В руинах (джен)

— Ты можешь идти? Не хотел бы я провести остаток ночи здесь.

Я кивнула. Перед глазами все плыло, и было сложно сфокусироваться. Но даже в таком состоянии не терпелось побыстрее убраться отсюда. Подняв с пола брошенный молитвенник, я снова сунула его в сумку. Ниалл тем временем не сводил с меня глаз. Он и вправду выглядел, как вернувшийся с того света: короткие волосы взлохмачены, руки заметно тряслись, а глаза, казалось, ввалились еще сильнее. Кровавое пятно расплывалось на белой рубашке возле плеча — там, где я укусила. Кузнец-в-Изгнании хотел подать мне правую руку, но поморщился при движении, и я увидела, что рукав был разорван и тоже перепачкан в крови. Вопросительно подняв брови, я осторожно убрала лоскут и тут же отшатнулась, прижимая руку ко рту. Все предплечье — от запястья до локтя — было покрыто вспухшими полосами так, что живого места не осталось. Одни полосы были багровыми, покрытыми катышками содранной кожи. На других темными бисеринками выступила застывшая кровь. Но хуже всего были самые глубокие раны — те, на которых кожа была содрана гармошкой, обнажая белый подкожный слой. Несколько секунд я ошарашенно смотрела, как кровь продолжает сочиться из-под сорванных лохмотьев.

Я показала на себя пальцем, как бы спрашивая: «Это я сделала?». Ниалл промолчал, но, взглянув на свои ладони, я тут же все поняла. Пальцы были в засохшей крови, а под ногти забилась содранная кожа. Подступила тошнота, и меня тут же вырвало желчью. Каждый спазм отдавался дикой болью в боку, от которой темнело в глазах. Нагнувшись вперед, я оперлась о стену, пытаясь отдышаться. Как? Как мы собираемся убраться с запретной территории среди ночи, если все настолько плохо? В таком состоянии я не смогу убежать даже от зомби.

Я выпрямилась. Затылок противно ныл, а коса тянула вниз, как будто на нее подвесили камень. Я совсем не отдавала себе отчета, когда царапала Ниалла, но вот как он схватил меня за волосы, помню прекрасно. Я перекинула косу через плечо, морщась от тянущей боли, которую причиняло малейшее прикосновение к коже головы.

Я хочу горячую ванну, хочу давящую повязку на ребра — похоже, они сломаны! — хочу заколоть себе пучок, чтобы коса не болталась. Исцеляющее зелье хочу! Но до всего этого надо еще добраться. Я сделала шаг. Трухлявые доски гнулись и трещали под ногами, но держали.

Ступая осторожно, как будто босиком по битому стеклу, я спустилась с лестницы и с облегчением выдохнула, оказавшись в холле первого этажа. Гроза уже отгрохотала свое, и теперь над запретным кварталом шелестел тихий, уютный дождь. До рассвета оставалось еще несколько часов. Лето близилось к концу, но дождь все еще был теплым, и я с удовольствием подставила лицо под струи воды, радуясь попадающим в рот каплям. Только дурак стал бы добровольно пить дождевую воду в Городе, ведь она впитывала в себя пыль и сажу, но особого выбора у меня не было. Немного освежившись, я повернулась к Ниаллу. Тот стоял под козырьком у крыльца и с наслаждением вдыхал влажный воздух. Увидев, что я немного пришла в себя, он подошел ближе.

— Что будем делать дальше?

Я развела руками, и снова показала на горло.

— Прости, я забыл, что ты не можешь разговаривать. Может, попробуем добраться до Грота Хранителей?

Я помотала головой.

— Согласен, слишком далеко. Расстояние почти то же, что и до шлюза. Зря потеряем время, да еще и придется ждать рассвета и все начинать заново. Что еще у нас остается? До Рубин идти слишком долго, я бы не рискнул. Но здесь поблизости есть одно место… Там стена треснула, и кладка разошлась. Можно попробовать взобраться.

Мы снова проползли под разрушенной башней и, миновав комнату с зелеными обоями, застыли у выходящей на высокое крыльцо двери. Внизу, по переулку, прогуливались аж шестеро зомби разной степени разложения. А мы были вовсе не в том состоянии, чтобы попытаться прокрасться мимо. Даже будучи здоровой, я не стала бы пытаться провернуть такой трюк в компании с Ниаллом. Сама концепция скрытного передвижения была ему недоступна.

— Может, магия?

Я покачала головой, прошевелила губами «нельзя» и пошевелила указательным и средним пальцем — так дети показывают ноги.

— Прибегут еще?

Я кивнула, достала вспышку и приложила ладонь к глазам, советуя Ниаллу беречь зрение. Не зря все же я сохранила ее тогда. Кинув металлический шар в скопление ходячих трупов, прикрыла глаза, чтобы не ослепнуть. Бросок получился не слишком удачным: двоих зомби не задело, и нужно было срочно бежать вперед, пока они не очухались.

Боль от резкого движения прошла по телу пылающей волной, меня бросило в холодный пот. Впрочем, времени на то, чтобы жалеть себя, не было. Торопливо вытерев рукавом испарину, я рванулась вперед, стараясь не споткнуться на разлетевшихся во все стороны кусках гнили и жировоска. Перед глазами плыли темные пятна, я спотыкалась и почти падала, и если бы не тянувший меня за руку Ниалл, точно бы присоединилась к местной нежити.

Привлеченные шумом, по направлению к нашей улице нестройными рядами начали стекаться ходячие мертвецы. Хорошо, что я все-таки прибила того хаунта, который преграждал дорогу к проклятому дому, одной проблемой меньше. Казалось, отовсюду слышался тоскливый вой и насадные хрипы зомби, бряцанье хаунтов и бормотание призраков. В какой-то момент мое зрение сузилось лишь до земли под ногами и руки, в которую я вцепилась мертвой хваткой. В ушах шумела кровь. Видимо, мой бег замедлился, потому что Ниалл обернулся и крикнул, даже не стараясь сберечь дыхание.

— Еще чуть-чуть. Стена там!

Но мне уже было все равно. Я еле переставляла ноги. Для меня всегда оставалось загадкой, как можно выбиться из сил, если ты убегаешь от чего-то смертельно опасного. Отдохнешь потом, ведь на кону буквально стоит твоя жизнь! Но сегодняшняя ночь наглядно продемонстрировала мою глупость и самонадеянность в этом вопросе, и я на своей шкуре поняла, что значит полностью выдохнуться, когда смерть следует за тобой по пятам.

Каждый шаг давался с таким трудом, что трещину в стене я увидела, только когда Ниалл резко остановился, и я влетела ему в спину, до крови расшибив губу. Сглотнув солоноватую слюну, я задрала голову, оглядывая препятствие. И с ужасом поняла, что взобраться мне будет сложно. Когда-то — от очередного землетрясения или, может быть, осаждения почвы — по стене пошла трещина. Она начиналась от самой земли, но была слишком узкой. Место, где можно было найти какую-никакую опору для ноги, начиналось чуть выше головы Ниалла, но его это не беспокоило. Подпрыгнув, ухватившись за торчащие камни и подтянувшись, он занял устойчивое положение и крикнул:

— Поднимайся!

Я развела руками. Даже если я и допрыгну до разошедшейся кладки, у меня будет недостаточно силы в руках, чтобы подтянуться.

— Я тебя подтяну!

Вытянув руки вверх и сгруппировавшись, я прыгнула. Ниаллу удалось поймать меня за руку, и я попыталась хоть как-то опереться ногами о стену и подняться, но получалось плохо. Боль в сломанных ребрах была просто нестерпимой, и, через несколько удушающее болезненных мгновений бесполезного трепыхания, я выкрутила держащую меня руку и упала вниз, как мешок с мукой. Вспышка боли при падении была настолько сильной, что буквально ослепила и оглушила.

— Кэсс? — послышался тревожный тихий голос сверху. — Кэсс, сюда идут.

Я посмотрела вверх, безуспешно пытаясь выровнять дыхание. Вдохнуть полной грудью я не могла, опасаясь очередной волны боли, поэтому все, что мне оставалось — часто-часто глотать ртом воздух. Бесполезная тактика. В ушах звенело, голова кружилась, и я не могла сосредоточиться.

Откуда-то слева послышалось бормотание. Пока что отдаленное, на грани слышимости, но тем не менее пугающее. Я понимала только одно: мне надо либо прыгать, либо снова бежать, либо умереть. Первые два варианта в моем положении исключались. Можно было попробовать спрятаться где-то поблизости и переждать ночь, но этот вариант был очень ненадежным: мы успели слишком сильно переполошить нежить, а на то, чтобы убежать подальше и найти хорошее укрытие — не говоря уже о том, чтобы вскарабкаться куда-то выше уровня земли, — у меня просто не хватило бы сил.

Я жестом указала на Ниалла, нарисовала указательным пальцем дугу в воздухе, указывая за стену, потом на себя и перекрестила руки. Это должно было означать «ты перелезай, а я не могу». Не знаю, расшифровал ли Кузнец-в-Изгнании мое послание, но он спрыгнул вниз, на мою сторону.

— Я тебя подсажу, — прошептал он, садясь на корточки и жестом показывая мне вскарабкаться к нему на плечи.

С высоты его роста, мне, привстав, удалось схватиться за края трещины и найти удобную опору для ног. Вскарабкавшись на самый верх стены, я с ужасом наблюдала за тем, как Ниалл снова пытается забраться, пока из-за полуразрушенного дома выходит потревоженный призрак. Самым ужасным было то, что я не могла закричать и предупредить. Нужно было срочно отвлечь внимание на себя. Поднявшись в полный рост, я замахала руками. Жаль, что под рукой не нашлось ничего, что можно было бы кинуть, но и этой пантомимы было достаточно. Призрак поднял на меня свои пустые глаза. К счастью, магия все еще была при мне, и, призвав на помощь силы магического кристалла, я отправила в сторону нежити пылающий голубым огнем шар. Обычного человека это бы поджарило, но нежить, кажется, стала только злее. Не перестававший бормотать свою абракадабру дух тоже ответил магией, но его заряд промазал, разбившись о стену прямо возле головы Кузнеца-в-Изгнании. Призрак снова переключился на меня и начал колдовать, и, протянув как можно дольше, я спрыгнула по другую сторону стены, корчась от очередной вспышки рвущей на части боли. Ниалл перевалился через ограждение несколько мгновений спустя, приземляясь на корточки и тормозя руками. Я привалилась спиной к чему-то твердому, пытаясь отдышаться под бубнеж бесновавшегося по ту сторону стены призрака. Ниалл подполз ко мне. «Спасибо», — прошептала я одними губами. Он кивнул в ответ.

— Тебе тоже. Если бы ты не отвлекла его, он достал бы меня раньше.

Я улыбнулась, чувствуя, как трескается ушибленная губа. Теплая струя крови потекла по подбородку, и я вытерла ее задубевшим от пыли и пота рукавом. Ниалл тронул меня за плечо:

— Смотри, посылает нам прощальный привет.

И правда. Глаз призрака маячил в трещине на высоте человеческого роста, там, где кладка разошлась совсем чуть-чуть. Нежить неотрывно следила за нами и по привычке что-то бормотала на своем непонятном наречии. И хотя полупрозрачное лицо не выражало никаких эмоций, а трещина была слишком узкой, чтобы бить сквозь нее заклятьем, я почувствовала как мне становится не по себе. Мне казалось, что я кожей чувствую ту иррациональную ненависть, которую все умертвия испытывают к живым.

— Еще одна причина разобраться, наконец, с этим нарывом. Стена ветшает, — пробормотал Ниалл, глядя куда-то в сторону.

Осторожно, стараясь как можно меньше тревожить сломанное ребро, я поднялась по стеночке. Не хотелось оставаться здесь ни секундой дольше. От запечатанной территории снова фонило ужасом, ненавистью и смертью. Как же быстро, однако, все вернулось на круги своя. С трудом передвигая ноги и глотая воздух короткими неглубокими вдохами, я двинулась вперед со скоростью зомби на солнышке. Ниалл предложил мне опереться на его локоть, но, попробовав, я отказалась — поза была неудобной и причиняла слишком много боли. Каждый раз перенося одну ногу вперед, я думала о том, что впереди, в Доме Розали, меня ждут вода, бинты и лекарства, и только эта мысль придавала мне силы двигаться дальше. Наверное, я задерживала Ниалла, но двигаться быстрее не могла бы под угрозой смерти.

Наше появление в Доме незадолго до рассвета произвело настоящий фурор. От меня не скрылось разочарование на лицах одних и искренняя радость других. Я уже хотела было попросить принести мне подогретой воды… Но почти сразу же вспомнила, что потеряла способность говорить. Нацарапав просьбу на первом же попавшемся листе бумаги, я отправилась вверх по лестнице, почти повисая на перилах. Оказавшись в комнате, первым делом достала пузырек с лечебным зельем и, вытащив зубами пробку, осушила его. И почему только я не догадалась взять его с собой?! Небольшой прилив сил, который последовал почти сразу же, дал мне возможность достать с верхней полки коробку с лекарствами. В последний раз я открывала ее, чтобы обработать и перевязать спину Тайренна, но там осталось достаточно бинтов и самых разнообразных мазей. В умывальнике еще плескалось немного воды, и я с наслаждением протерла лицо и шею. Откинувшись в кресле и подложив под спину подушку так, чтобы дать сломанным ребрам максимальный покой, я наконец-то попыталась отдышаться.

Не знаю, сколько времени я провела в болезненной дремоте на грани сна и яви, но в дверь постучали. Наверное, принесли нагретую воду. Открыв рот, я поняла, что не могу даже крикнуть «войдите», а сама мысль о том, чтобы преодолеть десяток шагов до двери, ввергала в панику.

После нескольких вежливых предупреждающих стуков дверь все же приоткрылась. На пороге стоял Шон с двумя ведрами. От одного из них поднимался пар. Я растянула губы в улыбке, но из рассечения снова полилась кровь. Да что ж за день-то такой! Интересно, есть ли хоть какая-то часть моего тела, которая не сломана, не ушиблена или не болит просто потому, что в ней есть чему болеть? Мне бы не помешало болеутоляющее зелье, но я решила не трогать его до тех пор, пока не приму удобную позу и не буду мало-мальски уверенной в том, что не усугублю травмы слишком активными движениями.

— Здорово тебе досталось? Нужна помощь?

Я помотала головой из стороны в сторону.

— Я мог бы помочь тебе с перевязкой.

Снова отказ. Больше всего мне сейчас нужна давящая повязка, но я и представить себе не могу, что позволю хоть кому-нибудь увидеть то, что у меня теперь вместо груди.

— Мне прийти чуть позже?

Я опять покачала головой.

— Слушай, я не знаю, что ты увидела на чердаке и почему так бежала…

Я подняла перед собой руки, скрещенные в запястьях. Меньше всего мне хотелось сейчас выяснять отношения, а тем более — вмешиваться в подковерные интриги Ордена Молота. Сейчас меня волнует только вода, повязка, обезболивающее и постель. Именно в таком порядке.

— Я понял, — пробормотал он.

Искренне ли он обиделся или нет, мне сейчас не было до этого ровным счетом никакого дела. Было бы странно объясняться, когда один из собеседников даже хрипеть может с трудом. Удивительно, что он этого не понимает. Надеюсь просто, что Шона тяготят мысли о том, что я могла подумать о нем нехорошо. Но это вполне можно оставить на потом. Сейчас у меня другие приоритеты.

Дождавшись, когда за Шоном закроется дверь, я вдоволь напилась и, задвинув внутреннюю задвижку, осторожно скинула грязные вещи. Огромный фиолетовый синяк расплылся на левом боку — очевидно, там, где Ниалл удерживал меня от Тени. Даже рубцы от старого магического ожога побагровели и припухли, а под тем местом, где когда-то была моя левая грудь, налилась фиолетово-красным огромная гематома. Маленькие красные точки — петехии — покрывали всю левую сторону, заползая даже на живот и бедра. Не представляю, как крепко нужно было держать и как яростно вырываться, чтобы в итоге получить вот такой результат. Достав губку, я попыталась отмыть пятна грязи, но каждое прикосновение к коже сопровождалось болью. Щедро намазав кусок корпии воняющей ментолом обезболивающей мазью, я прижала его к боку и принялась приматывать длинным бинтом. Не знаю, насколько хорошо я наложила повязку, но двигаться определенно стало легче. Острой боли практически не было даже при движении, но при любой попытке глубоко вдохнуть в бок все еще вонзались иголки. Смыв кровь с лица и выковыряв кожу Ниалла из-под ногтей, я выпила болеутоляющее зелье и, приняв более-менее удобное положение, закрыла глаза. Почти сразу боль начала отступать, откатывать, как море при отливе.

«Этот ужасный день наконец-то закончился», — подумала я, проваливаясь в сон.