На чердаке (джен)

Погода за окном свирепствовала. Темные тучи заволокли небо и казались такими тяжёлыми, словно вот-вот упадут на землю. Кто-то невидимый доил их, огромных, жирных, как коров, поэтому вода плотными потоками лилась отовсюду. Капли барабанили по крышам: ветер бил их о стекла окон, будто играл в бильярд, не рассчитав своей силы. У Зинаиды Львовны от этого болела голова и ныли суставы, отчего она была раздражительнее обычного и искала повод с кем-нибудь поругаться. Но соседка Юля, как назло, уехала несколько дней назад, а в их квартире, несмотря на присутствие там четырех человек, двое из которых являлись подростками, было до противного тихо.

Боб, дёрнув ухом, развернулся из состояния калачика, сонно потянувшись, и лениво посмотрел на источник шума, сверкнув из темноты коридора глазами. Могло показаться, что в его взгляде промелькнуло удивление, сменившееся любопытством, винить за которое его было нельзя. Едва ли любой другой, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, отреагировал на увиденное иначе. Симпатичный, крепко сложенный мужчина, чьи развитые мышцы плохо скрывала белая майка, крался вдоль стены, выглядя серьезно и сосредоточенно. Только кастрюля на голове и выставленная на манер щита крышка сковороды несколько портили образ.

Сергей, видимо, впав в детство, изображал не то бравого рыцаря, возвращавшегося с поля брани, не то разведчика. Он, очевидно, не предполагал, что все равно выглядел как пациент психиатрической больницы или алкаш, увидевший "белочку".

— Серый, хватит баловаться, помогай искать.

Влад, вернувшийся с чердака, хлопнул входной дверью. Рано утром, когда он, зарядившись кофе, пришел в комнату к сыновьям, чтобы уже привычно разделаться с инъекциями, мальчиков не обнаружил. Их куртки были на месте, что несколько успокоило. Они спрятались не у кого-то из друзей, которые их ни за что не выдадут. Влад поспешно вызвонил Серёгу, надеясь совместными усилиями быстрее их найти, но просчитался. К тому моменту, когда он вспомнил про чердак, поспешив туда, мальчики ловко перебрались в квартиру, вновь оставив его с носом. С прошлого раза прятки вышли на новый уровень.

— Дружище, ты ничего не понимаешь. К детям подход нужен, — Сергей театрально взмахнул крышкой от сковороды.

— Смею напомнить, что им не пять, — постучал по кастрюле у него на голове Влад, отправившись на поиски в ванную, ставшую для их семьи своеобразным укрытием от проблем внешних и внутренних.

— А по поведению и не скажешь, — съязвил Серёга, оглядевшись по сторонам, словно ожидал, что вспыльчивый Димка возмутиться откуда-нибудь, выдав себя.

Боб, проследив за тем, как он удаляется, вальяжно потянулся и спрыгнул с обувной полки, потрусив в противоположное направление: в зал. Запрыгнул на диван, собравшись поточить об него когти, но передумал, ощутив эфемерный удар тапка по пушистой заднице, и направился к окну. Сунул морду за плотную штору. Штора отпихнула его ногой, что-то возмущённо прошипев. Боб сделал вид, что оскорбился. Показательно отвернулся и, задрав хвост, гордо ушел. Выдать любимых человечков совесть не позволила, но уязвлённая кошачья гордость требовала возмездия. Поэтому он отправился заедать горе ядовитыми листами хамедории. Получать за осквернение чести растения все равно будут юные хозяева.

Штора в зале вновь ожила и толкнула соседнюю.

— Уснул что ли?

Данька возмущённо посмотрел на брата, но тот его проигнорировал, ухватив за руку и потянув за собой вдоль стены. Выглянув в коридор и убедившись, что взрослые ушли в противоположную сторону, он затолкал Даню в уже осмотренную Владом комнату. План был прост и надёжен, как швейцарские часы, сделанные в Китае: прятаться до последнего. Он не пытался спастись, только отсрочить неизбежное.

— Ложись в ванну.

— Ты что удумал? — ожидаемо возмутился Даня.

Уколов он не боялся, но недельные инъекции уже приносили лёгкий дискомфорт и откровенно надоедали даже ему. Про Димку и говорить было нечего. С каждым днём он начинал привычно бунтовать. Не так активно, как раньше, и скорее для вида, но Даня заметил, что брат вновь начинал бояться.

За этот неполный год он стал не так остро реагировать на медицинские манипуляции, что, безусловно, было заслугой Влада. Димка смог ему довериться, и он показал, что не все так страшно, как тот привык считать. Но страх не исчез. Лишь притупился, вновь принявшись опутывать своими щупальцами. Отец стал для Димки спасательным кругом, который сейчас превращался в огнетушитель, вещь бесценную, но для утопающего бесполезную. Дима признал Влада родителем, но страх будет вечной пропастью между ними, такой же, как недосказанность между ним -Даней — и Юлей.

Стоило отдать должное спокойствию Влада. Он сам терпел издевательство в виде витаминов, прекращать которые Серёга не собирался, и успокаивал их.

— Здесь искать не будут.

Заставив брата забраться в ванну, Димка задвинул шторку и, изображая неуловимого ниндзя, выбрался в коридор. Из комнаты родителей продолжали доноситься голоса, грохот, ругательства, удачно скрывая его передвижения. Он, внутренне обрадовавшись, попытался прошмыгнуть в коридор, чтобы укрыться во втором туалете, раньше находившемся в квартире Юли, но был замечен Владом. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, прежде чем Димка, скользя по полу носками, бросился бежать, старательно сдерживая смех. Отец, кинувшийся его догонять, в предоставленных другом доспехах выглядел, мягко говоря, комично. Дуршлаг, привязанный к голове какой-то веревкой, издавал забавные звуки, цепляясь за мебель. Движения его сковывала кольчуга из их с Данькой рюкзаков, нацепленных спереди и сзади, что давало Димке преимущество. Грозил ему Влад щитом, крышкой от сковороды, стуча ей по своему шлему. Дима старался не смотреть на него, чтобы не рассмеяться и не врезаться куда-нибудь. План почти провалился, когда, прорвав оборону, он пробился в кухню, где его встретил дядя Сережа в образе пирата. Один глаз скрывала криво повязанная мамина маска для сна. Кастрюля сменилась широкополой шляпой с красным бантом, закрывавшей обзор. А завершал образ Юлин вишнёвый халат, трещавший по швам на крепких мужских плечах.

— Полундра! — взревел Серёга, взмахнув половником.

Димка не удержался. Встретившись нос к носу с разорителем маминого гардероба, он, забыв про преследовавшего его отца, сложился пополам от смеха. Влад, влетевший следом, стукнулся о дверной косяк и, увидев друга, беззвучно рассмеялся, цепляясь за дверь, чтобы не упасть. Дима воспользовался этим и выскочил в коридор.

— На абордаж! — заорал Сергей, кинувшись следом, зацепив на входе Влада, последовавшего за ним.

Они одновременно вбежали в зал, где Влад был уверен — негде прятаться. Но пустая комната привела их в замешательство. Серёга даже стянул маску и шляпу, в удивлении осматривая помещение.

— Ну, я так не играю, — возмутился он, заглянув за штору, пока Влад осматривал шкаф.

Полки были до отказа забиты книгами и коробками с сервизами, но в Димкиной фантазии он не сомневался. Вместе заглянули за фикус и под тумбу телевизора, оставшись с носом.

— Ты уверен, что он сюда забежал? — засомневался Влад, чувствуя себя глупо. — Может к комнатам свернул.

— За дурака меня не держи. Я весёлый, а не тупой. Ты на антресолях смотрел?

Влад выразительно посмотрел на него, показывая, что после таких заявлений может с чистой совестью считать его дураком. Сергей сделал вид, что оскорбился, отправившись на поиски стула, и Влад не нашел в себе сил остановить его. Чисто теоретически забраться на антресоли Димка мог, но не практически. Отговаривать друга, которому что-то взбрело в голову, было бессмысленно, поэтому он даже не стал пытаться, решив, что хуже от того, что они посмотрят на верхних полках, никому не будет.

Стоило Серёге распахнуть дверцы, как на него напало сначала старое одеяло, а после книги, настучав по голове не только ему, но и державшему стул Владу. Их заволокло облако пыли, забив лёгкие и затуманив взор. В попытках спуститься Сергей, неловко взмахнув руками, свалился на пол и, откашлявшись, поспешил в ванную, чтобы умыться. Не включая света, он нащупал кран, плеснув в лицо водой, чтобы промыть глаза. Подумал о том, что нужно вытереть пыль, поэтому, не долго думая, отодвинул шторку, собираясь взять таз, но руки нащупали что-то теплое. Сердце пропустило удар. Нечто медленно село, и Серёга рефлекторно наотмашь ударил неведомое существо, жившее в темноте ванны, которое почему-то вскрикнуло Данькиным голосом. Включившийся свет резанул глаза.

— Ты зачем ребенка ударил?

Влад подскочил к ошарашенному Даньке, потиравшему затылок, на который пришёлся удар. Он переводил взгляд с одного взрослого на другого, давясь смехом. Удивительно, что Димка до сих пор не выдал себя хохотом.

— Дань, извини, — запоздало отозвался Серега, когда первый шок прошел, — я от неожиданности. Очень больно?

— Он ещё спрашивает, — возмутился Влад, вытащив сына из ванной и поспешно прижав к ушибленному месту смоченное в холодной воде полотенце, — у него шишка размером с твой кулак.

— Я в порядке, дядя Сергей, — чувствуя неловкость, поспешил перебить Даня. Это ведь он напугал его, а дядя Сережа просто защищался.

Влад чувства сына не разделял, пригрозив другу кулаком, который тот привычно проигнорировал. Только изобразил на лице раскаяние.

На место погрома вернулись они втроём и с тазом. Судя по тому, что Данька оглядывался по сторонам, местонахождение брата он не предполагал. Его самого Серёга сегодня иголкой уже ткнул, а делать инъекцию Дане без Димки означало вызвать жуткую обиду, что в планы Влада не входило. Посмотрев на устроенный беспорядок, он мысленно себя отругал. Знал же, что друг не хуже ребенка, только вешать замки на дверцы бесполезно: вскроет. Убираться не хотелось. Только спать. Вставать рано в выходной он считал кощунством, но витамины нужно было колоть по утрам, поэтому выбора у него не было.

Пока он предавался горестным мыслям, Даня с Сергеем успели вытащить пыльное одеяло в коридор и собирали книги, оставив ему самое ответственное: вытереть на полках пыль. Избавившись от "железной брони", он взобрался на стул, вспомнив, как в костюме зайца читал стишок, точно так же стоя на табуретке. Усмешка коснулась губ, а память услужливо подкинуло образы широко улыбающейся мамы, которая жестами показывала, что он молодец, и сдерживающего смех папы, который снимал его на камеру.

— Папа, ты в порядке, — осторожно позвали снизу, робко подёргав за штанину.

Влад качнул головой, одновременно согласившись со словами и прогнав наваждение. Теплота воспоминания мгновенно покрылась горькой корочкой, оставив неприятное послевкусие. Он поспешил забрать предложенную сыном мокрую тряпку и заняться пылью, чтобы внимательный Даня не заметил перемены его настроения. Влад считал, что детям ни к чему знать о его переживаниях.

Увлекшись, он резкими и широкими движениями попытался дотянуться вглубь шкафа, что-то неосторожно зацепив рукой. Какая-то книга в твердом переплете пулей вылетела с полки.

— Осторожней! — возмутился Серёга, получив фолиантом по голове, и в отместку плеснул в него водой.

Влад, усмехнувшись, бросил в него тряпку, попав точно в лицо.

— Сполосни, будь другом, — притворно доброжелательно протянул он, ожидая возвращения снаряда.

Подобное поведение всегда серьезный Влад позволял только в компании Сергея. Тот с первых минут их знакомства показал себя дружелюбным, активным и с шилом в одном конкретном месте. Он оказался тем самым экстравертом, который, как болячку, подцепил себе на хвост интроверта, готового пойти на любой риск ради дружбы. Иначе Влад не мог объяснить, как умудрился ночью залезть в аудиторию на третьем этаже, чтобы освободить Сергея, которого заперли в шкафу с макетом скелета.

В тот момент, когда они уже были изрядно мокрыми, а Влад грозился опрокинуть на друга таз с водой, от которого тот защищался горшком с Юлиной двухметровой хамедорией, их отвлёк удивлённый Данькин возглас:

— Это что, мама?! Какая хорошенькая!

Взыгравшее в них детское любопытство вынудило оставить все дела, включая уборку, и заинтересованно окружить подростка. Сергей ненавязчиво забрал у него фотоальбом, ранее принятый за книгу, и устроился на диване.

— "Юлёк-огонёк. От Ириски", — прочитал Влад выведенное на форзаце каллиграфическим почерком.

— Это от Ирины, — догадался Сергей, открыв первую страницу.

Оттуда на них, беззубо улыбаясь, смотрел пухленький ребенок. Светлые волосы едва виднелись на голове, словно недавно были подстрижены. Лицо и милый слюнявчик заливал сок, а ручки сжимали огромных размеров помидор. Влад коснулся пальцами снимка, словно мог почувствовать нежность кожи. На его взгляд все дети были похожи. Он немало повидал их за годы работы. Но в этом ребенке Влад без труда узнал Юлю.

Серёга пробормотал что-то нечленораздельное, но, очевидно, умилительное, и перевернул страницу. Юля уже с привычной им челкой и симпатичным каре обнимала огромных размеров плюшевого тигра, забавно морща нос. Данька рядом хрюкнул, сдержав смех, как и Серёга, прикусивший язык, чтобы сдержать не самые детские шутки, за которые друг вполне мог подкорректировать ему физиономию. На соседней страничке Юлю в белоснежном платьице и с озорными хвостиками на голове обнимали родители. И везде она улыбалась, от чего у Влада щемило сердце. Он оказывался абсолютно безоружен, когда дело касалось Юлиной улыбки.

Листались страницы, сменялись фотографии, менялась Юля. Она улыбалась им первоклашкой с бантами больше головы, подросшей пятиклассницей в обнимку с рыжим котом, зимой на лыжах, летом в зарослях шиповника, в обнимку с Ириной, на общих снимках с классом, за мольбертом. На последних выпускных фотографиях Юля выглядела такой, какой они привыкли видеть ее. Миниатюрную, с озорным взглядом, двумя косами и в красном платье. Они знали, как сильно она любила этот цвет. Серега поочередно тыкал пальцем то в одно лицо на общей фотографии, то в другое, комментируя разукрашенных Юлиных одноклассниц и их пышные формы, которые практически не скрывали платья. Владу оставалось только закатывать глаза и мысленно соглашаться, пока Данька рядом тихо фыркал, представляя, как будут выглядеть они в выпускном классе. Влад помогал ему, предполагая, когда Димка устроит забастовку против школьной формы и в какой цвет покрасит волосы в знак какого-нибудь одному ему известного протеста. Оба они не заметили, как замолчал Сергей.

— Это Димка!?

Они мгновенно среагировали на голос и синхронно посмотрели в альбом. Данька не сдержал удивлённо возгласа:

— Не может быть!

— Что!? Где!?

В повисшей тишине посторонний или потусторонний, как решил Серёга, голос заставил всех вздрогнуть. Стоматолог вскрикнул, повалившись на пол. Вскочил Влад, потянув за собой Даньку. Диван медленно приоткрылся, и Сергей схватил крышку от сковороды, использовав ее как щит. Недовольно пыхтя, из диванных недр лезла рука. До того, как у взрослых успел случиться инфаркт, Димка выбрался полностью. Отряхнулся от пыли, не обратив внимания на тихо матерившегося дядю Сергея, и потянул ручонки к упавшему альбому, желая, наконец, узнать, чем же он всех так увлек. Из своего укрытия Дима слышал отдельные комментарии, но заставлял себя не реагировать, как бы сильно не хотелось взглянуть на маму в детстве. Сохранность его попы была на первом месте. Но стоило услышать свое имя, и природное любопытство затмило любой страх, вынудив показать себя. Только взять альбом ему не дали. Сергей в последний момент выхватил его прямо из-под носа и бросил Владу.

— Отдам после того, как поставим укол, — он крепче сжал руку на Данькином плече, предотвращая попытки побега, и помахал в воздухе альбомом, как красной тряпкой, перед быком.

Димка открыл рот, чтобы привычно огрызнуться, но так ничего не сказал. Любопытство скребло стенки души, настойчиво требовало заполучить желаемое и посмотреть, где же он там может быть. Условия сделки ему решительно не нравились, поэтому он посмотрел на Даньку, надеясь, что тот что-нибудь придумает. Но брат едва заметно покачал головой. Внутри у Димки долгую минуту шла ожесточенная борьба, и когда Влад уже решил, что маневр не удался, Дима подал голос:

— Я согласен. Буду в комнате.

Он с трудом совладал с дрожащим голосом и не поднимал глаз, чувствуя, что их жгут слезы. Отчего-то стало очень обидно. Влад использовал его слабости. Им нагло манипулировали. Пусть для его же блага, но, по скромному Димкиному мнению, в этом не было особой необходимости.

Данька привычно увязался за ним, и Дима не смог его прогнать. Он думал, что уже перестал бояться, но всякий раз, как в поле зрения появлялся шприц, его пробивала нервная дрожь. Мыслями Дима понимал, что это не больно, но рефлексы срабатывали раньше, чем мозг оценивал ситуацию.

Влада Димка встретил, забившись в угол кровати и укрывшись за спиной брата. Протестующе мяукнул Боб, дожевав кусок кактуса. Влад отрешённо подумал, что от него надо избавиться до приезда Юли, иначе она даст им и на пряники, и на пирожки, и тапком. От кактуса, не от Боба. В каких бы отношениях они не были с котом, любящая семья скорее выгонит его, чем Боба.

Даня без лишних протестов вытерпел укол и по немой просьбе Димки оставил их наедине, отправившись помогать Сергею убираться.

— Я не хочу, — заявил Дима, как только за братом закрылась дверь.

Влад слышал слезы в его голосе, но промолчал. Он просто не знал, что сказать. То, что Димка никогда не хочет уколов, и так все знали. Подросток, сложив руки на груди, показательно отвернулся. Влад уже знал этот жест.

— Иди ко мне, — позвал он сына, сев на кровать и раскрыв руки для объятий.

Дважды повторять не пришлось. Дима охотно прижался к его боку, позволив себя обнять. Он мелко подрагивал от напряжения, и леденели кончики пальцев, вцепившиеся в футболку. Слезы застилали глаза, и, пытаясь это скрыть, Дима уткнулся отцу в плечо, позволяя ткани впитывать влагу.

— Было больно.

Влад, распахнув глаза от удивления, наклонился ближе к Димке, чтобы хоть немного слышать его. Переспрашивать или просить говорить громче он не стал, опасаясь, что в таком случае сын может не захотеть продолжить. Они не раз обсуждали его страх, но никогда не говорили о причинах. Влад предполагал, что он возник, когда Димка маленьким лежал в больнице с пневмонией, а сейчас, очевидно, получил подтверждение.

— Противные ваши перчатки. Ненавижу их. И руки холодные, цепкие. Держали крепко. И игла по ощущениям была огромной и жирной. Я чувствовал, как она проникала под кожу.

Дима сильнее стиснул в руках его одежду, пытаясь совладать с неприятными воспоминаниями. Влад крепче прижал его к себе.

— А у меня руки холодные?

От неожиданной смены темы Дима растерялся и отстранился, чтобы вопросительно заглянуть Владу в глаза. Убедившись в серьезности вопроса и не задумавшись о его необходимости, Димка обхватил руку Влада, повертев ее и помяв, вынес вердикт:

— Теплые.

Ничего не ответив, Влад внезапно встал и вышел, оставив ошарашенного таким поворотом Диму. Но не успел подросток хоть как-то отреагировать, совершенно запутавшись в происходящем, Влад вернулся и, обхватив его за плечи, продемонстрировал иглу от шприца. Димка вздрогнул, инстинктивно попытавшись отстраниться, но его заставили остаться на месте.

— Как думаешь, большая?

— Я не... Да. Или нет, наверное, — Димка растерялся, запутавшись в словах. — Чего ты хочешь!?

Влад, словно фокусник, убрал иглу в какой-то пространственный карман, откуда обычно герои мультфильмов достают самые неожиданные вещи, которых до этого при себе не имели, и потрепал сына по кудрям. Тот затрепыхался, как птица в тисках удава, и ещё мелко подрагивал, несмотря на то, что орудие пыток больше не маячило перед глазами.

— Хочу показать тебе, что твой страх где-то там, в прошлом. А здесь и сейчас всё иначе. Всё зависит от твоего отношения к ситуации.

— А как же твой излюбленный совет не думать о боли, — проворчал Димка.

— Мой совет свою функцию уже выполнил и потерял актуальность, — флегматично пожал плечами Влад. — Заметь, ты стал спокойнее относиться к медицинским манипуляциям. Но непроизвольное внимание — вещь интересная, — он многозначительно покосился на подростка, который хоть и показательно дулся, с любопытством не совладал, вопросительно посмотрев на него.

Влад не стал томить:

— Если помнишь, то Евгений Валентинович уже говорил о том, что страх — это защитная реакция.

Дима утвердительно кивнул, и Влад размеренно продолжил:

— Человек на инстинктивном уровне стремится к безопасности. И твоя была когда-то нарушена, поэтому негативные эмоции пытаются застраховать тебя от повторения подобных ситуаций. Отсюда и столь бурная реакция.

Димка серьезно задумался над его словами, и Влад не стал его торопить. Он не ждал, что сын сейчас все поймет и возьмёт над собой усилие. Проблема была глубже, чем могло казаться, поэтому Влад был готов ждать, морально готовясь к тому, чтобы быть настойчивее. Он наблюдал, как родители по-разному уговаривали своих детей на неприятные процедуры. Кто-то подкупал сладостями и подарками, кто-то обманывал, кто-то держал покрепче, чтобы после пожалеть и забыть. Все методы имели свои плюсы и минусы, а заимев собственных детей, Влад понял, что найти какой-то один правильный и действенный просто невозможно. К каждому нужно найти индивидуальный подход.

— Покажи ещё раз иголку, — неожиданно попросил Дима, и Влад сделал вид, что не удивился. — Это точно самая маленькая?

— Тоньше только у Сереги в стоматологии, но и предназначение у нее другое. Ещё поболтаем или займёмся делом?

Дима не отреагировал, потупив взгляд, и Влад счёл молчание знаком согласия. Вернулся он уже с подготовленным лекарством, но оказался не готов подросток. На задворках сознания мелькнула шальная мысль позвать Даньку, от которой он тут же отмахнулся. Кто здесь педиатр вообще?

— Тебе не нравится, когда держат, поэтому ляг сам, — заметил Влад, остановившись рядом с кроватью, на которой Димка опять забился в угол. — Ты же хочешь увидеть альбом?

Провокация сработала. Его смерили недовольным взглядом исподлобья, но все же медленно последовали указаниям.

— Перчатки снять не смогу, — повинился Влад, — но руки у меня все ещё теплые.

В доказательство он все же стянул одну из перчаток и положил ладонь на напряжённую поясницу. Забрался под футболку, проведя вдоль спины кончиками ногтей, сдержавшись от приговоров вроде "рельсы, рельсы, шпалы, шпалы". Влад видел как Юля так делала, но прекрасно понимал, что у него полномочий меньше. Словно она приобрела подписку, получив дополнительные функции, а он продолжал пользоваться бесплатной версией. Дождавшись, когда Димка немного расслабится, он легко оголил участок кожи, но едва ощутимое движение ваты вернуло мышцы в исходное положение. Влад с трудом удержался от того, чтобы выказать свое недовольство. Только выполнил дыхательную гимнастику, чтобы не пригрозить сыну.

— Меня напрягает, когда ты находишься вне поля моего зрения с иголкой, — пожаловался Димка. — Я не знаю в какой момент ожидать подставы.

— Считай до трёх, — коротко бросил Влад, уже чувствуя, что подросток нагло тянет время, и, услышав единицу, легко ввел иглу, прижав его к кровати.

Дима, не ожидавший подвоха, укуса иглы не почувствовал, зато на втором счёте в полной мере ощутил колючее лекарство. Влад вводил его, по мнению Димки, непозволительно медленно. Он прикусил подушку и зажмурился до звёздочек. Внезапная мысль о том, что в его теле находится иголка, заставил запаниковать, что Влад не только заметил по пробежавшим табуном мурашкам, но и почувствовал на интуитивном уровне. Дима едва слышно запищал, и Влад поспешил успокаивающе похлопать его пояснице, сдержавшись от того, чтобы ввести лекарство быстрее.

Когда проспиртованное ватное облачко прижалось к ранке, массируя место прокола, Влад позволил себе облегченный выдох. Дима издал какой-то нечленораздельный звук между всхлипом и недовольным стоном, но освободиться не попытался.

— Ты в порядке? — поинтересовался Влад, вытерев выступивший на висках пот.

— Мне кажется или меня потряхивает, — приглушённо отозвался Дима, боясь пошевелиться.

Все закончилось, но сердце, как припадочное грохалось о ребра, отдаваясь в ушах, и тело пробивало мелкой дрожью. Влад, чувствуя, что его самого ноги от стресса не держат, выкинул использованный шприц вместе с перчатками в мусорное ведро, почему-то стоявшее у кровати. Он сделал мысленную пометку вынести его позже и устало опустился на рядом на кровать.

— Ты перенервничал. Скоро пройдет.

Хвалить сейчас сына, как советовали на форумах психологи, у Влада не было сил, поэтому он навалился на него со спины, поцеловав куда-то в макушку и уткнувшись в плечо. Его самого уже тошнило от вида иглы. Димка, чувствуя его настроение, прижался ближе, словно извиняясь, и смущённо поцеловал, как клюнул в щёку. Владу понадобилась вся выдержка, чтобы сделать вид, будто не произошло ничего необычного. Только губы растянулись в счастливой улыбке, и быстрее забилось сердце от переполнявших его теплых чувств. На улице было пасмурно и холодно, а дома у него всегда светили солнечные лучики.

Данька, видимо, карауливший под дверью, неслышно прошмыгнул в комнату, нырнув к нему под руку и нерешительно передав брату альбом. Димка подвинулся к стене, позволив им всем уместиться на односпальной кровати. Боб забрался Владу на спину, свернувшись в клубок.

На время установилась приятная тишина, пользуясь которой, Влад успел задремать, обнимая сыновей и игнорируя внезапную Данькину нервозность, ошибочно принятую за беспокойство о брате, но вскочивший в возмущении Димка вырвал его из дрёмы.

— Да этот парень вылитый я, — он ткнул альбом ему в лицо.

— Точнее, ты вылитый он, — осторожно поправил Даня, которого тоже обеспокоил данный факт.

Влад, не придавший фотографии особого внимания, с тяжёлым вздохом вгляделся в снимок. Один из Юлиных одноклассников вправду был очень похож на Диму. И черты лица, и копна кудрявых от природы волос, которую Юля по утрам со скандалами, но расчёсывала, грозясь отстричь, если Дима не будет за ними следить. Чем больше он всматривался, тем сильнее становилось смутное чувство в груди. Неопределенная тревога скреблась на задворках сознания, и маячила перед внутренним взором какая-то мысль.

Серёгу, влетевшего в комнату, он поначалу даже не заметил. Другу пришлось вырвать у него альбом и ткнуть его, как котенка, в последний снимок, а точнее, его половину, на которой Юля с объемной завивкой и в праздничном колпаке, зажмурившись, тянулась губами к неровно оборванному краю. Даже на этом смазанном обрывке прошлого, сделанным явно в моменте случайным фотографом, было видно Юлино довольство. Она наслаждалась моментом. Неожиданный слой пудры не скрывал яркого румянца на щеках, а поза с головой выдавала нетерпение и возбуждение.

Димка с Данькой порывисто подались к нему с обеих сторон, тоже рассматривая фотографию. Влад, зная Юлю, мог предположить, что на потерянной части с равным успехом мог быть и кот, и бюст Есенина, и Ирина, но здравый смысл утверждал, что в таком случае рвать снимок никто бы не стал.

Словно прочитав его мысли, Сергей шлёпнул рядом мятый обрывок, придавив пальцами. Все обратили внимание на то, как четко сошлись рваные края листов, почему-то не решаясь взглянуть на вторую часть снимка.

Уже целая фотография демонстрировала Юлю, целовавшую кудрявого парня в таком же бестолковом праздничном колпаке. Руки ее лежали на его плечах, и в одной виднелся бокал. Молодой человек с не меньшим энтузиазмом прижимался к накрашенным губам, только глаза не закрывал, деловито смотря на кого-то за Юлиной спиной.

Влад испытал острый укол ревности, к счастью, быстро отпустивший. Теперь она принадлежала ему и только. Все улыбки, взгляды, касания и поцелуи Юля дарила исключительно ему. За своими мыслями он не заметил, как утащили альбом, не услышал звука сработавшей камеры. Очнулся, когда Даня попытался остановить Сергея, набравшего чей-то номер.

— Это может быть мой отец? — поднял на него нечитаемый взгляд Дима, и Влад отчего-то растерялся. — Если да, то кто моя мама?

— А это мы сейчас узнаем, — отозвался Сергей, прижав телефон к уху.

По тому, как он постукивал ногой, Влад понял, что он тоже задумался о таком исходе событий, и ему не терпелось узнать правду.

Только Даня не испытывал особого энтузиазма. Он чувствовал, что они разрыли какой-то из Юлиных скелетов, оказавшийся переносчиком заразной болезни прошлого. Им нужно было закопать его обратно и тщательно вымыть руки, а не исследовать, позволяя опасному вирусу паразитировать. Но он был в меньшинстве. Когда до него донёсся бодрый голос дяди Серёжи, поздоровавшийся с мамой, Даня понял, что все они уже заразились и дни их сочтены.