Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

— Мерлин, помоги! — простонал Драко, когда мы сели за праздничный стол. В честь Хэллоуина, как водится, зал украсили тыквами, паутиной и летучими мышами, а на столах появились причудливые десерты — мармелад в виде черепушек, печенье в виде ведьминских колпаков и многое другое. В этот раз Драко просочился между мной и Крамом — он явно хотел что-то рассказать.

Оказалось, что, пока мы с Блейзом сидели над домашними заданиями, друзья отправились навестить Хагрида — они беспокоились, как он перенёс ликвидацию соплохвостов. Но, как выяснилось, вместо того, чтобы горевать по неудачному эксперименту, Хагрид занимался причёсыванием бороды, выбором одеколона и попытками выглядеть немного более презентабельно перед мадам Максим.

— Эти великаньи ухаживания сведут меня в могилу! — патетическим тоном сообщил Драко, а мы с Блейзом, переглянувшись, рассмеялись. Вообще-то я не питал особой любви к нашему преподавателю ухода за магическими существами. Но при этом я знал, что Гарри к нему искренне привязан — именно Хагрид забрал его от тёти и дяди, показал магический мир и стал первым в жизни другом. Рон и Гермиона тоже относились к нему с большой теплотой. А вот взаимоотношения Хагрида и Драко оставались для меня парадоксальными. Драко считал Хагрида тем ещё болваном и не стеснялся ругать даже в лицо (особенно в лицо!), высмеивая наивность, неуклюжесть, необразованность и маленький словарный запас. В ответ Хагрид ругал (особенно в лицо!) Драко за надменность, ядовитый характер, дурную кровь и высокомерие. В общем-то, всё располагало к тому, чтобы они друг друга на дух не выносили. Но — нет! Пожалуй, Драко бывал в хижине у Хагрида едва ли не чаще, чем Гарри, сидел там подолгу, и каким-то образом у гостя и хозяина находились темы для разговора. И вот теперь Драко всерьёз думал, что бы такое сделать с Хагридом, чтобы повысить его шансы на счастливую личную жизнь... Или как отговорить его от этого безумия.

— Упаси меня Мерлин лезть в это дело! — объявил Блейз решительно. — Мышонок, ты тоже вне игры. Извини, Дракоша, но я не собираюсь стоять на пути взрывопотама к женщине его мечты. Или толкать его к ней. Чревато, знаешь ли. Зашибут!

Подумав, я был вынужден согласиться с тем, что Блейз прав, за что Драко обозвал нас циниками и занудами. К счастью, продолжать эту сомнительную тему нам не дали: ужин закончился, тарелки опустели, поднялся шум — и тут же смолк, потому что профессор Дамблдор поднялся со своего места. Кубок огня уже стоял перед ним, притягивая взгляды, и директор, опустив взгляд в пламя, заметил:

— Кубок огня вот-вот примет решение. Думаю, ему потребуется ещё минута. Тех, кого выберет Кубок, прошу подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу, — он указал на неприметную дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Дамблдор взмахнул палочкой, и все свечи, кроме тех, которые горели в летающих тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму, пронизанную волнительным ожиданием.

— Надеюсь, он выберет тебя, Касси! — прошептала девочка с пятого курса. Уоррингтон, высокий, насупленный, ничего не ответил — его корпус был обращён к преподавательскому столу. Огонь в кубке замерцал ярче, языки поднялись выше, и вдруг вверх взметнулся сноп искр, пламя покраснело и выплюнуло обгоревший кусок пергамента. Дамблдор поймал его кончиками длинных пальцев и прочитал:

— «Дурмштранг: Виктор Крам»!

Наш стол, за которым сидели ребята из Дурмштранга, взорвался аплодисментами, и тут же к ним присоединились крики и овации со всего зала. Крам, кажется, привыкший к всеобщему восхищению, поднялся, кивнул всем, кто приветствовал его, и пошёл к преподавательскому столу косолапой неуклюжей походкой. Он уже скрылся в комнатке, а по залу продолжали раздаваться восклицания и восторги.

— Браво, браво, Виктор! — кричал Каркаров.

Но вот пламя в кубке снова покраснело и исторгло из себя второй кусочек пергамента.

— «Шармбатон: Флёр Делакур»! — объявил Дамблдор, и из-за стола Рейвенкло поднялась девушка, при виде которой я терял дар речи. Блейз больно ткнул меня локтем под рёбра, заставив слегка очнуться, и я присоединился к приветствиям. А вот студенты из Шармбатона, в отличие от дурмштранговцев, отнюдь не радовались выбору Кубка: кое-кто из девушек плакал навзрыд, парни сидели красные и злые. Мисс Делакур, откинув назад белокурые волосы, грациозно проследовала за Крамом.

— Барабанная дробь, — прошептал Блейз, и я вместе со всеми уставился на кубок. Огонь в нём дрожал, набирал силу, и вдруг я услышал — далеко в видении, совсем не в реальности — немыслимое: «Гарри Поттер!»

Я моргнул. Причём тут Гарри?! Сердце забилось сильнее. Не может это быть Гарри! Он несовершеннолетний, он даже имя в Кубок не бросал, что за чушь?! Пергамент вылетел вместе со столбом искр, и директор сообщил имя последнего участника:

— «Хогвартс: Седрик Диггори»!

Я едва ли слышал, как кричали за столом Хаффлпаффа. Не слышал разговоров между слизеринцами, не помнил, как хлопал сам. Меня затопила волна облегчения, смешанного с… разочарованием? За прошлый год я почти привык доверять внезапным странным видениям: не полюбил их, но смирился с тем, что они меня преследуют. А тут вдруг я увидел такую бессмыслицу, которая просто не может быть правдой — и тут же получил подтверждение, что видение не сбылось.

— Не понял… — прошептал Блейз мне на ухо.

— Что?

— Кубок…

Не нужно было спрашивать, что он имеет в виду: огонь, который должен был потухнуть до следующего Турнира, снова задрожал. Я прижал руку ко рту и пробормотал так, что, наверное, только Блейз и слышал:

— Гарри Поттер…

— «Гарри Поттер»! — веско произнёс Дамблдор, поймав четвёртую бумажку. Шок — вот правильно слово, чтобы описать состояние всех в зале. На лицах преподавателей читались и удивление, и раздражение, и откровенный страх. Студенты перешёптывались, словно хотели понять, верно ли они всё услышали. Профессор МакГонагалл подошла к Дамблдору и что-то зашептала ему на ухо, горячо и гневно. Гарри, изумлённо оглядываясь по сторонам, довольно громко сказал:

— Но я не бросал своего имени в кубок! — и, обращаясь к Рону и Гермионе, тише, но всё ещё так, что было слышно на весь умолкший зал:

— Вы же знаете, что не бросал!

Ему никто не ответил, только директор Дамблдор сказал спокойно:

— Гарри Поттер, подойдите, пожалуйста, сюда.

Гарри шёл, как на плаху, ноги у него с трудом гнулись, и провожали его настороженными тяжёлыми взглядами.

— Тебе в ту дверь, Гарри, — без тени улыбки добавил директор, и Гарри, пройдя вдоль всего преподавательского стола, скрылся в комнатке позади зала. Почти сразу Людо Бэгмен подорвался с места и убежал за ним, а следом ушли все директора и профессор Крауч. Последними скрылись профессор МакГонагалл и почему-то декан Снейп. После этого зал потонул в громких разговорах: кто-то с возмущением кричал про мошенничество и обман, кто-то спрашивал, как это возможно.

— Поттер реально хотел участвовать в турнире?! — спросил Драко в пространство.

— А он похож на суицидника? — процедил Блейз, а потом наклонился ко мне и спросил так, чтобы другим не было слышно:

— Ты знал?

— Узнал за минуту, даже меньше, — прошептал я, внезапно осознав, что у меня зуб на зуб не попадает. — Но это неправильно, это… — я осёкся, не в силах подобрать нужных слов, чувствуя, как меня захлёстывает с головой ощущение близкой, но неясной трагедии, беды, от которой не защититься. Блейз положил руку мне на плечо и крепко сжал, подбадривая. Я благодарно кивнул ему, жалея о том, что не способен рассказать обо всём, что сейчас чувствую. Может, вместе мы бы нашли способ противостоять неминуемому!

Звон осторожных ударов ножом по бокалу привлёк всеобщее внимание, но мы не сразу поняли, что это крошечный профессор Флитвик встал на стул и собирается сделать объявление. Но потом все затихли, и профессор сообщил, что участники турнира сейчас получают инструкции, после чего отправятся в спальни. Поэтому и нам тоже пора расходиться.

В спальне Драко и Теодор с поддакивающими Винсентом и Грегори завели было разговор о том, как именно Гарри смог обмануть Кубок, но замолчали после резкого окрика Блейза. Спать. Завтра, может, будет понятнее, что именно произошло.

* * *

Как бы мне ни хотелось с утра первым делом увидеться с Гарри, у меня была другая обязанность — написать Дженкинсу. Нравилось мне это или нет, я должен был держать его в курсе событий. А вчерашнее происшествие — однозначно то событие, о котором стоит сообщить немедленно. Именно поэтому, найдя друзей, я застал уже середину ссоры. Гарри, Рон и Драко орали друг на друга, повыхватывав палочки. Гермиона стояла в стороне с испуганным видом, Блейз где-то запропастился. Драко выкрикнул первое заклинание, Гарри, в которого оно летело, пригнулся и начал было отвечать, Рон заорал, что они оба — придурки, взмахнул палочкой, и вдруг...

Клац, клац, а потом хлопок! Мимо моего виска полетела тёплая воздушная волна, с неприятным стуком на мраморный пол упали три палочки. А рядом с ними сидели, с выражением обиды и ужаса на мордочках, три хорька. Чёрный, рыжий и белый. Клац, клац. Грюм доковылял до нас, обозрел хорьков и прогрохотал:

— Бездарная попытка! Убожество! Не драка, а позорище!

Хорьки завозились на полу. Чёрный зашипел, рыжий попятился, а белый заметался и неожиданно кинулся к Гермионе, в несколько прыжков вскарабкавшись по мантии к ней на плечо. Гермиона пискнула, но скидывать его не стала.

— Что, за девчонку прячешься? — спросил Грюм с насмешкой и приложился к фляге. — Грейнджер, сними его, если не хочешь получить Малфоя на шею.

Началась возня, а я осторожно попросил:

— Вы не могли бы расколдовать их, сэр?

— Могли бы, сэр, — огрызнулся Грюм, — только мозгов им это не добавит. Походят хорьками часа три…

— Что здесь происходит?!

В коридор вышла профессор МакГонагалл и оглядела всю сцену.

— Да так, профессор, — фыркнул Грюм, — небольшая воспитательная работа.

— Воспитательная… — Макгонагалл посмотрела на меня, на Гермиону, потом на хорьков, всё поняла и возмутилась:

— Это что, ученики! Вы в своём уме, Аластор?! Мы не используем трансфигурацию как наказание, разве Альбус не говорил об этом?!

— Да, он что-то упоминал, — ворчливым тоном согласился Грюм, — но у меня в тот момент в ухе зачесалось. Не кипишуй, профессор, всё пройдёт до обеда.

— Ну, нет уж. Мисс Грейнджер, не могли бы вы…

— Не могу, профессор! — тоненько, не своим голосом, отозвалась Гермиона. — Он вцепился в меня когтями намертво!

— Мистер… э… Я полагаю, Малфой? Будьте добры, слезьте с мисс Грейнджер, я вас расколдую. Вот так, — взмах палочки, и вместо рыжего и чёрного хорька появились Гарри и Рон. Они оба сидели на полу, в перекрученных мантиях, взъерошенные и красные. А белый хорёк уверенно помотал головой.

— Малфой! — взмолилась Гермиона. — Ну, что ты ко мне прицепился, а? Слезай, тебя расколдуют…

Хорёк вёл себя так, словно задумал превратиться в живой воротник, а Грюм внезапно расхохотался, запрокинув голову и обнажив жилистую шею. Гарри и Рон переглядывались, явно опасаясь встревать.

— Мистер Малфой! — повторила профессор МакГонагалл. Я понимал, что вообще-то надо посочувствовать Драко, который наверняка испугался, но с трудом сдерживал улыбку. Даже Гермиона начала посмеиваться. И, наверное, именно это и сработало. Драко всё же слез на пол и снова стал самим собой, только красным как гриффиндорское знамя.

— Спасибо, профессор МакГонагалл, — сказал Гарри, поднимаясь на ноги. — Мы, наверное…

— А кстати, Аластор, что тут произошло? — поинтересовалась профессор МакГонагалл, и Грюм явно не без удовольствия сдал ей драчунов, которые лишились по десять баллов — каждый.

— И это ещё мало! — возмущённо сообщила Гермиона, когда мы все сбежали от пристального внимания профессоров. — Нашли из-за чего драться!

— Да мы… — промямлил Рон. Драко вовсе, похоже, утратил способность внятно формулировать мысли, поэтому плёлся позади.

— Мальчишки! Конечно, Гарри не бросал своё имя в Кубок! Он же не сумасшедший! Мало вас Грюм в хорьков превратил!

Собственно, именно это и послужило причиной ссоры: Рон обвинил Гарри во лжи, Драко просто спросил, как он обошёл возрастную черту, Гарри вышел из себя — и понеслось. Более или менее вникнув, я понял, что пора спасать друзей, и постарался отвлечь Гермиону более актуальным вопросом: раз уж мы выяснили, что Гарри своё имя в Кубок не бросал, то кто это сделал?

— Если так подумать, — произнёс Драко негромко, — то кто у нас хочет быстрой смерти Поттера?

— Я знаю как минимум одного желающего, — вздохнул Рон, а Гермиона обернулась на него с тревогой на лице.

— Ты думаешь…

— Или у Поттера появился другой враг, — вместо Рона ответил Драко.

— Ну, хватит! — оборвал начавшийся мозговой штурм Гарри. — Давайте… потом подумаем. Пойдёмте лучше к озеру?

На улице было свежо, влажно, но хотя бы не лило; сквозь серые облака нет-нет, да и проглядывало голубое небо. Очень даже неплохая погода для первого дня ноября. У пристани стоял, покачиваясь и отбрасывая длинную чёрную тень, корабль Дуршмтранга. Ступая по мокрой траве, мы дошли до любимой полянки. Гарри сел на бревно, не боясь испачкать мантию, Рон плюхнулся рядом, а мы с Драко и Гермионой остались стоять.

— Тебе надо написать мистеру Блэку, — посоветовала Гермиона, — хоть он и не опекун, но он бы хотел знать как можно раньше.

— Гарри, а ты не можешь отказаться? — осторожно спросил я, но Гарри покачал головой:

— Не могу. Вчера ещё сказали — тот, чьё имя появилось из Кубка, заключает с ним обязательный магический контракт. Я не могу разорвать его, не рискнув жизнью, здоровьем и магией.

— Ерунда какая-то! — воскликнула Гермиона недовольно.

— Почему ерунда? — удивился Рон.

— Это школьное соревнование! Почему нельзя отказаться? А если кто-то заболеет? Или передумает?

— Ну… — Рон почесал в затылке и переглянулся с Драко, — на турнирах так не положено вроде.

Драко покивал, а я отвёл взгляд от друзей и посмотрел на озеро, сейчас тихое и спокойное. Ветер создавал лёгкую рябь, у берега качались жёлтые и красные листья. Изредка то тут, то там появлялись небольшие воронки, поднимались пузырьки. Озеро жило своей жизнью.

— Вот вы где! — раздался сзади голос, и рядом со мной оказался Блейз, закинул руку мне на плечо и тоже залюбовался видом. Там, за озером, высились горы с белыми суровыми снежными шапками, и так и хотелось взглядом проследить путь по ним. Внезапно что-то булькнуло. И ещё. Я опустил взгляд и увидел, как вспенилась вода.

— Кальмар бесится… — пробормотал Блейз, инстинктивно делая шаг назад и увлекая меня следом. Действительно, что-то белёсое, толстое, что легко можно было принять за щупальце, выгнулось посреди озера. Потом изгибов стало больше — и на кальмара они уже не походили: озеро исторгало из себя нечто невообразимое. Друзья поспешили к нам и теперь мы все пытались понять, что происходит. Поднялся резкий незнакомый запах — горько-кислый, немного рыбный, немного серный. Я поднял ладонь к лицу, чтобы зажать нос, но так и не сделал этого. Из воды на меня уставились блёклые, пустые, потухшие глаза.

Блейз выругался и ломанулся назад, волоча меня за собой, друзья тоже попятились, но избавиться от увиденного и забыть его мы больше не могли. Пришедшее в движение озеро покрывалось десятками трупов подводных жителей. На выглянувшем солнце заблестела их чешуя.