В твоих самых диких фантазиях (гет)

— Добро пожаловать в мое королевство. Его образ, конечно, несколько искажен ностальгией и приятными воспоминаниями, и в действительности всё вряд ли было настолько идеальным, но проверку временем оно прошло и под грузом прожитых тысячелетий никуда не исчезло. Это ли не показатель?

— Сэр, вы хотите сказать, что мы сейчас находимся в реальном месте? В месте, которое существовало тысячи лет назад? Вы что, умерли и переродились?

— Почти, мистер Арк. Почти, — улыбнулся Озпин.

Если учесть, о чем конкретно у них сейчас шел разговор, то выглядел он слишком уж счастливым, бросая по сторонам полные радости взгляды.

— Наверное, всё бы позабылось, и воспоминания о тех временах погребли бы под собой миллионы новых впечатлений, но тогда я был по-настоящему счастлив. О, сэр Ланнард!

Мужчина в доспехах повернулся к ним, внимательно на них посмотрел, а затем снял шлем, продемонстрировав правильные черты лица и светлые волосы, опускавшиеся до самых плеч.

— Как поживает мой господин?

Озпин подошел к рыцарю и крепко его обнял.

Жон почувствовал себя здесь лишним.

— Чудесно, Ланнард. Просто чудесно! И я тебе неоднократно говорил, что предпочитаю, чтобы ты называл меня Озмой.

— Наедине, мой господин. Но сегодня торжества, и потому следует вести себя соответствующе, — ответил ему сэр Ланнард, после чего посмотрел прямо на Жона. — А это кто?

"Он меня видит?.. Должно быть, из-за того, что Озпин знает о моем присутствии во сне".

— Это сэр Жон Д`Арк, — легко солгал Озпин, прибавив Жону лишний титул и немного изменив фамилию. — Рыцарь и посланник далекого королевства Вейл. Он прибыл сюда, чтобы поздравить нас и обсудить кое-какие политические вопросы. Расслабься, Ланнард. Жон — хороший человек.

— Рад знакомству, сэр Д`Арк, — произнес сэр Ланнард, протянув Жону руку, которую тот пожал.

Ощущение того, что он находился в сказке, так никуда и не исчезло. Руби, если бы вдруг узнала о подобном сне, наверняка бы ему позавидовала.

— Добро пожаловать в наше королевство, — продолжил сэр Ланнард. — Надеюсь, местное гостеприимство придется вам по душе.

— Эм... да, — пробормотал Жон. — У вас очень интересный город.

Сэр Ланнард слегка наклонил голову.

— Довольно необычная манера речи, — произнес он. — И еще более странные одеяния. Воистину, быт в дальних странах отличается от нашего. Из какого материала пошиты эти чулки?

— Чулки?.. — удивленно переспросил Жон.

— Из джинсовой ткани, — ответил за него Озпин. — Особое плетение хлопковой пряжи. Вейл вообще довольно интересное королевство и в некоторых аспектах нас серьезно опережает.

— Правда? — улыбнулся сэр Ланнард. — Ну что же, тогда хотелось бы поглядеть на то, чему мы можем научиться друг у друга.

— Я показываю сэру Д`Арку замок, — добавил Озпин. — Не мог бы ты поставить стражу неподалеку от покоев моей жены? Боюсь, я не удержался и ляпнул нечто такое, что ее расстроило.

Сэр Ланнард нахмурился.

— Опять? — спросил он.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, Ланнард, — печально улыбнулся Озпин.

— Несомненно, мой господин, — вздохнул тот. — Я лично загляну на кухню и принесу Ее Величеству любимую еду. Стоит ли пригласить фрейлин? Чувствую, темой их болтовни окажетесь именно вы.

— То, что обо мне будут болтать, я как-нибудь переживу, если от этого моей жене станет легче. Так что приглашай.

Сэр Ланнард поклонился Озпину, прижав ладонь к груди, после чего приветливо кивнул Жону и удалился, чтобы исполнить приказ.

— Между прочим, тоже один из ваших предков, — произнес Озпин, с улыбкой посмотрев вслед рыцарю.

— Он что, из Арков?! — удивленно воскликнул Жон.

— Сэр Ланнард Арк. Затрудняюсь сказать, сколько поколений вас разделяет. Возможно, он и вовсе не является вашим прямым предком, поскольку у него есть два брата, три сестры и пара десятков кузенов с кузинами. Большинство из них рыцари, хотя встречаются оруженосцы и фрейлины, — пояснил Озпин, внезапно нахмурившись. — В эту эпоху о равенстве между полами еще никто не слышал. Охотницы появились гораздо позже и, к великому моему сожалению, из-за крайней необходимости. Что, должен признать, довольно глупо. В конце концов, аура остается аурой, какого бы пола ни был ее пользователь. Но переступить через тысячелетние традиции не так уж и просто.

— Наверное, — пробормотал Жон.

Сам он родился в другую эпоху, когда Охотницы давным-давно стали обыденностью, а потому представить себе мир без них для него действительно было сложно.

— А на сколько конкретно тысячелетий в прошлое мы погрузились? — поинтересовался Жон. — И как вам удалось это не забыть?

— Ваш вопрос крайне комплексный, и для ответа на него потребуется знание контекста, — произнес Озпин. — Следуйте за мной.

Они преодолели коридор и вошли в дверь, по сторонам от которой стояли два рыцаря. Те им отсалютовали.

— В эту комнату практически никто не может войти. Здесь находится история нашего происхождения, — сказал Озпин, потянувшись было за факелом, но тут же передумав. — Не могли бы вы создать немного света, мистер Арк?

Жон потратил капельку своей ауры, и помещение залил солнечный свет. Стены вокруг оказались покрыты росписями, фресками и мозаиками. На них были изображены сцены битв с гигантскими монстрами.

— Очень удобно, — кивнул Озпин. — Здесь вы можете лицезреть самые ранние моменты нашей цивилизации — времена, когда, как бы невероятно это ни звучало, по Ремнанту бродили настоящие Боги.

— Вы правы, — согласился с ним Жон. — Для меня это звучит слишком невероятно.

— Но во сне я вряд ли смогу сделать нечто такое, что вас убедит, — покачал головой Озпин. — А без доказательств вы мне не поверите. Но я попрошу всё же выслушать меня и не рассказывать об этом даже членам вашей собственной команды. У вас же есть такое правило, да?

— Есть, — подтвердил Жон.

— Хорошо. Итак, всё началось много тысяч лет назад, когда о современных технологических достижениях, включая Прах, никто и не задумывался, а по Ремнанту ходили рыцари, вооруженные мечами и щитами. В те времена монстры не представляли собой настолько всеобъемлющей угрозы. Нет, они тоже существовали, но предпочитали держаться рядом со своим покровителем — Богом Разрушения.

Озпин указал на одну из мозаик, где была изображена темная фигура в окружении животных с белыми головами. Или с белыми костяными масками...

— Его противоположностью был Бог Созидания, — продолжил Озпин, кивнув в сторону мозаики с золотой фигурой. — Именно он сотворил земли и людей, но не как любящий отец, а движимый лишь своей природой и любопытством. Мы с нашими короткими жизнями и эфемерными мотивами стали для него интересным экспериментом. Но то самое любопытство заставило Бога Света, как он ныне известен, выслушивать просьбы людей.

— Просьбы? — переспросил Жон. — Что-то вроде исполнения желаний?

— Да. Люди приходили к нему со своими просьбами, будь то нечто жалкое или масштабное, эгоистичное или самоотверженное. Бог Света выслушивал их и решал, как поступить, руководствуясь какими-то своими критериями. Логики в его действиях никто проследить так и не сумел. Он мог обеспечить смерть противника, заставить женщину влюбиться в мужчину, которого она до того ненавидела, отобрать разум или даровать несметные богатства, а потом внезапно предоставить лекарство от смертельной болезни, обеспечить едой голодающих или прекратить войну. Каждый, кто к нему шел, понимал, что у него примерно равные шансы как на успех, так и на неудачу. Людей это не останавливало.

— Вас тоже? — уточнил Жон.

— Я подобным существам никогда не доверял, — ухмыльнулся Озпин. — Предпочитал всего добиваться своими силами, бродил по свету в поисках приключений, как подобает странствующему рыцарю, и просто наслаждался жизнью. Вот во время одного такого приключения мне и встретилась женщина, запертая в башне. Салем была прекрасна. Я неоднократно посещал ее, рассказывая о своих странствиях и мире вокруг. Мы подружились. А потом мне удалось ее освободить, что в итоге закончилось нашей свадьбой. Счастливые времена, которые, к сожалению, вечно никогда не длятся. Через десять лет меня сразила болезнь, а медицина в ту эпоху современной очень серьезно уступала. Я умер, и Салем осталась оплакивать мою кончину. Но наша история на этом не закончилась.

Озпин вздохнул и продолжил:

— Движимая скорбью, Салем направилась к Богу Света и попросила его воскресить меня. Тот отказался, заявив, что границу между жизнью и смертью не станет нарушать ни при каких обстоятельствах. Салем ушла, подавленная и одинокая, но не сдавшаяся. Она рискнула отправиться к противоположности Бога Света и попросила о помощи у Бога Тьмы. Тот, в отличие от своего брата, чьи-либо желания исполнять не собирался, но Салем сказала ему, что Бог Света меня воскресить не сумел. Тогда Бог Тьмы решил продемонстрировать свою силу и совершить то, чего не удалось его брату. Он вернул меня в мир живых, и это не осталось незамеченным. Бог Света явился, пылая яростью от того, что Салем ослушалась его запрета.

— Какого еще запрета? — недоуменно спросил Жон. — Он же просто отказал ей в просьбе.

Озпин хмыкнул.

— В том-то и заключается основная проблема с Богами. Они считают, что люди должны либо угадывать малейшие их желания, либо страдать от последствий. С ними не идет речи ни о честности, ни о справедливости. Если Бог Света в чем-то отказал, то это равносильно запрету. Салем же отправилась искать помощи в другом месте, чем жутко его оскорбила. В ярости он опять убил меня, так что прожил я в тот раз не больше нескольких минут. А затем Бог Света наказал Салем, лишив ее возможности умереть. Теперь она должна была жить вечно, чтобы мы с ней не встретились вообще никогда.

Сама по себе данная история звучала слишком уж фантастично, чтобы Жон мог в нее поверить, но подобное наказание выглядело чересчур жестоким даже по меркам древних мифов. Жестоким, но, пожалуй, вполне типичным. Судя по этим самым мифам, представители пантеонов различных религий Ремнанта творили с людьми довольно странные и ужасающие вещи.

— Моя жена оказалась обречена на вечную жизнь в одиночестве, — произнес Озпин. — Кошмарная судьба. Но Боги ошиблись, если подумали, что она — или кто-либо еще на ее месте — безропотно примет их решение. Салем стала путешествовать по миру, убеждая королевство за королевством восстать против Богов. И ее слушали. Видите ли, мистер Арк, непредсказуемое исполнение желаний пугало многих, поскольку в одночасье меняло всё. Девочка захотела стать королевой? Кто-то загадал победу в войне с кем-то? Мысль о том, что завтра твой недоброжелатель своей просьбой просто сотрет тебя с лица Ремнанта, вызывала вполне объяснимый ужас.

— А как можно воевать с Богами? — поинтересовался Жон.

— Очень хороший вопрос. Я тогда был немножечко мертв, но знаю, что восстание успехом не увенчалось. По крайней мере, не полным. В том смысле, что войну люди проиграли, и разъяренные Боги отобрали у человечества свою силу. Ремнант стал тенью себя прошлого, королевства рассыпались в прах, а сами люди едва не вымерли. Но им удалось выстоять и построить цивилизацию даже лучше прежнего, причем безо всяких Богов.

В голосе Озпина отчетливо слышалась немалая гордость, что, впрочем, нисколько не удивляло, учитывая его не самый приятный опыт общения с Богами.

— Но если мир практически полностью уничтожили две капризные сущности, то каким образом вы вновь оказались живы? — спросил Жон. — Да и само человечество как умудрилось уцелеть?

— Салем умереть не могла из-за своего проклятья, чем Боги были страшно недовольны, хотя сами же его и наложили. Они выразили желание дать человечеству шанс "раскаяться". Но лично я считаю, что Боги хотели увидеть, как их будут просить о прощении, чтобы почувствовать себя важными и могучими, — усмехнулся Озпин. — Для этого они создали четыре Реликвии, предназначенные для того, чтобы их призвать. После должен состояться суд, и если мы не раскаемся, то будем уничтожены. Само собой, собирать Реликвии и призывать Богов никто и не подумал.

— Полагаю, они разозлились еще больше, — хмыкнул Жон.

— Несомненно. А заодно решили, что им нужен собственный агент — тот, кто ускорит процесс сбора Реликвий. Тот, кто встретится с Салем лицом к лицу и убедит ее сдаться. Я. Боги вернули меня в мир живых во второй раз, вот только с одним условием. Когда я умираю, то попадаю в новое человеческое тело. Это даже нельзя назвать воскрешением, но посмертия я теперь тоже лишен. Меня отправили на Ремнант с задачей победить Салем, собрать Реликвии и обеспечить возвращение Богов.

— Вы им сказали засунуть подобные задачи поглубже себе в задницы? — уточнил Жон.

— Разумеется, — улыбнулся ему Озпин. — У меня не имелось ни малейшего желания вести с ними какие-либо дела, так что я сразу же разыскал Салем и доказал, что вернулся. После этого мы поженились и жили счастливо.

— Долго и счастливо?

— Еще как. Мы основали новое королевство, собрали выживших и помогли им возродить цивилизацию. Мы правили ими как король и королева, о божественной власти даже не помышляя. Нас полностью устраивал мир без Богов. К сожалению, ничто не длится вечно. Я допустил ошибку и отмахнулся от желания моей жены хоть что-нибудь изменить. От ее скуки от повторения одного и того же снова и снова.

Жон по-прежнему не верил в реальность истории Озпина, но с кое-какими недавними событиями сна связать ее всё же мог.

— Это тот самый разговор, который я случайно подслушал? — спросил он.

— Да, — кивнул Озпин. — Тот самый, где она пришла ко мне с просьбой, а я, как последний глупец, ее проигнорировал. Меня слишком сильно ослепили долг, собственное счастье и нежелание ничего менять. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда не хватило человека, который отвесил бы мне затрещину, чтобы немного вправить мозги. Или если бы Салем проявила настойчивость... Но на нас давили общественные устои, и она предпочла промолчать, продолжив улыбаться.

Озпин тяжело вздохнул.

— Вам сейчас это очень сложно себе представить, мистер Арк. В нынешние времена женщина прямо говорит, если чем-нибудь недовольна, а вот тогда она должна была во всём подчиняться желаниям своего мужа. Разумеется, я вовсе не пытался ее как-либо подавлять, но окружающее нас общество оказывало определенное влияние на наши с ней отношения.

Для Жона было бы очень просто обвинить в произошедшем Озпина. Но тот с обвинениями и сам отлично справлялся, так что он решил промолчать.

— Если коротко, то эти отношения постепенно становились всё хуже и хуже. А потом я и вовсе допустил ужаснейшую ошибку, попробовав увести от нее наших детей. На время, разумеется, чтобы Салем немного успокоилась. Но она всё восприняла совершенно иначе. В ходе боя и я, и попавшие под огонь тысячелетней семейной ссоры дети погибли.

Жон вздрогнул.

— Мне жаль, — произнес он.

— Но не так, как мне, — снова вздохнул Озпин. — Я до сих пор иногда слышу во снах их крики. Как они умоляют меня их спасти. Как Салем плачет над нашими телами. Это свело ее с ума. А может быть, просто стало последним гвоздем в крышку гроба. Она жива и сейчас, но ее существование держится в строжайшей тайне. Именно Салем стоит за монстрами, а потому-...

— Погодите, что?! — перебил его Жон. — За монстрами кто-то стоит? Как?.. Разве Салем не была человеком?

— Прошу прощения. Кажется, я упустил очень важную деталь, — покачал головой Озпин. — Давно это было. Она попыталась свести счеты с жизнью и нырнула в одну из оставшихся после Бога Тьмы луж. Хотя вам это вряд ли о чем-то говорит. Если коротко, то Салем стала Гриммом, выжив и сохранив рассудок благодаря своему проклятью. Сейчас она находится в Землях Гриммов, откуда и ведет со мной вечную войну. Она намерена собрать Реликвии и призвать Богов.

— Зачем? — удивленно спросил Жон. — Ради суда? Или вы хотите сказать, что она желает быть уничтоженной?

— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Озпин. — Только Боги могут снять с нее проклятье. Возможно, она надеется на посмертие, в котором сумеет встретиться с нашими детьми. Ну, или просто на прекращение существования и, соответственно, вечной боли. Как бы то ни было, даже если Салем раскаялась, современное человечество Богов не примет, и в итоге Ремнант окажется уничтожен.

— И... это всё правда?..

Озпин кивнул.

— При всём моем уважении, в вашу историю очень тяжело поверить, — покачал головой Жон. — Слишком уж безумно она звучит. Древние Боги, бессмертные существа, контролирующие монстров, и тысячи лет тайной войны за Ремнант.

Больше всего нечто подобное походило на плохой сценарий для какого-нибудь сериала.

— Я понимаю ваш скептицизм. Но вам не обязательно верить мне на слово. Мы считаем, что Синдер Фолл может работать на Салем, потому и появилась в Биконе. Если вдруг снова попадете в ее сон, то сделайте нам всем одолжение и проверьте наши подозрения.

— Проверить, работает ли Синдер на Салем? — уточнил Жон.

— Да, — ответил ему Озпин. — Думаю, такого подтверждения существования Салем вам окажется вполне достаточно. А уже после этого мы сможем поговорить и о других вещах.

— Вы потому и поведали мне свою историю? Но даже если все ваши слова до последнего — чистая правда, то мое Проявление не настолько сильное, чтобы сделать из него оружие в этой войне. У меня неплохо получается собирать информацию, но вряд ли я когда-либо окажусь во сне Салем.

— У меня нет и никогда не было мыслей пытаться сделать из вас оружие, мистер Арк. Я всего лишь понимаю, что за четыре года учебы в Биконе неподалеку от меня вы неизбежно узнаете любые тайны, и лучше уж рассказать вам всё самостоятельно, чем гадать потом, к каким выводам вас подтолкнет увиденное в моих снах. К тому же это еще и имеет некоторое отношение к Амбер.

— К Амбер?.. Но как? Погодите, вы потому и держали ее взаперти?!

Озпин поморщился.

— Она именно так всё это воспринимала? Нет, я старался обеспечить ей безопасность, иногда позволяя путешествовать. Мне больно знать, что Амбер видела во мне своего тюремщика, но в чем-либо обвинять мертвых я не собираюсь, — покачал он головой. — Для того, чтобы спрятать Реликвии, мной были созданы четыре хранилища. К каждому из них нужен свой ключ в виде силы, напоминающей Проявление. Одним из ключей владела Амбер, из-за чего и стала целью нападения Синдер Фолл.

"И всё? Амбер погибла, потому что кое-кому захотелось открыть некую дверцу?.."

Жон сжал кулаки и стиснул зубы, пытаясь уложить в голове тот факт, что девушка со своими мечтами и надеждами умерла просто потому, что Синдер пожелала получить доступ к древней побрякушке.

— Я не буду просить прощения, мистер Арк. Верите ли вы мне или нет, но Синдер Фолл — это угроза, которую следует остановить. Как, впрочем, и тех, кто стоит за ее спиной. А тот факт, что ей удалось заручиться поддержкой Белого Клыка, не может не тревожить.

— С этим я согласен, — пожал плечами Жон. — Но насчет всего остального... Не могу сказать, что убежден. Не в обиду вам, но во снах часто происходят самые безумные вещи. Пройдет какое-то время, прежде чем у меня получится поверить в нечто подобное.

Озпин усмехнулся.

— Всё в порядке, — сказал он. — Но могу я вас кое о чем попросить? О чем-то крайне эгоистичном.

— Конечно...

* * *

Озма сделал глубокий вдох и вошел в покои королевы, найдя там Салем в окружении ее фрейлин. Судя по бросаемым на него взглядам, именно он являлся основной темой их недавнего обсуждения.

Салем жестом попросила фрейлин удалиться и посмотрела на Озму.

Он давно уже не видел ее такой... человечной.

Тысячи лет не видел.

— Итак, мой дорогой муж, — нарушила воцарившуюся тишину Салем. — Ты пришел извиниться? Или взвалить на наши плечи еще больше обязанностей?

Обязанности. Долг. Слишком долго тащил он на себе непосильный груз.

Но то же самое касалось и ее. Груз Салем был ничуть не меньше, чем у Озмы, и несла его она точно так же долго.

— У нас есть только одна обязанность, любовь моя, — произнес Озма, подойдя к Салем и положив ладони ей на талию.

Она скрестила руки под грудью, давая понять, что так просто отделаться ему не удастся.

— Обязанность решить, где именно мы вдвоем проведем нашу следующую жизнь, — с улыбкой продолжил Озма. — Только ты и я.

Глаза Салем округлились.

— Да, любовь моя, — добавил он. — Я принимаю твое предложение. Давай оставим дворцовую суету и будем жить так, как нам хочется.

Салем задрожала.

— Т-ты... серьезно?..

— Предельно. Любовь моя, ты готова-...

Озма не успел закончить свою фразу, потому что Салем тут же прижалась к нему.

— Да! Да! Ох, Озма! Тысячу раз "да"! Спасибо-спасибо-спасибо!

По ее щекам потекли слезы, и ему оставалось лишь держать Салем в своих объятьях, ощущая, как его собственные глаза начало щипать.

— Нет, любовь моя. Это тебе спасибо. Спасибо за то, что всегда меня поддерживала и так долго мирилась с моими недостатками. Я должен был внимательнее прислушиваться к твоим желаниям. Я... Есть столько всего, что я мог бы сделать гораздо лучше.

— Не имеет значения! Всё это больше не имеет абсолютно никакого значения, Озма! Пусть даже всего одну жизнь, но мы проведем ее вдали от дворцовых забот, — сказала Салем, немного от него отодвинувшись.

На ее губах сияла улыбка, а на щеках блестели слезы.

— Ты — замечательный человек, и я так тебя люблю!

— Я тоже тебя люблю.

Просьба Озмы к мистеру Арку была крайне эгоистичной, но он ни о чем не жалел. Ему оставалось лишь сдаться под напором сна и позволить всему, что его окружало, стать реальностью, пока Проявление мистера Арка создавало историю о том, как они с женой жили вдали от замка в расположенной в глуши хижине. Там Озма с Салем провели долгие годы в тишине, любви и покое, заново познавая друг друга, а также воспитывая четырех замечательных дочек.

Проснулся он с полным ощущением того, что пронеслись десятилетия. Озпин лежал на своей кровати в Биконе, чувствуя, как по щекам на подушку стекали слезы, а сердце бешено колотилось. Но в то же время груз прожитых тысячелетий больше не давил на его плечи.

— Даже если это не реальность, то могло бы ей стать, — прошептал он, поднимаясь с кровати и направляясь в ванную. — Ох, Салем. Я должен был внимательнее относиться к тебе. Сколько несчастий нам удалось бы избежать, если бы я чаще прислушивался к твоим словам...

Испытывать сожаления было легко, а вот жить с ними — уже не настолько.

Озпин открыл кран, набрал в ладони холодной воды и плеснул себе в лицо, после чего сделал это еще раз, окончательно смывая с себя остатки сна. Того самого сна, который он до сих пор помнил в малейших подробностях, включая ощущения от прикосновения к коже Салем.

И в отличие от других снов, воспоминания об этом даже не думали как-либо тускнеть, что немного успокаивало. Озпин не дал бы гарантии, что иначе не отправился бы к мистеру Арку умолять его повторить столь чудесную фантазию.

"Такое Проявление вполне может обладать наркотическим эффектом. Сколько людей отдали бы всё за еще одну ночь с погибшими любимыми? За возможность в последний раз увидеться с умершими родственниками?"

Тем больше было причин и дальше держать существование Проявления в тайне, чтобы не обернуть способности мистера Арка против него самого. Чтобы ему не пришлось иметь дело с огромными толпами желающих вновь испытать самые счастливые моменты их жизней.

И всё же Озпин никак не мог отделать от мысли о том, что бы в своем сне увидела Салем. Бессмысленной мысли, поскольку переправить мистера Арка в Земли Гриммов у них всё равно не имелось ни малейшей возможности.

Когда набранная в ладони вода окончательно убежала сквозь пальцы, Озпин вздохнул — на этот раз удовлетворенно — и выпрямился, ухватившись руками за край раковины. А затем он уставился в зеркало.

Отражение выглядело точно так же, как и обычно: загорелая кожа, волевой подбородок и черные волосы, ныне пребывавшие в полном беспорядке. Лицо показалось ему немного сонным, но это было вполне объяснимо, учитывая его возраст.

"Мой возраст..."

Возраст Озпина перевалил за половину века, а отражение в зеркале выглядело лет на двадцать пять.

Он почувствовал, как у него отвисла челюсть.

— Ну... — несколько собравшись с мыслями, протянул Озпин. — Вот это объяснить будет уже очень сложно...