Четыре способа убить систему (гет)

Эмма и Джеймс брели по тёмной улице, шатаясь, крепко сцепив пальцы. Они то и дело запрокидывали головы, ловя ртом холодный зимний воздух — казалось, с каждым вдохом осколки разбитого сердца вонзаются глубже. У аптеки Эмма резко остановилась.

— Ты чего? — Джеймс сморщился, вытирая рукавом мокрое лицо.

— Мне кое-что нужно, — бросила она рассеянно, осматривая запертую дверь.

— Закрыто уже.

Эмма закатила глаза, подобрала с тротуара булыжник и со всей силы швырнула в стеклянную дверь.

— Ты чего творишь!?

— Акцио тест, — небрежно взмахнула она палочкой.

— Какой ещё тест? — Джеймс нахмурился.

Из разбитой витрины к ним полетели разноцветные коробочки. Эмма подобрала две, сунула в карман джинсов и устало махнула головой в сторону.

— Пошли.

— Браун, это что вообще? — Джеймс прищурился.

— Да так, — она отвернулась. — Женские штучки. Пойдем.

— Секунду, — он кивнул и поднял палочку. — Акцио обезболивающее.

На них полетели упаковки таблеток и ампул. Джеймс подхватил упаковку ибупрофена, тут же достал из пачки две таблетки и проглотил, скривившись.

— Теперь пошли.

— Дай мне тоже обезбол... — Эмма протянула руку, её лицо в тусклом свете фонарей казалось серым и безжизненным.

Они прошли ещё несколько шагов, затем трансгрессировали, чтобы появиться у самого порога общежития.

Комната встретила их пустотой и тишиной. Джеймс стоял, сжимая кулаки, слёзы текли по его лицу без остановки. Эмма медленно оглядывалась, будто впервые видела это место.

— Что мы здесь делаем? — голос Джеймса дрожал, он изо всех сил старался взять себя в руки.

— Не знаю... — она ответила так тихо, что слова едва долетели. — Он сказал... если что-то случится... мне нужно забрать кое-что. Лампа...

Эмма подошла к столу, заваленному книгами и чертежами. Под лампой, отдельно от всего этого хаоса, лежал конверт из плотной бумаги, к которому была прикреплена тонкая серебряная цепочка с синим кулоном. Её пальцы дрожали, когда она брала конверт, доставала аккуратно сложенный лист пергамента.

— Здесь письмо... — её голос звучал потерянно. — Я не могу его читать...

— Ты что, ослепла?

— Нет, идиот, — Эмма всхлипнула. — Вилли попросил... Что-то изменилось. Он написал его заранее... Но перед... Короче, в самом конце, он попросил, чтобы я просто носила кулон, но не читала, что там написано.

— А можно... я прочитаю? — голос Джеймса дрожал. — Мы с ним даже не попрощались как следует...

— Держи, — Эмма быстрым движением отделила кулон от конверта и протянула пергамент.

Она опустилась в угол комнаты, бессознательно сжимая в ладонях холодный металл кулона. В тусклом свете камешек переливался, словно крошечная вселенная, застывшая в стекле.

Взгляд скользнул по знакомым стенам, и вдруг память ударила с неожиданной силой. Год назад... эта же комната... лужи крови на полу, и они все, сжавшись от ужаса, думали — он погиб. А потом среди ночи скрипнула дверь, и он вошёл — бледный, измождённый, но живой.

Они тогда кричали от счастья, обнимали так, что чуть не повалили на пол, смеялись сквозь слёзы. Теперь дверь останется закрытой. Никто не войдёт.

Эмма мельком глянула на Джеймса — тот сидел, широко раскрыв глаза, вцепившись в письмо.

Не обращая внимания на его потрясённый вид, она встала и, словно в тумане, направилась в ванную.

Тест лежал у неё в руке, лёгкий и невесомый, но в то же время пугающе значимый.

— Проверим твою теорию, Вилл, — она прошептала, подняв глаза к потолку. — Никогда не прощу, если окажется, что я залетела, а тебя не будет рядом в качестве моего врача... Понял?..

Помолчав, она вздохнула и добавила тише:

— Ладно... прощу. Конечно, прощу...

Десять минут она просидела на холодном кафеле, уставившись в стену, пока тест лежал на раковине. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже в соседней комнате. В висках стучало, в глазах темнело. Наконец, она глотнула воздух, зажмурилась и резко встала.

Глаза открыла — и тут же схватила тест, так крепко, что пальцы побелели.

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял Джеймс — бледный, с красными глазами и выражением лица, в котором читался настоящий ужас.

— Ты в курсе, что люди в ванной обычно не хотят, чтобы к ним заходили? — голос Эммы дрогнул, она всё ещё не смотрела на тест, зажатый в ладони.

— Ну ничего, ты же в штанах, — Джеймс слабо махнул рукой. — Эмма, ты должна прочитать это... А что это?

Он прищурился, глядя на тест.

— Это... такая штука...

Но Джеймс уже поднял с пола упаковку и изменился в лице.

— Что?.. — выдохнул он. — Браун...

— Я сама ещё не знаю, — нервно замотала головой Эмма.

— О господи... — Джеймс прикрыл рот ладонью, письмо выскользнуло из его пальцев и упало на кафель.

— Без паники, — Эмма смотрела на свой сжатый кулак, внутри которого был ответ. — Хочешь... посмотрим вместе? Одна полоска — нет, две — значит, мне хана...

— Меня сейчас реально вырвет от волнения, — Джеймс сделал страдальческое лицо.

— Кто из нас тут беременная девочка, Поттер? — скривилась Эмма.

— Давай уже смотреть!

— Давай...

Эмма сделала шаг к нему, зажмурилась и медленно разжала ладонь. Они одновременно склонились над тестом, где чётко виднелась одна-единственная полоска.

— Фух... — Эмма запрокинула голову, закрывая глаза. — Слава Мерлину...

Джеймс же, к её удивлению, разочарованно схватил тест и начал внимательно его разглядывать, будто надеясь увидеть что-то ещё.

— Джим, я на него писала... — медленно проговорила Эмма.

Он вскрикнул, швырнул тест в стену и в ужасе вытер руки о штаны.

— Ты обрадовалась, что ребёнка не будет? — Джеймс растерянно смотрел ей в глаза.

— А ты бы не обрадовался? — Эмма удивлённо приподняла брови, потом хмыкнула. — Ах да... Забыла, у кого спрашиваю. Сириус сказал, что ты хочешь себе десять детей...

— Почему ты делала тест? — Джеймс прищурился, изучая её лицо. — Ты чувствуешь себя... беременной?

— Нет, — Эмма задумчиво вертела пустую упаковку в пальцах. — Просто мы с Вилли сегодня говорили об этом... Он сказал сделать. Сказал, что заметил, что моя внешность слегка поменялась. Ну знаешь... детали. Кольцо мало, всё немного опухшее... Видимо, решил, я не могу просто так выглядеть хуже. Обязательно ребенок.

Джеймс медленно поднял с пола смятый пергамент, пальцы его слегка дрожали.

— Наверное, поэтому он не хотел, чтобы ты читала письмо... Думал, что ты беременна... — голос его сорвался. — Эмма, тебе нужно прочесть это. Пожалуйста...

— Зачем? — она отвела взгляд, голос звучал плоским и пустым. — Я пообещала, что не буду. Это было его последнее желание.

— Но он написал это для тебя, — Джеймс сглотнул ком в горле. — Тут очень важные вещи. Ты будешь в ужасе... Тебе станет только хуже... Но если не прочитаешь — пожалеешь потом. Потому что я сожгу его, прежде чем уйти отсюда.

— Что там? — шёпотом вырвалось у Эммы, глаза неотрывно следили за дрожащим пергаментом в его руках.

Жгучее любопытство смешалось со страхом и той странной надеждой, что, может быть, в этих строчках — хоть капля утешения. Она медленно протянула руку, пальцы слегка дрогнули, касаясь бумаги. Она зажмурилась, а потом резко открыла глаза и опустила взгляд на листок. Тонкие, ровные строчки. Его почерк. Тот самый, что она видела сотни раз в рецептах и заметках. Первые слёзы уже капали на бумагу, когда она начала читать:

«Письмо для Эммы Браун.

Эм, я не смогу сказать всего... Не смогу ответить на все твои вопросы. Но этот кусок пергамента — моё последнее прощание. Только с тобой.

Не знаю, как уместить все мысли в несколько строчек... Надо было, наверное, писать книгу, а не письмо. Прости за это. Я всегда старался жить для других, давал клятву «не навреди»... И всё же мои последние слова тебе — чистейший эгоизм.

Первое, что нужно сказать, наверное... Я знаю, как ты ко мне относилась. По тому поцелую на выпускном, по взглядам, которые ты бросала, когда думала, что я не вижу. Да, я знал о твоей влюблённости. И я... был бесконечно благодарен тебе за то, что ты ничего не сделала с этим. Ты поступила правильно, выбрав Сириуса, выйдя за него. Вы идеальная пара.

И спасибо тебе за то, что больше никогда не заводила этот разговор. Потому что я бы не выдержал такого испытания.

Помнишь наш спор о любви? Ты тогда была на шестом курсе. Я с таким умным видом доказывал, что любви не существует, помнишь? Так вот, я тогда нес бред прямо глядя тебе в глаза. Я любил тебя уже тогда. Любил с самой первой нашей встречи, Эм...

Тогда ты подлетела ко мне словно сумасшедшая и попросила быть твоим парнем на выходные. А я в тот момент подумал: «Да хоть на всю жизнь, только не отводи этих глаз». Ты была так прекрасна...

А теперь меня нет, а ты держишь это письмо... И всё, что я могу — написать здесь тысячу раз «прости». Потому что всё это приносило тебе боль. И сейчас тебе больно. А я не хотел, чтобы тебе было больно когда-либо.

Береги себя, Эм. Война ещё не закончена. Ты сильнее всех, кого я когда-либо знал. Вы победите...

Передай Мародёрам моё прощание. Жаль, что не увижу свадьбу Джима... Но уверен, что это будет грандиозное мероприятие.

Рему скажи — он лучший друг, какой только мог быть. А Сириусу... пусть запасается терпением. Его ждёт непростая жизнь.

Вы были лучшими людьми в моей жизни.

Кулон, что прикреплён к конверту... Не снимай его никогда. Он связывает тебя с Сириусом. Этот артефакт может помочь вам обоим не раз.

В углу стола стоит склянка с зельем — для Рема. Пусть попробует перед полнолунием. Не успел проверить... но, возможно, поможет. Побочные эффекты — от нескольких часов рвоты до комы. Как обычно.

Не хочется прощаться, но... кажется, пора. Сожги этот пергамент. Не хочу, чтобы кто-то ещё видел мои мысли. Они только для тебя.

Мы ещё встретимся, Эм.

P.S. Видишь, я всё-таки не совсем бесчувственное полено.

Твой Вилли.»

Эмма задыхалась. Бумага дрожала в её пальцах, слезы размывали последние строчки. Всё тело сотрясали рыдания — будто кто-то выворачивал её наизнанку. Она прижала письмо к груди, чувствуя, как сердце вот-вот разорвётся от этой боли.

Джеймс осторожно взял её за руку, потом обнял за плечи, чувствуя, как она дрожит.

— Почему он... передумал? — голос Эммы был едва слышен. — Почему не хотел, чтобы я читала?

— Боялся, что ты будешь переживать, — Джеймс сглотнул ком в горле. — Беременным нельзя нервничать...

— Не называй меня так, — она резко вытерла лицо рукавом. — Он... знал. Знал, что умрёт. Как?

— Он знал, что не будет на свадьбе... — Джеймс растерянно провёл рукой по волосам. — Как он мог это знать?

— Уже не важно, — Эмма встала, шатаясь, и положила письмо в раковину. — Лакарнум инфламаре...

Края пергамента начали медленно тлеть, затем вспыхнули оранжевым. Они стояли рядом, заворожённо наблюдая, как огонь прожигает последние слова Вилли.

— Я даже представить не мог, что Вилли к тебе что-то чувствовал, — голос Джеймса дрогнул. — Совсем не было видно.

Эмма молчала. Глаза её были пустыми, устремлёнными в стену. Вот он — финал их истории. Даже в самых смелых фантазиях она не представляла его иначе: всё так же скомкано, недоговорено, без ясного конца. А в реальности — смерть.

Он любил ее... Как это возможно? Все эти годы Эмме казалось, что нет человека, который относится к ней с большей холодностью, чем Вилли. Взгляд его был непроницаем, голос всегда ровный, разговоры отвлеченные. Но он любил... А она не знала об этом все эти годы. Хотя так часто мечтала прижаться к нему, сказать что-то искреннее и теплое... Но не решалась, потому что ей казалось, что ему попросту будет плевать. Но нет.

— Он сегодня с самого утра готовился к этому, — голос Эммы дрожал. — Я заметила. Ему было страшно. Впервые за все годы я увидела в его глазах настоящий страх...

— Но откуда он знал?!

— Это уже не важно... Его больше нет, понимаешь? — она хрипло выдохнула, пальцы дрожали, пытаясь застегнуть цепочку кулона на шее.

— Дай помогу, криворукая, — Джеймс горько усмехнулся, беря застёжку в свои руки. — Как ты это делаешь, Браун?.. Ты просто оружие массового поражения для мужских сердец...

— Я столько лет была уверена, что ему на меня наплевать... Я не знаю, как это получилось.

— Всё это ужасно.

— Джим... — она прижалась к нему, голос стал тише. — Я не переживу ещё одной смерти... Вилли мы знали четыре года. Он стал родным... Но с тобой, с остальными — мы прошли всю сознательную жизнь. Нас и так осталось мало. А я просто...

— Не надо, — Джеймс сжал её в объятиях, сдерживая слезы. — Я чувствую то же самое. После сегодняшнего... сложно верить, что все выживут. Но если мы с тобой, самые безнадежные оптимисты, сдадимся — тогда всем остальным точно хана.

— Ты прав... — она глубоко вдохнула. — Пойдем к остаткам нашего общества. Хочу обнять Сириуса... И ещё... хочу, чтобы моя фамилия наконец стала Блэк. Всё-таки мы женаты уже полгода...

— Я рад... Что ты не наделала глупостей, — Джеймс встал, протягивая ей руку, его голос дрожал.

— Да. Я тоже.

Они исчезли в темноте и появились у порога дома. Дверь скрипнула, на кухне сразу же зашуршало — в коридор выбежали Ремус и Сириус с Джоном на руках. Эмма закусила губу и бросилась к ним. Они обняли её так крепко, что перехватило дыхание, а Джеймс тут же присоединился, пытаясь обхватить всех сразу, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться.

— Пацаны... — Эмма прижалась лбом к плечу Сириуса. — Если кто-то из вас ещё посмеет умереть — убью вас сама. Я... так люблю вас...

— Я сейчас заплачу, — Сириус закрыл глаза, его голос звучал хрипло. — Ты у нас одна девчонка, Эм. Вилли не погиб напрасно... Мы будем защищать тебя любой ценой.

— Чтобы я одна осталась живая? — она слабо усмехнулась сквозь слёзы.

— Не умирайте... пожалуйста, — Джон всхлипнул, цепляясь за её ноги.

— Не плачь, — Ремус подхватил мальчика на руки, стараясь улыбнуться. — Мы будем осторожнее. Всё... Хватит портить ребенку психику своими шутками про смерть.

— Ты в любой ситуации остаёшься душнилой... — Эмма вытерла лицо рукавом и двинулась на кухню. — Как там Доркас?

— Всё будет хорошо...

— Рем, тут кое-что для тебя, — Джеймс достал из кармана склянку с мутноватой жидкостью, бережно передавая её.

— Что это? — Ремус принял сосуд, пальцы слегка дрожали.

— Там на этикетке написано, — уголки губ Эммы дрогнули в слабой попытке улыбки.

Ремус поднял брови, внимательно рассматривая бутылочку. Его глаза расширились по мере того, как он читал надпись.

— Жесть... — выдохнул он. — Вилл создал лекарство от превращений?

— Не зря же он столько упарывался со своими зельями, — Джеймс пожал плечами, но в глазах читалась гордость. — Только будь осторожен с побочками...

— Если это действительно работает... — голос Ремуса прервался, — я поставлю ему памятник размером с Хогвартс.

Сириус молча достал с верхней полки бутылку виски. Они расселись за столом, каждый погружённый в свои мысли, в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием камина.

— Вилли был лучшим из нас, — Джеймс первым нарушил молчание, вертя бутылку в руке. — Самым... добрым. Сколько раз его зелья вытаскивали нас с того света... И он не умел делать людям больно ни в физическом, ни в моральном плане. И это такая редкость, что это действительно достойно уважения.

Он сделал большой глоток прямо из горлышка, сморщился и передал бутылку Сириусу.

— И он... Был очень смелым, — Сириус говорил тихо, глядя на огонь в камине. — Он был целиком и полностью на стороне света. Жертвовал всем ради мира. Его принципиальность... она иногда бесила, но боже, как я ей поражался...

— Он приносил с собой покой, — Ремус взял бутылку, но не пил, просто смотрел на нее. — С ним всегда было уютно и спокойно... В нём была какая-то... тихая сила. И он был самым адекватным из нас. Будет пусто без него...

Эмма медленно взяла бутылку из его рук. Её взгляд обвёл всех присутствующих — этих израненных, но всё ещё держащихся вместе людей.

— Я... не знаю, что сказать, — голос её был тихим, но твёрдым. — Он отдал за меня жизнь. Что можно добавить к этому?.. Его глаза... они были как два разных мира. И весь он состоял из таких противоречий — именно поэтому так идеально вписался в наше сумасшедшее братство. Просто... удивительный человек. Которого больше нет. И эта пустота... она останется с нами навсегда.

Эмма не притронулась к алкоголю. Остальные же пили прямо из горлышка, как всегда — вспоминая, как Вилли поражался виду этого их варварского обычая.

Они сидели за столом — измождённые, с тёмными кругами под глазами, больше похожие на призраков, чем на живых. Но никто даже не думал о сне.

Пока они были вместе — хоть ненадолго оставалась иллюзия, что всё не так страшно. Что мир ещё держится. Но каждый понимал — стоит им разойтись по комнатам, и эта хрупкая защита рухнет.

Поэтому они продолжали сидеть. Молча. Вместе.

* * *

Зима наконец-то отступала, и на улице становилось всё теплее. Мародеры существовали в каком-то странном промежуточном состоянии — единственным спасением от мыслей стала работа в Ордене. Даже Ремус, всегда такой принципиальный в вопросах учёбы, теперь окончательно забил на занятия в школе мракоборцев, полностью погрузившись в борьбу с Пожирателями. На каждом дежурстве они надеялись встретить Лизабет — чтобы поквитаться, чтобы закрыть этот счёт, — но девушка будто сквозь землю провалилась.

Они больше не разделялись на отряды, теперь всегда ходили вчетвером. О сне давно забыли — здоровый цвет лица и отсутствие тёмных кругов под глазами казались чем-то из другой жизни. Так пролетел месяц с того дня, когда не стало Вилли. А Орден между тем редел на глазах — из опытных бойцов остались лишь человек десять, если не считать руководство.

Грюм то и дело призывал всех звать в ряды проверенных друзей — воевать было уже буквально некому.

То утро началось необычно — Джеймс и Эмма ввалились на кухню штаб-квартиры с каким-то истерическим смехом. Они только вернулись с ночного дежурства, и их веселье отдавало лёгким помешательством. В комнате был только Сириус, который стоял перед зеркалом с выражением настоящего ужаса на лице.

— Бродяга, ты из нас всё равно самый красивый, даже с этими синяками, — Джеймс, немного успокоившись, подошёл к другу и чмокнул его в щёку.

— Даже ты заметил! Это просто кошмар...

— Сириус, — Эмма рухнула на диван, — у тебя опять тоналка закончилась?

— Да!

— Давай ты уже сам будешь покупать себе косметику? А то на меня как на идиотку смотрят в магазине, когда я со своим загорелым цветом кожи вечно беру абсолютно белую тоналку.

— А что, будет лучше, если с тоналкой к кассе подойдет мужик? — Джеймс засмеялся, насыпая в кружку седьмую ложку кофе.

— Блин, Эм, ну тебе что, сложно что ли? Я же тебе тампоны покупаю иногда, — Сириус скорчил обиженную гримасу.

— Ну ты сравнил, конечно... Ладно, моя белокожая принцесса, куплю всё, что скажешь, не ной только.

— Ты покупаешь ей тампоны? — Джеймс замер с сахарницей в руках, глаза округлились.

— Ты скоро тоже будешь, — Сириус мрачно кивнул. — Сколько там до свадьбы твоей осталось? Несколько месяцев...

— Я не буду!

— Джим... — Эмма лениво потянулась на диване. — Купить тампоны куда проще, чем развестись. Просто смирись — миром правят женщины... А вы, мужчины, наши верные помощники. Иногда — слуги.

— Ну уж нет! В нашей семье всё будет по-другому.

— Можешь убеждать себя в этом до самой свадьбы, — Сириус налил в кружку черный кофе. — А потом Лили разбудит тебя в восемь утра, потому что захотела чипсов, ты поплачешь в подушку и смиренно попрёшься в магазин. Хорошо хоть трансгрессировать умеем... Не представляю, как магглы выживают.

— Бред какой... Лили тоже умеет трансгрессировать и покупать чипсы, — в непонимании проговорил Джеймс.

— Ну удачи тебе выжить в браке с таким подходом, — Эмма закатила глаза.

— Лили не такая психованная, как ты!

— Лили просто ещё не поняла, как приятно сваливать на кого-то всю ту хрень, которую делать не хочется!

— Могла бы при мне и не так откровенно весело об этом говорить, — Сириус криво усмехнулся. — Ладно, Джим, с твоим характером упёртого оленя... тебя ждёт много интересных открытий.

В этот момент прямо посреди комнаты из воздуха материализовался Грюм. Все вздрогнули и уставились на него с открытыми ртами.

— Ты что тут делаешь!? — испуганно завопила Эмма, хватаясь за сердце.

— Тестировал новую мантию-невидимку и радовался, что у меня нет жены, — Грюм осклабился. — Кстати, у меня для вас сюрприз.

— Уже страшно, — Джеймс тяжко вздохнул.

— Где Люпин?

— Где-то с Доркас шляется, — Сириус лениво зевнул.

— Отлично, просто отлично, — Грюм потирал руки, явно замышляя что-то недоброе. — Сейчас будет испытание для всех наших прекрасных дам.

— Ты чего задумал? — Эмма приподнялась на локтях, настороженно щурясь. — Мы теперь тут убираться будем? Может, тебе и полы ещё помыть для полного счастья?

— Нафига? — Грюм поморщился.

— Тут, кстати, давно уже пора прибраться, — Сириус брезгливо оглядел пол.

— Наша хозяюшка, — Джеймс обнял Сириуса за плечи, слащаво улыбаясь.

— О боже... — Эмма и Грюм синхронно скривились, глядя на эту сцену.

— Короче... сейчас прибудет новый отряд, — Грюм многозначительно поднял палец. — И он практически полностью состоит из молодых девчонок. А вы знаете, как в этом возрасте любовь по башке даёт?.. Так что, Браун, Лонгботтом и Медоуз придётся потерпеть излишнее внимание к их молодым людям.

— А, — Эмма разочарованно махнула рукой. — Ты так заинтриговал, что я уже готовилась к чему-то по-настоящему страшному.

— Девчонки-то ничего... — Грюм многозначительно подмигнул. — Я уже с ними познакомился...

— Грозный Глаз... — Эмма вскочила на диван, приняв театральную позу. — Скажи честно, ты действительно думаешь, что найдётся кто-то лучше меня?

— Нет, — хором ответили Грюм и Сириус, не отрывая от неё взгляда.

— Лили, — тут же вставил Джеймс.

— Ну это и так все знают, — Эмма снова небрежно завалилась на диван.

Парни что-то оживлённо обсуждали, давясь смехом, а Эмма замолчала, уставившись в потолок. Но мысли её были далеко не о ревности и новых членах Ордена.

Слова о тампонах заставили её задуматься — когда она в последний раз их покупала? Она старалась не подавать виду перед Сириусом, что перестала пить. Делала это скорее в память о Вилли — он просил её быть осторожнее, беречь себя. Но вот сейчас она снова загрузилась по поводу того странного разговора о беременности. Всё ещё не давало покоя, насколько Вилли был в этом уверен.

В этот момент в комнату вошли Доркас и Ремус, не выпуская рук друг друга.

— Вы такие милашки... — лениво протянула Эмма, даже не шевелясь на диване.

— Привет, — Доркас смущённо улыбнулась. — Мы не знали, что все уже собрались.

— Ага... хотели тут покувыркаться, — Сириус кивнул с издевкой. — Извините, что нарушили ваши планы.

— А Грозный Глаз сейчас приведёт новеньких девочек... — игриво протянула Эмма. — Кстати, ты так и не сказал, Грюм, а кто будет их тренером?

— А вот это самое интересное... — Грюм прищурился. — Браун и Люпин.

— Что?! — Эмма и Ремус вскрикнули одновременно.

Сириус с Джеймсом расхохотались, а Доркас неодобрительно скосилась на Грюма.

— А почему Ремус, а не я? — спросила она.

— Ты вроде как людей не любишь, Медоуз, — Грюм пожал плечами.

— Доркас, не переживай, Рем боится людей не меньше тебя, — сквозь смех протянул Сириус.

— Вот именно, — Ремус растерянно почесал затылок. — Грозный Глаз, как я могу быть тренером?

— Люпин, но ты хотя бы не обматеришь их с порога, — закатил глаза Грюм. — Как я могу поставить Блэка тренером, если я его сам побаиваюсь иногда?

— А Джима?

— А он тупой, — напомнила Эмма.

— Нет, тут дело не в этом, — усмехнулся Грюм. — Просто у него мозг отключается, когда он видит Эванс...

— Лили придет?! — Джеймс подпрыгнул на месте. — Я хочу быть тренером!!! Грозный Глаз, я её вижу раз в неделю! Имей совесть!

— Ты не станешь её тренером. Пусть её Браун учит, — Грюм скрестил руки на груди.

— О да... я отбила у тебя Эванс, — Эмма торжествующе подняла кулак вверх, широко улыбаясь.

В дверь кухни раздался робкий стук.

— О! — Грюм оживился и направился к двери. — Кажется, Фрэнк их привёл. Ну что, готовы?

— Грозный Глаз, мы что, по-твоему, девушек ни разу не видели? — Сириус скривился.

— Ой, дай хоть немного позлорадствовать, аристократ, — Грюм закатил глаза и распахнул дверь. — Заходите.

На кухню робко вошла группа из десяти человек, среди которых было всего трое парней. Эмма замерла, словно вкопанная, заметив среди новичков Джейка Макдональда. Ремус же вздрогнул, увидев рядом с ним его сестру Мери...

Но лица всех озарились улыбками, когда в толпе заметили Марлин и Лили. Джеймс тут же рванул к Лили, а Марлин бросилась к Эмме и Рему, которые стояли ближе всех, и буквально задушила их в объятиях. Доркас наблюдала за этой сценой с явным неодобрением.

Остальные новички выглядели скованно и неуверенно.

— Всех приветствую, — начал Грюм, с усмешкой наблюдая за реакцией своих подопечных. — Новые силы нам сейчас очень кстати. Признаюсь, раньше я скептически относился к женщинам в армии, но времена меняются. Уверен, из вас выйдут отличные бойцы. Знакомьтесь — это часть нашей армии: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Эмма Браун, Доркас Медоуз. Именно они сделают из вас настоящих солдат. Основными вашими наставниками будут Люпин и Браун. Пока можете познакомиться.

— Эй, я же просила называть меня Блэк, — обиженно протянула Эмма.

— Браун, я никогда к этому не привыкну, — Грюм закатил глаза.

— Блэк? — Марлин удивлённо подняла брови. — Вы что тут за год такое Сириусу подлили, что он женился!?

— Мы до сих пор не знаем, что нам тогда подлили, — кивнул Ремус.

— А он что... будет нашим тренером? — из толпы вышла Мери, испепеляя Ремуса взглядом, полным отвращения.

Ремус непроизвольно отступил назад, с трудом сглотнув ком в горле.

— А что тебя не устраивает, дорогуша? — Грюм прищурился. — Ты уверена, что превосходишь его хоть в чём-то?

— Он ведь... чудовище, — Мери не отводила глаз от Грюма, подчёркнуто игнорируя Ремуса.

Сириус и Джеймс молча вышли вперёд, встав перед Ремусом живым щитом.

— У нас уже был этот разговор, — Сириус говорил тихо, но каждое слово было резким. — Я думал, мы тогда всё решили.

— Я уже тогда поняла, что вы ненормальные, раз тусуетесь с оборотнем днями и ночами, — резко бросила Мери. — Но с чего вы взяли, что остальные согласятся? Почему его вообще пускают в общество?

— Что?.. — Доркас резко выпрямилась.

Она одним движением оттолкнула Сириуса и Джеймса, приблизившись к Мери на опасное расстояние. В комнате повисла напряжённая тишина — все замерли в ожидании.

— Повтори, — Доркас произнесла так тихо, что стало ещё страшнее.

— Что он не человек? — Мери вызывающе подняла подбородок. — Могу повторить хоть сто раз.

Доркас молниеносно схватила её за локоть и с силой швырнула к стене.

— Не смей, — прошипела она сквозь зубы.

— Ты совсем чокнутая!? — взвизгнула Мери.

— Девочки, пожалуйста... — неуверенно подал голос Ремус. — Может не надо?..

— Давай, Доркас! — Эмма запрыгнула на стол, с азартом глядя подругу. — Туда ее!

Доркас двинулась вперёд чёткими шагами солдата — удар в живот, резкий подсечка, бросок на пол. Мери, застигнутая врасплох, лишь успела вцепиться в её волосы и бестолково махать руками, пытаясь попасть по лицу. Но против военной ловкости Доркас её попытки выглядели жалко.

Джеймс и Сириус засвистели, а Ремус с Джейком бросились разнимать дерущихся. Но это оказалось не так-то просто.

— Галеон на Медоуз, — быстро сказал Грюм, потирая руки.

— Тут нет идиотов, которые будут ставить на Мери, — закатил глаза Сириус.

— Блин, вот и за Рема девчонки подрались... — вздохнул Джеймс. — А за меня никто никогда не дрался.

— Кого мне за тебя избить? — засмеялась Лили, целуя его в щеку.

— Марлин, а ты не хочешь вписаться? — Сириус подавился смехом.

— Ой, очень смешно, Блэк, — скривилась та. — Только не вздумай при его сумасшедшей благоверной вспоминать про нас с ним... А то меня тоже по полу швырять будут.

— Точно... — Эмма прикрыла рот рукой. — Марлин, я совсем забыла, что вы спали... Ууу... Ты определённо идёшь в мой отряд.

— Ой, не напоминай, — вздохнула Марлин. — Стоп... Рем что, оборотень? А так вот почему у него везде шрамы... И уроки он поэтому прогуливал иногда? Ну нифига себе! Чёрт, я спала с оборотнем... Да я прям бунтарка!

Эмма, Джеймс, Лили и Сириус уже задыхались от смеха, пока Ремус с Джейком всё ещё пытались растащить дерущихся, а Грюм с азартом наблюдал за потасовкой.

В этот момент на кухню вошли Фрэнк с Алисой. Они застыли на пороге, изумлённо переводя взгляд с одного угла комнаты на другой, затем осторожно подошли к друзьям.

— Тут пиздиловка за Рема, — радостно объявил Сириус. — Скажите круто!

Вскоре все переместились в тренировочный зал. Эмма уже предвкушала, как будет гонять Мери.

Они с Ремусом разделили новичков на две группы. Эмма встала напротив Марлин, Мери (которая вся была в ссадинах и выглядела максимально недовольной) и ещё трёх девушек, тогда как перед Ремусом из знакомых лиц оказались только Лили и Джейк.

— Ну что... — Эмма начала первой, расхаживая перед строем. — Во-первых, если кто-то ещё осмелится сказать хоть слово против Ремуса — будет больно. Даже больнее, чем Мери. Потому что у меня есть пистолет, и я чертовски хорошо стреляю.

— Она шутит, — тут же прокомментировал Ремус.

— Конечно нет, — Эмма скривила губы. — Слушайте сюда. Во время войны нужно направлять злость на тех, кто убивает невинных, разрушает дома и хочет уничтожить всех магглорождённых и полукровок... А спокойный парень, который держит себя в руках и уходит в безлюдные места в полнолуние — не ваша забота. Если хотите в армию — учитесь держать язык за зубами. Так что от Рема все отъебались. Навсегда.

— Грюм просил не материться, — шикнул Ремус.

— Если кого-то смущает мат... мне совершенно на это плевать, — тут же добавила Эмма.

— Браун, ты такая милая, когда командуешь, — Джейк бросил на неё оценивающий взгляд.

— Рем, теперь твоя очередь меня защищать, — вздохнула Эмма.

— Она замужем, — Ремус закатил глаза. — Её фамилия Блэк. И ты ей никогда не нравился, Джейк, она просто дразнила Сириуса. И почему эта информация вообще есть в моей голове? — он поморщился, потирая виски.

— Может вас интересует что-то еще? Помимо оборотней и того, что я охуительно хороша? — Эмма лениво покрутила палочку между пальцев.

— Да, — тут же отозвалась одна из девушек в её отряде.

— Ну давай, слушаю.

— А как зовут того бледненького с татуировками? — девушка заинтересованно наклонила голову.

— Кажется, мы задавали другие вопросы, когда приходили в Орден, — Эмма скривила губы, переведя взгляд на Ремуса.

Внезапно её лицо исказилось, она резко зажмурилась, почувствовав подкатывающую тошноту и страшное головокружение. Она тряхнула головой, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов — неприятное ощущение отступило.

— Ну да, ты спрашивала, можно ли убивать, — Ремус усмехнулся.

— Этот «бледненький» занят, — резко бросила Лили, пристально наблюдая за Эммой. — С тобой всё в порядке?

— Да, нормально, — Эмма быстро кивнула. — Так, ну что, делимся на пары?

— Да, — Ремус одобрительно кивнул. — Вас десять, так что как раз один отряд против другого.

— А парни... они будут драться в полную силу? — одна из девушек нервно переминалась с ноги на ногу.

— Конечно в полную, — Эмма удивлённо подняла брови. — Ты о чём? Мы тут воюем за равноправие вообще-то!

Пока новички разделялись на пары, Эмма с Ремусом отошли к подоконнику, как полгода назад это делали Фрэнк с Доркас.

— Прости конечно, но... ты отвратительно выглядишь, — Ремус внимательно изучил её лицо. — Надеюсь это никак не отразится на твоём непомерном эго... Ты просто словно заболела.

— Да меня что-то тошнит немного, — скривилась она.

— Я же говорил вам всем не пить кофе литрами, — Ремус закатил глаза.

— А как ещё выживать? — Эмма махнула рукой. — Я вообще-то с ночного дежурства сразу сюда вернулась. Хотя, похоже, моё здоровье действительно требует прокачки. У меня нет этого вашего сильного мужского организма. Помру так скоро.

— Да брось, — Ремус отмахнулся. — Будет выходной, ты поешь в первый раз за месяц и тебя хватит еще на год.

— Ну да, конечно, — Эмма закатила глаза. — Вот если бы Вилли был здесь, он бы меня вылечил.

Эти слова сорвались с языка неожиданно. Эмма застыла, вспомнив его вопросы про тошноту и расстройство пищевого поведения. Она закусила губу, пальцы в кармане мантии нервно перебирали второй, ещё не использованный тест, который она не решалась сделать уже месяц, но везде носила с собой.

— Рем, солнышко... присмотри тут за всеми один, — жалобно протянула она.

— Опять тошнит? — в его голосе прозвучало искреннее сочувствие. — Иди отсюда.

— Если Мери что-то про тебя тут скажет, я ее попозже убью, — быстро бросила Эмма, целуя его в щеку на прощание.

Она выскользнула в коридор, двигаясь бесшумно, как тень. Приглушённые голоса из кухни доносились сквозь стены, а она чувствовала себя настоящей ниндзя, пробираясь к душевой. Но планы нарушил Джеймс, вылетевший в коридор с размахивая палочкой — они с Сириусом устроили очередной дуэль прямо посреди кухни.

Эмма прижала палец к губам, широко раскрыв глаза в немой просьбе о тишине.

— Браун! — Джеймс подскочил к ней, используя как живой щит. — А ты чего тут шляешься?

— Поссать можно? — прошипела она сквозь зубы.

— А, ну иди, не отвлекай меня, — он небрежно отпихнул её к двери.

Эмма закатила глаза — остаться незамеченной явно не вышло. Сдавленно выдохнув, она почувствовала, как слабость снова накатывает волной. На кухне Сириус с Джеймсом продолжали дуэль, Фрэнк лениво вёл счёт, Алиса дремала у него на коленях, а Доркас сидела, уставившись в стену с мрачным видом.

Эмма прокралась к груде сумок в углу, выудила из рюкзака Джеймса мантию-невидимку и медленно побрела к выходу.

— Ты куда? — Доркас возникла за её спиной как призрак, тихо шагая следом.

— На воздух подышать, — сдавленно ответила Эмма, разворачивая мантию.

— Можно с тобой? — в голосе Доркас слышалась неуверенность..

— Пойдём, — Эмма обречённо кивнула.

Они накинули мантию и выскользнули наружу. Отошли подальше от здания, но не снимали укрытие — появляться у штаба в форме мракоборцев было строго запрещено. Это место должно было оставаться тайным.

— Ты чего кислая такая? — осторожно спросила Эмма, разглядывая хмурое лицо подруги.

— Да... как-то неприятно то, что сегодня произошло, — Доркас тяжело вздохнула. — Эта девчонка... как она говорила о Реме. И ведь она его бывшая. Как мы теперь будем работать вместе? И вообще... Не хочу, чтобы она тут ошивалась.

— Убей её, — Эмма криво усмехнулась. — Ты же можешь.

— Ой очень смешно, — Доркас закатила глаза. — А с тобой что? Выглядишь как после чумы.

— Доркас... Я вот даже не знаю, стоит ли говорить... — Эмма закусила губу.

— Боже, что случилось? — Доркас побледнела. — Рем что, целовался с ней? Поэтому ты ушла из класса?

— Ты совсем ебнулась? — Эмма возмущённо подняла брови. — Ты вообще можешь думать о чём-то кроме Рема?

— Прости, — Доркас сдавленно вздохнула. — Просто нервы. Давай дальше отойдём. Надо покурить...

— Ага... — Эмма кусала губы.

— Так что случилось-то?

— Да ты знаешь... я, возможно, залетела, — выдохнула Эмма едва слышно.

Доркас резко остановилась, глаза её стали огромными.

— Что? — прошептала она, будто не расслышала.

— Это... не точно ещё, — Эмма достала из кармана тест. — В штабе я и шагу ступить не могу незамеченной. Особенно с этим идиотом Поттером под ногами... Это уже второй, первый был отрицательным.

— Ну ты... попала, — Доркас замерла, переваривая информацию.

— О, наконец-то адекватная реакция, — криво улыбнулась Эмма. — Вилли твердил, что это счастье, Поттер тоже самое нёс...

— Вилли? — Доркас прищурилась. — Давно ты тест-то делала первый... До сих пор задержка?

— Ну... типа того, — Эмма беспомощно развела руками.

— Пойдём.

Доркас схватила её за руку и потащила к придорожному кафе. Они вошли, не снимая мантии, и тут же застыли на пороге. За столиком у окна сидел Грозный Глаз в компании Барти Крауча-младшего.

— Это ещё кто? — прошептала Доркас.

— Пописаю я сегодня на тест или нет? — раздражённо прошипела Эмма. — Это Крауч-младший... Он с нами в Аврорате учится.

— Серьёзно? — Доркас прищурилась. — Личико знакомое...

— Да? — Эмма удивлённо посмотрела на неё. — А, ну да, ты же приходила в школу мракоборцев давать мастер-класс...

— Да... Но ощущение, что не только там я его видела... — пробормотала Доркас, медленно продвигаясь вперед. — Четко помню его глаза. Не знаю откуда...

Грюм что-то говорил строгим тоном, а Крауч слушал с неестественно покорным выражением лица.

— ...Профессор Грюм, но я лучший в классе, — голос Барти звучал невинно. — Меня давно пора взять в Орден. Я готов помогать!

— Крауч, я ценю твои намерения, — Грюм кивнул, но в его глазах читалось напряжение. — Многие из Аврората хотят в Орден. Но я... беру не всех. Ты отличник, блестящий ученик. Но ты... пока не готов к войне.

Эмма и Доркас переглянулись. Они слишком хорошо знали Грюма — его привычные шутки, сарказм, манеру говорить. Но сейчас... он явно что-то скрывал. Это словно были просто отмазки.

— Но... Грозный Глаз!

— Мы поговорили, и ты меня не убедил, — Грюм резко поднялся, направляясь к выходу.

Девушки замерли, не смея пошевелиться, провожая его взглядом. В Ордене вечно не хватало людей, но лучшего ученика отшивали? Странно...

В этот момент к столу приблизилась высокая фигура в черном капюшоне. Эмма и Доркас инстинктивно сжали друг другу руки, затаив дыхание.

Незнакомец сел напротив Барти, медленно сдвинул капюшон...

Бледная, почти серая кожа. Красные глаза, холодные, как лед. Длинные тонкие пальцы с острыми ногтями, больше похожими на когти...

— Молодец, Барти... — его голос заставил кровь стынуть в жилах. — Ты сыграешь важную роль в нашей игре...

— Да, мой Лорд, — Крауч склонил голову, и в его глазах вспыхнул странный блеск. — Я прекрасно справляюсь с ролью мракоборца... Но все ключевые планы — в Ордене. Мне нужно попасть туда любой ценой.

— И ты попадешь, — Волдеморт провел холодными пальцами по его щеке, оставляя мурашки на коже. — Мы с тобой сотворим много прекрасных вещей... Вспомни хотя бы, как ловко ты расправился с теми придурками Поттерами... А теперь давай развлечёмся.

Эмма и Доркас застыли, не смея дышать. Их глаза встретились — в них читался одинаковый ужас.

— Да, мой Лорд, — Барти расплылся в безумной улыбке, медленно проведя языком по губам. — Здесь столько магглов...

— Ты далеко пойдешь, мой мальчик, — Волдеморт одобрительно кивнул.

— Империо... — сладко протянул Барти, направляя палочку на ничего не подозревающего бариста.

Тот моментально разбил бокал о край барной стойки и начал водить осколком по собственному запястью. Эмма судорожно прижала ладони ко рту, чувствуя, как от этого зрелища к горлу снова подкатывает тошнота. Она впервые в жизни поняла Джеймса.

— О нет... — прошептала Доркас, переводя на нее взгляд.

Она крепче вцепилась в мантию-невидимку, обхватила Эмму за плечи и, ступая бесшумно, потащила к выходу. У двери они замерли, боясь пошевелиться. Доркас, бросая тревожные взгляды на хохочущих Волдеморта и Крауча, осторожно приоткрыла дверь, вытолкнула Эмму наружу и сама выскользнула следом.

Они побежали. Эмма всё ещё сжимала ладонями рот, дыша через нос прерывисто и громко. Доркас старалась не дрожать, но пальцы её судорожно сжимались в кулаки. Они оглядывались на кафе, глаза их были широко раскрыты от ужаса.

Наконец, добежав до штаба, они остановились, переглянулись — и, не говоря ни слова, вошли внутрь. В коридоре они сбросили мантию, стояли, тяжело дыша, не в силах вымолвить ни слова.

— Что это было? — голос Эммы дрожал. — Крауч... он же аврор...

— Эмма, двойных агентов никто не отменял, — Доркас осторожно положила руку ей на плечо. — Ты... как себя чувствуешь?

— Вроде нормально, отпустило, — Эмма слабо махнула рукой. — Крауч убил родителей Джима?.. Как это вообще возможно? Он же милашка...

— Очень милый, да, — Доркас скривила губы.

— Ну и где вас носило? — из темноты коридора появился Грюм, а рядом с ним — Джеймс и Сириус, скрестившие руки на груди с одинаково деловыми лицами.

— В кафе ходили, — мрачно бросила Доркас.

— Браун, ты должна была с Люпином вести урок, — Грюм закатил глаза. — Он говорит, тебя тошнит, а ты в кафе шастаешь?

Эмма замерла, не зная, что ответить.

— Не ори на нее, Грозный Глаз! — резко вскрикнула Доркас.

— Ну всё, походу женщины все-таки захватили власть, — Сириус поморщился. — Или я вообще ничего не понимаю.

Эмма открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг из глаз хлынули слёзы. Она медленно опустилась на корточки, обхватив колени руками.

— Это еще что за представление? — Грюм замер, растерянно глядя на неё.

Эмма мельком взглянула на Доркас и резко мотнула головой. Сириус тут же присел рядом, его обычно насмешливый взгляд стал серьёзным.

— Мы... — Доркас закусила губу, затем резко выдохнула. — Мы только что видели Волдеморта. И нам срочно нужно в то кафе. Где ты, Грюм, так мило болтал с младшим Краучем...

Воздух в коридоре словно застыл. Все замерли, уставившись на них.

— Что вы видели? — Грюм резко накинул плащ, лицо его стало каменным.

— Видели, как ты ушёл... а потом к нему подсела его лучшая подружка, — Эмма всхлипнула, вытирая лицо рукавом. — Они говорили... что Крауч должен любой ценой попасть в Орден. Чтобы сливать информацию.

— Черт, а я ведь чуть не поверил этому гаденышу, — прошипел Грюм сквозь зубы и стремительно вылетел из штаба.

— Крауч? — Джеймс стоял бледный и с широко распахнутыми глазами. — Господи... я же знаю его с детства...

— Джим... — Доркас тяжело вздохнула. — У нас для тебя очень плохие новости.