Барышня и Мародёры (гет)

…Война, развязанная Воландемортом, длилась уже около двух лет, как вдруг всю Британию, — магическую, разумеется, — облетело невероятное известие: Тот-кого-нельзя-называть исчез. Самые невероятные слухи кружились, подобно совам, но все они сводились к одному: могущественного Тёмного Лорда победил не кто иной, как годовалый ребёнок. Никто не знал, что было тому причиной, но заклинание, направленное Лордом чтобы убить ребёнка, не навредило малышу, но отразилось в того, кто его произнёс.

Поскольку исчезновение Тёмного Лорда пришлось на магловский Хеллоуин, этот праздник теперь стал и праздником волшебников. В этот день они не прятали свою сущность и ходили повсюду, даже среди маглов, в своих обычных мантиях и шляпах, собирались большими компаниями и выпивали во здравие Мальчика, Который Выжил. Конечно, такое всеобщее попрание Статуса секретности не слишком нравилось Министерству Магии, но невозможно было запретить колдунам праздновать окончание войны. К тому же, на маглах наряды попадались ещё более странные и причудливые, так что мантии и шляпы волшебников казались обычными, и даже довольно скучными, одеяниями «в стиле Хеллоуина», и маглы не обращали на волшебников никакого внимания.

* * *

…Вероника Моул, теперь уже миссис Джеймс Поттер, определённо считала, что её семейная жизнь удалась. Конечно, никто бы не поверил, если бы она стала говорить, что ни разу не поссорилась с мужем. Но она и не стала бы этого утверждать. Разумеется, были и разногласия, и ссоры, и обиды. И она в слезах мчалась к камину и летела к маме, чтобы выплакаться. И Джеймс хватал одной рукой плащ, а другой — метлу, выскакивал из дому и громко хлопал дверью. Но через какое-то время они оба успокаивались и начинали искать друг друга, чтобы примириться или хотя бы обговорить предмет разногласий. Поиски не занимали у них много времени. Во-первых, каждый знал «тайные» места, куда супруг отправлялся успокаиваться. Во-вторых, они по-прежнему носили браслеты с грифонами. Джеймс не сразу признался Веронике, что это были не просто украшения-символы их факультета. Если сжать пальцами крылья, можно было точно узнать, где находится парный грифон, и, соответственно, аппарировать в ближайшую доступную точку. Кстати сказать, в Хогвартсе и до этого подарка Джеймс мог находить её по метке на Карте Мародёра, хотя о карте она так и не узнала. Не то, чтобы Поттер что-то умышленно скрывал от неё, но… так получилось.

Так же само собой получилось, что в их доме (сначала в коттедже рядом с родным домом Вероники, а потом и в доме в Годриковой Лощине в «Квартале Мародёров») сложилось негласное правило: спальня не для ссор. Поэтому супруги Поттеры садились в гостиной на диване. Сначала они могли молчать, отвернувшись друг от друга, а потом, всё ещё глядя в разные стороны, кто-то из них начинал разговор о совершенно посторонних вещах. Потом домовая эльфичка Тибби, которая за столько лет научилась, как надо помогать хозяевам мириться, исподтишка начинала наколдовывать романтичную обстановку: оставаясь невидимой, зажигала камин, ставила на камин небольшую курильницу с «особенным» ароматом, придвигала к дивану столик и накрывала ужин со свечами…

И примирение, начавшееся со взаимных просьб о прощении, продолжалось нежными пожатиями рук и взглядами глаза в глаза…

* * *

В доме Джеймса и Вероники Поттеров в Годриковой Лощине (одном из немногих поселении британских магов, где не было маглов на две-три мили вокруг) была самая просторная гостиная. Но сегодня утром, первого сентября 1991 года, даже здесь было тесновато. Трое колдунов в мантиях сидели на диване и с широкими улыбками наблюдали за суетой вокруг. Сидели смирно, словно опасаясь своим движением внести ещё большую суету. Четыре колдуньи гонялись по комнате за четырьмя детьми. Дети, два мальчика и две девочки, быстрые как шарики ртути, с визгом и хохотом уворачивались от них, своих мам. Мамы сначала тоже веселились, но чем ближе было к десяти часам, тем больше проявлялась и нервозность.

— Что-то Джеймс с Сириусом задерживаются, — пробормотал самый высокий волшебник с изрядным брюшком и вынул из кармана часы.

— Ты, Фрэнк, будто не знаешь их, — усмехнулся второй волшебник, в его русых волосах блестела ранняя седина. — Стоит им зацепиться языками — всё, пиши пропало.

— Это точно, Ремус, — подал голос третий маг, небольшого роста, и засмеялся: — Не удивлюсь, если они вместо вокзала отправятся в паб.

— Нет, только не сейчас, Питер, — отозвался Ремус. — А вот потом, когда посадим всю нашу орду на «Хогвартс-экспресс», тогда можно будет и в паб. Ты с нами?

— Спрошу у Алисы, — отвернулся Питер. Фрэнк и Ремус добродушно засмеялись.

За окном раздался двойной хлопок аппарирования, и через минуту в дом ворвались ещё двое волшебников. У каждого на руках был ребёнок. Опустив детей на пол, Джеймс и Сириус подошли к дивану и стали приветствовать друзей. Но делать это было им затруднительно, поскольку все шестеро одиннадцатилетних магов вмиг повисли на них, как яблоки на деревьях.

— Джеймс, тебя только за смертью посылать, — проворчала Вероника, отдышалась и крикнула:

— Довольно баловства, юные леди и джентльмены! Пора отправляться на вокзал. Поезд вас ждать не станет. Быстренько подошли к мамам…

— А наша мама осталась дома, — солидно сказал белокурый сероглазый мальчик, который возвышался над остальными, поскольку сидел на шее Сириуса.

— Розалинда на этот раз оказалась самой здравомыслящей, — вздохнула Вероника и выловила за руку собственного сына: — Стой тут, возле меня. Где твой сундук?

— В коридоре, где у всех. Мама, Эльнат сказал, что в Школе надо мной будут смеяться из-за моего имени.

— Пусть только кто попробует, — Джеймс подошёл и потрепал сына по вихрастой макушке, — сразу колдуй немоту.

— Джеймс, чему ты учишь ребёнка, — укоризненно покачала головой Вероника.

— А что? Ему надо уметь защищаться. Это ж ты настояла назвать старшего сына Годриком. Я хотел назвать его просто Гарри.

— Как будто над Гарри нельзя смеяться! Что это за имя такое, Гарри Поттер… Да первокурсники такие изобретательные, могут к нему сотню дразнилок придумать!

— Какие например, тётя Ви? — Эльнат, сын Сириуса, моментально спрыгнул на пол и подбежал к ней, заинтересованно блестя глазами. Джеймс и Сириус переглянулись, многозначительно улыбаясь.

— Ну, довольно, юные маги, — захлопала в ладоши Лили. — Берём за руку маму или папу, и идём в коридор.

Толпа волшебников устремилась из комнаты, и вскоре все аппарировали на Платформу 9 и ¾, откуда ровно в одиннадцать часов отправлялся «Хогвартс-экспресс».

…Возле поезда толпилось множество волшебников самого разного возраста. Старшие волшебники давали последние напутствия своим чадам, обнимали их, целовали, кое-кто даже утирал глаза. Взрослые и дети оживлённо переговаривались. Многочисленные питомцы в клетках и корзинках ухали, пищали и верещали на все лады, создавая ещё больший шум. Старшекурсники деловито сновали повсюду, то заходя в вагоны, то вновь выскакивая на платформу. Первокурсников же сразу можно было определить в этой толпе: почти все они стояли молча, опасливо озираясь, тесно прижимаясь к своим провожающим. А их матери уливались слезами, кто стыдливо, не отнимая платочек от лица, а кто и не стесняясь.

Дети бывших Мародёров и примкнувших к ним Лонгботтомов тоже притихли, словно поняли наконец, что каждый впервые должен был покинуть так надолго родной дом и отправиться на учёбу в Хогвартс. Знаменитый, легендарный Хогвартс, где учились их родители, о котором им так много рассказывали.

Сириус Блэк присел на корточки, одной рукой он обнимал прильнувшую к нему чернокудрую дочь, а другой жестикулировал, втолковывая что-то переминающемуся перед ним сыну. Лицо его было необычно бледным и серьёзным. Алиса и Питер Петтигрю, поминутно всхлипывая, держали дочь за руки, порываясь обнять, но девочка со светло-русой косой недовольно уворачивалась и то и дело поправляла очки. Поскольку руки её отпускать никто не собирался, ей приходилось это делать плечом. Неподалёку Фрэнк Лонгботтом обнимал одной рукой свою жену Марлин, а она с серьёзным и также побледневшим лицом что-то говорила сыну, высокому и круглолицему как отец, но хмурил брови он сейчас точь-в-точь как мама. Лили Люпин, присев на корточки, как заведённая то поправляла волосы дочери, то убирала несуществующие пылинки с её платья. Она улыбалась, но глаза были наполнены слезами. Ремус с невероятной нежностью смотрел то на одну, то на другую.

Вероника Поттер была бледна до синевы, казалось, она вот-вот рухнет в обморок. Ей словно было душно, хотя её мантия была довольно свободной. Её сын, невысокий, черноволосый и вихрастый как отец, крепко обнимал её, уткнувшись лицом в мантию. Джеймс, взволнованный и словно растерянный, стоял рядом и похлопывал его по плечу.

Наконец алый паровоз протяжно загудел и выпустил клубы пара, которые окутали всех на перроне. Все волшебники ещё быстрее заметались, но через минуту возле поезда остались только взрослые. Ученики махали руками через окна, провожающие в слезах махали в ответ. И «Хогвартс-экспресс» отправился в путь.

…Все шестеро будущих первокурсников втиснулись в одно купе, рассчитанное на четверых. Кое-как разместив на багажных полках сундуки и две клетки с совами (Блэков и Поттера), дети сначала толкались на сиденьях, но потом Эльнат взобрался на откидную полку. Годрик мгновенно последовал его примеру. Теперь внизу остались сидеть три девочки и Арфанг (Второй) Лонгботтом, а мальчишки свесили головы над ними.

— Девчачий пастух, — хихикнул Эльнат.

Арфанг сначала отвернулся, немного покраснев, а потом быстрым движением встал, хлопнул по лбу Блэка и опять невозмутимо сел на место. Все засмеялись.

…Наконец настал самый волнующий момент для тех, кто впервые оказался под сводами Хогвартса: церемония Распределения. Профессор МакГонаголл вынесла высокий табурет и возложила на него старую, потрёпанную шляпу.

— Начинаем Распределение, юные маги, — сказала она, обращаясь к будущим первокурсникам, робко переминающимся перед учительским столом. — Я называю ваше имя, вы садитесь на табурет и надеваете нашу многоуважаемую Распределяющую Шляпу. Она называет факультет, который с сего дня на семь лет станет вашей семьёй в Хогвартсе. Такова традиция. Должна сразу сказать, что Шляпа сама определяет ваши способности, склонности и потенциалы, но как именно ей это удаётся — тайна для всех. Даже для нас, профессоров. А потому не стоит тратить время и нервы, свои и наши, на жалобы, если она вдруг распределит кого-то «не туда».

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — «сурово» сдвинув брови, шёпотом сказал Эльнат. Годрик и ещё пара ребят, которые стояли рядом, прыснули смехом.

— Итак! — перед профессором МакГонаголл повис и развернулся свиток. — Аббот, Ханна!

(…)

— Блэк, Эльнат!

Сын Сириуса внешне был похож на мать, но характер имел отцовский, он порывисто уселся на табурет и надел Шляпу. Она молчала довольно долго.

— Слизерин! — прозвучало наконец, и могло даже показаться, сердито.

Мальчишка слез с табурета, сорвал Шляпу и едва не швырнул её на пол. Сердитый и покрасневший, он, не глядя ни на кого, пошагал к слизеринскому столу, навстречу довольно громким аплодисментам.

— Блэк, Майя!

Девочка с чёрными отцовскими кудрями и нежной улыбкой, как у матери, прошествовала к табурету и надела Шляпу.

— Слизерин! — провозгласила та.

Майя растерянно посмотрела на оставшихся друзей, а потом пошла к слизеринскому столу, села рядом с братом и стала что-то говорить, ласково поглаживая его по плечу.

(…)

— Грэнджер, Гермиона!

— Когтевран!

Девочка с буйными кудрями и круглыми карими глазами бросила торжествующий взгляд в толпу остальных ожидающих распределения и гордо потопала к столу когтевранцев.

(…)

— Лонгботтом, Арфанг!

— Гриффиндор!

Довольный сын Марлин расправил плечи и пошёл к столу Гриффиндора.

— Люпин, Виола!

— Пуффендуй!

Хорошенькая девочка с ярко-зелёными глазами, казалось, была слегка растеряна, но потом улыбнулась и направилась к столу, где приветственно махали руками дружелюбные пуффендуйцы.

— Малфой, Драко!

— Слизерин, — прозвучало почти мгновенно.

Мальчишка с бледным лицом и почти белыми волосами, задрав нос, прошествовал к слизеринскому столу. Проходя мимо поникшего Блэка, он не глядя похлопал его по плечу. Этот жест выглядел не столько поддерживающим, сколько покровительственным. Эльнат вскинулся было, но сестра обняла его и удержала на месте.

(…)

— Петтигрю, Паллада!

Сжав губы, девочка решительно надела Шляпу. И в этот раз та довольно долго молчала.

— Гриффиндор!

И опять было понятно, что вердикт Шляпы не понравился ученику. Тем не менее, девочка поправила очки, твёрдо пошла к гриффиндорскому столу и уселась рядом с Арфангом.

— Поттер, Годрик!

Мальчик зажмурился, резко выдохнул и надел Шляпу.

— Гриффиндор!

А этот ученик был рад её решению. На самом деле, он не сомневался, что с таким именем он не попадёт ни в какой другой факультет.

…Всё меньше оставалось новичков в ряду. Наконец, профессор МакГонаголл прочла:

— Уизли, Рональд!

И тут в Большом Зале воцарилась тишина. Буквально все, учителя и ученики, уставились на этого мальчика. Его имя знал каждый британский волшебник, от мала до велика: Рональд Уизли, Мальчик, Который Выжил. Ученики зашептались: «Она сказала, Уизли? Тот самый, знаменитый Рональд Уизли? Ничего себе, оказывается, герой будет учиться вместе с нами!» Пока высокий рыжеволосый мальчишка, ссутулившись, шёл к табурету, в Зале опять всё стихло. Все ждали, на какой факультет отправит героя, победившего самого злого колдуна Британии, Распределяющая Шляпа Хогвартса.

Примечания:

Эльнат, Майя — названия звёзд в созвездии Тельца.