Потерянная — незнакомая себе (гет)

Приближался конец октября, и замок гудел в предвкушении Хэллоуина. Повсюду звучал смех, бегали ученики, украшали коридоры — оранжевые тыквы, чёрные летучие мыши, мягкий свет свечей создавали тёплую, праздничную атмосферу. Но Ева сидела неподалёку, словно в стороне от всего этого шума и радости. Она была словно отстранённой тенью — украшения, праздничные застолья и весёлые разговоры не трогали её сердца.

Она медленно покушала, не проявляя интереса к еде, и тихо сказала Невиллу:

— Я чуть-чуть прогуляюсь.

Не дожидаясь ответа, она вышла из зала, направляясь в сторону Тайной комнаты.

Внезапно её внимание привлёк тихий шёпот, словно исходящий из стен:

— «Я хочу убить… рвать… разрывать на куски… да, да, смерть, хочу смерти…»

Сердце забилось быстрее. Ева огляделась, пытаясь понять, откуда доносятся эти слова. Она осторожно последовала за звуком, чувствуя тревогу — неужели кому-то угрожает опасность? Или это какая-то шутка на Хэллоуин?

Но в коридоре никого не было.

— «Я чувствую кровь… я чувствую кровь…»

Медальон на её шее вдруг зазвучал и зашатался в такт этим голосам. Вокруг неё словно появился серебристый, мерцающий свет — она могла видеть то, чего не видели другие. Ева не понимала, что происходит, но не могла игнорировать вибрации медальона.

Двигаясь к источнику звука, она словно чувствовала холодок по коже и усиливающееся напряжение.

Внезапно из-за угла послышался знакомый голос Рона:

— Гарри, что происходит? Я ничего не слышу…

На третьем этаже стояли Гарри, Рон и Гермиона. Внезапно Гермиона вскрикнула, указывая вперёд:

— Смотрите! Там что-то сияет!

На стене, между двумя окнами, большими блестящими буквами было написано:

«ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

— Что это? — дрожащим голосом спросил Рон, указывая вниз. — Что там под надписью?

Ева взглянула туда и ахнула — под надписью висела окоченевшая кошка Филча, подвешенная на крюках. Холод прошёл по её спине, и она захотела убежать.

Но тут позади послышались шаги — в коридоре уже медленно собирались студенты, все замерли в напряжении.

— Трепещите, враги наследника! — раздался громкий, жёсткий голос. — Сначала кошка, а следующими будут те, в чьих жилах течёт нечистая кровь!

Ева повернулась и увидела, как Малфой смотрит на неё, глаза его были холодны и злобны.

В тот момент она поняла — Василиск вышел на свободу, Тайная комната была открыта, и опасность уже стояла прямо перед ними.

* * *

Ева сама не заметила, как оказалась совсем рядом с Гарри, Роном и Гермионой. Она стояла, словно заколдованная, не отрывая взгляда от стены с жуткой надписью. Буквы блестели в свете факелов, и ей казалось, что они шепчут что-то, дышат, живут своей страшной жизнью.

Внезапно в коридор ворвался Филч. Его глаза были налиты кровью, лицо — перекошено от ярости. Он метнулся к Гарри, не замечая никого вокруг, даже Еву, стоявшую почти вплотную.

— Это ты! — взвизгнул он, указывая на Гарри дрожащим пальцем. — Ты убил мою кошку! Ты… ты сам дьявол во плоти! Я тебя… я…

— Успокойтесь, Аргус, — раздался спокойный, но твёрдый голос.

В коридоре появился Дамблдор, окружённый несколькими преподавателями. Его мантия чуть развевалась, а взгляд был одновременно сочувственным и внимательным. Он подошёл к телу Миссис Норрис и осторожно снял её с факельной скобы.

— Идёмте со мной, Аргус. Вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер… и мисс Браун, — добавил он, окинув взглядом Еву, всё ещё стоявшую как в тумане.

Из толпы вынырнул сияющий Локонс, поправляя волосы и улыбаясь, как будто это всё часть представления.

— Мой кабинет ближе всех, господин директор! Сразу вверх по лестнице. Можете воспользоваться им, разумеется, — он даже слегка поклонился.

— Благодарю вас, Златопуст, — спокойно отозвался Дамблдор.

Когда они прошли мимо, толпа учеников молча расступилась. Ева шла позади всех, ощущая, как напряжение сжимает ей грудь. Сердце било тревожно, медальон снова слегка вибрировал, будто предупреждая: всё только начинается.

Локонс пригласил всех в кабинет — позолоченное зеркало, стопки автобиографий и портрет Локонса в рамке, подмигивающий всем входящим. Мадам Помфри уже осматривала кошку. Она с облегчением выдохнула:

— Она не мертва. Просто окоченела. Похоже, это эффект сильной магии, возможно, окаменение.

— Но что могло её так… — пробормотала Гермиона, но осеклась.

— Вопрос в другом, — вмешался Снейп. Его голос был шелестящим, но колким. — Что вы, четверо, делали на третьем этаже, когда все остальные спускались в Большой зал?

Гарри открыл рот, но Рон перебил:

— Мы… мы просто не были голодны… решили прогуляться и потом сразу спать.

Живот Рона внезапно громко заурчал. Снейп медленно повернул голову к нему, подняв одну бровь.

— Как любопытно, — протянул он с ледяной усмешкой. — Не голодны, но желудок протестует. Вы явно что-то скрываете.

Он начал прохаживаться по комнате, как будто загоняя добычу в угол. Но прежде чем он успел сказать что-то ещё, Дамблдор мягко, но твёрдо прервал его:

— Я уверен, Северус, что если у детей и были причины быть там, где они оказались… они не имеют отношения к этому происшествию. Тем более что доказательств против них нет.

— Пока нет, — сухо добавил Снейп и отвернулся к окну.

Когда всё стихло, и профессор МакГонагалл отпустила учеников, Ева чувствовала, как всё внутри неё дрожит. Что-то шевелилось в глубине её памяти, словно голос, слышанный ранее, пытался прорваться наружу…

* * *

На следующий день весь замок гудел. Ученики наперебой обсуждали жуткую надпись на стене, окаменевшую кошку и зловещие слухи о Тайной комнате. Кто-то говорил о духах, кто-то — о монстрах. Шум в коридорах стоял не хуже, чем во время школьного матча по квиддичу.

Но для Евы это стало всего лишь ещё одной тяжёлой тяжей на сердце.

Она уже еле держалась — и теперь всё вокруг снова погружалось в тревогу, страх, напряжённость. Невилл, идущий рядом, что-то бормотал себе под нос, озабоченно косился на неё, но она не слышала ни слова. Всё её внимание было приковано к Джинни. Девочка шла по другую сторону зала, бледная, будто тень самой себя, с красными от слёз глазами. Сутулая, прижавшая книги к груди — такая, будто пыталась стать невидимой.

У Евы всё внутри сжалось.

"Я не могу ей помочь… Контракт не позволит. Даже если я знаю. Даже если сердце рвётся…"

Она стиснула зубы. От ярости к себе самой, от бессилия, от осознания, что рядом кто-то тонет — а она стоит на берегу, связанная по рукам и ногам.

Погружённая в эти мысли, она едва заметила, как оказалась в кабинете Защиты от тёмных искусств. Профессор Локонс, как обычно, сиял самодовольной улыбкой, держа в руках очередной томик своих мемуаров. С недавнего времени его занятия превратились в театр одного актёра: он читал фрагменты собственных книг, разыгрывая сцены из них на глазах у учеников. Главную роль — себя — он играл с вдохновением, а всех "тёмных тварей" поручал изображать Гарри.

Сегодня была сцена, в которой Локонс якобы победил духа древнего колдуна, просто произнеся своё имя.

Гарри, с палкой в руках, изображал монстра, а Локонс, в развевающейся мантии, с пафосом вопил заклинания. Некоторые хихикали, кто-то закатывал глаза, но большинство просто скучало.

Раньше Ева не обращала внимания на такие спектакли — погружённая в себя, она сидела с опущенными плечами, не слыша ни слов, ни смеха. Но сегодня, впервые за долгое время, её что-то встряхнуло. Ей стало жалко Гарри. Жалко за то, что тот оказался в самом центре событий, не по своей воле, и теперь ещё вынужден терпеть это унижение от взрослого, который должен был бы их защищать.

И с этой жалости снова всплыло чувство вины.

Тайная комната.

Джинни.

Василиск.

Крестраж.

Она знала. Она помнила. Она понимала, что всё это происходит уже сейчас. И ничем не могла помочь.

Внутри всё кричало. Её сжигало чувство долга. Перед миссис Уизли. Перед Джинни. Перед собой.

"Я не имею права просто сидеть и ждать. Я должна что-то сделать. Должна… хоть что-то."

Но что? Она была ученицей, просто девочкой. Все её знания, всё понимание — будто в клетке. Ни шагу в сторону.

И тем временем Джинни всё сильнее блекла на глазах. Казалось, с каждым днём её свет гас, улыбка исчезала, глаза были пусты. Ева видела это.