Хрупкие дети Земли (гет)

Ава открыла глаза и тяжело вздохнула. Притворяться спящей она больше не могла. К тому же, тело ныло, требовало движения и чистоты. Девушка осторожно оглянулась, посмотрела на Уильяма. Он спал, повернувшись к ней лицом. Губы Авы дернулись, и даже думать не хотелось над тем, что это было: сегодняшним, ранним утром, всего несколько часов назад?.. Испуг, страх, желание сбежать? А теперь? Что она чувствует теперь? К чему эта неловкая, несуразная попытка улыбнуться?.. Сейчас, когда она смотрит на Уильяма?

Мысли о том, что произошло между ними, были на месте. Ава боялась их. Стоит, конечно, все разобрать. Но не сейчас. Не здесь.

Осторожно сняв с себя руку Уильяма, она вывернулась сначала из нее, а затем — из простыни. Смотря на простынь, как на змею, с брезгливостью бросила ее на пол.

Встала.

Снова посмотрела на простынь. И на себя. Так, конечно, не пойдет. Не стоит разводить беспорядок. Криво улыбнувшись своей заботе о чистоте на фоне недавней паники, Ава подхватила простынь и спустилась в ванную комнату на первом этаже.

Чтобы не будить Уильяма. И потому что громадная усталость, — как бы не горели его глаза, — была легко заметна в нем, и потому... Да, потому. Она не хочет, боится вопросов.

Его вопросов. О том, «что это было», и... Как она может на это ответить? Что вообще она может ответить? Внутри нее снова обосновалась мерзость и пустота. Сейчас она, Ава Полгар, вся состояла только из этого. И еще из страха.

Выжечь бы все это к чертовой матери, никогда не чувствовать снова. Не думать, не возвращаться, не помнить, не вспоминать.

Нервная судорога накрыла на пороге ванной. Взявшись рукой за стену, Ава почувствовала опору, и сдержаться уже не смогла. Простынь выпала из рук, и на несколько минут девушка застыла на месте, вцепившись до боли в дверной косяк.

Судорога, скрутившая тело мерзостью и тошнотой, отошла. Но Ава по опыту знала, — это ненадолго. Оглянувшись по сторонам, она сделала краткий, глубокий вдох, подняла простынь с пола, затолкала ее, наконец, в стиральную машину и быстро, словно спасаясь бегством, залезла в душевую кабину, включив воду на полную мощность. Настроить теплый режим не удалось, и Ава сначала ошпарила себя кипятком, а потом обдала ледяной водой.

«Неважно!» — объявила девушка самой себе. Задерживаться здесь она не станет. У нее много, много запланированных, важных дел. Ей некогда думать обо всем этом. Некогда вспоминать. Единственное, что действительно нужно, — это собрать себя и уехать как можно скорее из этого дома, который все в том же, в том же Пало-Альто!..

На сборы, как и планировала Ава, ушло всего несколько минут. Побросав необходимые вещи в рюкзак, заменявший ей сумку, девушка осмотрела себя в зеркале мимолетным, рассеянным взглядом. Сойдет.

* * *

Встреча с Риз оказалась недолгой. И ничего особенного в ней не было. Если, конечно, не считать платья, которое Риз обещала выдать Аве, как главной подружке невесты.

— Уильям, конечно, придет? Вы будете такой красивой парой!

Подруга налетела на Аву у самого входа, стоило ей зайти в кофейню, и крепко обняла.

— Да, конечно. Придет, — скупо ответил Ава, умоляя себя выдержать встречу как можно лучше.

«Не дергаться, не срываться и вести себя так, будто все нормально!».

Эта внутренняя молитва была обращена не столько к разуму Авы, сколько к ее телу. Панические атаки, подобные той, что произошла с ней сегодня, ранним утром, случались и раньше. И если разум от них отходил скорее, то тело, — которое, если верить психологам да прочим специалистам, обладает своей собственной памятью, — выходило из очередного пике постепенно, очень и очень медленно.

Настолько, что долго еще, после самой паники, Ава замечала, как ее тело, которое в это время словно вело свою, отдельную от нее жизнь, вздрагивает, пугается, трясется, непроизвольно отскакивает назад при обычных, ничего не значащих жестах или движения других людей... В общем, ведет себя так, что никакая сила разума не способна его остановить. «И этим я навлекаю на себя подозрения. И привлекаю внимание», — напомнила Ава.

Именно по этой причине мисс Полгар, которая и без того была настороженной и замкнутой в плане прикосновений, в эти дни сторонилась их еще больше. Или, чувствуя, что совсем не справляется, вовсе уезжала из города, подальше. В тот самый небольшой дом, в котором теперь жила она и Уильям. Ава просто не знала, как ее тело поведет себя, и предпочитала не рисковать. Какой непрошенный фокус оно выдаст на этот раз?

Выпадет в новую панику?

Затрясется от страха?

Даст пощечину?

На мысли о пощечине Ава почувствовала острый, ужасный стыд. Она ударила Уильяма! Она... «Так, спокойно... Риз обнимает тебя, будь нормальной. Держись. Вот так... Тише, спокойно».

— У тебя сердце бьется как у зайчонка, Эв! Все в порядке?

Риз, все еще обнимая подругу за плечи, посмотрела на нее лучистыми от счастья глазами. Ава сглотнула, и, в противовес слезам, выступившим на глаза при мысли об Уильяме, попробовала улыбнуться. Как можно правдоподобнее.

— Да, конечно. Я заехала за платьем.

— О, да!

Риз хлопнула в ладоши и убежала в кабинет. Она вернулась скоро, и много, громко о чем-то говорила. Но Ава вышла из своей прострации только тогда, когда подруга снова оказалась совсем близко. На вытянутых руках, бережно, с неутихающим волнением счастливой невесты, Риз держала платье для Авы.

— Изумительное, Эв! Изумрудное! Только не снимай чехол! — предупредила Риз и расцеловала Аву в обе щеки. — Тебе оно очень идет, помнишь? Тогда, на примерке...

— Да-да, конечно. Помню.

Риз, улыбаясь, остановила на Аве свой взгляд. На долю секунды девушке показалось, что она чем-то себя выдала. Но, нет. Кажется, нет. Улыбка Риз не померкла. И невеста, пребывая в своем особенном мире счастья, улыбнулась еще больше.

— Тебе точно не нужна помощь? С организацией или... Заехать куда-нибудь? — переменила тему Ава, осторожно освобождаясь из объятий Риз.

«Не делай резких движений. Постарайся расслабиться», — сказала она сама себе, но от этого только больше занервничала.

— Нет, но... Никогда не видела тебя в такой одежде! Где ты все это взяла? Такая толстовка даже для Уильяма слишком большая!

Ава рястянула губы, надеясь выбить из себя улыбку, и как можно беспечнее сказала:

— Не думала, что бриджи и толстовка с капюшоном — это уже настолько не модно.

— Да плевать на моду, Эв! Тебя в этом во всем просто не видно! Ты от кого прячешься?

— Ни от кого. Просто люблю иногда поносить... Что-то из гардероба почти клошара.

Ава перехватила чехол с платьем в руках, и добавила:

— Но на вашу свадьбу приду нормально одетой, не бойся.

Риз рассмеялась.

— Только не заблудись в толстовке. Ждем вас на свадьбе!

Ава кивнула.

— Мы помним. Пять дней.

Эти пять дней Ава хотела провести... Еще не решила, как. У нее не было сил на желания и на их подробное обдумывание. И за миром теперь она наблюдала с расстояния. А, может быть, из-за подобия стекла. Ощущения были странными, и внешне, другим людям, едва ли заметными. А внутри...

Из отстраненного состояния, которое сама Ава ощущала почти как коматозное, ее почти ничего не выводило. Это было похоже на погружение под воду. Засада на большой глубине. Оказавшись там снова, она могла кричать, биться под водой, могла даже выпустить из себя весь ужас, поглотивший ее. Но... никто не слышал. Она сама себя не слышала.

Не чувствовала.

Не ощущала.

Не любила.

И ничего не хотела.

Только бы побыть под водой подольше. Пока хотя бы что-то живое, нормальное не очнется ней за этой громадной, безвременной пустотой.

Все снова стало тяжело. Просто невыносимо. И, если говорить о желаниях, то Ава, зайдя в здание, где располагалась ее компания и, — на цокольном и первом этажах, — производство Spider, почувствовала: она хочет остаться здесь.

Да, здесь. Так, чтобы никто ее не трогал. Время, конечно, пройдет. Пробегут дни, солнце выйдет на восход, а потом, как всегда, пойдет на закат. Ей наверняка станет легче. Как раньше.

Как всегда.

Она оживет, пустота закроется, временно затянется. Ава Полгар постепенно начнет чувствовать себя. Захочет есть, как раньше. Захочет спать. Начнет улыбаться, кататься на машине по городу, быть рядом с людьми без нынешнего, дикого страха и опасений.

Да, непременно. Так и будет. Ужас смолкнет, станет потише. Это сейчас он, в очередной раз, закрыл для нее все. И настоящее, и прошлое, и будущее. И нет ничего, — если совсем честно, — кроме того, что было тогда, в тот день, когда они поймали ее.

Она смотрит на мир, на Пало-Альто, на небо. Она едет на машине, ждет нужный сигнал светофора, отвечает Риз. А там, за грудной клеткой, в каждой мысли и в каждом мелькающем перед ней воспоминании — они. Те, кто насиловал ее. Те, кто показал ей, какая мерзость может быть в мире.

И мерзость эта, с тех пор, — ее часть. Часть ее жизни. Она не уходит и никогда не пропадает до конца. Она всегда с ней. С Авой Полгар. Точнее — со Сюзен Сато. Здесь часто в разговор с ней вступает разум. И он говорит:

«Ты же не думала, Сьюз, что забудешь? Обойдешься без этого? Смена имени мало, что решает... Новый дом, новый день... Что там еще может быть нового? Это ничего не меняет и не отменяет. Этого не забыть с переменой имени. И, смотря на себя в зеркало, ты помнишь. Почти всегда. В большей или в меньшей степени. В темные дни эти воспоминания ярче, они влияют на тебя сильнее.

А в светлые? Хочется скрыться от пустоты, от воспоминаний, от их рук. Это почти удается, но... Ты всегда знаешь: ты — не из светлых, Эв. Не из тех. Ты не сможешь забыть до конца. Боль правит тобой, как хочет.

Вышло так, что ты долго о ней не помнила. Даже почти не оглядывалась, выпустила из виду. Еще бы: столько событий, переездов, перелетов, вопросов-проблем-ситуаций... Все нужно решить, да везде успеть. Так, что за суетой красочных дней почти не помнишь о том, что с тобой делали. Удушающей мерзости в тебе становится меньше, и ты почти не чувствуешь себя отбросом. Но там, на глубине... На большой глубине ты знаешь: тебе никогда не стать такой, как они. Никогда не стать по-настоящему счастливой и светлой. Не быть тебе легкой, мисс Полгар.

Тебе даже не быть «Эви». Ну, честно. Давай? Это так. Об этом ты тоже знаешь. Было красиво, было тепло и так счастливо... хватит. Настоящее — здесь, в пустоте, в темноте. Они знают тебя, а ты знаешь их. Вы родные, близкие. Вот, что — твоя вторая половинка.

Ну, в самом деле... Ты же не верила до конца в эту историю про любовь? А-а-а... хотела? Ну, видишь ли... хватит. Теперь эта мерзость известна Уильяму. Теперь вся твоя мерзость известна Уильяму, и он, — как ты сказала Риз? — «конечно» не захочет... Да. Такие дела. Да, я знаю, знаю: ты не хотела, чтобы все это случалось с тобой. Никто не хочет. Но многим — выпадает.

Так что Уильям все знает. Ну, зато честно. Очень, безумно больно, но честно. Ты поплакала бы. А, да. Не можешь. Да, точно. На этой глубине ты уже не плачешь. Видишь, а я и не помню. Так давно, давно эта тьма была в прошлый, ужасный раз.

Но мы неплохо держались все это время. Да, Эв? И почти без таблеток. Больше года «ремиссии» от такой глубины... Неплохой результат. Я горжусь тобой. Ты все равно молодец. А что не получилось, так это... ясно. Даже не будем говорить об этом. «Кто захочет такую....» и прочее. Говорили, знакомо, проехали. Но если попробовать накопать хотя бы что-то хорошее... Да, знаю, ты не хочешь. Не можешь найти этого. Но я тебе помогу, мой маленький, искалеченный воин. Мы же с тобой за честность, правда? До конца, чтобы без притворства?.. И теперь, когда Уильям знает... Все честно именно так, до последних пределов. Да, знаю. Вижу, как тебе больно. Не говори. Нет таких слов. Знаю, — это не то «хорошее», что стоило бы искать. Прости меня, Эви. Сказать... ну, ты знаешь. Больше нечего. Просто будем ждать. Как-нибудь станет легче. Да?».

Весь этот день Ава провела в мастерской. Собирала, — «по давней памяти», — Spider, следила за тем, как новые экземпляры этой звуковой («чрезвычайно популярной среди пользователей», как часто писали в журнальных статьях IT-журналов) панели собирали другие, сотрудники ее предприятия. Их было немного. И работали они, как сразу было заведено для скорости и быстроты производства, в две смены.

Дневная.

Ночная.

По восемь часов, да по десять человек каждая. Сейчас, при том уровне спроса, что получил Spider, этого уже казалось мало. Да так оно и было. Но пока они, по словам Рут, справлялись. И Ава Полгар, — учредитель компании Sunrise и ее генеральный директор, все оттягивала во времени тот момент, когда ей, уже ничего не откладывая, действительно придется нанять новых сотрудников для производства. Это, безусловно, была радостная новость Для нее и для ее компании, которую долго никто не воспринимал всерьез. «Так, — считали они, ее конкуренты, — побалуется и разойдется. Остынет».

Но она не остыла. Напротив.

Почувствовав, что у нее получается, увидев результат своего собственного труда, который принес ей баснословные (и для обычных людей, и уж тем более для бездомной некогда бродяжки) деньги, Ава Полгар совсем ошалела.

Вышла в астрал. Вошла в раж.

Называть это состояние величайшего нетерпения и глубокой сосредоточенности, в которой Ава никого и ничего не видела, можно было по-разному. Как угодно. Как вам понравится. А пока ее конкуренты да соперники высказываются в печати и в СМИ, она...

— Рут, дай мне, пожалуйста, новые перчатки, — пробормотала Ава монотонно, не глядя на помощницу. — Я так давно не собирала Spider, что забыла, как здесь... порвала...

Ава сильнее наклонилась над специальным микроскопом, под стеклом которого вручную крепились особо деликатные детали звуковой панели Spider. Рут вложила новую пару тонких перчаток в раскрытую ладонь девушки, и, несмотря на собственные бессловесные предостережения, все-таки спросила:

— А зачем сейчас? Почему?..

Мисс Полгар, как Рут и ожидала, не ответила. И помощнице пришлось остаться без ответа и даже без малейшей отгадки на этот вопрос: лицо Авы было наклонено вниз и скрыто линзами микроскопа, так что узнать выражение ее глаз не представлялось возможным.

— Крепление этих деталей доверять автоматам нельзя. Ни в коем случае, — сказала Ава, отклоняясь назад. — Слишком тонкие настройки. Оставим это только людям, и только для ручной сборки.

Рут кивнула. Ну, хотя бы по этому вопросу, что она задала Аве не так давно, теперь получен точный ответ.

Мисс Полгар аккуратно вывела из-под увеличительного стекла собранный на этом этапе Spider, и вздохнула. А ее телефон снова зазвонил.

— Ваш... — начала Рут.

— Да, слышу, — перебила Ава, сбрасывая звонок, который был установлен на виброрежим.

Сглотнув, Рут удивленно посмотрела на девушку и подумала, что здесь, конечно, все просто. Просто Ава поссорилась со своим парнем, с Уильямом, поэтому и не отвечает на его звонки. И потому она так неожиданно приехала в офис, и, вместо проведения совещания, пришла сюда, в мастерскую, и сама стала собирать звуковую панель. Эта мысль, которую Рут посчитала абсолютно верной, придала ей уверенности, закрыла беспокойный вопрос. Ну, в самом деле. Из-за чего еще может переживать мисс Полгар?

— Я вам еще нужна? — уточнила Рут, посмотрев на время, и удивляясь тому, что Ава, которая провела в компании весь день, с раннего утра, в отличие от своих сотрудников, окончивших только что дневную смену, уходить, судя по всему, никуда не собирается.

— Спасибо, Рут. Можешь идти.

— Точно? А вы?..

Ава подняла на девушку взгляд. И та, резко замолчав, осеклась.

— Да, извините.

Дождавшись, пока Рут выйдет из опустевшей мастерской, Ава откинулась на спинку стула, и закрыла воспаленные глаза. Все так: она отвыкла от подобной, кропотливой работы. И ее глаза отвыкли тоже. Но если не занимать себя этим, если не собирать Spider, тогда... Она снова будет видеть перед собой их лица. Станет слышать голоса.

— Нет! — вскрикнула Ава, и так резко махнула рукой, что литровая бутылка с водой отскочила в сторону, упала на пол, и покатилась вперед. — Черт!

Глаза снова пришлось закрыть. Нужно дать им хотя бы краткий отдых. «И себе, — глухо напомнил внутренний голос девушки. — Уже давно вечер, а мы так ничего и не ели».

— Точно... — прошептала Ава. — Еда.

Громко ударив по столу, девушка резко поднялась, и снова, как несколько минут назад, осмотрела пустую мастерскую. Ночная смена рабочих уже здесь. Они придут сюда через пару минут. Переоденутся, наденут форму, вымоют руки, натянут точно такие же тонкие перчатки, что у нее, и придут.

От перспективы снова столкнуться с людьми, пусть даже с теми, которых она знала, Ава нервно сглотнула. Только не это. Не надо! Ей вполне хватило назойливости Рут, которую никакие деликатные просьбы и поручения не смогли увести отсюда. Она стояла рядом с Авой последние два часа. Надеясь на что-то? На что? Ожидая каких-то разговоров? Ава сейчас не могла их вести. Она сейчас ничего не могла. Только быть пустой.

Полой.

Бесплодной.

Нуждающейся в... Бог знает, скольких усилий ей стоило сдержать себя и не закричать на Рут за эти долгие стояния возле нее, — слишком близкие! — и за... за... что? За тревогу во взгляде?

— Господи, какая я мерзкая! — проговорила Ава самой себе.

Одним рывком опустив вниз широкие рукава громадной толстовки, которой утром удивлялась Риз, она выбежала из мастерской.

Голод проснулся внезапно. Даже не голод, а желание... жрать! Мысли о том, что и это с ней «тоже бывает», и что о таких приступах дикого голода она тоже как-то говорила Блейку, шли в голове Авы фоном. Сама же она, поднявшись на второй этаж, в офис, и зайдя на корпоративную кухню, всегда до отказа забитую самой разнообразной едой, сейчас была занята только одним: опустошением холодильника и полок.

На удобной, оборудованной всем необходимым кухне ей оставаться не хотелось. Что-то в Аве требовало пакости, выходки. Мерзость, ставшая ее частью, требовала выхода. И потому девушка, сбросив на спинку кресла в своем кабинете все ту же громадную, темно-графитовую толстовку с надписью «WORLD» на груди, поспешила на кухню, — забрать свою добычу («как награбленное?» — поддела она сама себя), что состояла из вороха самых разных припасов, и вернуться в кабинет.

И здесь... нет, не на стол! Нет, все, все кидай на пол! Будем сидеть прямо здесь! Будем такими, какие мы есть!.. Эта мысль и это ощущение, разъедающее ее изнутри, теперь пришлось Аве по вкусу. Что же, она — такая. И будет такой, какая есть. Нет ни хороших манер, ни мира с собой, ни черта! Грязная девка с улицы. Нувориш, пробравшийся обманом в богатый дом. Настоящая культура и воспитание ей недоступны, ну и... ладно. Подумаешь! Зато... как говорил ей ее внутренний голос? «Все честно»? Ну, да. Она согласна. И больше не нужно ничего. Не нужно стараться быть какой-то другой. Красивой, доброй, воспитанной, тонко, твою мать, чувствующей! Ничего не надо!

Есть только эта звенящая пустота и — она. Кто там сказал в умной и модной книжке, что если долго смотреть в бездну, то можно увидеть, как бездна смотрит в тебя? Ницше? Или кто другой? Какой-нибудь Хайдеггер? Макс Планк?

Нет, ну что вы! Увольте! Такие авторы ей не по карману. Не помещаются в нее, в ее гадкую, ночную и черную душу. И что остается?

Ава застыла на месте, обнимая руками пачки с чипсами, мармеладом, печеньем, гамбургерами...

— Ничего... — как-то торжественно и пьяно от сбившегося в дикий пульс сердца, оглядев кабинет, прошептала самой себе Ава.

Ничего не остается. И правильно. И даже если все это, все ее поведение — гнусность и поза, гадкая жалость к себе... Что тогда? Ну, что тогда? Тоже ничего. Плевать на то, как это выглядит. Она никого не приглашает смотреть на себя.

— Бродяжка теперь может позволить себе целый пир, — с издевкой, не оставляя себя в покое, вновь зашептала Ава.

Сбросив принесенные угощения на пол, она побежала обратно, на кухню. Ах, ну да! Какой здесь может быть алкоголь?

Ава Полгар следит за своими сотрудниками! И самое алкогольное здесь... вот! Сок из груш! Если дать ему забродить, то, как знать? Может, выйдет кальвадос? Тогда можно позвать на такой пир Ремарка, и распить с ним... Ладно, отложим эти мысли на потом. Может, и встретиться она с ним на том свете? Хотя... стойте... Самоубийцы, наверное, права такого лишены? То есть, реши она всерьез убить себя, к Ремарку ее не пустят?

— Ну и нравы в этой гребаной небесной канцелярии... — выдыхая толчками воздух из легких, проговорила Ава.

Закрутившись на месте, она перепрыгнула через пачки с едой, и схватила сотовый телефон. 278 пропущенных звонков от Блейка. Нет, не то. Доставка алкоголя... доставка алко... как это нет? Только в розницу?

— Ну и снобы! А сколько денег могли бы заработать на продаже алкоголя в сети! — громко сказала Ава, и огляделась в поисках своей защитной толстовки.

Натянув ее через голову так порывисто, что едва не вывернула себе руку, девушка засмеялась. Сколько раз ломались ее руки за последние два года? Начать, хотя бы, с того случая в олде, когда Уильям... А, нет! Стоп. Не начинай. Просто бери рюкзак, бери деньги и пойдем. За алкоголем.

— А что будем брать? Тоник для коктейлей? Нет, слишком долго. Да и шейкера нет. Бренди, скотч, виски... водка? — не смущаясь, уже в полную силу, вслух, спрашивала то ли себя, то ли пространство Ава.

Она шла к двери не глядя перед собой, копаясь в карманах и отыскивая картхолдер с банковскими картами. Найдя его, Ава усмехнулась, накинула капюшон толстовки на голову, и вдруг услышала:

— Так вот ты где, Ава Полгар.

* * *

Уильям очнулся поздно, около полудня. И уже на грани между сном и явью, каким-то предчувствием понял: Авы Полгар рядом с ним нет. От этого предположения, вселившего в него дурное предчувствие и все тот же, только отступивший на время отдыха, страх, подобие сна слетело с него окончательно.

За окном давно был привычный, жаркий для Пало-Альто день, а ему все казалось хмурым.

А впрочем, все это ерунда. Хватит ныть. Нужно понять, где Ава Полгар, и найти ее. От этой мысли его операционка окончательно проснулась и начала что-то приговаривать о том, что, может быть, «девушка не хочет...».

— Станешь пререкаться со мной, — выключу.

Общее эмоциональное состояние и так ни к черту, а тут еще она, его операционная система. Андроид провел рукой по той половине кровати, где спала Ава. Простынь прохладная. А, может, это ничего не значит? Но... где та, другая, которой он укрыл ее?

Мысли плохо, неповоротливо работали в голове. Если так пойдет и дальше, он ничего не успеет сделать. А о том, что ему нужно торопиться, если он хочет найти Аву, шептало ему то же самое, смутное предчувствие. Хмурое и серое, как этот день и как сам Уильям Блейк.

Первая более-менее внятная мысль, пришедшая к нему, была о том, что девушка уехала. Значит, обыскать аэропорты?.. Но из вещей Авы Полгар почти ничего не исчезло. А то малое «почти», что она взяла с собой, заключалось, скорее всего, только в тех вещах, что девушка брала с собой на выход повседневно, при всяком выходе за пределы дома.

Нервно поправив спутанные после отдыха волосы, Уильям внимательно осмотрел спальню. Затем обошел дом, проверил все шкафы и тумбочки. Паспорта Авы на месте не было (на этом осознании сигналы, вшитые в сердечный сектор Блейка, замигали в глубине его грудной клетки слишком быстро и хаотично), но вот небольшой чемодан, с которым она приехала из Назаре, оказался на месте (а на этом осознании андроид облегченно, глубоко выдохнул). Значит, она где-то здесь, в городе. Уже что-то.

Уильям вернулся в спальню на втором этаже, заправил кровать и ушел в душ. Подсказки, на этот раз, две: Келс и Риз. «Келс такими темпами скоро не захочет тебя знать... — влезая в процесс составления дальнейшего плана действий, заявила ОС. — И верно сделает. А, может, не стоит ее искать? Может, все в порядке?».

— И она просто вышла в магазин? Или на завтрак? Ты это хочешь сказать? — заводясь все больше, спросил ОС Блейк.

Нетерпение разрасталось в нем геометрической прогрессией. И, как обычно в таких случаях, движения андроида стали быстрыми, четкими, резкими.

— Ты глупеешь с каждым днем все больше, — отчитывал операционку Уильям. — Как можно предположить, что с Авой Полгар все в порядке, если сегодня, ранним утром...

Воспоминания заполнили его память. Под их действием он закрыл глаза и поморщился, как от физической, ноющей боли. Как же он... Не смог сдержать себя! Вел себя как мелкий, нетерпеливый мальчишка! Совсем потерял контроль!

«Это ничего не изменило бы. В основании. Не сегодня, так позже... Это все равно когда-нибудь стало бы известным. То, что Аву...», — сдержанно комментировала ОС.

— Насиловали. Я знаю! Теперь знаю! — прокричал Блейк и замер на месте.

Так. Не отвлекаться!

Что ему нужно взять с собой? Да, в целом, ничего особенного. Ключи от машины и самого себя. Все. А тварей этих он найдет.

Каждого. И каждого из них отправит к охранникам Ambassador Robots!

Сверкнув глазами, Уильям нервно выправил отворот черного, классического пиджака, — он, как и Ава, сегодня тоже был весь в черном, — и выбежал из дома.

Сету он позвонил уже из машины. Извинился за то, что не приехал вовремя, и уточнил, продал ли он уже Range Rover?

— Нет, — растерянно ответил Сет, — еще не успел.

— И не успевай. Я сейчас приеду. Оставлю тебе Aston Martin на продажу и заберу Range Rover. Он мне пока нужен.

Сет, который из быстрой речи Блейка мало что успел разобрать, буркнул что-то в ответ и отключился. А через несколько минут уже наблюдал за тем, как настоящая гоночная тачка, выкрашенная в сине-селеный градиент, заворачивая к его дому (он оставил Уильяму свой адрес накануне, чтобы тот пригнал вторую машину на продажу) на двух колесах из четырех, — «как в настоящем дрифте?!» — оторопело, любуясь маневром, спросил самого себя Сэт, — круто падает на вторую пару колес и останавливается прямо перед ним.

— А с внедорожником так можешь? — спросил, не скрывая восторга, Сэт.

Блейк на его вопрос не отреагировал. Только снова поздоровался и объяснил свои изменившиеся планы: продать нужно только Aston Martin. И, по возможности, скорее.

— Есть у меня один чувак... — начал Сэт.

— Хорошо. Продай ему, пожалуйста. Если будет просить скидку, — сбрасывай не раздумывая, но в приличных пределах.

— Тебе так срочно нужны деньги? Что-то случилось?

Блейк хотел усмехнуться, как он обычно это делал. Но угол тонких губ, потянувшись в сторону, дрогнул, и блондин еще громче сказал:

— Да, срочно. Сообщи мне, пожалуйста, как продашь автомобиль. И не забудь свои комиссионные.

— А-а...

— Да, кстати. Планы изменились настолько, что выйти на смены я пока не смогу. Но я позвоню!

Последнюю фразу Уильям бросил громко, на ходу, забираясь в Range Rover. Дорожная пыль уже давно осела обратно, на разбитую дорогу, а Сэт все думал об одном: зачем так невыгодно продавать такую великолепную тачку как Aston Martin?

Ни Келс, ни Риз не знали о настоящем местонахождении Авы. Не вдаваясь в подробности, и как можно беспечнее, Уильям спросил сначала у Виттера (его он застал, как всегда, в офисе), а затем у Риз (она вышла к Уильяму с совещания, которым сама же и руководила, однако по ее рассеянному и счастливому виду Блейк понял, что дается ей это теперь, накануне свадьбы, должно быть, очень непросто): не наблюдали ли они сегодня Аву Полгар?

Сосредоточенный, зарытый в бумаги Келс после этого вопроса долго, растерянно и задумчиво смотрел в сторону андроида, удивляясь, может быть, тому, как часто эти двое теряют друг друга, а затем, сосредоточившись, наконец, на том, о чем его спросили, сказал коротко:

— Нет. Аву я сегодня не видел, и с ней не говорил.

— Ясно. Благодарю, — ответствовал Блейк, и скрылся из офиса адвоката быстрее, чем тот смог понять, что в кабинете уже никого нет.

Это же сказала Уильяму и Риз. С Авой она сегодня не говорила, и не знает, где та сейчас может быть. Блейк кивнул и на это, одновременно с тем набрасывая план следующих действий: где искать, куда ехать, с кем говорить.

«Набросай мне план очередных локаций. На основе тех мест, где я уже раньше был в Пало-Альто» — распорядился андроид для своей операционки, и снова прислушался к словам Риз, которая неожиданно, прикрыв рот ладонью, вспомнила: она видела Аву сегодня утром!

— Прости, Уильям! Как я могла забыть! Я отдала Аве платье! Ее платье, для подружки невесты. Зеленое, очень красивое! Такое длинное, ей очень идет!

От мощного выдоха, который последовал у андроида после этих слов, девушка остановилась.

— А что... что-то случилось?

— Ничего. Мы просто... Как вы это говорите, когда люди едут одними и теми же маршрутами, и, несмотря на это, все-таки, не встречаются?... Разминулись в пути?

Риз вздохнула и улыбнулась. Обрадованная известием, что все хорошо, она извинилась перед Блейком, и сказала, что ей нужно вернуться на совещание.

— Конечно. Спасибо за помощь, — ответил Уильям, и отправился к следующему пункту назначения.

Вполне логичному, кстати. Настолько, что начинать поиски следовало именно с него.

* * *

— Я вас не пропущу! Нет!

— Послушайте, мне нужно переговорить с руководством компании Sunrise!

— Вот именно поэтому и не пущу! Здесь и так стало полно журналистов! К руководству доступ только по специальному согласованию! Пропуска у вас нет... Вы не работник ночной смены!.. А то стоят тут толпами... репортеры! Кто вы такой? Может, тоже из этих, из зеленой прессы?...

Охранник довольно преклонных, — по человеческим меркам, — лет сложил руки на груди и просверлил Блейка цепкими глазами. Весь его довольный, радостный вид буквально светился торжеством справедливости от того, что вот этого мутного и слишком высокого типа он не пропустил в мастерскую!

На словах о зеленой прессе какая-то девушка, проходившая в этот момент через пропускную систему, весело прыснула со смеху.

— Желтая, Джо! Не зеленая! Пресса!

Джо и усом не повел. Нахмурившись еще больше, он с непримиримым видом покачал головой, и объявил свой вердикт:

— Не пущу! Нет!

— Ну как вы не понимаете! — злился блондин. — Мне...

— А это вы Уильям Блейк? Мне понравились ваши статьи с обзором ночных клубов!.. А вы что, больше вообще, никогда-никогда, не будете работать моделью? — все спрашивала, не утихая и не проходя дальше та самая девушка, направившая Джо на путь истинный по поводу настоящего цвета прессы.

— Не журналист?

Седая, кустистая бровь охранника издевательски поднялась вверх.

— Мне нужно поговорить с Авой Полгар! — кипел Блейк.

Но Джо на своем веку и не таких видал. Кивнув на телефон, выставленный на стойку ресепшена, он пояснил:

— Позвоните мисс Полгар по внутренней связи.

— Я не знаю такого номера!

— Звоните тогда на личный, если вы его знаете. Напомните о встрече. Я пропущу вас только после личного распоряжения мисс, не раньше.

— Да что за чертовы препоны! Вы что, совсем ничего не понимаете!.. Скажите, хотя бы точно, Ава Полгар здесь?

Джо ласково, как несмышленышу, улыбнулся. Давно у него не было такой интересной смены. Смерив посетителя взглядом, он покачал головой. А наслаждаясь гневом блондина, разомкнул губы и тихо выдохнул:

— Позвоните и узнаете.

За этими словами со стороны посетителя последовали какие-то тихие бормотания. Вскинув голову, он посмотрел на Джо, и, убивая его взглядом, сказал:

— Мисс Полгар мне не отвечает. Поэтому мне очень нужно знать, здесь ли она?

— У мисс свои дела, она мне не докладывается, — хорохорился Джо.

Осознав, что пререкания со стареющим охранником ни к чему здравому не приведут, Уильям посмотрел туда, где несколько минут назад стояла та веселая девушка. Может быть, она ему поможет? Подскажет тот самый внутренний номер? Но ее уже не было. Наверное, не дождавшись ответа Уильяма, она просто пошла дальше и не стала слушать его перепалку с Джо?

Выдохнув как можно глубже, Блейк вышел на воздух. За всеми разъездами этого дня он и не заметил, как в Пало-Альто пришел вечер.

Вечер!

А он до сих пор так ничего и не узнал о том, где Ава Полгар!

«Ладно, попрубую позвонить... Может, в этот раз...» — подумал Уильям, нажимая на кнопку автоматического набора в сотовом телефоне.

«И как у тебя зарядки хватает после стольких звонков...» — заметила ОС и замолчала.

В самом деле, не стоит злить Уильяма еще больше. Просто... Она тоже была в тревоге об Аве. И, испытывая всю эту растерянность (это притом, что причины разлада и отсутствия девушки были ей непонятны), не могла придумать ничего умного. Потому и сыпала в своих комментариях Блейку всякой ерундой. Но, слава человеческому богу, Уильям, как всегда, что-то придумал! Постояв на крыльце, он вдруг сбежал со ступенек, и, к удивлению операционки, сбавил шаг, настраивая себя на чуть большую скорость, чем та, которой следовала женщина, что шла впереди него. Поравнявшись с ней, Уильям сказал:

— Позвольте мне вам помочь!

Не дожидаясь, впрочем, ни ответа, ни согласия, он ловко забрал из рук женщины два тяжелых ведра, и обаятельнейшим образом улыбнулся.

— Как вы это несли?! Очень тяжело! Что там?

— Краска, для ремонта! — женщина тяжело вздохнула. — Спасибо, а то и не знаю, как донесла бы... Не дождалась никого, решила сама...

— Куда отнести?

— К черному входу!

Новая знакомая Блейка, через пару фраз назвавшаяся Тринити, улыбнулась высокому, невероятному красавцу, и махнула рукой, обозначая местонахождение служебного хода. Он снова кивнул, сказал, что подождет ее у дверей, и прибавил шаг. А когда Тринити, медленная от усталости, подошла к нему, оказалось, что он по неосторожности облился краской. Белой по черному пиджаку!

— Как жаль! Такой хороший костюм! — всплеснула руками женщина. — И все из-за меня! Ну, пойдемте! Я вам хотя бы дам новую, чистую форму!

— Что вы, не стоит! — испытывая неловкость, заговорил блондин.

— Еще как стоит! Вы мне так помогли!

С этими словами Тринити потянулась к ведрам со злополучной краской, но Блейк ее опередил. Подхватив ведра без всяких усилий, он только снова уточнил, куда нужно идти?

— Мне именно здесь их поставить? — переспросил Уильям, оставляя ведра в холле, рядом с дверью, на которой была прибита табличка «служебное помещение».

— Здесь, здесь! Дальше они разберутся! Спасибо, вы такой милый молодой человек!

Тринити не удержалась, прикоснулась к плечу Блейка, и сочувственно покачала головой, сокрушаясь испорченному пиджаку. Блондин ответил ей скорбной, кривой улыбкой, и печально объявил:

— Пиджак от Армани!

Ужас Тринити на этих словах стал почти священным. Снова всплеснув руками, она еще быстрее подвела высокого самаритянина к двери с табличкой «прачечная», открыла ее, зашла внутрь, включила свет и через несколько секунд радостно объявила:

— Как хорошо, что нашелся нужный размер! Я так волновалась!

Уильям, который к этой минуте стал если не совсем, то много спокойнее, чем он был в момент разговора с непримиримым Джо, чарующе улыбнулся.

— Ну что вы, вашей вины ни в чем нет! Спасибо за форму! Вы — прелесть!

Благодарность и «прелесть» он произнес эхом и уже на бегу, удаляясь все дальше от окончательно покоренной женщины. По этой же причине заметить густой румянец на ее щеках ему уже не пришлось, отчего Тринити, надо сказать, вздохнула с облегчением.

Найти нужный этаж, — благодаря подробным указателям, расположенным на лестничных пролетах, — не составило для Блейка никакого труда. Пиджак, который действительно был от Армани, он без всяких сожалений выбросил по пути своего следования, в огромный мусорный бак. А вот переодеваться полностью в форму, выданную ему Тринити, не стал: оставив светло-синие штаны и футболку с V-образным вырезом в раздевалке для персонала, встретившейся ему по пути, Блейк надел на себя только белый халат. В таком виде, для полного сходства с доктором какой-нибудь уникальной специализации, ему не хватало только стетоскопа, накинутого на шею, да ручки, зацепленной за край нагрудного кармана. А все остальное, — и, более всего, горький, лишенный всякой защиты и растерянный от нового знания взгляд, — было, кажется, на месте.

Шагая по коридору, где располагались кабинеты руководителей разного уровня и прочего «офисного» персонала,Уильям знал: он — на нужном этаже. И где-то здесь, среди этих тихих, закрытых, синих дверей, выполненных из матового стекла, — она. Ава Полгар.

Ему отчаянно, до последней капли страха и ярости хотелось верить в это. Как и в то, что с ней «все в порядке». Не все, конечно, и ни в каком не в порядке, но...

Блейк остановился. На него вдруг, одним прыжком и единым валом нашла новая волна страха. Дикого, нерассуждающего, самого иррационального.

Он намеренно, все время этих дневных поисков, не допускал до своего сознания мысли... Нет, не просто мысли. Самого осознания того, что тот рывок, значил. А значил он, конечно, то, чего он так давно боялся. То, что всей своей душой ненавидел и презирал. То, что его чудесной, такой маленькой Аве Полгар, пришлось пережить.

Насилие.

Гнусность, грязь, похоть и мерзость.

Крайняя, последняя, самая отвратительная.

А он... Как он сам поступил? Ну что же, совсем не мог сдержаться? Ведь чувствовал, подозревал, видел раньше в ней, такой тоненькой и хрупкой, все эти жуткие линии ломаных, вынужденных движений! Ведь знал! Знал, знал! Только не хотел, не желал признать! Потому что и думать о том, чтобы кто-то причинил боль ей, надругался над ней... Что с этим делать? Как с этим быть? И как она держится? И где она? И как? И что с ней? И что станет теперь? И как, чем помочь? И найти, найти их нужно! Непременно, обязательно, срочно! Он найдет! Он найдет сам. Или с помощью Халка. Он отыщет каждую мразь, которая...

Мысли Уильяма прервались каким-то хлопаньем и словесными фразами. Прислушавшись, с заходящимся в жаре сердцем, он понял, что там, за этой одной стеной, за этой стеклянной дверью — Ава Полгар. И кабинет, по всей видимости, смежный. Из нескольких комнат. Но с кем она говорит? Ей же никто не отвечает. Или это телефонный разговор? С кем? С Риз? Вряд ли станешь такое говорить не близкому человеку. Но... какая-то жгучая, ничего не соображающая ревность, возникла в нем, подняла свою ядовитую голову. Он прослушал еще несколько ее фраз, и все пытался понять: почему она говорит с другими, но не с ним? Не отвечает на его звонки... Ему очень нужно ее видеть, с ней говорить!

Блейк выдержал еще одну краткую паузу, прежде чем ворваться в закрытый изнутри, — это так, между прочим, — кабинет Авы. Дверной замок легко поддался его резкому, сильному движению. И Уильям, застыв на месте, услышал слова Авы:

— А что будем брать? Тоник для коктейлей? Нет, слишком долго. Да и шейкера нет. Бренди, скотч, виски... водка?

Он не знал, есть ли, кроме нее, здесь кто-то еще... Он ни на что и ни на кого, кроме нее, не смотрел. И выдохнул первую, пришедшую к нему фразу:

— Так вот ты где, Ава Полгар.

* * *

Ава первая прервала их молчание. Просто больше не могла выносить этого пристального взгляда Уильяма. От боли и переживаний его глаза стали ярче, острее. И он впился в нее своим лазоревым, жгучим взглядом, и больше не отпускал. А она не могла этого вынести.

— Что такое, Уильям? Зачем ты так меня смотришь?

От глухого, холодного тона Блейк оторопел. Еще несколько мгновений он смотрел на девушку, словно уверяясь, что это говорит именно она, и никто другой, и растерянно проговорил:

— Я пришел к тебе. Пришел за тобой, Ава Полгар.

Слова, сказанные тихо, чистосердечно, упали к ее ногам, прозвучали почти как признание. Если бы только Ава еще в них верила.

Девушка прошла мимо Уильяма и посмотрела на зависшую на одной, верхней петле, дверь.

После долгого молчания Ава оглянулась на андроида, и с жестокой усмешкой спросила:

— Не надоело таскаться за мной? Как щенок.

К концу фразы ее голос сорвался в хрип, и она, торопливо набросив капюшон толстовки на голову, вышла из кабинета. Уильям, нахмурившись неожиданной грубости, пошел за ней, игнорируя только что прозвучавшее замечание.

Он не знал, что делать. Ему хотелось снять нелепый на нем халат, забрать Аву, уйти с ней отсюда, подальше от всех людей. И... что? Поговорить? Но что он скажет? Мысли жгли горечью, настоящим огнем нетерпения, а он почему-то не торопился. Что-то в движениях Авы, которая в этой громадной толстовке казалась еще меньше, чем обычно, насторожило его. И Уильям пошел за ней, следом.

Она не возражала, но и не смотрела на него. Только шагала в своем странном, дерганом ритме. Несколько раз по пути туда, куда они шли на небольшом расстоянии от друг друга, Ава резко останавливалась. Постояв несколько минут на месте, и, — как предполагал Уильям, неотрывно наблюдавший за ней с расстояния и со спины, — сжав горло (или прижав ладонь к груди?), она снова поднимала голову и шла вперед. Желание Уильяма бросится к ней на помощь было задушено все той же острой настороженностью. Какое-то предчувствие (и как только оно у него появилось?) требовало его не вмешиваться и только смотреть.

Так Ава и Уильям зашли в круглосуточный олд, до последнего квадрата разбитой напольной плитки похожего на тот самый, из первого дня их знакомства. Отделы здесь были расположены несколько иначе, и Аве пришлось немного побродить среди полок да стеллажей, прежде чем она нашла то, что искала.

Алкоголь.

В небольшую корзину, которую девушка надела на руку, с негромким стеклянным звоном поочередно легли три бутылки: ликер Everclear, ром Bacardi 151 и... — девушка задумалась, рассматривая полки со спиртным, — граппа Tosolini. Уильям, внимательно отследив ее выбор, подошел к холодильнику, забитому безалкогольными напитками, и вытащил большую бутылку питьевой, негазированной воды. Когда граппа в жестяном футляре перекочевала в корзину вслед за ликером и ромом, андроид, подумав о чем-то, снова открыл холодильник и взял еще одну, точно такую же, как первая, бутылку с водой.

Ава уже пошла к кассам и он чуть-чуть прибавил шаг, не забывая по пути подцепить рукой два ведерка со сливочно-шоколадным мороженым. У кассы Уильям остановился прямо за Авой. Она была от него всего в нескольких, крохотных сантиметрах, и он рассматривал ее с высоты своего роста. Что, впрочем, не помешало ему успеть и другое: улыбнуться женщине за кассой и ткнуть себя в грудь указательным пальцем.

Недавняя встреча с непримиримым Джо несколько подпортила впечатление Блейка о степени сообразительности иных людей, но сейчас это опасение оказалось излишним: кассир поняла его правильно. Пробив по штрих-кодам все выбранные покупателями товары, она увела пакет с покупками прямо из-под руки Авы, и, удерживая его за ручки, передала назад, Уильяму.

— Благодарю! — шепнул блондин, оплачивая карточкой покупки и оставляя на кассе сотню долларов чаевых.

Женщина от изумления округлила глаза, но парень поднес указательный палец к губам, взглядом говоря ей, что вопросов задавать не стоит. Ава, повернулась сначала в одну сторону, затем в другую (и в какую бы из них она не смотрела, за спиной все маячил высокий Блейк), и попыталась истребовать себе пакет с покупками. Суровым, пристальным, — но, как с тревогой отметил про себя Уильям, каким-то притухшим и отстраненным, — взглядом.

Из этого, конечно, ничего не вышло. На взгляды Авы андроид не реагировал. И продолжал молчать. Тогда девушка недовольно буркнула:

— Я сама плачу за свою выпивку.

От слов, прозвучавших впервые после столь долгой между ними тишины, Уильям почувствовал волнение. В начале он не планировал что-либо отвечать. Но все то же неуемное предчувствие, прежде требовавшее от него только молчания и наблюдения, теперь призывало его к ответу. И Блейк сказал первое, колкое, что пришло на ум:

— Конечно. Как тогда, в баре. Когда ты, струсив, сбежала от меня. И от нашего первого поцелуя.

Тактика оказалась верной. Ава резко остановилась, сбросила капюшон и злым взглядом уставилась на Блейка.

— Это... — заговорила она, но, сжав губы, замолчала.

А Уильям, выжимая газ той же педалью, сказал (тихо и нараспев):

— Это чистейшая трусость, Ава Полгар. Твоя. И... да. Желание сбежать и спрятаться — тоже. Все как всегда, Ава Полгар, все как всегда...

Подобные напевы девушку уже не остановили. Честно говоря, Блейк рассчитывал на другое. На то, что после этих слов она снова на него посмотрит. Да, пусть! И лучше, — как угодно, зло.... все, что угодно взамен этого отрешенного, пустого, пугающего взгляда.

Но в этот раз он ошибся. И темно-серая, плотная толстовка, скрывая почти всю Аву Полгар, — с головы и почти до коленей, — упорно молчала, возвращаясь назад, к офису Sunrise.

Уильям подумал было, что зря не снял халат, но сейчас он оказался весьма кстати. Потому что так ли уж случайно Ава Полгар, которая до этого пользовалась укромным, служебным ходом, в этот раз пошла через главный вход? Ее, конечно, Джо пропустил без вопросов. С улыбкой, кивком головы и даже пожеланием доброго вечера. А вот к тому моменту, когда с ним поравнялся Блейк... Любезности в охраннике не осталось.

— Эй, ты! — окликнул его Джо. — Ты что, правда из ночной смены?

— Клянусь так же искренне, как на первом причастии! — с улыбкой объявил блондин, поднимая руку до уровня груди, и демонстрируя блюстителю офисного порядка раскрытую ладонь.

— Что в пакете? — не унимался тот, сбрасывая лапшу со своих ушей.

Блейк улыбнулся совсем лучезарно. Пакет был темным, а бутылки с алкоголем умница-кассир поставила в середину, обложив их по сторонам, для большей сохранности, пластмассовыми бутылками с водой. Так что звенеть они не должны. И, если двигаться плавно...

— Мороженое! — объявил блондин, демонстрируя Джо заледеневшее ведерко.

— И что еще?

— Мороженое! — все тем же тоном, не унимаясь, повторил Блейк.

— Одно мороженое? — сурово уточнил Джо.

Уильям пожал плечами.

— У меня сегодня самая первая смена. Хочется сделать для новых коллег что-то приятное, как-то приободрить их... А учитывая, что в смене почти одни только дамы... А они любят сладкое, и я...

— Ладно, ладно!Иди! В другой раз не забывай пропуск! — поворчал Джо, нажимая на кнопку и открывая перед блондином стеклянные дверцы контрольного турникета.

— Я обязательно запомню, спасибо! — прокричал Блейк, быстро утекая, на своих длиннющих ногах, к лифтам.

Джо только покачал головой да зашептал о том, «кого только не возьмут по объявлению!».

Когда Уильям снова объявился в кабинете Авы, — кое-как прикрытом спятившей дверью, — девушка не удержалась от вздоха.

— Планировала избавиться от меня на входе? А как же алкоголь? — спросил Блейк, разглядывая пол, забросанный пачками с разнообразной едой.

Пакет с покупками он поставил рядом с собой, на большой стол, за которым в обычные дни проходили совещания с сотрудниками. Затем, вернувшись к обвисшей двери, поправил так, что открыть ее, — даже, пожалуй, он сам, — не смог бы. Ну, или не с первого раза.

Ава, сидевшая на стуле у противоположного края стола, подняла на него усталый взгляд.

— Уходи, Уильям. Довольно.

Блейк и с места не двинулся.

— Уходи, говорю тебе!

Уильям медленно опустился на стул и достал из пакета ведерко с мороженым, к боку которого предусмотрительный производитель прицепил, — в специальном держателе, — чайную ложку в закрытом футляре.

Взломав футляр, Блейк отложил ложку в сторону, посмотрел на себя, встал, снял халат с фразой «Sunrise company», вышитой на груди синими нитками, аккуратно сложил его, оставил на спинке стула и снова сел за стол. На этот раз, чтобы приняться за мороженое. Он успел открыть упаковку, успел провести ребром ложечки по круглой вершине мороженого, похожей на заснеженный айсберг, когда Ава подлетев к нему, закричала:

— Проваливай отсюда!

Любимое лакомство андроида слетело со стола, по пути пачкая то шоколадной, то сливочной половинкой стол, Уильяма, Аву и ковер. Отследив траекторию первой порции мороженого, Блейк потянулся к пакету за второй, когда девушка крикнула:

— У-хо-ди! Что непонятно?!

Ава заплакала, закрывая рукой лицо, а другой вцепилась в стол, чтобы удержать равновесие: молчаливое раздражение и невыносимая, невысказанная боль, которой она не давала свободы даже наедине с собой, не прошли бесследно, и за последние часы сильно подточили и без того нерадостное ее состояние.

Блейк встал, подошел к Аве и вытянул руки, чтобы обнять. Как это всегда между ними было. Но девушка, почувствовав его близость, отскочила в сторону и разрезала воздух рукой.

— Не подходи ко мне!

В глазах Уильяма показались слезы. Впервые за все время, что он присутствовал на этой бренной земле. Он никогда не плакал. Даже в минуты самой дикой, лишающей сознания, физической боли. А теперь... стало и больно, и страшно. И безумно, до бесконечно, одиноко. Он ничего не может с этим сделать! Они измучили ее, а он сам, сам!..

Блейк вдруг вспомнил того мальчишку, тоже андроида, который застрелился у него на глазах. И все сознание, всю душу Уильяма теперь рвал страх. Что, если Ава Полгар тоже не выдержит? И тоже... что-нибудь... вот, в ее искаженном болью лице, тоже есть это, он успел заметить! Что-то похожее на ту глухую, отстраненную решимость, какая была на лице мальчишки за мгновение до выстрела. Когда андроид заговорил, голос его звучал глухо:

— Ава Полгар... прости! Как я смел! Я... я...

Уильям начал задыхаться. По-настоящему, без всякого позерства или желания произвести нужный эффект. Правая рука его, с силой ударив в точку солнечного сплетения, бесцельно коснулась груди и повисла. Словно она вдруг, в одночасье, потеряла всю свою силу.

— Я...я... — хрипел он, скользя по Аве рассредоточенным взглядом безумных, ярких глаз.

Еще секунда, и он бы упал. Но Ава не позволила. Подбежав к Уильяму, она помогла ему сесть на стул. Затем, опустившись перед ним на колени и все еще слушая хрипы, расстегнула черную рубашку на его груди, и с силой, — как тогда, в их таком разном, но, все же, безумно счастливом Назаре, — надавила на грудь основанием ладони. Послышался еще один, теперь долгий и протяжный, хрип. Уильям стих и очень долго, как казалось Аве, был без сознания. А потом, в оглушающей их тишине, повторил:

— Прости. И за это. Я не хотел. Не думай, пожалуйста, что разыграл тебя. И я не должен был... Мне следовало сдержаться, когда мы...

Ава перебила его, волнуясь от того, что он, едва придя в себя, стал так много говорить.

— Ты не знал. Мне нечего прощать. А вот я... ударила тебя. Прости. Я... совсем не хотела, это...

— Была паника, Эви. Я знаю.

Уильям рискнул улыбнуться, но вышло криво. Тогда он, наклонившись, крепко сжал руку Авы в своей, пока холодной и едва теплой. Девушка попыталась встать и уйти, но он удержал ее.

— Все кончено. Все позади, Уильям. — Ава неловко рассмеялась. — Господи, как пошло это звучит!

— Не у нас, Ава Полгар, — возразил Блейк, рассматривая лицо девушки, и, в переплетении их рук, проводя пальцем по внутренней стороне ее ладони.

От этого движения Аву бросило в жар. Она подняла на Уильяма блестящий, растерянный взгляд.

— Ты что, не слышал меня? Все кончено, все. Ты же не мог не понять, что это значит на самом деле... когда мы... мы...

— Любили друг друга? — смотря прямо в глубину ее глаз, охрипшим голосом, прошептал Уильям.

Ава кивнула. Все поплыло перед ней в пелене горячих слез.

— Я гадкая, я мерзкая, я грязная! Я... я не могу, не должна быть с тобой! Я не достойна!

Слова наотмашь ударили Блейка. Прикрыв глаза на пару первых, самых острых секунд, он острожно и медленно зашептал, все еще не выпуская руки Авы.

— Это не так. И каждого из них я найду, и...

— Нет!

В руке Уильяма ладонь Авы сжалась в кулак. Вырвав руку, она посмотрела на него, и четко, для него и для себя, проговорила:

— Не надо их искать, Уильям. Ты их не найдешь. А если и так... хватит множить кровь.

— Они тронули тебя, Ава Полгар. И они должны сдохнуть.

Девушка покачала головой.

— Как ты не понимаешь! Это ничего не изменит!

— Выходит, ты простила их?

— Я не прощала! — заплакала Ава. — Но ты меня не слышишь! Требуешь меня, хочешь обратно?!

Уильям кивнул.

— Всегда.

Ава рывком поднялась на ноги и отошла от него. Села на пол, спиной к нему, помяла в руках шуршащую пачку с чипсами, отбросила ее, и заговорила.

— Ты не понимаешь, чего хочешь. Они насиловали меня. Долго. Несколько человек. Очередной мой побег из детдома... Подробностей не приведу. Не могу. Такую меня ты хочешь? Я старалась забыть. Не получилось. В такие дни, как сейчас, я не выношу ничьих прикосновений. Я ненавижу себя, я презираю себя, мне гадко наедине с собой! А ты... хочешь меня?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ты не можешь желать меня. Ни один нормальный мужчина такой не захочет. Я странная, я грубая, я замкнутая! Я плохо сплю, плохо ем, а иногда на меня находят приступы обжорства. Я пробовала. Честно пробовала казаться нормальной!.. Поэтому не говорила тебе. Никому. Думала, если скрыть от тебя, то, может быть, и для меня любовь станет правдой? Знаешь, та, настоящая... когда сердце наполнено теплом и светом. И весь мир кажется чудом... Не вышло. Ну, что же... так. Прости, что обманывала. Прости, что ударила. После всех тех ударов, что ты вынес... Мне так стыдно! Мне так жаль!

— Эви...

Тихий голос Уильяма прозвучал совсем близко. От одного этого, такого краткого и такого нежного слова, она едва не заплакала. Но удержала себя. Ей нужно было договорить до конца, сказать еще кое-что. Последнее.

Поднявшись с пола, Ава, стоя спиной к Уильяму, сбросила с себя толстовку. За ней — футболку. А за ней — короткие бриджи.

Оставшись в одном белье, она повернулась к Блейку, выпрямилась предельно, посмотрела на него невидящим от слез взглядом. А затем, опустив глаза, и чувствуя, как слезы крупными каплями падают на пол, коснулась внутренней стороны бедра. Той тонкой и особенно нежной кожи, что давно была изрезана шрамами.

— Я режу себя. Давно. В особенно тяжелые моменты, когда не могу справиться с собой. Начала после того, как они меня изнасиловали. Это тоже тебе следует знать. Чтобы ты со мной не связывался. И видел, какая я есть. На самом деле. Скверная.

Уильяму показалось, что они поменялись местами. И его снова отбросило в прошлое. В тот день, когда он почти так же стоял перед Авой. Голый, выставленный для осмотра и напоказ. Прикрытый только в месте шрамов режимом ретуши, которым тогда, по своей первой неопытности управления только что установленным, новым программным обеспечением, он владел еще не очень хорошо. И все боялся, что вот, сейчас, электронная магия рухнет, и Ава увидит его настоящим. И откажется, конечно откажется от него.

Уильям не смотрел на тонкие шрамы, которые показала ему Ава. Он смотрел на нее. В ее неземное, переполненное болью лицо. И видел только эти глаза. Темные, горящие ожиданием единственно правильного ответа. Он знал, что она ждала. Его отказа, ухода в обратное. В те дни, где не было их, где не было всей этой общей, оглушающей боли, и где они ничего друг о друге не знали. «Откажись! Ну!» — этим горел ее взгляд. Этого он, как могло показаться, требовал. Но за ним, за первой, отчаянно дикой готовностью принять его уход... Было столько невыразимой, сводящей с ума боли!.. И он задохнулся. От горечи. От ужаса того, что ей пришлось пережить. Потому и не знал, что сказать. И сделал то, что казалось единственно верным.

Подойдя совсем близко к Аве, Уильям сначала только долго смотрел на нее. Убедившись, что она не бежит и сейчас не страшится его близости, он поднял свою руку медленно, вверх. Так, чтобы она видела его движение.

Раскрыл ладонь.

Показал ее, пустую, Аве.

И, в прерванном ритме собственного дыхания, едва ощутимо коснулся плеча девушки. Ее тело вздрогнуло. Но Ава, громко сглотнув, осталась стоять на месте. Губы ее, полуоткрытые, пересохли, выпуская горячее, сухое и прерывистое, дыхание. Рука Уильяма нежно погладила плечо. Затем, очень медленно, опустилась вниз. К тонким пальцам Авы. И сжала их. Чуть-чуть, и безумно нежно. А затем... Аве показалось, что она, в самом деле, сходит с ума. Потому что Уильям, опустившись перед ней на колени, осторожно переставил ее ногу, изрезанную шрамами, чуть вперед, совсем близко к себе. И... поцеловал. Каждый шрам, что она нанесла себе.

Мир рухнул.

Рухнула, падая к нему в руки, Ава. Она плакала, задыхаясь от страданий, пыталась сказать, чтобы он это не делал, шептала про стыд. А он целовал ее. Так нежно, что это было совсем невероятно, совсем безумно. И Ава не знала, не могла понять, за что такое великое, необъятное до боли счастье, случилось с ней. Именно с ней.