Еще один мальчик (джен)

— А теперь, — сказал министр, разместив всех в своем кабинете и налив всем чаю, — нам надо поговорить.

— Волдеморта больше нет… В это даже не верится, — сказала Гермиона Грейнджер.

Гарри заметил, что она огорошена. Неужели то, что она увидела в дуэльном зале, так поразило ее? Ни лицо Гермионы, ни лицо Бобби не светились беззаботной радостью.

— Как Вам нравится быть матерью Победителя Волдеморта? — лукаво спросил министр.

Гермиона поперхнулась и переглянулась с сыном...

— Ну, Бобби, а как тебе нравится быть Победителем Волдеморта?

— Совсем не нравится, — сказал Бобби и скривился.

— И мне совсем это не нравится, — призналась его мать.

— Волдеморта нет, мы победили, а это — главное, — сказал министр.

С этим все согласились.

— Теперь даже можно строить планы, что мы будем жить дальше, — мечтательно сказала Гермиона. — Жить в мирное время… Как непривычно…

— Ну, время еще не совсем мирное, — возразил Бобби. — У Темного лорда было много тайных приспешников, они еще не готовы сложить оружие. И потом, на службе у Лорда я познакомился с очень интересными людьми — Лорд у нас не один занимается планами завоевания мира. У него есть конкуренты. Право же, они только счастливы будут, что Лорда убрали и им расчистили место!

— Да, это место пусто не бывает, — согласился Кингсли Шеклбот.

— Что вы говорите? Война кончилась, — воскликнул Гарри Поттер. — Всех УпСов посадили, мы победили.

— Я считаю, что Темную магию победить невозможно, — задумчиво сказал Бобби. — Магия — что Темная, что Светлая, — подобна зачарованной многоголовой гидре: одну голову отрубишь, появится другая… Или даже три других взамен одной, и эти три еще круче прежней…

— Какой же Вы все-таки пессимист, — улыбнулся Гарри.

— Да, — сказал Министр, — в День победы можно быть и полегкомысленней.

— Наконец-то наша победа, — повторила Гермиона. — Как долго мы ее ждали. Мы победили Волдеморта... Да, теперь все мы, а не только Избранный, могут спокойно произносить его имя...

— Но первым делом надо опровергнуть ложь, — вставил честный Гарри Поттер. — Я не побеждал Волдеморта. Это сделал Роберт, и я готов в суде засвидетельствовать, если понадобится…

Роберт застонал:

— Только не это! Вы не можете разгласить всем, что я кокнул нашего Лорда, Вы не можете устроить мне такой провал. Это для Вас война кончилась, а я всё еще на тайной службе. У нас праздников и выходных не бывает. Если мои дорогие бывшие товарищи по партии прознают, что я их надувал, они будут, хм, очень опечалены. Даже удручены. И обязательно захотят донести до меня степень своего удручения... А мне еще жить хочется, и за маму я хочу быть спокоен…

— Роберт, мы найдем способ вас защитить, — сказал Гарри.

— Спасибо, но я привык защищать себя сам.

— И в этом Вам нет равных! — воскликнул Гарри.

— Профессор Поттер, речи быть не может о том, чтобы меня «раскрыть». Я не для того зарабатывал себе репутацию верного Пожирателя столько месяцев подряд, чтобы всё ухнуть в один момент. Правда, господин министр?

— Но Вашу «репутацию» все равно придется очернить, — удивился Гарри. — то есть, обелить. Как вы объясните, что Вас не арестовали вместе со всеми Пожирателями? Ведь они видели, что Вас отпустили и не предъявили обвинений?

— Темный лорд, когда взял меня на службу, очень рассчитывал на то, что на меня имеет виды Министерство, — безмятежно сказал Бобби. — У него как раз в это время «засветился» прежний министерский агент, буквально за день до меня, вот такая незадача… Я подвернулся чень вовремя. Милорд тут же приказал мне помириться с министром магии и предложить свои шпионские услуги аврорату. Классический двойной агент. Я никогда не скрывал от Пожирателей, что работаю на Министерство и там мне верят. Они не удивятся, что Министр верит мне до сих пор. Но на самом деле я никого не предавал. Я всё делал по приказу моего Повелителя.

— И не забудьте скидку на искреннее раскаяние и Ваш юный возраст, — усмехнулся Кингсли.

Гарри покачал головой:

— Роберт, я не понимаю Вас. Вы отказываетесь от великого шанса изменить свою жизнь? Зачем Вам продолжать эти Темные игры в шпионаж, когда теперь Вам как победителю Волдеморта представляется случай покончить с этим раз и навсегда? Вы должны радоваться возможности раскрыться как Светлый маг и начать новую Светлую жизнь, полную покоя и уважения. Разве Вы их не заслужили? И Вы предпочитаете этому продолжать войну, водиться с отпетыми злодеями и заниматься Темной магией?

— А кто будет ловить шпионов, пока я буду наслаждаться жизнью? — спросил Бобби. — У Вас есть другой разведчик в ближнем кругу Волдеморта?

— Роберт, я уверен, что мы со временем найдем такого разведчика...

— А я не уверен, — сказал Бобби. — Вы не знаете, как дорого нам далось внедрить туда хоть одного агента. Это не тот случай, чтобы можно было терять наработанный кадр, понимаете?

— Роберт, вы не знаете, от чего отказываетесь! Вы не представляете, какая слава обрушится на Вас как на Победителя Волдеморта. У Вас будет новая жизнь, любовь, популярность… и Вы отказываетесь от нее ради каких-то шпионских замыслов? Это такие мелочи…

— Слава, популярность и любовь — это точно не мой случай, — хмыкнул Бобби. — Славу оставьте себе, а я буду тихо продолжать ловить шпионов.

— Роберт, мне чужая слава не нужна, — резко возразил Гарри.

— Зачем же чужая? Это Вы у нас Избранный. Надежда нации. Вам своей славы вполне достаточно.

Гермиона задумчиво сказала:

— Как всё-таки странно получилось... Я верила, что мы победим, но… не ожидала, что всё случится именно так…

— Вот и верь после этого пророчествам, — криво усмехнулся Бобби. — Всё-таки, прорицания — это лженаука. Никогда нельзя быть суеверным.

Министр в течение последнего диалога между Гарри и Бобби молчал, переглядываясь с портретом Эдварда Эверарда. Наконец, он отвернулся от портрета и словно принял решение.

Министр встал.

— Я мог бы и не говорить Вам… Но я решил сказать всю правду. Роберт, Гарри, простите… Гермиона, слушайте, это очень важно… Роберт, Гарри Поттер невольно прав. Вы действительно не знаете, от чего отказываетесь.

Избранный — не Гарри Поттер. Избранный — Вы.

С самого начала это было пророчество о Вас, Роберт — разве вас не смущало, что его получил именно Ваш отец? И оно исполнилось.

Пророчества, как бы я ни был внутри согласен с Вами, что это суеверие, но практика показывает обратное. Это не лженаука и не шарлатанство. Пророчество Сивиллы Трелони было подлинным с первого до последнего слова, и оно сбылось.

Гермиона тихо ахнула.

— Я даже не слышал ни разу это чертово пророчество до конца, — сказал Бобби.

Министр вздохнул:

— Гарри, а Вы его знаете? Профессор Дамблдор рассказывал, что он передал Вам полный текст пророчества. Вы должны были хранить его в тайне, пока не будет побежден Волдеморт. Я думаю, сейчас можно наконец огласить его до конца.

Гарри медленно продекламировал:

— «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

— И это сказано про меня? "Грядет победитель Темного лорда?" Но ваше пророчество прозвучало сорок лет назад, — сказал Бобби. — Победитель должен был родиться тогда.

— А разве в пророчестве указан год? Только день и месяц.

— Это правда. Пророки часто предсказывают события, которые произойдут много лет спустя, — молвил со стены портрет Эдварда Эверарда. — Знаменитые пророки вроде Нострадамуса предсказывали события, которые произойдут триста лет спустя! В вашем пророчестве написано: «грядет» — то есть случится, произойдет когда-нибудь в будущем, но когда?

— Те, кто услышал пророчество, были уверены, что имеется в виду настоящее. Они сраз стали искать новорожденных младенцев. Вы думаете, что пророчество не проясняло год рождения Избранного, а Дамблдор, Темный лорд и Лестренжи считали иначе, — возразила Гермиона.

Министр снова посмотрел на портрет Эверарда, между ними произошел недолгий мимический диалог и Министр сказал:

— Я не хотел рассказывать об этом… Но именно Альбус Дамблдор обратил мое внимание на то, что Роберт подходит под пророчество Сивиллы Трелони.

Слова министра были встречены ошеломленным молчанием.

— Когда-то я очень доверял Альбусу Дамблдору… До той минуты, как ко мне явился Северус Снейп со своими воспоминаниями, — продолжил министр. — С тех пор я отношусь к планам Дамблдора с большим предубеждением. Но Альбус Дамблдор был первым, кто указал мне, что свое пророчество Сивилла высказала Северусу Снейпу, а не Джеймсу Поттеру и не Фрэнку Лонгботтому.

Ее посетил пророческий дар при виде Северуса Снейпа и никого другого.

— Это не имеет значения. Сивилла является исключительным пророком, она предсказывает будущее всех людей, а не только тех, кто с ней рядом, — сказал отличник Бобби, вспомнив постулаты учебника прорицаний.

— Сивилла Трелони не является исключительным пророком. Она сделала великие предсказания, но исключительными они не стали. Сивиллу Трелони признали исключением, потому что считали Избранным Гарри Поттера, — возразил министр.

— Но Сивилла сделала еще одно исключительное предсказание, — возразил Гарри. — Она предсказала мне воскрешение Темного лорда!

— — Это предсказание тоже не было исключительным, — отрезал министр. — Его считали исключительно только благодаря незнанию, что Вы являетесь крестражем Темного Лорда. Это предсказание было сделано в присутствии лица, который был объектом предсказания. Вы были крестражем Темного лорда, и Темный Лорд в Вашем лице присутствовал при припадке Сивиллы. Я думаю, именно наличие крестража внутри Вас и стало причиной пророческого припадка. Сивилла предсказала воскрешение Темного лорда в присутствии его крестража — в присутствии восьмой части Волдемортовой души.

Гарри вздохнул и поднял руки в знак поражения.

— И потом, были другие признаки. У кентавров и гоблинов тоже есть пророчества об Избранном. Но они отвергали все попытки объединиться с нами, отвергали их и после рождения Гарри Поттера. Только кентавр Флоренц стал помогать нам — и его изгнали из стада. А гоблины насмерть поссорились с Гарри Поттером после его неудачной попытки «нагреть» их на сделке с мечом Гриффиндора.

— Но они все-таки помирились с нами…

— В августе 2001 года, сразу после рождения Роберта Грейнджера, не так ли? И почти одновременно с ними кентавры согласились сотрудничать с нами и объявили, что прощают Флоренца. А когда стало доподлинно известно, что мисс Грейнджер определяет сына в Хогвартс на фкультет Когтевран, Флоренц соглашается принять управление Когтевраном у Флитвика, а гоблин Углук подает прошение на должность профессора нумерологии. И они всегда поддерживали Роберта в школе во всех его начинаниях.

Гермиона подумала — и швырнула в стену кабинета министра свою чашку.

— Репаро, — автоматически отреагировал министр. — Вспомните, что и Темный лорд, и Гарри Поттер были весьма недовольны тем, что их связала судьба. Они постоянно жаловались, что это ошибка. Волдеморт всюду удивлялся, что Избранным является Гарри Поттер, которого он упорно не видит достойным себя противником, и Гарри — простите — неоднократно сетовал на то, что случайно попал под пророчество, которое совершенно не подходит ему. А вот Роберт Грейнджер постоянно рвался подраться с Волдемортом, с первого раза, как услышал это имя. Он спать спокойно не мог, пока Волдеморт бродит где-то рядом. И Волдеморт тоже сразу выбрал его.

— Значит, отпали последние сомнения. Избранный — это Вы, Бобби, и я не собираюсь об этом молчать! — твердо сказал Гарри.

— Мам, ты хочешь быть матерью Избранного? — спросил Бобби.

Гермиона непечатно выразила категорический отказ.

Несколько минут министр и Гарри мерялись взглядами.

Затем Бобби тихо сказал:

— Позвольте, я его уговорю?

— Я ничего не желаю слышать! — возмутился Гарри.

— Пожалуйста, сэр… Выслушайте меня. Уделите мне пару минут.

Гарри покачал головой.

Бобби заметил:

— Я Избранный, сэр, значит, я тоже имею право что-то попросить? Уделите мне время. Я прошу Вас.

— Хорошо, — неохотно решился Гарри.

— Пожалуйста, — обратился Бобби к матери и Министру, — нельзя ли нас оставить наедине?

— ...А знаете, когда я выпил яд, я ведь действительно умер, — сказал профессор Поттер.— Я был на границе миров. Я разговаривал там с Дамблдором… И Волдеморт там тоже был, представьте, он выглядел как уродливый маденец. Он был в ужасном состоянии.

— Как же Вам удалось вернуться? — тихо спросил Бобби.

— Дамблдор мне это объяснил… Он много, долго объяснял: про крестражи, про Дары смерти… Вы с Дамблдором опять были правы, Роберт, меня спасли Защитные жертвенные чары моей матери. Волдеморт не мог меня убить. Мы с Дамблдором были на вокзале Кингс-Кросс, в Лондоне.

— На платформе 9 ¼ ? — вдруг спросил Бобби.

— Где?!.. Простите, Роберт, я как-то не задумывался над этим… Не посмотрел на номер платформы... Я не знаю.

— Когда Волдеморт очнулся, он ужасно выглядел, — сказал Бобби. — Было видно, что он лишился последнего крестража.

Пауза.

— И его победили Вы, — сказал профессор Поттер.

Бобби скривился:

— Профессор, Вы говорите, что долго беседовали с Дамблдором… Дамблдор не сказал Вам, почему?

— Нет, мы говорили совсем на другие темы…

Бобби вздохнул.

— Профессор, я сейчас пытаюсь понять, когда Дамблдор догадался, что я — Избранный. Он же потворствовал мне еще в 11 лет, когда я только поступил в школу, помните? И потом он меня не раз выгораживал.

Значит, он догадался еще двадцать лет назад — и молчал.

Хотите знать, что я думаю о том, почему?

Потому что если бы он обнародовал, что я — Избранный, Темный лорд перестал бы гоняться за Вами. Он переключился бы на меня, и поэтому Дамблдор молчал. Он просто подставил Вас! Чтобы, пока весь мир охотится на Избранного Гарри, я мог спокойно расти…

Бобби замолк и посмотрел на Гарри. Гарри отвел взгляд и промолчал.

— Я в неоплатном долгу перед Вами и перед профессором Лонгботтомом. Это пророчество было обо мне, и это я должен был жить сиротой у каких-нибудь ненавидящих меня маглов Снейпов, спать в чулане под лестницей и считать, что мои родители погибли по пьянке в автокатастрофе. Это я должен был жить под вечным страхом смерти от руки Волдеморта. Это я должен был встречаться с ним шесть раз лицом к лицу…

А я знаю, что такое встреча с Волдемортом. У меня все поджилки тряслись, хотя я был вдвое старше Вас, когда я его встретил в первый раз. И я знаю, как Вы себя чувствовали после того, как услышали полный текст пророчества от Дамблдора: когда я нашел седьмой крестраж, я чувствовал то же самое. Мне казалось, я просто не выдержу нести такое бремя. А Вы несли его столько лет…

Вы взяли на себя мои лишения, оставив мне одни победы. Вы 40 лет заслоняли меня от Волдеморта, отводили от меня все беды. Неважно, кто Вас использовал в этой игре: Дамблдор, Волдеморт, — но Вас использовали. Как фальшивую приманку. А в это время у меня было счастливое детство, спокойная школьная жизнь…

Я в неоплатном долгу перед Вами.

Это Вы — Избранный… Это правда, и Вы доказали ее всей своей жизнью. За Ваше детство у Дурслей, за Философский камень, за Тайную комнату, кладбище в Литтл-Хэнглтоне, драку в Министерстве, нечеловеческий подвиг поиска крестражей… Все знают, что Вы — Избранный. Вы это заслужили.

Бобби передохнул. Профессор Поттер, похоже, лишился дара речи. Бобби продолжал:

— Вы Избранный, потому что Вы кристально чистый человек. Я никогда не встречал человека, настолько пронизанного светом, как Вы, ну, может быть, еще встречу. Но Вы останетесь символом для подражания у миллионов людей.

А я — Темный маг. Избранный не должен быть Темным магом, мы — не образец для подражания. Я не способен смотреть на мир так, как Вы. Меня потрясло, что Вы всегда и во всем видите близкую победу Добра, вот как сейчас, после гибели Волдеморта. Вы сразу решили, что война закончилась… Не сомневаюсь, что Вы уже простили Дамблдора. Таких как Вы людей больше нет, профессор Поттер.

Принимайте Избрание и не задерживайте исторический момент.

Миллионы людей выбрали Вас, любят и надеются на вас. Не смейте их разочаровывать!

Гарри потер лоб.

— Я в долгу жизни перед Вами, — сказал Бобби. — А мы, слизеринцы, всегда отдаем свои долги. Так что решайтесь, пока я такой добрый, а то я, действительно, возьму и передумаю.

И Гарри Поттер решился.