Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Первая неделя учёбы захватила Теодора с головой. Как и в прошлые годы, все преподаватели решили, что студентам недостаёт нагрузки, и примерно вдвое увеличили домашние задания. Тео с содроганием представлял, что будет в следующем году. Впрочем, единственным преподавателем, который ещё не дал задание, был Аластор Муди, к которому ребята как раз шли на занятие. Накануне произошёл инцидент, явным свидетелем которого Теодор не был — однако слухи ходили самые разные.

Вплоть до того, что новоявленный преподаватель был так категоричен к слизеринцам (с этим Тео мог согласиться по своему опыту встречи с бывшим аврором), что превращал их в зверей. Одно было ему известно наверняка — Аластор Муди сделал с Малфоем что-то такое, что всю ночь, выпив зелье Сна без сновидений, он всхлипывал и мешал спать своим соседям. Это было странно, и это… пугало.

Когда ученики расселись по своим местам, Муди влетел в кабинет, хлопнув дверью за своей спиной, и с лязгом прошёлся до своего места. По сравнению с бытием Люпина, о судьбе которого никто ничего не говорил, учебные классы сменились на более мрачные. Теперь занятия проходили на первом этаже, в трёх коридорах от Трапезного зала.

Теодор машинально поправил на углу стола свой экземпляр учебника, носившего примечательное название: «Темные Искусства. Руководство по самозащите». Оно будто бы кричало про их клуб, который Крауч отменил своим волевым решением.

— Можете убрать их в сумки, — хрипло сказал преподаватель. — Эти книги. Они вам не по­надобятся.

Он извлёк откуда-то из-за пазухи журнал, которым изредка пользовался Люпин в прошлом году, качая головой.

— Итак, четвёртый курс… — проскрежетал Шизоглаз, читая список. По очереди называя фамилии, он дожидался ответов студентов, а его глаз-артефакт беспрестанно крутился в орбите. — Хорошо, — сказал он, когда последний заявил о своем присутствии. — Профессор Люпин написал мне об вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием разным магическим тварям. Прошли боггартов, красных колпаков, болотных фонарников, гриндилоу и оборотней — я правильно понял?

Студенты согласно зашумели.

— Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий. Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу. У меня есть год, чтобы научить вас, как разбираться с Темными…

— А вы не останетесь? — вырвалось у кого-то из гриффиндорцев. Муди тотчас же покосился в ту сторону и улыбнулся. Эта улыбка была не самым приятным зрелищем. Оказалось, что окликнул преподавателя Уизли, которому Шизоглаз разъяснил, что его согласие на этот пост было скорее вынужденной услугой Дамблдору, чем его желанием.

— Итак, прямо к делу. Заклятия. Они бывают разной силы и формы. Согласно рекомендациям Министерства магии, мне следует обучить вас некоторым антизаклятиям и на этом остановиться. Я не должен показывать вам, каковы из себя запрещенные Темные заклятия, пока вы не перейдете на шестой курс — вас считают недостаточно взрослыми, чтобы до этого времени иметь дело с такими вещами. Но профессор Дамблдор придерживается более высокого мнения о вашей выдержке, он считает, что вы справитесь, а я скажу так чем раньше вы будете знать противника, тем лучше. Как можно защитить себя от того, чего никогда в жизни не видел? Волшебник, который собирается применить к вам запрещенное заклятие, не станет делиться своими планами, он не будет действовать открыто, на ваших глазах, вежливо и тактично. Вы должны быть готовы заранее. Вы должны быть бдительны и наблюдательны. Вы должны убрать это, мисс Браун, когда я говорю.

Теодора с каждым следующим его словом всё сильнее покидала уверенность в том, что Муди был адекватен. Он распалялся, плюясь слюной, и явно имел некую предрасположенность к тому, чтобы именно эти заклинания и проклятья, о которых сам и рассказывал, применять. Если верить Люпину и его классификации, гневный Муди явно был тёмным магом.

— Итак… Кто-нибудь из вас знает, какие заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством?

Теодор поднял руку. Он изучал этот вопрос вместе с друзьями на заседаниях клуба. Кроме него руки подняли Забини и несколько гриффиндорцев. Малфой сидел так тихо, как только мог, чтобы его ни в коем случае не заметил преподаватель.

— Мистер… Нотт, верно? Прошу.

— Непростительные заклятья. Проклятье подчинение, проклятье боли и проклятье смерти.

— Верно, мистер Нотт. Я помню, как ваш отец оправдался перед Краучем и составом Визенгамота, — с отвращением произнёс Муди. — Он действительно был под проклятьем Империус. Кто знает, как оно работает?

Студенты молчали, Нотт сжал челюсти до хруста. Он не привык, чтобы профессора так вели себя со студентами. Два года назад Шизоглаз показался ему более адекватным.

Меж тем преподаватель поднялся на ноги, выдвинул ящик стола и достал стеклянную банку, из которой достал паука. По рядам прошли отвращённые восклицания. Преподаватель навёл на паука палочку и скомандовал заклятье подчинения. В его движениях чувствовалась многолетняя практика и недюжинная магическая сила: он даже не двинул кончиком палочки, чтобы сформировать рунический рисунок, хватило вербальной формы, и паук заплясал, выделывая акробатические трюки.

— Отвратительно, — прошипела сзади Гринграсс. Кто-то из гриффов даже засмеялся.

— Думаете, это смешно, да? — прорычал Шизоглаз. — А понравится вам, если я то же самое проделаю с вами?

Смех мгновенно умолк. Муди начал рассказывать о временах, когда Тёмный лорд широко применял это проклятье в своих интересах. Теодор уткнулся взглядом в доску за спиной профессора, чтобы не наблюдать за пауком, по тельцу которого пульсировали путы проклятья, наложенного Муди. Наконец, он закончил и вернул паука в банку.

— Так, а проклятье боли? Кто знает, как оно работает?

К удивлению Теодора, руку поднял Лонгботтом. И тут Нотт всё понял.

— Лонгботтом, верно? — во взгляде живого глаза Муди появилась какая-то сердечность. — Что ж. Балл Гриффиндору за смелость. Так это делается, да?

Неумело разрядив обстановку, он вновь достал паука и применил на нём уже второе проклятье.

— Круцио! Финита. Так вы ничего не увидите. Энгоргио!

Паук увеличился в размерах втрое. Теодор сглотнул. Блейз прикрыл глаза ладонью.

— Эй, вы, всем внимательно смотреть. Круцио!

В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но звук был и не нужен. Муки, которые испытывало существо, были видны невооружённым глазом. Муди будто бы начал упиваться страданиями паука, конвульсиями, в которых он бился, и его лицо обезобразила вновь хищная улыбка.

— Прекратите! — воскликнула Грейнджер.

— Финита. Редуцио.

Паук уменьшился до нормальных размеров, и вновь оказался в банке.

— Боль, — сказал профессор тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус… Оно тоже когда-то было очень популярно. Так. А теперь смертельное проклятье.

В этот раз демонстрация заняла считанные секунды. Паук умер мгновенно, и Муди смахнул его на пол. Теодор почувствовал страшную сухость в горле.

— Ни порядочности, — спокойно сказал преподаватель, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной.

Все студенты покосились на Гарри Поттера, который тут же смутился. Некоторые смотрели оценивающе, и только Гермиона — тепло.

— Авада Кедавра — заклятие, требующее для выпол­нения серьезной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова. Однако, сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Возникает вопрос — если все равно нет противодействующего заклятия, то зачем я вам это показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнетесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — взревел он, и студенты опять едва не подскочили. — Итак, эти три проклятья— Авада Кедавра, Империус и Круциатус — известны как Непростительные проклятья. Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать срок в Азкабане. Это то, чему вы должны противостоять. Это то, с чем я должен научить вас бороться. Вам нужна подготовка. Вам нужно быть во всеоружии. Но самое главное… вам нужно приучить себя к постоянной, неусыпной бдительности. Достаньте ваши перья… запишите это…

Остаток занятия они провели, записывая примечания к каждому из проклятий. До самого окончания никто не проронил ни слова, но как только профессор отпустил их и они вышли из класса, всех, особенно гриффов, буквально прорвало. Большинство обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!»

Теодор не испытывал такого пиетета. Ему было больше интересно, что за чары на себя накладывал Муди, и зачем он отхлебывал зелье, явно не целительное по своей природе, дважды за занятие. Впрочем, за водоворотом других занятий это вскоре перестало волновать его. Однако на выходных произошло ещё одно примечательное событие.

* * *

Отмена занятий клуба разочаровала всех участников этого объединения, которые собрались уже в первое же воскресенье, чтобы обсудить, как и что они будут делать в этом году.

— Это невозможно, почему ради каких-то иностранцев закрыли наш клуб, но оставили плюй-камни? — от отчаяния Криви едва ли не рвал волосы на голове. Его младший брат, не менее магглорождённый волшебник (что, впрочем было странным совпадением), поступил в этом году, и Колин, разумеется, рассказывал ему об их занятиях. Теодор поймал себя на мысли, что Криви с каждым годом ведёт себя всё более и более по-девчоночьи, что, вкупе с его историями о поцелуях с… странными людьми, в которых его заставали за «исполнением карточных долгов», было подозрительным.

— Давай ты не будешь про спорт так говорить, — возразил Бут. — Хотя квиддич и правда закрыли на этот год…

— Хиггс небось рад, что не пошёл на шестой курс, — рассмеялся Дин. — Его сестра поступила к барсукам, да?

— Чего ты думаешь, он бы её стеснялся? — обидчиво переспросил друга Гэмп.

Наконец, кто-то из них проговорился, что Теодор научился призывать Патронуса.

— Теодор, ты либо показываешь, — обиженным голосом обратился к нему Блейз, — или мы обижаемся. Все.

Нотт рассмеялся, вспоминая, как он помог Джинни поднять вещи в вагон, и они несколько секунд просто нерешительно смотрели друг на друга, касаясь пальцами.

— Экспекто Патронум!

Серебряный филин, выпорхнув из его палочки (дубовой, на этот раз, с ней как будто бы и правда проще колдовалось), сделал круг по помещению, после чего рассеялся снопом серебряных искр.

— Эффектно, Нотт! — гаркнул от дверей Аластор Муди. — Силён, в четырнадцать лет призывать патронуса в телесном облике.

Ребята тут же притихли, а Муди, скрежеча своим протезом, вошёл и захлопнул дверь.

— Вы верно думаете, что я буду наказывать вас за колдовство вне уроков? Нет, я не стану этого делать. Удивительно, как много здесь гриффиндорцев! Не боитесь этого слизняка?

— Он наш друг, — ответил за всех Дин Томас.

Муди оскалился и, достав из-за пазухи флягу, отхлебнул.

— Так вы и есть тот клуб, куда хотели попасть младшекурсники? Один гриффиндорец даже попросил, чтобы я его взял на попечительство! А, вон же он! Криви, да?

Колин покраснел и попытался бочком отойти так, чтобы за Невиллом его было не видно.

— Ну, будет. Дамблдор сказал, что это старина Барти Крауч, — это имя Муди выплюнул, — потребовал все эти помещения под классы для гостей школы. Что же… мы не будем нарушать ограничения директора. Но, знайте, что теперь вы будете первыми по спросу на занятиях. Первые, поняли? Это подарок от меня вам, — он ощерился своей неприятной улыбкой, и, опираясь на свой посох, вышел из помещения.

— Это хорошо или плохо? — тихо спросил Симус скорее риторически.

— Кажется, что нам задница, — прошептал в ответ ему Колин.

* * *

Следующие недели пролетели как в калейдоскопе. Джинни всё-таки ответила согласием на приглашение в Хогсмид, и дождливым воскресным днём они, едва не зачерпывая ботинками холодную воду из луж на разбитой дороге, продрогшие, несмотря на чары, но хотя бы не промокшие — спасибо тому, что у Тео был зонт, — посидели в ублюдочно-розовом до зубовного скрежета кафе мадам Паддифут (и оба согласились с тем, что это заведение было так себе), а, вернувшись в замок, неловко обнялись, случайно коснувшись носами — но не губами. Это воспоминание дарило Теодору яркие ночные сны, но лишь было приятным фоном неприятной рутины.

Периодически к нему продолжал лезть мальчишка Пакстон, которого он действительно стал гонять по всяким мелким поручениям. Один раз он даже высказал мудрую мысль.

— Дедушка говорил, что к эльфам Хогвартса можно обратиться напрямую, позвав их, например, сосредоточившись и постучав по столику. И, когда они будут слушать, сделать им заказ.

Это действительно работало. На следующий же день Теодор смог выпить какао перед сном, ошарашив соседей, которые решили, что это какие-то чары.

Прибытие иностранцев планировалось пятнадцатого октября. К этому моменту вся школа уже стояла на ушах. Строились самые разнообразные и невозможные гипотезы, каким будет процесс определения Чемпиона школы, какими будут задания, и где разместят студентов других школ. В обозначенную дату утром в Хогвартс прибыли представители прессы, министр Фадж и главы министерских департаментов позировали на фоне школы, а юные маги и волшебники, сгорая от любопытства и нетерпения, каждый свободный миг старались высматривать в окна, не прибыли ли ещё гости.

За обеденным столом каждый считал своим долгом выстроить предположения.

— Я уверен, что ваших гостей привезут ковры-самолёты, — с важным видом рассказывал совершенно спавшему с лица Малфою, которому практически перестали приходить письма от родителей, казалось, не замечавший его рассеянности Пайк. — Это ведь часть русской традиции!

— Питер, ковры-самолёты запрещены, — возражала ему Гринграсс, — а русские летают в деревянных ящиках!

Третьекурсники спорили, будут ли французы выставлять от своей школы кого-то из потомков альпийских троллей или пиренейских вейл, второкурсники судачили, будет ли изменено расписание занятий, чтобы вместить младшие курсы зарубежных школ, а первокурсник Причард, старший брат которого выпустился в прошлом году, рассказывал всем, какие чары нужно использовать, чтобы увеличить… ээ… достоинство и охмурить француженок.

Пожалуй, только выпускники пятого курса не обращали внимание на постоянную суету вокруг Турнира из-за скорых СОВ. Теодор задавался вопросом, будет ли в следующем году у него время хотя бы на то, чтобы спать, если он планировал бы сдавать все СОВ.

— Уважаемые студенты Хогвартса! — не вставая со своего места, заговорил директор. — Сегодня, как вы знаете, в нашу школу прибудут делегации Дурмстранга и Шармбаттона, двух других школ, участвующих в Турнире трёх волшебников. Торжественная часть встречи пройдёт за ужином здесь, в Трапезном зале, а встреча делегаций, на которую вы при желании можете пойти, за полчаса до него. Прежде, чем мы отпустим вас делать домашние задания, я попрошу всех следить за своим поведением при общении с уважаемыми гостями. Студенты Дурмстранга разместятся за столом Слизерина, а Шармбаттона — за столом Райвенкло. Мы с министром Фаджем, господами Бэгмэном и Краучем уповаем на ваше благоразумие.

После обеда Теодор отправился в библиотеку, где, впрочем, вскоре установился сущий бедлам. Кто-то бегал между стеллажей в поисках книг с «чарами для перевода французского», кто-то — с описанием традиций немцев и скандинавов, кто-то ещё — с радостно урванными самоучителями европейских языков. Нотт планировал попробовать заняться очередным эссе по трансфигурации, но быстро оставил это дело — ежеминутно его отвлекали либо другие студенты, либо мадам Пинс, а потом и вовсе завалились Артур и Бут.

— Тео, ты представь, какая это несправедливость! — воскликнул Гэмп, и тут же вжал голову в плечи, понижая громкость голоса. — Столько молодых умных колдуний, и за стол этих эгоистов!

Он шутливо пнул ехидно ухмыляющегося Бута.

— Терри, тебе бы усы сбрить, чтобы так ухмыляться, — не смог сдержать ехидства уже сам Нотт. — И вообще, почему вы считаете, что французы привезут колдуний? Что, в Шармбаттоне нет пацанов?

— Посуди сам, — ответил ему Артур, — во Франции одни педики, я уверен, и их девчонки будут счастливы познакомиться с нами.

— Я бы не рассчитывал на то, что на нас кто-то обратит внимание, — прервал его нервный Бут, который пытался рассмотреть, что у него под носом, в карманное зеркальце. — Староста Чанг заявила, что декан сказал, что допустят к участию только семикурсников, а зачем им мы?

— Бут, не порти настроение! И вообще, откуда у тебя такая девчачья штука? — заинтересовался Гэмп.

Пока мальчишки шутливо переругивались, к ним присоединились бледный Невилл и смущённый Симус.

— Представляете, — тихо сказал Лонгботтом, — профессор Муди на сегодняшней допке заставил нас пытать пауков, как тогда.

— Чего? — изумился Тео. Гриффиндорцев-четверокурсников из клуба самообороны Шизоглаз уже дважды оставлял на «дополнительные занятия», то бишь отработки, вместо окон в расписании, которые были из-за расхождения в факультативных дисциплинах. В первый раз они занимались там отработкой щитовых чар (Теодор посчитал, что ему это не было предложено из-за нумерологии в часы этой отработки и того, что с чарами Протего у него всё было хорошо), а о том, что он и второй раз оставил их на отработку, ему и не было известно. — Как на первом занятии?

— Да… — тихо ответил Невилл. — Он сказал… что я должен перестать бояться, и оставил Симуса с Гарри, чтобы мы втроём друг друга страховали. И… и… это отвратительно, — заключил он. — Я почувствовал боль этого паука, почувствовал, как он страдает, и это чувство, на секунду, оно показалось мне приятным. Я клянусь, что никогда не стану использовать это проклятье на других волшебниках, — серьёзно добавил гриффиндорец.

— Дамблдор что-нибудь сказал про гостей? — спросил после паузы Симус. — Я хотел спросить Дина, но он со своей Эззи убежал целоваться куда-то…

Обсудив слова директора и новости от Бута, ребята пришли к выводу (к неудовольствию как Гэмпа, так и Финнегана), что скорее всего ни одна из делегаций сейчас не будет слишком большой: семикурсники да и только. Тем не менее, вместе с другими студентами вся их компания присоединилась, когда ребята сходили за своими плащами и зонтами, к толпе других заинтересованных ребят в холле замка. Вскоре туда вышел директор Дамблдор в сопровождении деканов и министра со свитой. Дамблдор, напевая какую-то мелодию себе под нос, наколдовал на всех студентов согревающие и водоотталкивающие чары, которые на глазах у восхищённого Теодора тонким слоем сформировали покрытие мантий и плащей каждого студента всех возрастов. Это было мимолётное, но могущественное колдовство.

Наконец, деканы построили колонны из желающих студентов по факультетам, и вывели их на площадку к озеру.

— Чувствуешь ностальгию по первому курсу? — шепнул Теодору вездесущий Блейз, который несколько дней находился в мрачном предвкушении, уверенный, что увидит кого-то из «неприятной родни» среди студентов других школ. — Я чувствую.

Студентов расположили четырьмя группами по обе стороны от парадных дверей. Декан Райвенкло остановил шквалы ветра, что сквозняком стремился проникнуть в стены замка сквозь открытые двери, и взору Тео открылись удивительно мастерски наложенные на воздух узорчатые сети, переливающиеся золотым магическим свечением. Он пожалел, что эту картину не видит и не увидит Артур. Нотт оглянулся — рядом с ним переминался с ноги на ногу взволнованный Блейз, а по другую руку притаился Джим Пакстон вместе с каким-то своим шмыгающим приятелем в шапке. То, как мальчик постоянно старается оказываться рядом с ним, несколько пугало Теодора. По слухам, Колин Криви так же стремился первое время следовать за Гарри Поттером, пока проклятье из дневника не окаменило его.

— Один наш сокурсник упал с лодки вон там, — негромко сказал Пакстон, поймав взгляд Теодора и махнув рукой куда-то в сторону водной глади. — В поезде он сказал, что у него брат уже учится на Гриффиндоре, а, оказалось, они оба гряз… магглорождённые. Странно, правда?

— Брат Колина Криви? — уточнил Тео. Дин рассказал, что близнецы Уизли лишили братьев Криви возможности издавать звуки в гостиной гриффов в первый день учёбы, так как ты утомили всех соседей рассказами про чудесное спасение последнего кальмаром.

— Наверное. Он представился Деннисом, — пожал плечами Джим. — Самовлюблённый грифф.

Где-то в глубине водной глади и сейчас клубились многочисленные магические существа. Не только гигантский кальмар обитал в озере, но и многие другие твари и создания; Люпин в прошлую зиму даже наловил на дальнем берегу гриндлоу, с которыми ребята учились бороться. Дождь, капавший с серого, затянутого бесконечными тучами неба, усилился. Забини махнул головой, стряхивая скопившуюся на вороте плаща влагу.

— Гриффиндорцы в большинстве своём хорошие ребята, — задумчиво поделился с замершими мальчишками Теодор. — Просто… школа учит нас стремиться к знаниям в конкуренции, и, так уж сложилось, проще всего заставить конфликтовать нас, слизеринцев, и их, гриффиндорцев. Так исторически сложилось.

Прежде, чем Джим или его приятель успели что-то ответить Теодору, под водой вспыхнула яркой звездой магия, тут же разнёсшаяся в виде магических и водных волн. Какой-то исполинский объект, возникший там, за мгновения ока поднялся из глубин и прорезал водную гладь.

— Это корабль! — воскликнул кто-то из старшекурсников — и действительно, из воды вынырнул огромный деревянный корабль с тремя мачтами и несколькими палубами. Едва он полностью всплыл на воду, паруса его сами собой развернулись и тут же корабль направился прямо ко встречающей делегации британцев.

— Французы? Или это Дурмстранг? — гомонили студенты. Корабль солидно повернулся бортом к причалу Хогвартса — обычно с этой стороны из замка выход был закрыт, и лишь первокурсники выбирались здесь из лодок. На борту черного от времени и влаги корабля виднелись какие-то буквы, некоторые из которых выглядели так чудно, что их было нельзя разобрать. Теодор понял только некоторые — «А», «Н», «Р», «Т». На носу корабля виднелась какая-то резная фигура магической твари, а корму украшал поделённый на четыре части флаг: верхняя левая и нижняя правая были украшены голубыми косыми крестами на белом фоне, а две оставшиеся — хищного вида птицей с двумя головами на зеленоватом фоне. Полотнище развевалось и хлопало на ветру, тогда как паруса, едва корабль замер на месте, повинуясь приказам неведомого капитана, безжизненно повисли, недвижимые ветром.

— Мы рады приветствовать, — раздался громкий от чар, жёсткий, неприятный голос Крауча, — наших дорогих гостей из Института колдовства Дурмстранг во главе с господином директором Каркароффым!

Он повторил эту фразу на другом языке, звучащем ещё более жестко, видимо, немецком, после чего корабль дал залп из пушек дальнего борта, расцветивших небо над озером в болотно-зелёные и бело-золотые цвета. Наконец, через несколько мгновений по палубе забегали какие-то люди, видимо, экипаж, и, повинуясь магической команде, причала Хогвартса коснулся трап, скинутый с корабля.

Первым на землю спустился мужчина в высокой меховой шапке и отороченном мехом одеянии, пальцы которого украшали множество зачарованных перстней. Он излучал показное радушие, хотя Теодору сразу же показалось, что это радушие было показным.

На неплохом английском языке он поприветствовал Британию, пожал под вспышки колдокамер руки министру и директору, после чего с корабля начали спускаться собственно студенты Дурмстранга — два десятка молодых крепких юношей, высоких и ладных, одетых в строгого вида мундиры с поясом и брюки. Все они неуловимо отличались друг от друга — кто-то шёл с устрашающего вида посохом в руке, на навершии которого скалился образ какой-то твари, кто-то — с ножнами на поясе, где покоилась церемониальная шпага, несколько держали руки в перчатках, будто бы опасаясь, что их пальцы увидят.

Студенты загомонили, когда несколько неуклюже среди студентов-гостей по трапу спустился ни кто иной, как Виктор Крам. Теодор изумился.

— Крам! Крам! Крам! — тихо скандировал Пакстон себе под нос, абсолютно восхищённый фигурой ловца сборной Болгарии.

— Слава богу, что они не притащили кузена Иницио, — выдохнул с другой стороны от Тео Блейз. — Этого ублюдка я бы не пережил. А Крам… да, не знал, что он ещё студент!

Через несколько мгновений церемония завершилась, и, повинуясь командам деканов и старост, студенты Хогвартса втянулись обратно в замок — лишь чтобы оказаться выведенными с другого выхода, на площадку перед дорогой, ведущей к квиддичному полю и далее, к Хогсмиду.

— Смотрите, в небе! — абсолютно спокойным отрешённым голосом сказала какая-то светловолосая девочка в шарфе Райвенкло. Тео показалось, что он видел её пару раз с Джинни, но вскоре гомон студентов, увидевших в небе приближение летящего объекта, отвлек его от мыслей про райвенкловку со странными украшениями.

Карета, запряжённая десятком огромных крылатых лошадей («Пегасы!» — едва не задохнулся от восторга оказавшийся неожиданно рядом Арчи; в этот раз деканы не успели встроить толпу ребят по факультетам), остановилась в десятке метров от Хогвартса. Едва от передней дверцы этой кареты наземь упала выдвижная ступенька, директор Дамблдор стремительно преодолел это расстояние, вовремя, чтобы галантно подать руку огромной, сравнимой с Хагридом ростом, женщине в такого же огромного размера мантии, что первой покинула повозку.

— Мы рады приветствовать наших дорогих гостей из Академии магии Шармбаттон! — вновь говорил Крауч, приветствуя директора Шармбаттона, мадам Максим.

Огромная женщина, рядом с которой Дамблдор казался Флитвиком, степенно кивнула, позволяя министру коснуться своей руки губами под вспышками камер репортёов. Студенты Дурмстранга, что тоже были здесь, негромко обсуждали что-то на немецком языке, поглядывая в сторону французской директрисы.

Из кареты вышло несколько десятков рослых юношей и уверенных в себе девушек, которые, впрочем, что было видно не только Тео, но и всем вокруг, явно были одеты не по погоде. Одна из колдуний, закутанная с головы до ног в мантию, даже жалобно что-то воскликнула. Поскольку французского, как и немецкого, Тео не знал (в отличие от явно вернувшего себе настроение Малфоя, переводящего их слова Пайку и Гойлу), ему оставалось лишь догадываться. Буквально минуту спустя Дамблдор пригласил всех студентов и гостей Хогвартса проследовать в Трапезный зал — догадка Нотта была успешной: французы замёрзли.