Берег моей надежды (гет)

В воскресенье, сразу после завтрака, Аня с Тонечкой побежали в клинику наряжать елку. Добирались до Академии Здоровья еще в сумерках. До клиники было не очень далеко — 5 остановок на автобусе.

А до основных маршрутов общественного транспорта иногда полезно прогуляться пешком, тем более что народа с утра в выходной на улицах немного, но зато очень красиво! Город украшают к праздникам. Аня шла и разглядывала все новые и новые изыски. Это, конечно, не Москва с ее роскошью, но тоже очень миленько. У пединститута — елка с шатровой гирляндой, вдоль городской площади стоят новенькие ледяные скульптуры. И подсветка- на кустах, деревьях, павильонах. Не смотря на скудный бюджет города, Приозерск к декабрю старались приукрасить и сделать это максимально современно. К примеру, на здании мэрии красовалось световое панно в виде часов.

На улицах царило нет, еще не совсем предпраздничное новогоднее настроение. Но в воздухе уже витало предвкушение чуда. Всего сразу — каникул, угощений, подарков, новогодних вечеринок. Анне казалось, что в ожидании праздника даже лица людей словно посветлели и подобрели.

— Почему мы не на машине, — ворчала Тоня.

Девочку хватило ненадолго.

— Ножками полезно ходить, — уговаривала сестру Аня.

Ее сестра была совсем нетренированной. Дитя комфорта.

— Давай Аня пойдет полезными ножками, а я на Ане! Ну пожалуйста! А?

Девочка так умильно смотрела своими большими голубыми глазами, словно персонаж мультика, что девушка засмеялась и протянула руки.

У входа в "Академию Здоровья" успели поставить светодиодные 3-D фигуры в виде огромных елочных шаров, а в центре парка поставили фигуры рождественских оленей и громадную елку.

Тоня, увидев все это великолепие раскрыла рот.

— Я хочу тут жить, — поделилась она с сестрой.

— Я тоже, — засмеялась Аня.

Яков выглянул в окно и увидел, как любимая опять тащит на руках сестру. Но бог ты мой, какие обе хорошенькие девочки.

Аня — румяная от небольшой нагрузки и легкого мороза, с пушистой косой, небрежно выглядывающей из под шапочки, в легком кремовом пуховике и джинсах. Ее сестра, пухленькая беленькая и очень озорная. Обе смеются так жизнерадостно. Похоже, им понравилось, как украсили парковую зону клиники.

Он припомнил их вчерашний телефонный разговор.

— Мне хотелось бы провести время наедине, — осторожно сказал Яков.

Он намекал на то, что неплохо бы им хоть иногда побыть без белокурого "хвостика".

— Я не могу бросить Тоню. Если папа будет занят, она весь день проведет у телевизора, — терпеливо объясняла любимая.

— Аня, почему у вас так? — недоумевал Штольман.

— Я не знаю. Мне кажется, у родителей не хватает на Тоню энергии. А телевизор или телефон это вроде как пустышка для грудничка, хоп, и ребенок увлечен онлайн игрой или мультиками. А мне так ее жалко. Она ведь очень способная активная, стихи хорошо запоминает, хочется развивать ее, а не потакать слабостям. Тоня тебе мешает? — смутилась Анна.

— Нет, как мне может мешать твоя любимая сестра. Просто я скучаю и хочу проводить время с тобой. Ну, ты, наверно понимаешь, о чем я. Извини за прямоту.

Аня молчала и улыбалась. Она определенно понимала о чем речь.

Еще вчера она купила такое белье... Легонькое, шелковое, оттеняющее ее кожу. Якову понравится.

— Давай так, мы развлечем твою сестренку до состояния "без рук — без ног" и увезем ее после обеда Виктору Ивановичу. Потому что на вечер у меня сюрприз. И на ночь тоже.

— Так в понедельник же семинар? — хитро сощурилась Анна.

— Вот что ты со мной сделала, пойду на сделку с совестью...

-

Яков решил встретить девочек на первом этаже и все показать им. У него как раз была свободная минутка.

Анна была в восторге. Холл клиники, отделанный мрамором, за пару дней преобразился.

Большая пушистая елка в холле, крашеные деревянные поддоны с огромными мягкими игрушками. Несколько девочек-художников расписывали стеклянные двери рисунками с рождественскими мотивами. Детское отделение и вовсе стало похоже на сказку.

Скинув курточки, они быстро сдали их в гардероб. На Ане был свитер с норвежскими узорами, который очень ей шел.

— Яков, — увидев главврача, заорала Тоня на весь холл и бросилась к нему.

Сотрудники переглянулись. Яков, недолго думая, взял ее на руки и пошел показывать елку.

Анна, походив немного, с разрешения главного дизайнера стала помогать калибровать шары для елки. Ей не терпелось прикоснуться к сказке.

Яков посмотрел на центральный вход. В дверях, важно вышагивая, появилась Нина. Животом уже не хвасталась, скрывая его под несвойственной ей просторной одеждой.

— Отведите меня к главному врачу, — потребовала она у администратора. Девушки указали ей на праздничную зону. Яков с опаской взглянул на Анну, но девушка не смотрела на него.

Аня посмотрела на Нину с ужасом и искренним сочувствием. Его студентка даже не заметила, как сжала пальцы у груди.

Нина, узнав Анну, презрительно фыркнула и демонстративно отвернулась. Она уже знала, что у ее Штольмана с этой девчонкой роман. Софья Елагина донесла, немало похохатывая над парочкой. Синий чулок, и вечно влюбленный в Нину Штольман! Давние подруги, да и все остальные, все были убеждены, что ничего серьезного у хирурга и студентки быть не может.

Так что пусть малолетка знает свое место!

— Анюта, извини, я с ней поговорю и вернусь! — пообещал Штольман.

— Конечно-конечно, — забыв о ревности, Аня опять посмотрела на Нину с большим сопереживанием. — Пожалуйста, будь с ней помягче.

— Боюсь, ты не знаешь о чем просишь, — поджал губы Штольман.

Яков пригласил Нину в кабинет. Она шла чуть впереди, не забывая вилять бедрами. Дорогую шубку она сбросила с плеч и с большим раздражением отдала бывшему мужу.

В кабинете они, наконец, смогли поговорить.

— Ну привет, — плюхнулась женщина на кожаный диван.

Яков сел рядом, привычно взял ее за руку и замер, подсчитывая пульс. Тахикардия.

— Как ты себя чувствуешь? Ты желтовата.

После отравления нужно следить за печенью. Я напишу тебе направление на анализы, — тут же сказал он.

— Роды вперед, — категорично сказала Нина. — Куда уже тянуть. Нужно вытащить это из меня побыстрее!

— Какой срок?!

— 21 неделя, — с досадой ответила Нина.

— Ты принесла документы? — спросил Штольман.

— Да, тут все!

Нина встала с дивана и бросила пухлую папку Штольману на стол.

Пока Яков знакомился с документами, она со злостью смотрела на фотографию адвокатской дочки.

— Мог бы и убрать. Знал же, что я приду. Мне, между прочим, обидно! — фыркнула Нина.

— А почему тебе обидно? — оторвавшись от документов, спросил, нахмурившись, Яков.

— Потому что я думала, что здесь будет мое фото, — пожала плечами Нина.

— Что меня всегда в тебе ошеломляло, это непробиваемо высокая самооценка, — покачал головой Штольман.

— Буду считать это комплиментом, — согласно кивнула женщина.

— Нина, что это такое?! — Штольман потряс бумагой с результатами узи двухмесячной давности. — Ты давно знаешь о том, что плод не жизнеспособен?

— Давно, но не хотела верить, — дернулась Нина. — А потом стало без разницы.

— Он же растет, при прерывании почувствует боль. Слово гуманизм для тебя что-нибудь значит?!

— Бла-бла-бла. Я консультировалась с одним московским гинекологом, он сказал...

— Что?! — обреченно потер переносицу Штольман.

— Что роды менее травматичны, чем аборт. Поэтому я решила чуток подрастить плод, — призналась Нина.

— Это чудовищно, — с ужасом сказал Штольман.

— Моя жизнь, мое репродуктивное здоровье ценнее, чем жизнь какого-то неудавшегося плода с хромосомной аномалией, — заявила женщина.

— Ну разумеется, — кивнул Яков. — Я других слов и не ожидал.

Я договорился с городским родильным домом, заведующий отделением будет вести тебя лично. Лежать в стационаре нужно будет 7-10 дней, в палате повышенной комфортности, все, как ты любишь.

— А у тебя нельзя? — поинтересовалась Нина.

— У нас нет лицензии проводить прерывание на таких сроках, — сухо ответил Штольман.

— Жаль, у тебя тут шикарно, — одобрительно сказала Нина. — Не хуже, чем в Москве.

— Скажи мне, Разумовский бросил тебя? — вдруг спросил Яков.

— С чего ты взял, Штольман? — юлила Нина.

— У меня отражаются списания с моей карты. Полтора года не пользовалась.

— Вот чем ты мне нравишься, так это надежностью... Да. Кирилл не отвечает на звонки и заблокировал карту. Я живу в гостинице. После больницы вернусь к тебе, — нехотя ответила Нина.

— С ума не сходи, между нами все кончено, — встал из-за стола Яков.

— Как это кончено?! За мной нужен будет уход. Тебе же не все равно. Вот, ты все еще содержишь меня! — убеждала сама себя женщина.

— Я оставил тебе некоторую сумму на счету, понимая, что оставляю тебя с абсолютно беспринципным человеком. Зная, что он рано или поздно оставит тебя без средств. И что я вижу? Спустя полтора года карта почти исчерпана, — объяснил свой поступок Штольман.

— Как исчерпана?! Почему ты не пополнял ее? — возмутилась женщина.

— Я не могу тебя пожизненно содержать. У меня другие планы, — нехотя сказал Штольман.

— Но как я буду жить?! — возмутилась Нина

— Как все. У тебя очень дорогая квартира в Москве, это хороший старт, — миролюбиво сказал Яков. — Драгоценностей много.

— А ты? Будешь радоваться жизни здесь с этой...?!

Секретарша в очередной раз с раздражением слушала громкий женский рев. Такими словами Якова Платоновича в этом кабинете еще не называли. Сначала оскорбления, потом угрозы, потом рев.

Наконец, дверь распахнулась и красивая брюнетка с отекшим носом гордо продефилировала на диван в приемной.

— Вызовите мне такси! — потребовала женщина у секретарши.

— Мой водитель отвезет, — выглянул Штольман. — Ирина Витальевна, вызовите Андрея.

Нина сощурилась и отвернулась.

В приемную заглянул один из нанятых дизайнеров. Шокированно взглянув на рыдающую женщину, он обратился к Якову.

— Господин Штольман, прошу меня простить, но в холле на первом этаже невозможно работать...

— В чем дело? — удивился Яков.

Я — дизайнер, а не экзорцист. Удалите куда-нибудь девочку. Это бестия, а не ребенок. Все откалиброванные шары нам раскидала. Такая обворожительная мамочка у нее и такая...

— Это мой ребенок, — холодно заявил Штольман. — Так что попридержите язык. Мамочка у вас очаровательная... Впрочем, идем.

Внизу Яков застал совершенно ошалевшую от проказ сестры Анну.

Он обнял девушку за плечи

— Вы купальники с собой взяли, Аня?

— Да, — растерянно кивнула девушка.

— Я заберу Тонечку, а ты отдохнешь. У нас очень серьезный детский тренер по плаванию. Он ее потренирует, а ты расслабишься. Я скоро закончу, тоже приду в СПА.

— Ну хорошо. Большое спасибо, Яков, — улыбнулась Аня.

— Это пустяки, — пробормотал Штольман.

Бассейн в "Академии Здоровья" был очень хороший. Огромные панорамные окна, выходящие в зону парка, где при строительстве были сохранены вековые деревья. Теплые фонтаны, подводные сидения с гидромассажем и полупустые дорожки для плавания — в этот час занятий не было.

Пока Анна плавала у фонтанчиков, тренер занимался с Тоней. Он учил девочку плавать.

Спустя два часа они с Яковом везли распаренную в сауне, абсолютно ошалевшую от нагрузки девочку домой. Аня сидела с сестрой на заднем сидении, а Яков время от времени поглядывал на них в зеркало заднего вида. Девушка во время поездки время от времени поглаживала Тоне волосы.

Обе девочки были чистые и румяные. Обе после бассейна еще отдыхали в финской сауне, потом целую вечность сушили свои длинные волосы, потом сидели в буфете...

Штольман тихонько хмыкнул, припоминая свой разговор с секретаршей.

— Ирина Витальевна, у меня к вам поручение. Срочно ищем няню на индивидуальный график. Обязанности: забирать из сада, кормить, играть. Девочка 3.5 года, педагогически запущенная. Вилка зарплаты выше средней. Такая, чтобы захотели пойти работать.

— Вы решили удочерить ребенка? — недоуменно спросила помощница, памятуя его разговор с дизайнером.

— Нет. Но если вы не найдете няню, то чувствую, придется удочерить.

С Марией Тимофеевной он побеседует основательно.

Но не смотря на то, что они несколько часов они уделили Тоне, Яков был доволен. На его почте уже несколько дней как висела бронь хорошего гостиничного люкса. Джакузи, двуспальная кровать, вкусный ужин и никого, кроме них двоих...