В руинах (джен)

Кажется, я несколько раз просыпалась, пила из стоящей рядом с кроватью кружки или отхлебывала болеутоляющее зелье, но точно сказать не могу. Сознание отсутствовало весь день и вернулось только глубокой ночью. Тело снова болело, но, по крайней мере, хотя бы нашлись силы открыть глаза, опустошить еще один пузырек лечебного зелья и сделать новую перевязку. Повертев в руках обезболивающее, я решила пока что его не использовать. Горло все еще саднило, но я могла хотя бы изъясняться тихим шипением — пусть немного и недолго, но это уже был прогресс. Порывшись в шкафу, я достала корсет, решив, что моим многострадальным ребрам не помешает еще немного фиксации. Накинув сверху коричневую мантию Хранителя, спустилась вниз.

Дом Розали, разумеется, спал. Стараясь не шуметь, я пробралась на кухню, где прикорнул в углу дежурный. Услышав звук открывающейся двери, он встрепенулся, но при виде прижатого к губам пальца, закрыл глаза и очень быстро снова засопел. Котел возле очага был пуст, но прямо на поварском столе лежали прикрытые чистыми льняными полотенцами коврига хлеба и головка твердого сыра, а с потолка свисал сырокопченый окорок. В ящике нашелся маленький горшочек меда. Ну, хотя бы что-то. Моим голосовым связкам не помешали бы еще молоко, масло и яйца, но идти за ними на ледник у меня не было сил. Поэтому, кинув в тлеющий очаг свежее полено, я поставила на решетку закопченный чайник и села за стол, уронив голову на руки.

Умом я понимала необходимость действовать и думать, но сил на это не было. Голова была пустой и гулкой, как медный колокол. Как будто тронь ее — и она загудит. Ясно было только одно: проблема с тварью осталась нерешенной. Хоть мне и удалось выскользнуть из ее когтей, но я не питала иллюзий, что нам удалось причинить ей хоть какой-то вред. И времени у нас было — до следующего дождя.

Я сняла чайник с решетки, не дожидаясь, пока он закипит, и, положив в плошку немного меда, обмакнула кусок хлеба и запила теплой водой. Травяной чай из мяты, ромашки и календулы сейчас пришелся бы как нельзя кстати, но у меня под рукой не было ни трав, ни сил их заваривать. Поэтому, пришлось довольствоваться только тем, что Создатель послал. Глотать было больно, но я заставляла себя поесть хоть немного. Целительные снадобья, как известно, здорово истощают организм, а я их выпила уже целых два флакона. Кое-как затолкав в себя щедро политую медом хлебную мякоть, я подняла голову и было потянулась к куску сыра, но застыла.

А потом вскочила.

Табуретка с грохотом полетела на пол. Спящий дежурный вскочил, с полузакрытыми глазами хватаясь за молот.

— Тревога! — зычно проорал он.

Тень, которая наблюдала за мной из закопченного кухонного окна, растворилась в черноте окружающей ночи.

Я стояла ни жива ни мертва, а в ушах гулко ухало заполошное сердце. В голове билась одна-единственная мысль: «Но ведь дождя не было!». Оглядевшись и не заметив никакой видимой угрозы, Хаммерит — еще совсем молодой мужчина — сурово посмотрел на меня и уже открыл рот, чтобы высказать все, что он обо мне думает, но осекся. Видимо, увидел гримасу страха на моем лице.

— Все в порядке? — осторожно опуская оружие спросил он.

Меня бил озноб, хотя умом я понимала, что в кухне было очень душно и жарко.

— Не знаю, — прошипела я. Каждый звук давался с трудом, и я тщательно взвешивала каждое слово. — Мне привиделось. За окном.

— Я могу пойти посмотреть.

— Нет, — я схватила его за рукав, как будто всерьез рассчитывала удержать. Открыла рот, чтобы объяснить, но в итоге просто покачала головой.

Дом ожил, наполняясь приглушенными голосами, топотом и звуком хлопающих дверей. В проеме показался силуэт, и я узнала Оливера — по блестящей лысине.

— Чтоб тебя приподняло, и шлепнуло, и через колено переломало! — выпалил он вместо своего привычного «махать-колотить». — Кэсс! Что опять случилось?

— Я не знаю, — ответил вместо меня дежурный. — Хранительница сидела за столом, а потом… вскочила с испуганным лицом.

Оливер повернулся ко мне, ожидая объяснений. Я прикоснулась к горлу.

— Да, точно, Ниалл сказал, что ты потеряла голос.

— Почти, — прохрипела я и, решив поберечь свои связки, показала пальцем на потолок.

— Да, правильно. Иди к себе, а я пойду спрошу брата Годрика. Он поет в храмовом хоре, может, знает что-то для лечения голоса.

«Молоко, масло и мед!» — хотела сказать я, но тратить слова на такую мелочь казалось бессмысленным. Взяв со стола кружку с теплой водой и наковыряв в нее тягучего меда, я направилась наверх. Но не к себе, а на чердак. Мне нужно было поговорить с Ниаллом, и дело более не терпело отлагательств.

Кузнец-в-Изгнании уже спускался по лестнице, торопливо перепрыгивая через ступеньки. Я жестом попросила его развернуться.

— Что случилось? — спросил он, зевая.

— Надо поговорить, — просипела я и, не увидев на его лице должной заинтересованности, добавила: — Срочно.

— Хорошо, — пожал плечами Ниалл и, пропуская меня вперед, закрыл защелку.

Поборов желание плюхнуться в кресло, я, опасаясь нового приступа боли, аккуратно села и только после этого откинулась назад, пристраивая кружку на подлокотник.

— Ну и о чем же ты хотела поговорить? — спросил он, ставя табуретку напротив и глядя мне прямо в глаза.

Я отвела взгляд. Не хочу смотреть на него, иначе в голову может полезть, вернее, уже лезет… всякое. Всякое такое. Такое, о чем я строго-настрого запретила себе думать. Мы наедине, дверь заперта, а на Ниалле лишь штаны и нательная рубаха. Удивительно, но вот до этого самого момента все мои мысли были исключительно о деле и страхах. А теперь… побитая, больная, преследуемая жуткой тенью, я вынуждена убеждать себя не пялиться в распахнутый ворот. Сфокусировавшись на обгорелых головешках в камине, я прохрипела:

— Я видела его.

Ниалл тяжело вздохнул. Помолчал.

— Тебе не могло показаться?

Я подняла взгляд, сощурилась и покачала головой. Надеюсь, мое выражение лица выглядит достаточно свирепо, и мне не придется вымучивать из себя неприлично длинную фразу: «Нет, твою мать, Флайвил, не могло!».

— Но сейчас не идет дождь.

Я кивнула.

— То есть… Ну, если представить, что тебе не привиделось, — при этих словах я протестующе вскинулась, а Ниалл торопливо продолжил. — Если это не было результатом, допустим, твоего душевного и физического потрясения или побочным эффектом лекарств… нет-нет, даже не пытайся возразить, я знаю… Так вот, это значит, что-то притягивает его сюда. Послушай, это настолько противоречит всему тому, что мы о нем знаем…

— Мы ничего не знаем…

— Он забирал только в дождь, только Хаммеритов и только на запретной территории. Сначала я думал, что он имеет что-то против нас. Но когда мы были вместе, он почему-то позвал не меня, а тебя. Хотя со мной было бы проще, ты бы меня не удержала. Видимо, женщин он не любит больше.

— Или Хранителей… — задумчиво прошептала я и тут же зажала рот рукой от внезапной догадки. — Бернис!

— Что?

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза, сложив руки на груди. Цокнула языком и сжала губы. Похоже, без объяснений мне не обойтись. Это будет очень сложно. Я сделала глоток из кружки, но теплой воды с медом было недостаточно, чтобы смягчить саднящее горло.

— Помнишь, я говорила, что он появился раньше, чем катастрофа? — я едва шептала, стараясь экономить и слова, и силы.

— Что? Тебя очень плохо слышно, — Ниалл наклонился ко мне, и я шумно вздохнула.

Надеюсь, он принял это за вздох разочарования от того, что мне было так сложно объясняться. Но на самом деле, самым сложным было говорить ему на ухо и при этом окончательно не потерять рассудок.

— Послушница. Знала об исчезновениях в дождь. Хотела исследовать. Я не знаю дальше, но…

О, Создатель! Я только что нечаянно коснулась губами его уха! Ниалл ничего не заметил — или сделал вид, что не заметил, — а я торопливо продолжила:

— Я больше не нашла упоминаний о ней. Завтра — в Цитадель. Попытаюсь разузнать.

— И что нам это даст? — прошептал Ниалл.

— А ты чего шепчешь?

— За компанию, — усмехнулся Кузнец-в-Изгнании и добавил, переходя на нормальный голос, — а ты уверена, что сможешь?

— А ты уверен, что он не придет снова?

Эта фраза оказалась ужасно долгой. Горло саднило.

— Нет, — покачал головой Ниалл. — Но я уверен, что снова смогу тебя удержать.

Я с трудом подавила рвущийся наружу скептический смешок.

— Как ты попал в дом?

— Это… Я не могу об этом говорить.

— Но я все рассказала!

— Я знаю, что это несправедливо, но это не моя тайна. Я… я пытался поговорить с Тайренном…

— Тоже сон?

— Да-да, сон, — мне показалось, что Ниалл с радостью схватился за ту версию, которую я, раскиснув, сама же ему и подсунула. — Он пытался сказать мне что-то, но…

— Он не может говорить. Как и я. Потерял голос. От крика. — Я допила воду и отставила пустую кружку. Надеюсь, мне хватит этого, чтобы закончить разговор. — Ты хочешь сказать. Что во сне. Попал в дом незаметно для меня?

Ниалл сдвинул брови.

— Послушай, я очень благодарен тебе за то, что пришла помочь. Правда. Но ты, возможно, помешала мне…

— Или спасла, — перебила его я. — Он позвал меня. Ты смог удержать. Тебя держать было бы некому.

— Все не так, как ты думаешь…

— Расскажи, как!

— Нет, Трикстер тебя подери! — Ниалл так шарахнул кулаком по каминной полке, что я вздрогнула. — Я просто хочу, чтобы ты знала! Я знаю, что делаю! И я уже начал действовать! Завтра мы сравняем этот треклятый дом с землей!

Я поднялась, задыхаясь от ярости.

— Лучше бы ты реально знал, что делаешь, — злобной змейкой прошипела я. — Потому что не хочу ждать, когда он позовет снова.

— Я поклялся, что смогу защитить тебя! И готов поклясться снова!

— Тайренну ты тоже клялся? — злой шепот сорвался с губ прежде, чем я успела подумать о последствиях. Я зажмурилась на мгновение, ожидая очередного взрыва ярости, но Ниалл по прежнему сидел на табурете и смотрел на свои исцарапанные руки. И даже не поднял головы.

— Уходи, — еле слышно прошептал он.

— Спокойной ночи, — прошипела я в ответ. Слова больно драли и горло, и душу. Ну почему я всегда говорю какую-нибудь ерунду? Зачем я уколола его? Что мне это дало, кроме того, что шаткое доверие между нами снова обрушилось?

Я спустилась к себе и, закрыв дверь на задвижку, упала на кровать. Вспышка физической боли ненадолго заглушила душевную, но эффект был совсем недолгим и медленно растворялся, как сахар в горячем чае. Какая же я все-таки дура…

Сверху послышался скрип перекрытий. Ниалл снова мерил комнату шагами, из угла в угол, из угла в угол…

Я достала пузырек с обезболивающим. Он должен помочь мне заснуть. А завтра… завтра я из кожи вон вылезу, чтобы вытрясти из архивов все, что только можно о Бернис и твари, которая забирает людей в дождь.