Между разумом и сердцем (гет)

— Это папа. — пробормотал Денис, опустив голову.

— Что?! Я не слышу! — рявкнул Роберт и хлопнул ладонью по столу. Денис вздрогнул и втянул голову в плечи. Было страшно, очень страшно. — Отвечай!

Роберт снова хлопнул ладонью по столу, и мальчишка вздрогнул. Горло заболело, глаза защипало, и по щеке потекла обжигающая слеза. Отец это увидел и сильно разозлился.

— Хватит реветь! Ты же мужчина, а ревёшь как баба! Настя тебя, вероятно, плохо воспитала.

Денис всхлипнул и расплакался. Слёзы полились по лицу, грудь разрывали судорожные всхлипы. Психолог, не обращавшая на него внимания, в этот раз положила руку на его судорожно сжатый кулак, и что-то сказала ему. Денис слегка успокоился и тыльной стороной ладони стёр слёзы, растирая их по лицу. Ещё раз всхлипнул и затравленно посмотрел на отца, который ухмылялся.

— Успокоился, истеричка?! — взвизгнул Роберт, презрительно глядя на сына. — А теперь скажи, что ты видел в доме.

— Папа... это папа выхватил пистолет и... убил маму...

— Что ты несёшь?! Это этот алкоголик Гончаров тебя надоумил клеветать на отца?! Он ненавидит меня и хочет уничтожить!

— Довольно! — следователь рявкнул так громко, что Денис испуганно зажал уши руками и сильно зажмурился. Успокоительное совсем перестало действовать, заболела голова, захотелось убежать. Так же, как в прошлый раз. Сбежать. К Лютику, да к кому угодно. Остаться в лесу и сгинуть там. Что угодно, только не быть здесь и не слышать этих криков, чувствовать давление и вспоминать, что папа убил маму.

— Денис, — спокойно сказала психолог. — расскажи, что было дальше.

Мальчик убрал руки с головы, посмотрел на психолога, следователя и перевёл взгляд на отца. Роберт видел, что сын боится, сильно боится. Его запугали Гончаров и его дружки. Они просто хотят, особенно Гончаров, уничтожить его, но им ничего не удастся. Адвокат предложил снова стать любимым папочкой и перестать оказывать давление на ребёнка, но ведь он не оказывает. Да, ругает. Потому что Настя, оказывается, из сына сделала мямлю, труса и плаксу. Да и давление здесь оказывает дружок Гончарова. Кто знает, что вчера вечером Гончаров говорил этому щенку.

Заикаясь и всхлипывая, Денис начал рассказывать о последующих событиях. Когда коснулся темы наркотиков, Роберт нахмурился.

— Гончаров, мать его! Не слушайте этого сосунка, товарищ следователь! — Роберт говорил презрительным тоном, и Денис, уже начавший успокаиваться, снова сжался в комочек и готов был разреветься.

Роберт прошёлся по эмоциональной нестабильности сына, продолжил его всячески унижать и уничтожать, и к концу допроса у ребёнка от стресса поднялась температура. Он затравленно смотрел на ухмыляющегося и глумящегося отца, искал поддержку у психолога, которая как-то вяло её оказывала, и испуганно жался в стул. Руки сжимались в кулаки, захватывали спортивные штаны, растягивали ткань, но на это он не обращал внимания. Голова кружилась, в виске стучали молотки, глаза красные от слёз.

Посмотрев на часы, следователь вздохнул.

— Уведи его, — сказал он охраннику.

Мальчик сжался в комочек, испуганно посмотрев на охранника, но тот подошёл к Роберту и вывел мужчину из допросной. Денис всхлипнул, с ужасом понимая, что всё закончилось. Он всё рассказал, он уничтожил папу, и теперь придётся отправиться в приют.

Об этом ему сказал следователь, когда они вышли в коридор. Оставив Дениса одного, он ушёл, а сын Роберта потерянно опустился на сиденье и закрыл глаза. Голова продолжила болеть и кружиться, тело ныло, было очень жарко. И сильно хотелось пить. Каждая клеточка тела отдавалась болью, и мальчик предпочитал не шевелиться.

* * *

Женя ждала Дениса, но ей позвонили из больницы и сказали, что раненый парень пришёл в себя, и его можно навестить. Посмотрев на часы, девушка подумала, что не случится ничего страшного, если она навестит Пашу и заглянет к Мортису. Она должна успеть вернуться к мальчику, чтобы поддержать его. Судя по всему, Роберт Данилович использует всё своё обаяние, чтобы сбить с толку следствие. Но ничего, она верит, что все конфликты разрешатся, и Роберт будет наказан по заслугам. Вот только жаль ей было Дениса. Простой мальчишка, слегка избалованный, но это неудивительно, учитывая влияние отца, остался без матери. Женя морщилась, представляя себя на его месте, и понимала, что тоже была бы напуганной и потерянной.

В больницу она пришла в плохом настроении. Сдала куртку в гардероб, надела халат и отправилась к Паше. Он лежал в отдельной палате в блоке реанимации, подключённый к разным аппаратам. Позади кровати стояли монитор, показывающий пульс и рисующий график сердечного ритма, и аппарат для искусственной вентиляции лёгких. Маска была убрана с лица, и парень дышал сам. Сейчас его глаза были открыты, и, увидев шевеление, он встрепенулся и посмотрел на вошедшего. Это была Женя, и он слабо улыбнулся.

Женя села рядом с ним на стул и взяла его за руку. Пальцы были холодные и сухие, губы потрескались. В вене в локтевом сгибе был катетер, к которому подсоединили капельницу.

— Как ты? — спросила Женя, прислонив пальцы к его щетинистой щеке.

— Не очень. Двигаться больно и слабость в теле.

— Ты потерял много крови. Тебе надо восстанавливаться.

— А чем всё закончилось?

— Он под следствием, его мать тоже.

Паша вздохнул, поморщился от боли и закрыл глаза, отвернув от девушки голову. Женя некоторое время молча посидела с ним. Она не знала, о чём говорить, как поддержать друга и нужно ли его поддерживать. Было тяжело, и девушка решила покинуть палату.

— Я, наверное, пойду, — сказала она и встала со стула.

— Спасибо, что навестила меня, — Паша вздохнул и закрыл глаза.

Девушка вышла из палаты. Второй её подопечный лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. На тумбочке стояла тарелка с нетронутой едой, и Женя вздохнула. Мортис безразлично посмотрел на неё и отвернул голову.

— Ты ничего не поел. Тебе надо поесть.

— Зачем? — безразлично спросил Мортис.

— Чтобы восстановиться.

— Зачем?

— Может, хватит?

— Зачем? Что тебе надо, ангел? Что ты хочешь от меня? Я поем — а дальше что? Меня арестуют, отправят в Штаты и посадят на электрический стул. Зачем я тебе? Ты молода, красива, найдёшь себе нормального человека, будешь с ним жить счастливо. Забудь обо мне.

Мортис говорил спокойным голосом, но в тоне чувствовались нотки стали. Женя покачала головой и снова попыталась заставить его поесть, но он накричал на неё и швырнул тарелку с едой. Когда в палату вбежали охранники, девушка попросила их не быть с пациентом строгими и покинула палату. На душе было неспокойно, хотелось плакать. Может быть, уехать отсюда? Вернуться домой, в свой любимый Следственный Комитет, где много интересного. Может быть, Мортис прав, и она будет счастлива с кем-то другим. Вообще, она не планирует пока создавать семью, ей хочется работать. Это был один из немногих случаев, когда работа приносила удовольствие и не чувствовалось никакой усталости.

К сожалению, пока она отсутствовала, допрос Дениса закончился, и его забрали сотрудницы опеки. Михаил, лучший друг Дмитрия Витальевича, работающий следователем и ведущий это дело, поделился с девушкой записью разговора. Женя поморщилась, услышав, как Роберт оказывает давление на своего сына. Мальчик был напуган, он до сих пор не оправился от шока, а тут еще и непонятная история с наркотиками, и этот странный допрос. А теперь ещё и приют, в который его определили. Михаил сказал, что осталось допросить главного свидетеля, и допрос назначен на завтра. Если Мортис себя будет хорошо чувствовать, то они проведут следственный эксперимент.

— Что потом с ним будет? — спросила Женя. — С Мортисом.

— Пока оставим в больнице.

— А Дмитрий Витальевич? Что с ним будет?

— С Димкой? Посмотрим. Начальник его ведь не уволил, а дал отпуск. Я согласен с Кирсановым, что нужно дать Диме время отдохнуть.

— А что с Денисом? Кто возьмёт опеку над ним?

— Пока сложно сказать.

— А можно будет навестить Дениса в приюте?

— Думаю, это можно будет устроить.

Женя решила завтра навестить Дениса в детском доме и передать ему немного одежды и игрушку, которую он оставил в медблоке. Потом решила, что игрушка там не нужна, ведь мальчишке уже двенадцать лет, а не два года, и в новом жестоком коллективе над ним будут смеяться и унижать. В последние дни у мальчишки было очень много потрясений, и лишние унижения его могут окончательно сломать.

Помимо Дениса оставалось ещё несколько проблем, которые надо было решить в ближайшее время. Женя направилась к начальнику и поговорила с ним. Состоялся недолгий разговор, в результате которого было принято решение переправить братьев в Москву. Там и условия содержания лучше, и есть полиграф, работа с которым сильно пригодится. Здесь ничего такого нет, и Роберт чувствует себя на допросе хозяином. Женя переживала, что завтрашний разговор с Мортисом не пойдёт тому на пользу, и он сильнее замкнётся в себе.

Пока полковник Кирсанов связывался с московскими коллегами и обсуждал вопросы транспортировки пациента, девушка копалась в телефоне, пытаясь найти какую-нибудь информацию, которая может спасти Мортиса. Никаких доказательств его причастности к убийствам не было, но и обратное тоже не могли доказать. Свидетели видели человека с пружинистой походкой, камера запечатлела человека, который в цехе убивал женщину. Работники завода говорили, что Мортис угрожал жертвам. Роберт, который на ухо Евгении сказал, что это он убил Кристину. Зачем он это сказал? Правда это или его очередная ловушка, ловко расставленная будто пауком сеть? И жена Роберта, держащая в руках пару ботинок...

Девушка задумалась и вышла из кабинета. Отправилась к ребятам из отдела криминалистики.

— А где обувь, которую изъяли из дома Роберта? — спросила она. — Что-нибудь интересное обнаружили?

— Рисунок подошвы идентичен рисунку на полу в доме первой жертвы. Обувь принадлежит Мортису, его размер ноги.

— Можно мне осмотреть ботинки? Они же кожаные?

— Пойдём. — Максим встал из-за стола и вышел из кабинета.

Они дошли до помещения, в котором хранились разные вещественные доказательства, и Максим показал коллеге, охраняющему доступ в помещение, документы, расписался и подошёл к полке, на которой стояла коробка с предметами. Пара ботинок была убрана в полиэтиленовый пакет, и Женя стала рассматривать их. На первый взгляд не было ничего необычного, но через какое-то время она обнаружила на носках небольшие бугорки, как будто ботинки были меньшего размера, чем нога, и костяшки согнутых пальцев растягивали обувь. Девушка нахмурилась.

— А можно их ещё раз отдать на экспертизу? — спросила она у Максима. — Мне кажется, они нам могут многое рассказать, если правильно подойти к ним. Например, кто их носил. Кстати, а что с отпечатками? Вы же снимали пальчики?

— На ботинках отпечатки жены Роберта, когда она их держала. Роберт утверждал, что вообще первый раз видит эти ботинки и не понимает, чего от него хотят. Отпечатков Мортиса там не было.

— Можно провести экспертизу более тщательную? — Женя помассировала виски пальцами руки. — Утром после убийства сотрудницы цеха я заметила на носках Роберта следы крови, а носок на пальце был порван. Может быть, это не совпадение? Как думаете?

— Не знаю. Всё это очень странно. Почему он не избавился тогда от этих ботинок? Почему он надевает обувь брата я могу понять. Но ожоги на лице... камера ведь засняла всё, и ожоги в том числе.

— Может, провести ещё один обыск в его доме? Мне кажется, что-то должно обнаружиться. И провести более тщательную экспертизу этих ботинок. А ещё... — Женя посмотрела на свои руки. — Материалы по вскрытию Кристины где? Осмотр же проводился?

— Её мать не дала делать вскрытие, но протокол осмотра есть. Пойдём.

Максим расписался, что забрал вещдоки, и они с Евгенией прошли к криминалистам. Женя попросила рассмотреть обувь под всеми углами и намекнула на то, что носки Роберта были в крови. Может быть, он натёр ногу своей обувью новой, а может быть и нет. Надо выяснить. Оставив ребятам ботинки, она попросила протокол осмотра тела первой жертвы, но там не было ничего важного написано, и она вернула папку. Хотя взгляд зацепился за "следы удушения на шее", и это была единственная зацепка.

Дмитрий говорил, что Надежда Викторовна проводила более детальный внешний осмотр трупа и обратила внимание на расположение пятен, вот только это нигде не было зафиксировано, но она помнит, что душили Кристину правой рукой.

— И что? Что это доказывает? — спросил Максим, когда девушка замолчала.

— Пока не знаю. Мортис в лесу душил брата левой рукой, и Дмитрию Витальевичу сжимал горло левой рукой. И... мне тоже. А вот когда мы с Пашей ворвались в дом, то Роберт душил брата правой рукой. И меня тоже. И эти пятна на шее Кристины, положение пальцев правой руки...

— Жень, подумай сама. Не кажется ли тебе, что эта теория притянута за уши, притом притянута очень сильно? Эксгумацию Кристины нам провести не дадут, а жену Роберта кремировали, там без вариантов. А Мортис, зная, что все улики против него, просто хочет запутать следствие. Он вводит своими действиями следствие в заблуждение. Я слышал, ты хочешь его забрать в Москву? Это хорошая и правильная мысль, мы здесь к такому не привыкли. У нас тихий городок, посёлки мирно сосуществуют, да и залётных не так много. А тут приехал этот Мортис и почти сразу начались убийства. Я не думаю, что твоя версия правильная.

— А Роберт?

— Он ответит за убийство жены и экономические преступления. Свидетель, его сын, видел всё, ответил на вопросы Михаила. Мальчик не врал, психолог не нашла явных нарушений. Да, он был сильно напуган, да, его пугал отец, но ребёнок говорил правду. Думаю, ты тоже знаешь, как это определить. Завтра мы планируем провести очную ставку Роберта и Мортиса, а потом можешь их забирать в свою Москву.

— Но вы проведёте экспертизу ботинок? — вздохнула девушка.

— Мы работаем над этим.

— Хорошо. Я вас услышала, — Женя пожала руку коллеге и вышла из кабинета.

Завтра нужно уезжать. Сегодня она последний раз находится в отеле, этом недостроенном и закрытом месте, где нет абсолютно ничего, только один комплект постельного белья и несколько полотенец, а также свет, тепло и вода, без которых современный человек не может существовать. Уезжать не хотелось, но оставаться глупо. Она передала все материалы по делу своим коллегам, с помощью полковника Кирсанова и своего начальника договорилась о транспортировке Роберта и его брата в Москву. Сделала всё для того, чтобы Мортису стало легче. Постаралась, по крайней мере.

Приняв душ и допив воду, девушка вздохнула и легла спать...