I'll wait for you (гет)

«Но я не помню, чтобы Богиня снисходила до Шукрута. Вряд ли отец позволил бы ей так просто разгуливать по его владениям. Да и зачем ей это?» — вспоминая невыносимый характер Рушу, Лилит, в принципе, сомневалась в том, что к ним вообще хоть кто-то решил бы заглянуть добровольно. Килби, и тот попал к ним по чистой случайности, если подумать. Просто элиатроп изучал другие способы перемещения между мирами, просто… провел эксперимент, что, как поняла девушка, практически обвенчался успехом. По крайней мере, для нее уж точно, ведь именно благодаря ему Лилит может продолжать свое существование здесь, на этой замечательной планете, переполненной жизненной энергией.

— Наверное… как-то так? — Нора прыснула со смеху, а девушка тяжело вздохнула, когда элиатропка помахала рукой, обмотанной бинтами в сто слоев, так еще и настолько криво, что даже Лилит видела все недочеты своей работы, пускай и понимала, что лучше она уже не сделает.

— Лилит, это худшая повязка за всю мою жизнь! Ты прямо-таки саму себя сегодня превзошла! — со смехом заявила девочка, но, на самом деле, смотря на эту счастливую бестию, сейчас демонессу ничуть не задевали ее слова.

— Она действительно ужасна, — раздался голос у огромной арки и смех в зале как-то поутих, когда две пары глаз уставились на взрослого элиатропа. — Нора, ты снова с кем-то подралась?

— Мастер… — девочка, что еще недавно так сильно походила на обычного ребенка, повзрослела, можно сказать, прямо на глазах. Успокоилась, поднялась со стула и легонько поклонилась в знак уважения учителю, стукнув кулаком о раскрытую ладонь. — Простите. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы подобного не повторилось, — вот теперь, смотря на эту маленькую ученицу, Лилит вообще в ней не видела ту беззаботную элиатропку, что еще когда-то шутила все про возраст, пыталась понять шушу и как-нибудь напакостить.

«Как долго он следил за нами?» — на душе стало тревожно, когда девушка прямо-таки прочувствовала на себе испытывающий взгляд. Но стоило ей только обернуться в его сторону, как перед собой она увидела лишь усталого мужчину, что с добродушной улыбкой кивнул Норе.

— Надеюсь, больше ты меня так не разочаруешь, — их стиль общения друг с другом в корне отличался от того, что был с тем же самым Юго. Если с защитником они могли играть на лугу, смеяться и шутить по поводу и без, то здесь всегда смешная и безбашенная девчонка вдруг стала покладистой ученицей, словно… она просто огородилась от него стеной и теперь боится показаться перед Килби маленьким ребенком.

А ему же, как казалось, было уже все равно. Мужчина погладил ее по голове, а уже затем попросил показать рану. Сотня слоев бинтов была успешно размотана с ее руки и теперь вместо них на руке у элиатропки была достаточно аккуратная и даже в меру симпатичная повязка.

— Так гораздо лучше. Верно же, Лилит? — он будто издевался над ней, когда обратился к шушу, что лишь закатила глаза на его замечание и тихо хмыкнула.

— О, ну даже не знаю. Проработай я лекарем на протяжении стольких же лет — наверное, сделала бы даже лучше, — проворчала она в ответ, скрестив руки на груди, когда Нора, глядя на их перепалку со стороны, едва сумела сдержать смех, пытаясь все так же выглядеть серьезной и собранной, чтобы не позориться перед своим мастером.

— Ты правда так думаешь? — удивился он скорее для вида, а уже затем так невзначай продолжил: — Может, в таком случае поработаешь на меня немного? — самому не верилось, что он предлагает шушу лечить других элиатропов, но, на самом деле, посмотреть за ее потугами помочь он бы не отказался. Это, как минимум, было бы забавно, но тогда Лилит официально стала бы его главной головной болью, что перекрыла бы собой даже его и без того накаленные отношения с семьей.

— Ты… сейчас серьезно? — тихо, даже можно сказать, едва слышно спросила девушка, когда ей, кажется, предложили настоящую работу.

— Нет, конечно же. Не хватало, чтобы ты кого-нибудь угробила бинтами, — безразлично пожав плечами, только и ответил перворожденный элиатроп, от чего Лилит так и хотелось сейчас что-нибудь в него швырнуть, но… именно тут, словно бы на зло, она вспоминает слова Юго о том, что ей стоит лучше контролировать свой гнев. И для того, чтобы помириться с ним, ей снова придется молчать в тряпку… бесит. — Нора, тебе самой-то как? Нигде больше не поранилась? — и в этот самый момент он переключился на свою еще совсем маленькую и такую глупую сестренку, что активно замотала головой.

— Все хорошо, — она ответила тихо и достаточно скромно, пряча взгляд. Только затем, посмотрев на Лилит, что как бы незаметно помахала ей ручками в жесте: «Давай-давай», девочка набралась смелости и посмотрела на своего мастера, улыбнувшись ему так жизнерадостно и беззаботно, что, на секунду, он даже подумал, что она смотрит сейчас не на него. — Спасибо тебе, брат, — и на этой самой фразе Килби потерял дар речи.

Брат… когда же в последний раз она его так называла? В прошлой жизни? Точно нет, тогда она умерла, защищая его тайну, а в этой… в этой он хотел ей отплатить, из-за чего и взял под свое крыло еще совсем маленькую элиатропку, с коей изначально никто даже и не хотел возиться. Чужая в народе, чужая в семье… она была слишком похожа на него самого, ведь, по сути, если так подумать, семье тоже не было до нее никакого дела. Ее слова проносились в никуда, а любые советы и попытки помочь просто игнорировались.

К ней относились, как к ребенку, и от того не прислушивались, а Килби… что ж. Его «жестокую» точку зрения, разбивающую им всем розовые очки, никто не хотел слушать. В особенности Юго, что всегда обманывал самого себя, убеждаясь в том, что он — защитник. Но стал бы настоящий герой, беспокоящийся о своем народе, рваться в бой с монстрами, что тогда даже их и не замечали? Нет, точно нет. Но Юго все равно тянулся к сражениям. Это нельзя было назвать героизмом. Он дрался насмерть, сам себя ставя в трудное положение, и… всегда, сколько Килби себя помнил, был готов пожертвовать собой ради благой цели. Да и в целом, ради любой ерунды. Он столько раз видел одно и то же зрелище, что последующие прощальные церемонии с героем вызывали у него лишь смех, пока и то не надоело, когда Килби начали считать психом, что ржет над очередным трагичным концом своего брата.

Юго любил устраивать зрелища. Убеждать самого себя, что это правильно, и кидаться в лапы смерти, прекрасно зная о том, что ничего ему за то не будет. Он просто снова умрет защитником. И переродится, окруженный любовью, заботой и рассказами о том, каким же великим героем он был и что сделал для своего народа. Результат всегда один. Мальчик пуще прежнего загорается идеей стать героем и лезет туда, куда его не просят. Сам создает беду и решает ее кулаками на пару вместе с братом. А когда беду создавать уже не из чего… Юго готов уже просто так вешаться или умереть из-за любой случайности, чтобы забыть все и переродиться, когда появится «нечто интересное».

В общем-то, Килби его знал, как облупленного. Как и Нору, и остальных членов его семьи, каждый из которых так или иначе, но обязательно что-то в жизни воротил. Так Мина в одном из своих перевоплощений устроила гарем и ввела систему матриархата, пока ухаживала за маленьким Чиби. И Килби в возрасте пяти лет, смотря за тем, как его сестра мутит с его же братом, уже тогда понял, что если их народ не уничтожит Юго, то этим, непременно, займутся другие члены его семьи. Чиби, вдохновившись в одно время подвигами братца, начал за ним срываться в драки и некогда мудрый правитель, пророк и, по совместительству, самый нормальный перворожденный, был убит своим же покровителем.

На тот момент приглядывал за «будущим королем» именно защитник элиатропов. А сам Юго наложил на себя руки, не желая брать на себя ответственность. Кому пришлось все разгребать? Само собой, Килби. Выдумал красивую историю про то, как его отважные братья погибли, защищая свой народ, да наплел сестрам о том, что все именно так и было. Самым абсурдным стало тогда то, что Мина обвинила во всем его и заподозрила в том, что Килби просто захотел прибрать власть к своим рукам. С тех пор он сестру, к слову, так и не простил. Память о том, как она унизила его и попыталась принести в жертву Богине, никогда не перестанет появляться в его самых страшных кошмарах.

Было так же время, когда перворожденные начали флиртовать исключительно друг с другом и устраивали такие оргии, каких, наверное, не видел даже мир. Если бы только Мать увидела то зрелище, то непременно точно бы стерла их с лица земли, как величайший позор в своей жизни. Хотя, это вряд ли. Скорее, она бы расставила всех по углам, ведь убить их Элиатроп просто не была даже способна. Не физически, само собой. Морально. Убийства — страшный грех, Богиня жизни готова бороться исключительно за мир и порядок среди своих детей. И то, «бороться» — слишком громкое слово для такого существа, как она. И помнил ее, как не грустно, только Килби.

Помнил, скучал, любил, но, в то же время, и тихо ненавидел. Какого черта она именно его наградила таким проклятием? С великодушной улыбкой дала цель и исчезла, оставив своих детей на произвол судьбы. Элиатроп не знал, что с ней тогда произошло, ровно до того момента, пока Нора не расплакалась однажды у него на глазах, тихо рассказав о том, что видит видения и чувствует страдания их матери. Сначала он подумал, что у нее просто разыгралось воображение или девочка поехала кукухой. Но когда она в точности обрисовала портрет Богини и передала ее слова… дело приняло совершенно другой поворот.

— А… брат? С тобой все хорошо? — растерянное лицо Килби в этот момент просто нельзя было передать словами.

— Ты, должно быть, хотела меня о чем-то попросить? — не став отвечать на ее вопрос, вновь с добродушной улыбкой спросил элиатроп, укоризненно взглянув на шушу, что, вероятнее всего, и подтолкнула Нору на такую глупость. А как иначе это объяснить? Более пяти сотен лет он не слышал от нее такого обращения к себе. Сначала «Килби» или «Мистер Затворщик», что его жуть как вымораживало, но не суть, а теперь бесконечное «мастер» или же «учитель». И тут вдруг случилось чудо. Килби снова ни с чего стал для нее братом.

— Что? Да вроде бы нет… — с сомнением ответила Нора, не понимая, с чего он вообще это взял.

— Вот как… прости. Значит, мне просто показалось, — на выдохе ответил мужчина, хотя все равно не считал это случайностью…