Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

2 августа, утро пятницы

Ночью мне никто так и не ответил, поэтому я легла спать обиженная и слегка встревоженная. Почему благородные сообщений не читают? Только потому, что все такие сильные, могут сами по улицам гулять и не отписываться, что безопасно до дому добрались? Но ведь это ещё не значит, что я за них совсем не волнуюсь! Мало ли, что?

Когда и наутро никаких «мы дома» и «прости, что не ответили» мне не пришло, мне только и оставалось, что заняться своими делами. Обидно, знаете ли, когда на твои сообщения не отвечают, но всякое бывает. Может быть, у них просто телефоны разряжены? И вообще, это же благородные, им наша техника всё ещё в новинку… Вполне могли забыть сообщения прочитать или телефоны на зарядку поставить… Вон, Рейзелу-то вообще писать или звонить бессмысленно, мы все это знаем. Довольствуемся тем уж, что есть.

А вот М-21 незнание технологий совсем не извиняет. Ну мы же договаривались с ним, что ерунду в соцсетях присылать не будем. Значит, если пишу, это важное что-то! Надо ответить… С другой стороны, у него работа ответственная, связана с безопасностью детей. Наверное, вчера уже поздно ему написала, а сегодня он работает, поэтому не отвлекается от дежурства, правильно? Всё нормально, всё-таки долг — на первом месте, а девушка — на втором. Я всё понимаю…

Позже

Сосредоточиться на рисовании не вышло, потому что все мои мантры в стиле «я не злюсь, а он ответит, когда освободится» ничем мне не помогли. Поэтому я бездарно потратила один из последних деньков каникул на всякие видюшки в интернете, а ещё наконец-то привела всю свою канцелярию в порядок. А то вечно у меня наборы цветных ручек перемешаны, маркеры не заправлены и карандаши не подточены… Теперь вот всё идеально. И даже наклейки неиспользованные я аккуратно сложила в старый фотоальбом по темам, поэтому теперь их очень удобно разглядывать. И если захочу что-то приклеить — сразу ясно, где что искать.

Порадовавшись своим канцелярским богатствам, я подвела итоги тому, что успела за лето. Не все пункты плана выполнила — впрочем, как и всегда. Зато самый главный пункт, последний, я даже перевыполнила. Я просто хотела выяснить, нравлюсь ли М-21 и есть ли хоть какая-то надежда на нас с ним. А в итоге мы начали встречаться… Увы, даже эта безоговорочная победа не принесла мне сейчас особого удовлетворения, так как я была немного обижена на М-21 за его сегодняшний игнор. Ну что там может быть такого важного? Не мог в обеденный перерыв хоть телефон проверить? Мне что, обязательно наглеть и прямо-таки названивать ему, чтобы мой парень мне ответил?

А беспокойство между тем продолжало нарастать. Мне никто не отвечает, потому что не хочет или не может? Освещение за окном сменилось на вечернее, и я прикинула, что пора бы М-21 уже заканчивать с работой-то. Я торопливо собралась и прибежала к директорскому дому. Минут пять топталась на крыльце, сначала не решаясь позвонить в домофон, потом — в ожидании того, чтобы меня впустили. В конце концов на пороге возник Тао, которого я не видела с его дня рождения. Он мне улыбнулся, как и обычно, но я сразу поняла: что-то случилось. Внутри у меня всё замерло, как перед прыжком, но я толком и не знала, как и что спрашивать.

— Ты к кому? — сам того не зная, помог мне Тао. — К Сейре, что ли? Или по мне так соскучилась?

Я тут же засмущалась, ведь если бы ответила «к Сейре», значит, по самому Тао совсем не скучала, а это как-то невежливо бы прозвучало. Но ведь я правда к моим игнорщикам пришла! Разберёмся сначала с благородными, а с М-21 потом поговорю, Тао тут уж точно приплетать незачем.

— Да вот Сейра с Регисом вчера ушли, не попрощавшись, так что мы с ребятами переживаем. Вдруг мы их чем-то обидели?

Тао почесал щёку, нечаянно выдав этим своё волнение. Но в его мыслях я не уловила никакого подтверждения этой гипотезе. Хорошо это или плохо? Я бы предпочла какую-нибудь мелкую ссору из-за пустяка большой и скрытой от нас проблеме, в какие время от времени встревают наши благородные и модифицированные!

— Да нет же, — через секунду усмехнулся Тао. — Они мне ни о чём таком не говорили. Сейра, правда, в магазин сейчас ушла, но когда вернётся, можешь и лично у неё спросить… Надо же, я бы и не подумал, что они могут вот так вас кинуть! Они же — сама вежливость!

— Вот именно, — поддакнула я, надеясь вытянуть из Тао что-то ещё, не вслух, так мысленно. Если он, конечно, сам знает. — И мы тоже так же подумали!

Не зная, как меня вежливо спровадить, Тао помялся в дверях, а потом жестом пригласил войти. Я считала его неловкость и осознала, что Тао крайне редко выступает здесь как хозяин дома. Пусть он и развлекает нас разговорами, это происходит в присутствии настоящего хозяина дома — Франкенштейна. С его молчаливого согласия. Надо же, Тао почти год живёт в этом доме, а до сих пор не привык? Какие всё-таки отношения между всеми жильцами? Наверняка всё не так просто, как может показаться со стороны… Уж я-то, по крайней мере, знаю, что за радушием директора и его более суровая сторона кроется. Не запугивает ли он тут чем-то модифицированных, когда мы не смотрим?

Я села на краешек дивана, удивляясь, что в гостиной никого. Обычно тут наблюдается как минимум Рей, читающий какие-нибудь распечатки, а как максимум — человек десять народу, переставляющих на столе тарелки, листающих на полу учебники или выкладывающих из школьных сумок настолки. Куда сегодня все делись? Не уехали ведь?

— Как-то тихо у вас сегодня, — сказала я так, будто хотела завести светскую беседу, и Тао на это, казалось, клюнул.

— Да, — сказал он буднично. — Коллеги мои заняты делами безопасности, директор тоже всякие рабочие моменты проясняет. Хорошо вам, школьникам, никакой работы на каникулах!

— Да они уже скоро закончатся, — проговорила я с сожалением. — А что, Рей, Регис и Сейра решили выжать всё из последних деньков отдыха? Даже обидно, если нас решили не звать!

«Да что она там такое выведывает? — спросил себя Тао. — Что-то заподозрила, что ли? Ну и интуиция у этой девчонки! Или я про её способности не всё знаю? Могла ли она проникнуть в наше сознание ещё вчера на большом расстоянии?»

Видимо, тут он понял, что его мысли его всё равно сдадут так или иначе. И правда, я ведь была так близка! Уже почти зацепилась за какое-то свежее воспоминание! Ну почему именно Тао в курсе моей способности и он же мне дверь открыл?

— Хочешь чего-нибудь? — предложил он мне в явной надежде оказаться «вне зоны действия Юны». — Сока там, водички, кофе? Скажи, а я принесу, чтобы тебе… ожидание скрасить…

Я сделала такое движение, как будто хотела поймать его за руку и удержать. Может быть, я это в общении с М-21 так осмелела, может, Тао просто самый младший из модифицированных, поэтому я не так сильно его опасаюсь. Но вероятнее, что это просто беспокойство мне в голову ударило. Повинуясь моей невысказанной просьбе, он сел со мной рядом на диван и опасливо на меня взглянул.

— Ничего не надо, — вдруг отчего-то почувствовав себя уставшей, выдохнула я. — Просто скажите, что всё-таки произошло?

— Да ничего не произошло, говорю же! Регис и Сейра ни про какую ссору…

— Нет, — остановила его разглагольствования я. — Давайте напрямую. Я имела в виду, что такого произошло вчера вечером, раз такие воспитанные благородные просто исчезли, ни слова не говоря на прощание? И раз М-21 мне не отвечает? И раз вы так хотите меня от этого отвлечь?

Тао завис на полуслове, и в его восприятии обозначилось что-то виноватое, но вместе с тем и упрямое. Я догадалась, что его что-то гнетёт, но меня он желает по возможности от этого оградить.

— Тао-оппа, — сказала я негромко и серьёзно. И посмотрела ему прямо в глаза, чего обычно никогда не делаю. Он тоже тут же это подметил и сел абсолютно прямо, вытянувшись под моим взглядом по струнке. — Я ещё понимаю, если бы я пришла в компании с одноклассниками. Но вы же хорошо знаете, что мне известно больше, чем им. И раз что-то происходит, я всё равно узна́ю, но только не сразу. А перед этим буду изводить себя от беспокойства. Стоит ли оно того? Давайте сэкономим друг другу нервы и время и не будем тратить его на ложь?

— Ю…юна, — только и выдавил он. — Ты… ты очень изменилась. В смысле, ты дело говоришь, — он улыбнулся, как-то менее лучезарно, чем обычно, но зато в этой его усталой улыбке было больше симпатии лично ко мне. Как будто он выключил какой-то один слой своей личности, и я сквозь него увидела другие. — Ты абсолютно права. От тебя без толку что-то скрывать, да я и не собирался… Просто я не хочу говорить о том, в чём до конца не уверен.

— Вы разве сами не знаете, что произошло? — удивилась я. — С Регисом и Сейрой случилось что-то плохое? Они пропали?

— Нет, с ними всё в порядке, — сказал Тао с уверенностью, и у меня от сердца отлегло. — Просто… они встретили вчера старого знакомого. И мы… не были готовы к такой встрече.

Его слова показались мне даже не столь размытыми, сколь зловещими. Не знаю, пытался ли Тао как-то скрыть своё беспокойство до этого, но теперь я почувствовала расползающуюся от него волну нервозности и тоже поёжилась. Отчего-то я ясно представила себе, как драматично бы это выглядело на большом экране. Встреча каких-нибудь давних врагов или же друзей, ставших врагами в силу какого-то рокового стечения обстоятельств… Тихо, но отчётливо сказанные друг другу во мраке ночи слова предостережений. Буря в душе, сложный сгусток света и тьмы, готовое задушить тебя противоречие эмоций и устремлений…

— Этот старый знакомый… был из «Союза», да? — опасливо поинтересовалась я, и Тао с суровой миной воззрился на меня, а потом просто сказал да. — Это… ваш враг? Он угрожал вам? — тут же забеспокоилась я. — В любом случае, вы же сейчас под защитой Франкенштейна, разве он не может противостоять…

Тао торопливо закивал, и я замолкла, осознав, что не даю ему вставить ни слова между своими суетливыми утешениями.

— Верно, — сказал он, — мы сейчас под защитой, вот только…

И я вдруг увидела обрывок его разговора с Такео и М-21. Был вечер, и ветерок тревожно холодил Тао щёки и играл распущенными волосами Такео. На душе было как-то муторно, как в затишье во время бури, которая вот-вот должна возобновиться. «Нам надо удостовериться, что он никогда не использует силу ради нас», — сказал Такео, и я почувствовала, что речь шла о Рейзеле. Почему? Что произошло? Не знаю, но уловила это благоговение напополам с гнетущей заботой, которое периодически накатывает на каждого из нас, стоит только подумать о Рее. Отчего так получается? Мы что-то знаем, но не осознаём этого? «Мы должны стать сильнее, чтобы не обременять его и Франкенштейна». — «Такео, я понимаю, к чему ты клонишь, но это будет не так просто», — возразил Тао.

А сейчас он сидел и терпеливо ждал, когда я закончу осмыслять это воспоминание. Специально дал мне шанс что-то узнать? Нет, скорее всего, просто заметил по моей сосредоточенности, что я ухватила нить, и решил не мешать.

— Что ты узнала? — спросил он с живым интересом, подтверждая это предположение.

— Почему вы считаете, что в этом доме вас не смогут защитить? — вопросом на вопрос ответила я, невольно обидевшись за директора и Рея. — Почему сомневаетесь в их надёжности?

— Не сомневаемся, — вздохнул Тао так, что у меня вдруг защипало глаза. Или это у него? Иногда я совершенно не могу отличить чужие чувства от своих. — В этом доме нас никогда не предадут и всем ради нас пожертвуют… даже если мы сами против.

Так вот в чём дело! Тао вовсе не сомневается в Рейзеле и в директоре! Он боится за них! Он беспокоится, что предоставившие ему убежище, давшие ему повод жить дальше добрые люди подвергнутся риску из-за этого их решения! Вот что его гнетёт… Но только ли это?

— Что же такого сказал этот старый знакомый из «Союза»? — подавшись вперёд, спросила я почему-то полушёпотом. — Он чем-то угрожал директору или вам?

Тао, который сидел, уперев локти в колени, уронил лицо в ладони и провёл руками по волосам, но чёлка тут же снова упала обратно. Мне было плохо видно его выражение лица, но и по позе уже понятно: Тао очень устал за последнее время — и от работы, и от того, как непривычно часто изводит себя тайными переживаниями. Ему не положено загоняться по пустякам. А что касается серьёзных вопросов, обычно достаточно высчитать вероятность успеха, а там только и остаётся, что надеяться на лучшее, невзирая на расчёты. Но теперь всё не так. Стало сложнее оставаться в стороне, не вовлечённым в эту полюбившуюся, ставшую чем-то ценным и значимым, жизнь. Совсем не как раньше, когда ни жизни других, ни даже своя собственная гроша ломаного не стоили.

— В том-то и дело, — ответил он с затаённой надеждой, что если он это выскажет, проблема вдруг решится сама собой, — что ничего он не сказал. И ничем не угрожал. Вот только я прямо шестым чувством чую — угроза он ещё та. Я… я просто не знаю, как тебе это объяснить. Ты… помнишь обстоятельства своего самого первого похищения?

Я кивнула. Разумеется, помню не во всех деталях, но кое-что собрала в закромах своей памяти. Что-то в кошмарах снилось. Что-то просто логически достроила. Но зачем Тао вообще об этом спрашивает? Все похитители, кроме М-21, мертвы. Сам Тао тогда и вовсе в этом замешан не был, о нас и слыхом не слыхивал и вряд ли мог от кого-то узнать подробности.

— Короче, — Тао стиснул руку в кулак и посмотрел на меня как-то просяще. — Мне кажется, я не должен всё это тебе рассказывать. Но от других ты точно информации не дождёшься. А тебе — и не только тебе — полезно быть в курсе, просто… в этой истории для нас для всех столько неизвестных… Слушай, а ты можешь мою память просто считать?

— Может, и могу, — кивнула я. Да что там такое? Что-то настолько неприятное, что Тао даже вслух говорить этого не хочет?

— А ты тогда сможешь своё впечатление составить? Или увидишь всё моими глазами? С моими трактовками? — вдруг спросил он, и я поразилась, что вот даже сейчас он зачем-то исследует мой дар. Не впервые замечаю, что вот прямо интересует его эта тема.

— Скорее всего, всё вашими глазами, — пожала плечами я. — В прошлое-то я перемещаться не умею, самостоятельно это воспоминание не проживу. Так что если вы чего-то не заметили, я дополнительных подробностей таким образом не увижу. А почему вы спрашиваете?

— Как раз потому, что ты и сказала, — опять-таки удивляясь моей понятливости, ответил он. — Хотел твою реакцию со своей сравнить. Ты ведь… того человека знала даже лучше, чем я. Хотя бы вживую видела.

— Да о ком речь-то вообще? — подскочила на диване я. — Вы это… так сказали, как будто о призраке каком-то! Не пугайте меня, и так страшно.

— Я не пугаю, — спокойно сказал он. — Но вчера вечером Регис и Сейра… Ладно, незачем тебе тогда то воспоминание транслировать, раз дополнительно к моим наблюдениям ничего не узнаешь. В общем, они вчера спасли… М-24.

Тао пристально наблюдал за моей реакцией и, должно быть, моё вытянувшееся и побледневшее лицо лучше любых слов доказало, что я не соврала о своей осведомлённости. Но даже если бы я не помнила о своём похищении… мне ли не знать, что это тот самый единственный доживший до самостоятельных миссий напарник М-21, о котором он до сих пор так горюет?

— Так М-24… выжил? — только и сказала я, а потом вдруг вскочила на ноги, ощутив прилив радости напополам с тревогой. — А М-21 знает? Они виделись? Надо ему срочно рассказать, если нет!

Тао усадил меня обратно, а потом сходил на кухню и всё-таки принёс чего-то попить. Наверное, пожалел, что так перепугал меня своими недоговорками, а может, просто и себе заодно хотел налить воды.

— Я так смотрю, — сказал он, — ты совсем не держишь зла на людей. Даже если они тебя похищают. Ты же вроде как… рада, если М-24 выжил?

— Ну конечно! — воскликнула я. — Он же на самом деле был хороший… в смысле, есть, — торопливо поправилась я. — Столько раз М-21 выручал…

— Я не был с ним знаком, — сказал Тао задумчиво. И верно, с чего бы это ему знать агентов низшего звена? Что по профилю, что по уровню модификации, их подразделения были совсем разными, а миссии не пересекались. — А любой отчёт о смерти можно подделать, как мы со своими и поступили. Так что не исключаю, что М-24 и правда могло повезти. Меня вот только смущает, при каких обстоятельствах и в какой момент он вдруг вернулся в мир живых! Как-то уж очень подозрительно то, что это случилось не сразу после того, как М-21 примкнул к Франкенштейну, даже не после развала DA-5. А именно после разгрома KSA, когда ваш город особенно уязвим, а мы — Франкенштейн и его свита — засветились несколько раз. Мне кажется, что М-24 — это просто наживка «Союза».

Озвучивая свои мысли, Тао не очень-то задумывался, понимаю ли я все его размышления. Но тут пока не было ничего такого, о чём бы я не знала, так что эти его рассуждения были ясны. Я скрестила руки на груди и задумалась. Первым моим порывом было оправдать М-24. Ведь он столько раз спасал М-21, а тот так горевал о нём, что я и сама М-24 привыкла уже считать дорогим и хорошим человеком. Но всё-таки… я о нём по факту ничего и не знаю. А «Франкенштейн и его свита», как Тао их обозначил, об М-24 не слышала ничего почти год. Кто знает, через что он за это время прошёл? И даже если он искренне ненавидит «Союз», кто знает, чем там его могли шантажировать или вынуждать делать то, что он и не хочет?

— Помнится мне, у него была нестабильная модификация, — проговорила я неуверенно, в такт своим мыслям. — Я ничего не утверждаю, даже надеюсь, что это не так, но просто… Есть маленький шанс, что эту проблему всё-таки удалось решить, и М-24 вынужден до сих пор работать на «Союз», чтобы получить, так сказать, противоядие…

Тао посмотрел на меня почти ошарашенно — кажется, я его вообще продолжала на протяжении всего разговора шокировать. «Она и это знает и цепочку умозаключений построила?!» — только и подумал он. И правда, я тут же считала какой-то обрывок разговора Тао и остальных ребят из дома директора. Они обсуждали критическое состояние М-24, тело которого, мало того, что пострадало в какой-то недавней битве, так ещё и продолжало разрушаться — так же, если не стремительнее, чем это было в нашу первую встречу. Значит, его так до сих пор и не излечили. А вот нашли ли вообще способ исцеления — вопрос совсем другой.

— Но что он такого сделал подозрительного? — всё-таки настаивала я. — Почему вы так беспокоитесь? Нельзя же подозревать человека без причин, правда? А что, если всё просто совпадение, и он не мог вырваться из «Союза» раньше?

Тао вздохнул и повозил пальцем по краю стакана, вызывая странные поющие звуки. Потом поднял взгляд на меня, словно мы с ним были заговорщиками, и он просил никому его не закладывать.

— Вот и он, М-21, мне сказал точно так же, — пробормотал он то ли с упрёком, то ли с обидой. — Любое моё опасение — в штыки. И я и сам понимаю, что зря, наверное, завёл эту пластинку, и это просто профдеформация — сомневаться во всех и каждом. Ты, пожалуй… не говори ему о моих подозрениях, ладно? Он сейчас так счастлив, что его друг выжил, что никого вокруг не хочет слушать.

«К тому же, нет никакой уверенности, что этот его друг действительно переживёт эту неделю, — добавил Тао мысленно сам для себя. — Наверное, я зря надумываю, и надо дать М-21 шанс порадоваться, пока может».

— Конечно, — сказала я, но тут же пожалела. А как же мне тогда объяснить М-21, откуда я всё узнала, если не от Тао? Ведь мне очень хочется написать М-21 и спросить, как обстановка. Такое важное событие в его жизни! Я просто не могу стоять в стороне. Потом дошло: я ведь читаю мысли! Мало ли, из какого подпространства я эту новость считала! Узнала — и узнала. Тао и правда приплетать не будем, если он не хочет.

* * *

Сейру я дожидаться не стала. Даже не знаю, действительно ли она ходила в магазин. Разговор с Тао словно пробудил меня от сладкого и лёгкого сна, в котором я пребывала последние два месяца. Каникулы и первая любовь как будто создали вокруг меня какую-то легчайшую искажающую пелену, за которой я больше ничего не замечала. Люди это называют «жить в розовых очках». Теперь с моих глаз упали эти розовые очки, но за ними не оказалось чёткой и понятной реальности. Представьте, если бы вы увидели нечто размытое и нерезкое — правда же, испугались бы только больше?

Вот только это нормально видеть нечёткие контуры, пока глаза приспосабливаются. А в случае жителей дома директора Ли, они ведь правда не знают, что им сулит будущее. Теперь, стоило мне стать повнимательнее, я тут же нацепляла на себя, как радиацию, осевшее в доме беспокойство. И это не переживания Тао конкретно по поводу «воскресшего» М-24. Это их общий страх перед будущим: как долго всё будет мирно? Как противостоять «Союзу», если он всё же нападёт? Как удержать от конфликта Лукедонию с их не всегда адекватными благородными, которые то просто не соизмеряют свою силу, то упиваются вседозволенностью?

Я шла домой, погрузившись в задумчивость. Какая наша жизнь всё-таки сложная штука! Когда всё плохо, ты живёшь надеждой на будущее, но настоящее тебе противно. (Хм, то есть, для большинства школьников — вплоть до самого выпуска из школы, когда кошмар поступления останется позади. Пройдёт время — и даже провал забудется, а в случае успеха наконец-то можно будет дать себе поблажку.) Когда всё хорошо, ты можешь наслаждаться настоящим, но только забывшись, совсем как я этим летом. А иначе — неминуемо боишься потерять. Вот и модифицированные. Они привыкли к счастливой жизни. Но они не так наивны, чтобы верить, что будут так жить всегда.

«Я понимаю тебя, но тебе не кажется, что это и можно назвать счастьем? У нас никогда ещё не было таких проблем». И ведь верно, раньше даже вздорная мысль о каком-то там счастье не пришла бы им в голову. А теперь вот задумываются о том, что им жаль было бы потерять. Они шли по школьному двору, не далее, чем вчера днём, проверяя всё на предмет готовности к новому полугодию. Кто-то из них поднял эту тему, и двое других тут же подхватили. Солнце заливало школьный двор, а ворота на спортивной площадке отбрасывали резкие тени. Не так ли всё и в жизни? Чем ослепительнее счастье, тем темнее кажутся тени? И ты рад бы взять в руки этот солнечный луч, да только он неуловим. А если всё же окажешься достаточно проворен, то так и кажется, что этот солнечный блик окаменеет и треснет, оставив тебя лишь с горсткой звёздной пыли в руках. И только ты сам будешь виноват в том, что всё разрушил.

Разумеется, это мои ассоциации. Модифицированные такой образностью не страдают, поэтому их переживание осталось для них самих невыраженным, а оттого — прожитым словно бы наполовину. Но мысль, которая за ним последовала, была предельно точна: «Сейчас нам есть, что защищать». Вернее, это сказал кто-то один из них, но это были три одинаковых мнения, звучащие в унисон. Удивительная синхронизация, поразительная способность понять друг друга с полуслова. Мои модифицированные и правда сдружились. Жаль, что лучшие моменты обретения дома и друзей для них почти сразу же омрачились этими страхами и предчувствиями.

Я встала посреди двора, достала телефон и написала Тао в личный диалог: «Только не защищайте нас слишком сильно! А то мы будем защищать вас от самих себя!» Тао прочитал сообщение моментально, хотя обозначение у меня не появилось; наверное, специально «нечиталку» у себя поставил. Но просто он тут же мне скинул стикер с большим знаком вопроса. И правда, ему, наверное, сложно понять, что меня побудило написать ему это странное сообщение, мы ведь немного не эту тему обсуждали. Да и зная, что я читаю мысли, я же не «в прямом эфире» мысли-то читала. Как уловить ход моих-то размышлений? И всё-таки это их общее состояние, видать, настолько нависло над домом директора, что Тао и сам додумался, что я имела в виду. Потому что следом прислал второе сообщение: «Нам за это денежку платят, а ты как думала?» (Весёлый смайлик.) «Но на рожон не полезем, не бойся». Потом он подумал и приписал: «Ни секундочки не сомневайся. У нас такая команда профессионалов, что защищаться надо разве что от нас! А мы будем в порядке».

И прозвучало это бодро и позитивно, как всегда и ждёшь от Тао. Но я прямо-таки представила, как он сидит там, по другую сторону экрана, растроганно уставившись куда-то между строк. «Впервые… им впервые не всё равно». Они — это люди в целом. Раньше люди были для Тао абстрактными величинами, как и понятия о чьём-то там благополучии и всём таком подобном. В особых случаях люди были винтиками в каком-то сложном плане — не так и важно, затеянном по воле судьбы или какого-то человека, облечённого властью. Мы тоже долгое время были такими вот фигурками со вполне понятными ролями. Они — наши охранники, мы — их подопечные. О нас положено беспокоиться, вот только… для Тао было так неожиданно в своё время узнать, что для него мы значим немножко больше. А сейчас его ждал сюрприз ещё побольше: оказывается, и такие «фигурки», как я, с совершенно незатейливыми социальными ролями, заботятся о нём… просто так. Просто потому, что он тоже что-то значит, а не потому, что кому-то должен.

* * *

«Я понимаю тебя, но тебе не кажется, что это и можно назвать счастьем?» — когда я записывала эти слова пару страниц назад, мне показалось, что я потянула за свободный конец нити, и очередной узелок неожиданно развязался. Хорошо, что произошло это не чуть раньше на улице, когда я думала обо всём этом, иначе, боюсь, это могло бы быть опасно.

Потому что это ощутимо сбило меня с толку и расстроило. Нам… опять исказили память. И если бы это сделал кто-то вроде Раэля, я к этому отнеслась бы спокойно! Я его не уважаю, плевать, что он делает. Но это точно кто-то из своих… И вероятнее всего — Регис или Сейра. Неужели они тоже научились так делать?

Мне даже в голову вчера не пришло, когда я писала о том, как мы возвращались из компьютерного клуба, что вовсе не по домам мы должны были разойтись. Мы всей толпой шли домой к директору, намереваясь устроить пирушку… Даже готовились к ней (морально).

Оказывается, в моей памяти отсутствует целый фрагмент дня. Стоило услышать одну реплику Такео, подслушанную в восприятии Тао, и вдруг этот кусочек памяти восстановился, повергнув меня в изумление.

Охранники смотрят нам вслед, невольно любуясь нами. Как небрежно размахивает новенькими учебниками Шинву, как семеню за ним я, потому что никак не подстрою шаг. Как легка походка Суйи, но не оттого, что натренирована годами выступлений на сцене, а потому что ей сейчас так же легко и на сердце. Как Икхан подпрыгивает, пытаясь отнять у Шинву свою «порцию» учебников, пока их не потрепала жизнь ещё до начала учёбы. Как плавно скользят, словно даже и не касаясь ногами неровного асфальта, умиротворённо-довольные благородные, обрамляя нашу весёлую стайку. Нам предстоит приятный ужин и насыщенный вечер, и от нас буквально светом расходится эдакое простое, но такое малознакомое ощущение… довольства жизнью. Энергичная радость без всяких условностей.

Тао вздохнул и покачал головой, отгоняя невесть откуда взявшееся сожаление. Его напарники тут же с удивлением обернулись к нему.

— И сколько ещё мы сможем жить такой жизнью? — поясняя свой вздох, спросил он вслух.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Такео, и Тао сознался:

— Раньше мы просто исполняли приказы. Тебе не кажется, что это чувство тревоги…

— Я понимаю тебя. Но тебе не кажется, что это и можно назвать счастьем? У нас ещё никогда не было таких проблем. Сейчас нам есть, что защищать, да?

— Ага, именно так, — смущённо теребя щёку, признал Тао.

Ему казалось, что напарники недопоняли его. Вернее, всё они прекрасно поняли, только не стали углубляться в эту тему. Они… просто готовы отдаться этому сиюминутному ощущению счастья, не задумываясь о завтрашнем дне? М-21 вообще в последнее время такой довольный ходит, на себя не похож. Ни с кем ни разу не сцепился из-за ерунды за последние недели две. Взгляд мечтательный, аппетит ещё лучше, чем обычно… Такео вот более задумчивый и серьёзный, но и он туда же… Просто радоваться жизни? Ну, Тао не уверен, что это самый грамотный подход.

Это было его размышление во время дежурства, вчера днём. Когда мы, оказывается, виделись.

Мы действительно переписывались с Суйи в чате и решали, пойдём ли в компьютерный клуб. Вот только до этого мы все ходили в школу за новыми учебниками и второй частью пособия для подготовки к экзаменам. Нам надо было их забрать сразу же, пока другие классы не расхватали. На воротах нам попались трое охранников, которые проверяли всё к началу полугодия — всё, как М-21 меня и предупреждал. И мы даже поговорили с ними!

— Уже домой? — спросил нас Тао, слегка непривычный к тому, чтобы мы приходили в школу так ненадолго.

— Ага, сейчас всей толпой в магазин завалимся, хочется чего-то эдакого, вот и… — тут же принялся объяснять Икхан, безошибочно определив в этом «домой» дом директора Ли.

— А мы с Юной и Сейрой будем готовить, — присоединилась к пояснениям Суйи.

И ведь верно! Теперь я помню, как она говорила мне, что хочет уделить нам всем побольше внимания, а то в последнее время она нас им обделяла из-за съёмок… И ещё мы вместе решили, что Сейре очень уж нелегко приходится, раз она вечно готовит на такую ораву, вот и решили вместе ей помочь… А как Тао удивился, что мы вообще умеем готовить! И как тогда мы начали выяснять у охранников их пожелания, чтобы понять, кому что лучше приготовить… И как я с лукавым видом спросила у Аджосси, чего бы ему хотелось, а он, подавив улыбку, ответил: «Неважно… я всеядный!» И вспомнил, как я ему тот вкусный салат готовила совсем недавно… «Что бы ни приготовила Юна, я с радостью съем!» Какой ты хитрец, М-21! Так и запишем: салатик он (в числе всего прочего) есть станет. А что ещё приготовить — гадай, Юна, сама… Ну не беда, если что, припомним ему его же слова, верно? Он у меня всё съест, как миленький!

Я ведь точно не могла сама забыть такой важный эпизод. Как и то, что встреча была назначена на тот вечер. Но после клуба мы так и не дошли до директорского дома, где оставили все наши вкусняшки. Мы… просто спокойно разбежались по домам! И никто, кроме меня, сегодня не кинулся выяснять, куда же подевались благородные… Вчера все немножко удивились, но словно бы забыли… действительно обо всём тут же забыли.

Вот, наверное, почему Сейра мне не ответила: просто считает, что я всё забыла вместе со всеми. Вот уж она удивится, когда всё-таки откроет моё сообщение… Просто удивится — или что-то заподозрит? Но удалять его поздно — я ведь уже приходила к Тао, и он наверняка к этому моменту о моём визите Сейре рассказал.

И это я обижалась, что мне не пишут? Мелочи это! Вот на то, что мне опять стёрли память — стоило бы и обидеться. Да вот только привыкла я уже. Даже и хочу позлиться, хоть бы и для вида, но… не могу не понимать, почему Сейра так поступила. У них проблемы поважнее: с безопасностью города, с конфликтом между всеми, кто обладает силой (благородными и модифицированными из «Союза»), со спасением этого свалившегося, как снег на голову, М-24… Им просто было не до нас.

3 августа

Прошли уже целые сутки, но ничего не изменилось. М-21 моё сообщение даже не читал, а Сейра удовлетворилась только формальными извинениями, что не ответила на моё сообщение вовремя. Вот правильно Тао сказал: не у кого мне было бы, кроме него, взять информацию. Хорошо, что он со мной поговорил как с человеком, который способен выслушать и понять.

Беззаботного летнего настроения как не бывало, но оно и так бы бесследно улетучилось перед школой-то. Просто немного жаль, что это всё случилось не на три дня позже. Три дня, которые мы могли бы провести с М-21, не отвлекаясь на проблемы или опасения... Жизнь, почему ты такая несправедливая? У меня и так скоро школа начнётся, а тут такое…

4 августа

Спустя два дня М-21 всё-таки прислал мне очень короткое сообщение, где пообещал мне чуть позже всё объяснить лично. Но раз я прочитала это сразу же, я успела М-21 поймать онлайн и сказала, что я немного в курсе ситуации. Потом спросила, как М-24. Тогда М-21 всё-таки позвонил мне, сказав, что так будет удобнее.

— Я боялся, что ты обиделась, что я не отвечаю, — сказал он полушёпотом. И пояснил, что он просто вышел из комнаты, где сейчас М-24. — Не хочу будить, — сказал М-21 с нетипичной для него заботой, а я прямо-таки почувствовала, что он его не только будить, но и оставлять вне поля зрения тоже не хочет, а потому постаралась разговаривать с ним недолго.

— Как он сейчас? — спросила я, догадываясь, что могу услышать что-то плохое. Но М-21 ответил с деланным оптимизмом, что М-24 обязательно выкарабкается, и они бывали и не в таких переделках.

— Он сильно пострадал, когда вырвался из «Союза» и вступил в бой с теми, кто его преследовал, — сказал М-21. — Но Франкенштейн его обязательно подлечит. Он… он обещал… — звучало это так, как будто М-21 не хватает воздуха от волнения или подступающих к горлу слёз. И мне стало тут же жаль его, ведь он сам ничего не может для М-24 сделать. Он не врач и не учёный, так что может только сидеть и ждать новых диагнозов…

— Хочешь, приду к тебе? — предложила я. Пускай я тоже ровным счётом ничем не могу помочь М-24, я хоть М-21 могла бы морально поддержать. Но он отказался.

— Я сейчас не дома, — сказал он с явным сожалением, — так получилось, что М-24 оставили в лаборатории KSA… Так что, сама понимаешь, ты не можешь сюда пройти незамеченной… Но… знаешь, для меня очень важно, что ты это предложила. Давай… Давай с тобой потом погуляем, когда всё чуть-чуть наладится?

— Конечно, — с готовностью согласилась я. — Ну или в любом случае в школе скоро увидимся.

— На этой неделе меня там не будет, — поспешил он предупредить меня. — Франкенштейн дал отгул. Но это и к лучшему… Я сейчас… на работе всё равно не смог бы толком сосредоточиться. Так что приглядывай там за Тао и Такео за меня, ладно? — неуверенно пошутил он, но я с готовностью рассмеялась. — А когда М-24 поправится, пойдём вместе гулять…

— Вместе с М-24? — теперь уже правда развеселилась я, представив себе такого «третьего лишнего». А что, боюсь, я бы такой конкуренции не выдержала. — Ну ладно, приводи и его, хоть познакомимся, как положено, да?

Это предложение М-21 осчастливило; этого я хотя и не увидела, но просто почувствовала по голосу. Как и Тао до этого думал, наверное, М-21 опасался, что я должна бы ненавидеть того, кто меня когда-то похитил. Но с тех пор… много воды утекло. Довольно я злилась на агентов. Ни один из тех, кто живёт сейчас в доме директора, кажется, не был исключением. Так что и М-24, если там поселится, со временем станет не только другом М-21, но и моим, правда?

Понедельник

Понедельник, как известно, день тяжёлый. А особенно тяжко приходится в первый день после каникул. Добавьте к этому то, что ночью я совершенно не выспалась, потому что мне снились какие-то мутные кошмары с похищениями и погонями, которыми меня хоть и не удивишь, но настроение от них портится очень сильно. И это даже если не думать, что видишь свои правдивые воспоминания.

М-21 я на воротах школы не видела, и это меня сильно огорчило, пусть он и предупреждал. Но ведь… я хочу его видеть каждую секунду! А вместо этого смотрю на доску, где господин Пак карябает мелом скучнейшую теорему… Раньше я хоть могла бросить взгляд в окно, надеясь, что там промелькнёт хорошо знакомая мне фигура Аджосси, а теперь и ждать нечего… Кто знает, когда там у него всё наладится? Ждать улучшений каждый день, как выяснилось, очень утомительно. Бесплодные надежды и напрасные ожидания изматывают.

По лицам Тао и Такео нельзя было бы догадаться, что что-то произошло. Так что мои друзья ничего не заподозрили. Либо модифицированные немного оправились от удивления, либо просто старательнее контролировали себя, оказавшись на обозрении у всей школы. А мои одноклассники и ребята из параллели очень соскучились по нашим статным охранникам! Я лично видела, как Такео отбивался от контейнера с домашними вафлями и двух яблок, которые ему совали всякие особо смелые старшеклассницы. Тао такого повышенного внимания избежал, потому что постоянно обходил периметр школы, работая за двоих. Так что просто на глаза поклонницам не попался.

Благородные вернулись в школу, хотя вполне могли бы ещё несколько дней погулять на свободе. Ведь у нас официальная учёба ещё не началась, а сейчас идёт неделя подготовки к экзаменам и всяких факультативов. А им поступление, я думаю, всё-таки не грозит. Зачем так старательно все эти варианты прорешивают?

Меня так и подмывало подойти к Сейре и спросить, не совестно ли ей стирать нам память. Но так я бы выдала себя, поэтому только неодобрительно косилась на неё всё первое занятие, а она, чувствуя моё недовольство, ёжилась и только крепче сжимала чёрную ручку, которой слово в слово записывала лекцию, не вникая в смысл. Я тоже мало что запомнила из урока, занятая совсем другим. Но в этом ничего нового. Кто, скажите на милость, вообще из нашей компании вникает в объяснения господина Пака? Икхан опять новый код тайком пишет. Шинву носом клюёт, стараясь на парту не упасть, вот только голова чугунная, как не падать-то? Тяжко смена режима даётся, и зачем вот до пяти утра на каникулах каждую ночь играл и в ролики смешные залипал? Рейзел в окно, как обычно, смотрит да шорох ветра слушает… и мои мысли, как выяснилось.

На перемене Рейзел дождался, пока наши чуть более энергичные после летнего отдыха одноклассники уйдут в столовку праздновать чей-то день рождения. Подошёл ко мне совсем неслышно и протянул невесть откуда взявшуюся шоколадку. Я так и обомлела. Это что ещё за знак внимания такой?

— Юна… — как-то робко проговорил Рей, а я тут же на всякий случай покраснела. — Не вини Сейру. Это… я всем вам память изменил.

Я обомлела второй раз подряд и уставилась на шоколадку. Это сейчас взятка, что ли, была? А чему ещё Реюшка в мире людей научился? Ох и вредно ему среди нас находиться…

— Шоколадка тут ни при чём, — беспрепятственно считав моё возмущение, объяснил он. — Ты её на десерт купила и у нас вместе с продуктами для пира оставила. Подумал, вдруг тебе сейчас нужна.

Я улыбнулась то ли его логике, то ли странному поводу, который его мотивировал сказать столько слов подряд.

— Хорошо, не буду понапрасну винить Сейру, — вздохнула я. — Но Рей, вот объясни, зачем…

— Один раз солжёшь — будешь лгать бесконечно, — ответил тогда он. — Один раз стёрли вам память — теперь многого не сумели быстро объяснить. Да ты… и сама ведь это уже поняла. Но вообще-то мы ведь могли бы найти сотню отговорок. Просто не догадались вовремя. А потом мне было жаль смотреть, как вы стоите рядом с нашим домом, не понимая, почему ни в одном окне нет света и никто дверей не отпирает. Все мои домашние были заняты. Вы долго стояли, и надвигалась ночь. Я… хотел избавить вас от обиды и беспокойства — только и всего.

— Но тебе всё равно стыдно, да? — догадалась я и всё-таки взяла шоколадку, которую он всё это время держал, протянув ко мне руку.

— Да, — сказал он и потупил взгляд. — Многие поступки ошибочны, но понимать это начинаешь, только совершив их.

— Всё нормально, — сказала я. — Не думай сейчас об этом.

Он едва заметно улыбнулся мне одними кончиками губ, и я почувствовала, что ему стало чуть легче на душе, как будто моё мнение и правда что-то значило.

— Ого! — воскликнул кто-то, и мы с Рейзелом синхронно оглянулись на дверь, где на пороге вдруг возникли два наших одноклассника, Джихо и Сынхён. Судя по их лицам, они словно бы только что узнали какую-то сенсацию или увидели чудо.