кто-нибудь, занесите его в дом, а лучше сразу в его комнату, и дайте наконец герру Родериху снять крылья!

Джеймса забрали и перенесли куда-то. Генри с трудом расстегнул ремни, снял рюкзак, положил Воробья на пол в холле и упал на диван, опустив голову на руки. Эмоции и алкоголь выветрились из головы, и он понял, насколько безумным был его поступок. Улететь на непроверенном аппарате ночью неизвестно куда, используя непроверенный вид энергии, и искать человека в темноте, рискуя встретиться с преступником. Какого дерка он натворил?!

Минут пятнадцать прошли в полной тишине.

— Джинджер, как ты? — Мать подошла и присела рядом, обняв его за плечи.

— Не знаю… Но будучи трезвым, я бы так, наверное, не поступил, — пробормотал он, поднимая голову. — Где все? Думал, народ теперь не разойдётся.

— Разъехались по домам и гостиницам. Завтра придут с вопросами… Отец лёг спать, а доктор Шварц осматривает мистера Гарретта.

Генри с трудом встал и поднялся на второй этаж. Он тихо постучал в дверь комнаты, выделенной Джеймсу, и заглянул внутрь.

Гарретт лежал на кровати поверх одеяла, а доктор Шварц заканчивал обрабатывать рану на его виске. В темноте она сливалась с волосами, но при свете газовой лампы приводила в ужас.

— Что с ним? — полушёпотом спросил Генри. Говорить громче он не мог.

— Типичнейший способ спонтанного убийства — удар тяжёлым тупым предметом. Как следствие, сотрясение мозга и рана, вообще-то плохо совместимая с жизнью. Однако явные симптомы отсутствуют, поэтому думаю, что всё в порядке, — оптимистично заявил доктор и добавил: — А вот вам я бы посоветовал немедленно лечь спать, выпив чего-нибудь согревающего, но без спирта. Как маг говорю: такая мощная перегонка энергии через себя, какую задействовали вы, для новичка — хуже некуда!

— Спасибо. — Генри не обратил внимания на окончание речи доктора.

Покинув комнату, он собрался спуститься на кухню, но мать, стоявшая во время разговора в коридоре, отправила его ложиться. Уже минут десять спустя Генри был ей благодарен: внезапно накатившая усталость отбивала всякое желание бродить по лестницам туда-сюда.

— Держи. — Она сама принесла ему кружку с имбирным чаем, горько-кислым настоем имбиря и лимона с обязательной ложкой мёда.

Горячий, даже обжигающий, напиток напомнил о чём-то давнем и счастливом. Оказывается, с детства Генри успел соскучиться по этой дряни!

Утром, как и предсказывала мать, вернулись гости. К радости Генри, не все: только Рэнделлы, племянница доктора, который оставался на ночь, и, как ни странно, мисс Верити. На этот раз её позвала фрау Аннелизе. По её словам, Шварц предсказал Генри почти неделю бессознательного состояния, а за Джеймсом должен был кто-то присмотреть.

Мисс Бёрнс, как выяснилось, соврала деду, что она — девушка Гарретта, дабы уберечь честь обоих мужчин, а теперь ещё и согласилась остаться. И как это можно было понять?

Генри как раз собирался заглянуть к ней и позвать на обед, когда его отловил Чарльз. Брата прямо-таки трясло от любопытства.

— Представишь это на Выставке — и ты победил! — заявил он как будто с радостью.

— Возможно. Скажи, неужели ты так сомневался во мне, что решился на сделку? — поинтересовался старший брат, глядя на него.

— Дело в другом, — вздохнул Чарли. — И именно об этом я хотел поговорить.

— Ввязался в неприятности? — предположил Генри. — Нечто незаконное. Поэтому и ищешь помощи детектива, верно?

— Верно. Помнишь начало «Неизведанного острова»? — намекнул младший и вдруг сменил тему: — Когда ты был в Крее, выяснил что-нибудь интересное о Пауэлле?

— У тебя один из дневников? — Старший брат подался вперёд от любопытства.

— История. А ты нашёл Механику, я прав?

— Да, но там много нужно переделывать.

— Тогда… Как ты относишься к тайри?

— Чарли, я с ними работал! Зачем это тебе? Стой, неужели ты…

В конце коридора появилась тучная фигура дворецкого Якоба.

— Позже. — Чарльз развернулся и исчез на лестнице.

— Мистер Рэнделл, он очнулся. — Из комнаты выглянула мисс Верити. — Позовите, пожалуйста, доктора Шварца.

* * *

«Т-р-р-ш!» — где-то рядом перевернулась страница. Джеймс пришёл в себя, но продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к обстановке. Он совершенно точно находился в какой-то комнате. Было довольно светло, что чувствовалось сквозь веки, но не причиняло особых неудобств. Рану ему перевязали и, наверное, зашили, однако голова болела. Во рту остался привкус пыли и воды. Странно… Откуда она?..

Перевернулась ещё одна страница, и Джеймс решил посмотреть, кто и что листал.

Он открыл глаза и покосился в сторону окна. Комната оказалась гостевой спальней у Родерихов, а читала… мисс Верити?

Девушка подняла голову, встретилась с ним взглядом, резко вскочила и подбежала к двери в коридор. Кого-то там увидела и что-то ему сказала. Потом вернулась и присела на край кровати.

— Как вы себя чувствуете?

Джеймс не отвечал. Просто смотрел на неё, смотрел, удивляясь её присутствию, и молчал. В глазах мисс Верити появилось беспокойство. Когда открылась дверь, она тут же развернулась и спросила:

— Доктор Шварц, что с ним? Почему он не отвечает?

Гарретт поморщился от громкого голоса.

— Мисс Бёрнс, успокойтесь, — терпеливо попросил мужчина. — Ему проломили череп! Имеет право молчать.

Врач осмотрел его голову, проверил что-то, удовлетворённо кивнул и сообщил:

— Лёгкое сотрясение. Видимо, оружие неверно подобрали. Думаю, вы даже приходили в себя после удара, но река помешала вам окончательно очнуться.

По его указанию Джеймс неделю провалялся в постели. Отсыпался за все годы службы. Мисс Верити почти всё время сидела в кресле у окна и наблюдала за ним, по несколько раз в день заглядывал Генри. Ему явно не терпелось поделиться какой-то новостью.

Наконец врач разрешил Джеймсу вставать и думать (до этого герр Шварц пресекал любые попытки узнать о произошедшем тем вечером). Гарретт смог привести себя в порядок и снять с головы неудобную повязку.

Встав перед зеркалом, Джеймс поискал на голове следы раны и, к своему изумлению, их не увидел. Не нашёл он и Печати — она просто исчезла с его шеи. Способности, полученные с ней, похоже, тоже пропали.

Неведомое нечто под названием Сииррэ спасло Джеймсу жизнь своей печатью. Кто-то могущественный хотел видеть его живым. И если древняя Этельбурга прозревала сквозь время, а граф фон Ортгрим знал о леди Офелии… Поводов подумать прибавилось, но головная боль всё же мешала это делать.

В тот же день Генри и мисс Верити позвали Джеймса на прогулку и поведали, говоря языком журналистов, захватывающий финал Вечера масок.

— Вы рискнули ради меня жизнью? — опешил Джеймс, услышав от девушки о полёте изобретателя над Хильдом.

— Я был пьян и счастлив, пока не нашёл вот это! — Генри злобно сверкнул глазами и вырвал из внутреннего кармана куртки тот самый конверт. — Кроме того, вы неоднократно спасали меня, Джеймс. А я — вас, хоть и весьма безрассудно.

— Спасибо. — Джеймс улыбнулся и взял конверт. Он прочитал надпись и открыл его. Внутри лежали свёрнутые листы с подписями: «Банк», «Вокзал», «Поезд», «Детективу». Проглядев первые три, Джеймс понял, что это детальные описания преступлений: заказчик, мотив, действия, сумма ущерба… Последнее оказалось личным письмом.

«Здравствуйте, детектив, — писал грабитель. — Как Вы уже знаете, моё имя Эйн эла-Виэт, я тайри, работавший на компанию Рэнделлов. Сэр Генри Джеральд может рассказать обо мне подробнее.

Я был мятежным романтиком, однако усомнился в правильности своих действий. Мои сомнения получили подтверждение — заказчик (некто Людвиг Мюллер из компании Родерихов) пытался меня убить. Поэтому я записал детали моих преступлений. Они перед Вами. Я исчезаю, потому что не хочу умирать. Как Вы знаете, я и так был, кажется, на грани.

О делах Мюллера осведомлена Нора Швайн, племянница доктора Шварца, помогавшая мне в работе. Она готова ответить на любые вопросы. В том числе, о дальнейшей судьбе мисс Примроуз.

Напоследок благодарю Вас за спасение и прошу простить меня за смерть Вашей матери. Я не хотел этого.

На этом откланяюсь.

Эйн эла-Виэт.

P. S. Не удивляйтесь грамотности механика-тайри. Я трижды переписывал это письмо, пока фройлен не перестала бить меня конвертом».

— Не может быть! — присвистнул Генри, заглядывая в письмо через плечо Джеймса. — Людвиг!

— Так это борьба за независимость или экономическая борьба? — поинтересовалась мисс Верити, читавшая с другого бока.

Мужчины недовольно воззрились на неё.

— Я обещаю ничего больше не публиковать и вообще покончить с журналистикой! — торжественно объявила девушка и умоляюще уставилась на них.

Никто не успел ей ответить — разговор прервали душераздирающий женский крик и глухой звук удара.

Они втроём побежали к дому, но Джеймс и мисс Верити быстро отстали от Генри. Когда они подошли, журналистка мгновенно побледнела и отвернулась, вцепившись в пальто Гарретта. Около стены лежало тело фройлен Швайн с неестественно повёрнутой головой. Кто-то выбросил девушку из окна третьего этажа, и она сломала шею. Получить какие-либо разъяснения и доказательства стало невозможно.

Чуть позже местная полиция сообщила, что свидетелей преступления не нашлось. У Людвига, как и у всех в доме, было алиби.