Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

В день испытания погода вокруг Хогвартса и Хогсмида была на удивление хорошей. Особенно по сравнению с прежними неделями. Накануне выпал небольшой снежок, припорошивший собой раскисшую грязь, а температура упала достаточно низко, чтобы он не стаял на потеху иностранным гостям. Холодное уже теперь зимнее солнце не грело, но слепило своими лучами, а покрошенные на лужах льдинки создавали мелодию хруста под ногами спешащих студентов Хогвартса.

Для Теодора было неясным, зачем делегации Дурмстранга и Шармбаттона оставались в том же составе в Хогвартсе, как и в начале года. Более того, накануне директор Дамблдор объявил о том, что на само испытание всему Хогвартсу в более полусотню студентов и два десятка взрослых будет отведена лишь одна трибуна из четырёх; вряд ли на несколько десятков иностранцев будет отведено столько же места, сколько на всех британцев.

Организаторы турнира исправили свои первые ошибки, и сама площадка испытания стала видна лишь в тот момент, когда Теодор вместе с друзьями преодолел границу мыльного пузыря чар непроницаемости. Чемпионы Турнира, включая и Диггори, и Поттера (Артур до последнего надеялся, что ему не придётся надевать значок «Поттер-вонючка» в поддержку Седрика; уверения в том, что снятие Поттера с турнира невозможно, на него не действовали) покинули замок несколько часов назад под поддерживающие аплодисменты и улюлюканье в адрес гриффиндорца.

Теодору неприятно резало слух то, что первым среди ненавистников Поттера стал Рональд Уизли, ещё недавно бывший его другом.

Сама площадка представляла собой огромную выкошенную площадь размером с квиддичный стадион, где на высоте нескольких футов располагались, скрытые за ещё более сложными защитными чарами, зрительские трибуны. Их действительно было четыре, и Хогвартсу была отведена самая правая из четырёх. Студенты спешно стали подниматься по лестнице и занимать места, хотя, казалось, и площадка и трибуна были столь огромны, что могли вместить всех и даже больше.

Теодор, Артур, Забини, Дин, Симус и Невилл сели на пятом ряду с низу. Перед ними тут же оказались младшекурсники всех четырёх домов: Пакстон с Бэддоком, братья Криви (старший — со своим неизменным приятелем Фогарти), райвенкловская девочка со странными украшениями.

Слева к Теодору подсела Джинни с плотно сжатыми губами. К своему стыду юноша вспомнил про неё лишь в тот момент, когда уже друзья вывели его гурьбой из замка, хотя ему стоило бы проявить уважение. Грейнджер, севшая рядом с ней на место с краю, имела вид бледный и несчастный.

— Джинни, прекрасно выглядишь, — попытался тут же исправиться Нотт. — Ты задержалась с Гермионой, да?

Джинни покосилась на него с таким видом, будто бы он был флоббер-червём.

— Ну, — сказала, наконец, она, — я думала, что один парень, который пригласил меня на бал, предложит мне составить компанию. Не дождалась и пошла с Гермионой, да. Хорошо, что Форджи оставили Рональда в замке учиться обращению с дамами.

Собственно братья Уизли, судя по шуму и восклицаниям с верхнего ряда, как раз только подошли, подвинув Бута и Кармайкла, занявших места за Тео и Джинни. Бут вообще планировал присоединиться к основной части компании, но отчего-то задержался.

— Мистер Нотт! — наклонившись с двух сторон, шёпотом заговорили Теодору на уши близнецы Уизли. — Наш профессор Шизоглаз говорит очень полезные вещи! Спину надо прикрывать! А вы тут посадили каких-то стряпчих да дрочил!

Джинни прыснула.

— Мистеры Уизли, — так же шёпотом ответил Тео. — Я даже не лорд, а лишь наследник, чего мне прикрывать спину? От кого, от вас, как на втором курсе?

— От кого угодно! Мы позаботимся о тылах, правда, Джордж?

— Конечно, Фред! Иначе этот мистер не выполнит свои обязательства!

— Какие ещё обязательства? — нахмурилась Джинни, дёрнув ближайшего к себе близнеца за гриффиндорский шарф.

— Ээээ… обязательства делать тебя счастливой, сестрёнка! — нелепо отшутился тот. Джинни состроила задумчивую мину и сложила руки на груди.

— Смотри! — дёрнул Нотта за рукав Забини, невесть как оказавшийся на соседнем месте, пока Артур зачем-то встал. — Это же Гораций Слагхорн! Моя мама мечтала оказаться на его курсе в Сорбонне, пока он не оставил Францию!

Посмотрев, куда он указывал, Тео уперся взглядом в добродушного на вид пожилого волшебника, который улыбался, здороваясь с хлыщом в дорогой мантии. Его сопровождал с видом «меня всё достало» молодой волшебник с похожей на Горация внешностью.

— Он говорит с Маршаллом Фоули! Это же блистательный артефактор, создатель лунного календаря в Министерстве! Он точно работает невыразимцем! — Блейз, казалось, мог задохнуться от восторга.

— Забини, а ты слышал, что Слагхорн работал в Хогвартсе? До Снейпа он вел зельеварение, и был деканом Слизерина. Уж получше, чем этот призрак подземелий!

Джордж (или Фред) рассмеялся, а Блейза затормошил вернувшийся Гэмп.

— Представляешь, там четыре огромных дракона в отдельных загонах, — пожаловался он. — Я хотел подобраться, чтобы рассмотреть. Хочу отправить Изольде рисунок Испытания, а они, оказывается, будут выводить по одному!

Наконец, видимо, студенты Хогвартса расселись, и кто-то из магов наколдовал постамент перед трибунами, парящий в воздухе. С важным видом по мостику на него прошёл министр Магии Корнелиус Фадж, которого представил с восторгом в голосе Людо Бэгмен.

Пока Фадж говорил очередную бессмысленную чепуху, Тео оглядел соседние гостевые места. На центральной трибуне не было школьников — там расположились, на первом ряду, судьи Турнира, включая оравшего Бэгмена, а на прочих рядах расселись с почтенным видом колдуны и ведьмы, сливки Британского и иностранных обществ. Третья трибуна была отдана иностранцам из Шармбаттона. Там сидели студенты самых разных курсов пиренейской академии, а кто-то — даже, видимо, с родителями. Ну а четвёртая трибуна была заполнена болельщиками из Дурмстранга, так же разновозрастными. Многообразие одежд одних европейцев резко контрастировало с одинаковыми шинелями строгого вида у других, это сочетание было забавным.

Наконец, Фадж заткнулся, уступив место следующему оратору.

— Приглашаем выступить председателя Попечительского Совета школы чародейства и волшебства Хогвартс, Джонатана Шафика!

Дородный пожилой колдун в светлой мантии с окладистой бородой бодро поприветствовал на поочерёдно трёх языках — английском, немецком и французском — участников и гостей Турнира. Быстро пожелав удачи, он вернулся на своё место, и третьим оратором пригласили уже иностранца.

— Прошу приветствовать главного попечителя магического европейского питомника драконов имени Вацлава Дракулы, Вильгельма фон Вонку!

— Это же Вонка! — в шоке сказал сверху Бут. — Он лучший кондитер во всей Европе, и драконы! Вот это да!

Нотт похлопал вместе с остальными, пока мужчина средних лет в мантии и чудном цилиндре со странным цветом лица в каком-то танце шёл по помосту, чтобы обратиться к зрителям. Первую же фразу он произнёс на немецком, тут же остановившись — и Теодор с изумлением услышал голос бывшего префекта Гриффиндора Персиваля Уизли, который перевёл его слова для студентов Хогвартса.

— Перси?! — в один голос воскликнули трое Уизли вокруг Нотта.

Так и продолжалось. Фон Вонка сказал, что лишь ради воскрешения древних традиций оказал содействие транспортировке аж четырёх драконов, отметил, что одним из критериев оценки выступления он бы счёл доброжелательность Чемпионов по отношению к магическим тварям (трибуна Дурмстранга неодобрительно загудела, пока Перси переводил его слова на английский), а в конце призвал волшебников объединить усилия, чтобы прекратить незаконный оборот драконьих яиц по всей Европе и Африке.

Наконец, прежде, чем драконологи вывели первого же дракона, на помост забрался маг столь древний, что, казалось, только сама магия удерживает его на этом свете. Бэгмен представил его как Силенция Таргуса Виридиана, распорядителя предыдущего Турнира в Шармбаттоне (Грейнджер, наконец, вышла из ступора переживаний за своего Поттера и, топнув ногой, заявила, что человек не мог жить двести пятьдесят лет, если это только не Фламель). На латыни, которую Перси переводил с заметным трудом, Виридиан огласил, что в результате жеребьёвки первым должен был идти чемпион Хогвартса против Шведского тупорылого (его команда драконологов собственно уже выводила на площадку — дракон был красив во всём своём облике, кроме собственно тупой морды, выглядевшей нелепо), вторым — чемпион Шармбаттона против валлийского зелёного, а третьим — чемпион Дурмстранга против Китайского огнешара.

Существование четвёртого чемпиона Виридиан проигнорировал.

Наконец, Дамблдор развеял чары, которыми создал помост, где выступали все важные ораторы, и ровно в полдень огласил условия: чемпион должен был забрать у дракона из кладки особое, золотое яйцо, представлявшее собой артефакт.

Седрик вышел первым, под яростные крики болельщиков Хогвартса и улюлюканье двух дальних трибун. Тео не слишком следил за тем, что он делает, завороженный огненной магией, клубившейся вокруг и внутри дракона. Он хорошо помнил семейные книги — по легенде, первый Нотт, высадившийся в Британии в войске Вильгельма Завоевателя, сразил валлийского дракона и основал свой замок рядом со столицей, проведя ритуал с сердцем пораженной твари. Древние Нотты не до конца соответствовали друг другу, и если одни писали, что он сердце съел, чтобы овладеть огненной магией, то другие — что он сердце принёс в жертву для укрепления магии всего рода. Те книги Магнус Нотт был вынужден продать куда-то на континент (или даже американскому кузену), чтобы выручить денег для выплаты долга, но Теодор все их успел прочитать. То, как хорошо они отпечатались в его памяти, тоже было настоящей магией.

Наконец, Диггори справился с задачей — дракон пытался сжечь трансфигурированную из камня собаку, которая плавилась, но продолжала лаять, позволяя юноше выхватить из гнезда яйцо.

Трибуны зааплодировали, пока драконологи незримыми и зримыми магическими путами уводили вдесятером дракона. Кто-то из уэльских студентов запел песню «Драконица» на валлийском, как только драконологи вывели Валлийского зелёного. В отличие от предыдущего, этот дракон не обладал ярковыраженной чешуёй, но его мощные задние лапы имели пугающий вид. Теодор представил, что делал бы он, окажись на поле боя против такого, и содрогнулся.

— Смотри, вон Чарли, мой брат! — воскликнула Джинни. Чарльз Уизли отличался, разумеется, рыжими волосами, прихваченными в хвост. Он отдавал приказы, колдуя какую-то иллюзию на глаза дракона — очевидно, чтобы она не начала атаковать зрителей. Наконец, драконологи скрылись, а дракониха заняла свою кладку, куда уже поместили новое золотое яйцо.

Французская чемпионка под достаточно вялые приветственные крики своей трибуны и какую-то песню бесстрашно вышла навстречу дракону. Тео поразился её виду: если Седрик был одет в обычные брюки и рубашку, скинув при входе на площадку мантию, что могла бы зацепиться за сучья гнездовины, то Делакур вышла в юбке!

— Дура, — прокомментировал Артур в тон мыслям Нотта, — а если бежать придётся?

Теодор явственно видел, как колдунья готовится использоваться свою магию вейлы — бесстрашно двигаясь навстречу явно озадаченному дракону, которая не до конца понимала, почему её не боятся. Они сблизились на расстояние меньше двадцати шагов, когда студентка Шармбаттона выплеснула свою истинную сущность, потеряв человеческий облик.

— Какая мерзость, — спокойно сказала Грейнджер. — На Чемпионате мы хотя бы не видели это так близко.

Французская трибуна зашлась свистом, а трибуна немцев скандировала что-то, очевидно, обидное для чемпионки, что та даже отвлеклась и выкрикнула фразу на немецком.

— Она обозвала их свиньями! — воскликнул кто-то сзади.

Дракониха, опешившая и подавшаяся назад под воздействием ауры вейлы, воспользовалась этим, перейдя в атаку. Тем не менее, противостояние оставалось скорее психологическим: дракон не дышала огнём, а вейла не колдовала; они двигались в некотором полукруге, Делакур выдавливала другое магическое существо из гнездовища.

— Надо же! Кто вообще позволил вейлам учиться в школе!

Теодору в голову пришла мысль, что так любимый в том году студентами Гриффиндора Люпин, если он был оборотнем с рождения, точно так же как-то учился в Хогвартсе, а если бы это было достоянием общественности, то ему бы явно не поздоровилось.

Наконец, Делакур завладела золотым яйцом, и ринулась прочь, тут же потеряв облик устрашающей вейлы. Дракон буквально несколько секунд пыталась понять, что же случилось, и куда делся враг, прежде чем начать дышать огнём вслед девушке. Та отчаянно бежала по песку, колдуя огнеупорные щиты за собой вслед, но они помогли лишь отчасти — когда она уже пересекала черту площадки, куда нужно было добраться, загорелась её юбка.

Трибуны взревели, голося на все сорта о том, что магия вейлы была нечестным приёмом, пока директор пиренейской школы громко что-то доказывала по-немецки директору Каркароффу. Драконологи справились быстрее, дракониха всё ещё была напугана аурой вейлы, и вывели китайского дракона. Эта тварь имела лишь одну пару лап, кроме крыльев, имела красный облик, довершенный золотистыми шипами. Нотту такое сочетание тут же напомнило цвета Гриффиндора, и не ему одному.

— Дракон как наш лев, — гордо озвучил кто-то из ребят правее, не то Дин, не то Невилл. Его поддержали криками «Гриффиндор» другие студенты.

Крам не стал церемониться, как двое предыдущих чемпионов. Он, едва зайдя на площадку, выхватил палочку и сквозь зубы стал плеваться в дракона множеством чар. Многие из них не имели успеха — наколдованные ошейник и цепи лопнули, вода с шипением испарилась, едва достигнув пышущей жаром чешуи дракона, но Крам не терял времени. Глаза твари были надёжно прокляты, и, погрузив её в ослепление, он ринулся вперёд, лавируя в хаотичных струях огня, чтобы достать яйцо. Трибуны неистовствали, и пока Крам бежал, чары, защищавшие зрителей, трещали от потоков огня. Жар чувствовался кожей, те, кто сидел на первом ряду, вопили в ужасе, но, наконец, огонь иссяк. Виктор Крам с суровым лицом и яйцом в руках пересёк черту.

Ещё несколько минут, пока зрители приходили в себя, драконологи усмиряли драконицу, пришедшую в ярость из-за мощного проклятья на глаза. Кто-то из зрителей даже требовал, чтобы Чемпион лично снял своё проклятье, но, наконец, всё разрешилось — и на площадку вывели дракона для последнего чемпиона, Венгерскую хвосторогу. Лично Дамблдор объявил об этом, после чего многочисленные студенты Хогвартса, как по команде, завыли «Поттер — вонючка», активируя свои значки.

Теодор подавил желание закатить глаза, а Джинни ободряюще взяла за руку ещё сильнее спавшую с лица Гермиону.

Поттер вышел на площадку, одетый в квиддичную униформу. Сделал пару шагов и остановился. Шипастая драконница призывно пыхнула огнём из ноздрей и махнула своим опасным хвостом, украшенным острыми рогами.

— Акцио, Молния! — воскликнул Поттер. Гермиона прикрыла рот ладонями, как краем глаза заметил Тео. Чары гриффиндорца были так сильны, что его метла — именно её он призвал — под шокированные крики студентов прилетела аж из самого замка.

— Силён! — выдохнули Уизли.

Поттер оседлал метлу и ринулся вперёд, выписывая невообразимые виражи. Дракониха взмыла в воздух за ним под восторженные и встревоженные крики трибун. Директор Дурмстранга вскочил и что-то кричал организаторам, указывая пальцем то на дракона, то на чемпиона. Удивительно, но Поттер так и не вылетел за пределы площадки, что было бы для него равносильно поражению, а, отманив в сторону дракона, сумасшедшим финтом спикировал прямо в гнездовище и, в последний момент изменив траекторию, подхватил там золотое яйцо. Это было красиво — и очень опасно.

— Поттер! — взревел Хогвартс.

Довольный собой четырнадцатилетний студент, красуясь, сделал ещё пролёт вдоль трибун, прежде чем опуститься на песок площадки и, подхватив метлу, выбежать за её пределы — как раз вовремя, чтобы уйти от огненной струи дракона.

— Ну, даёт! — выдохнул Артур. Он за эмоциям даже забыл о том, что собирался поддерживать Седрика и петь про вонючку.

Наконец, чемпионов пригласили вернуться обратно на площадку, откуда драконологи с трудом вывели разъярённую хвосторогу, и судьи выставили оценки. Поттер и Крам получили наибольшие баллы среди всех, Седрик занял второе место, а Делакур получила максимум лишь от своей директорши.

* * *

На вечернем пиру в тот же день Хогвартсу было объявлено, что второй тур Турнира пройдёт в конце февраля, а на Рождество состоится Святочный бал, где чемпионы и все другие гости (хотя бы один из пары не младше четвёртого курса) должны были бы исполнять бальные танцы.

Результаты первого тура не оставляли студентов следующую неделю к вящему раздражению всех профессоров. Даже профессор Вектор, обычно индифферентно относящаяся ко всему происходящему, назначила отработку Малфою, которому никак не удавалось успокоиться. Он, пожалуй, тяжелее всех пережил успех Поттера: если все остальные мигом заткнулись и перестали дразнить четвёртого Чемпиона, Драко, до того находившийся в фаворе толпы за активную критику Гарри, получил тяжёлую оплеуху в виде заметки Гринграсс в школьную газету. Она озаглавила её так: «Как отдельные студенты подрывают единство Хогвартса, или пару слов о хорьках», что мгновенно стало причиной смеха всех подряд в сторону Драко. Пусть и не в лицо, но за спиной слизеринцы смеялись, что невыносимо тяготило юношу, пытавшегося выместить гнев на беззащитной в отсутствие Поттера рядом Гермионе.

Невилл, Дин, Симус и Артур в один голос рассказывали, какие ужасные звуки в итоге из себя извергало чудовищное приобретение, которым оказалось яйцо. Теодор видел, ещё когда Поттер прошёл мимо него со своим трофеем на пиру, что оно буквально светилось какими-то рунными конструктами, завязанными на стихийную магию, но ни подсказать, ни уточнить не мог.

Уже на следующий день после пира он, уличив момент, вновь, уже официально и прилюдно, пригласил покрасневшую Джинни составить ему пару на бал. Та ответила согласием, и несколько следующих дней ребята и девушки в стенаниях переживали, с кем им идти на это мероприятие. Пущей неловкости добавляли моменты, когда юноша приглашал девушку, и получал отказ — ведь кто-то другой успел раньше.

Невилл в итоге, набравшись смелости, предложил пойти на бал райвенкловке по имени Луна, за что Бут на него смотрел, как на идиота. Сам Терри пригласил слизеринку-пятикурсницу Бэйнбридж, неприметную полукровку, которая, как оказалось, была дочерью маггловского юриста. Дин пошёл со своей подружкой с Хаффлпаффа, Артур пригласил Сьюзен Боунс «чисто по-дружески, ведь её тётя — глава Департамента правопорядка», а Симус разрывался между десятком девчонок разного возраста, которых очень хотел… позвать на бал. Впрочем, всех их объединяло одно: полное неумение танцевать.

— Ты же наследник чистокровного рода, Нотт! Вы же обязаны все танцевать, как викторианские пэры!

— Финнеган, я колдун, а не заводная обезьянка! Я умею колдовать, понял? Этому я учился и до школы, ясно?

Поскольку все отчего-то считали, что Нотт обязательно научит всех своих друзей танцам, разочарование, которое друзья не стеснялись показывать, крайне раздражало Теодора. Выбежав из библиотеки, он наткнулся в коридоре на Пакстона.

— Джим! Ну-ка расскажи, ты танцевать умеешь?

Мальчишка покраснел.

— Мистер Нотт… я не уверен, что вы хотите позвать меня на бал…

— Что?! Дурак что ли? Я хочу понять, тяжело ли научиться вальсу?

Пакстон покраснел ещё сильнее.

— Я… миссис Тюбер учила меня вальсу, но я не умею танцевать. Только картинки помню, могу изобразить, если хотите.

Это была идея. Договорившись, что Джим подойдёт к нему вечером, Теодор пошёл обратно к друзьям с известием о том, что потренироваться всё же выйдет. На том и порешили.

Примечания:

Уважаемые дорогие читатели! Фикбук по-прежнему заблокирован в юрисдикции России, поэтому, несмотря на то, что здесь продолжится выкладка глав (пусть и реже), прошу вас переходить на другие ресурсы: АТ (https://author.today/work/361897) или Фанфикс (https://fanfics.me/fic202093). Там есть и регулярная прода, и обложка, кстати х)