Отец (джен)

Примечания:

Примечание автора:

Я конечно же должен принести извинения за столь длительный перерыв между продами, но 1) по сравнению с предыдущим разом, всё было сделано молниеносно, и 2) я уже столько раз извинялся, что мне всё равно никто не поверит. А потому просто отмечу, что эта глава несколько продолжительнее большинства предыдущих. Более того, в ней снова встретятся четыре персонажа, по которым кое-кто из вас успел соскучиться, а заодно и ещё один, не появлявшийся на протяжении многих глав. Насладитесь и поделитесь своим мнением, ребята! Не исключено, что на какое-то время это будет последняя глава, так как через неделю я возвращаюсь в колледж, а в этом семестре времени у меня будет значительно меньше, да и доступ к интернету будет весьма ограничен. Тем не менее, по мере возможности я продолжу писать и выкладывать новые части.

---

45. Задача для ума

* * *

Лея попыталась вздремнуть на койке (единственном предмете мебели в маленькой каюте), но выяснилось, что её сознание никак не может успокоится. Это жутко раздражало. Она не понимала, откуда приходит большинство странных мыслей. Перед её мысленным взором неотступно маячил Вейдер, то обозлённый, то отрешенный, да ещё и с Люком в придачу. У неё в голове постоянно всплывали странные образы, в основном с Люком в этой каюте: спящим на койке, мечущимся туда-сюда перед дверью, или съёжившимся на полу в дрожащий комок, отчаянно обхватив руками подушку. Последняя картина могла показаться случайной нелепостью, если бы ей самой не хотелось поступить точно так же.

Разумеется, она так не сделала. Она — принцесса и должна быть твёрдой. Лея сердито вытерла слезинку в уголке глаза и решительно выпрямила спину.

Она успела как раз вовремя. Без предупреждения распахнувшаяся дверь пропустила здоровенную фигуру её похитителя и почти неслышно закрылась за ним. В этой тесной каюте Вейдер казался вдвое крупнее. Шипение респиратора заглушало испуганный стук её сердца, что слегка успокаивало. Всё остальное Лея смогла контролировать, пытаясь не дать ему догадаться, насколько она на самом деле испугана.

Она встала и уняла дрожь в коленях, представив, как в раздвижной двери застревает плащ Вейдера.

— Я требую, чтобы Вы вернули меня родителям, — твёрдо заявила она.

Он не ответил. Только стоял. Смотрел на неё. Казалось, её слова, не задерживаясь, стекают с брони.

Стараясь не нервничать, она добавила:

— Вы не имеете права держать меня взаперти. Я — подданная Альдераана!

Медленно шагнув к ней, своей огромной лапищей он взял её за подбородок, приподнял голову и принялся изучать её лицо, как когда-то в саду, когда ни у кого из них не получалось уснуть.

— А не должна,. — отстранённо проговорил он. Его рука сжалась.

— А не должна,. — повторил он более жёстко.

Вспылив принцесса поборола страх.

— Я никогда не пожелала бы быть кем-то иным! — огрызнулась она в патриотическом порыве.

— Вскоре тебе придётся привыкнуть к этой мысли, — жёстко ответил Вейдер.

Она яростно отпрянула, обросив его руку.

— Вы можете забрать меня у семьи, можете держать меня взаперти, можете даже попытаться промыть мне мозги, но я знаю правду и не позволю Вам её отобрать!

— Ты понятия не имеешь об истинной правде, — с горечью отозвался Вейдер.

Холодно, расчётливо и самоубийственно безрассудно Лея повернулась к нему спиной и скрестила руки.

Последнее что она успела понять, — это как её схватили за плечи и резким движением развернули обратно лицом к нему. Он говорил что-то, что-то гневное… Но у неё внутри закипела ледяная ярость, и она оттолкнулась от него, вложив в презрительный взгляд всю ненависть, на какую только оказалась способна. Наверное, это было совсем неразумно, но принцесса так разозлилась, что уже не могла мыслить здраво… ей отчаянно хотелось, чтобы этот ужасный человек испугался, отчаялся, попал в западню, испытал стресс и оказался таким же крохотным, как и она… хотя, по логике вещей, она даже надеяться не могла устрашить Лорда Ситхов.

Вопреки здравому смыслу Вейдер прервался на полуслове и на шаг отступил. Ещё какое-то мгновение он пристально вглядывался в неё, а потом, не сказав ни слова, покинул каюту, и она услышала, как за ним закрывается дверь.

Напряжение и завязанное узлом безнадёжное отчаяние выплеснулись наружу. Она упала на койку и разрыдалась.

* * *

Добрых полчаса капитан Фирмус Пиетт раздумывал, а не стоит ли ему заглянуть в корабельную молельню⁽¹⁾ и вознести пламенную просьбу всем возможным божествам о спасении и защите новоиспечённого адмирала Пятого флота. Как правило, капитан воздерживался от подобных поступков, но сейчас он готов купить любую страховку, какую только можно найти на рынке. Адмирал Траун стал лучшим адмиралом, под началом которого ему довелось служить с момента основания Империи. И мысль о том, что из-за вспыльчивости Дарта Вейдера он может его потерять, казалась кошмарной. До сих пор Пиетт не опасался, что Траун разгневает ситха — настолько адмирал превосходил всех своих предшественников, — но этот последний маневр вполне может погубить чисса.

Капитан пытался объяснить это адмиралу. Но ему никак не удалось втолковать Трауну, что просить Тёмного Лорда о тайной встрече рискованно при любых обстоятельствах… тем более в тот момент, когда Владыка ситхов прямо приказал не беспокоить его ни по каким поводам, кроме вторжения из другой галактики. А если уж, вопреки здравому смыслу, и решиться на подобное, то настаивать на том, чтобы на эту встречу Вейдер прибыл к нему, точно не стоило.

Адмирал Траун вежливо выслушал все возражения капитана и проигнорировал всё. А сейчас он потребовал, чтобы Пиетт тоже принял участие в этой встрече. Капитан всерьёз подумывал о том, чтобы сбежать с корабля, но это стало бы выходом труса. Он пойдёт и будет молиться, чтобы Вейдер пощадил его, когда тот прибудет, чтобы избавиться от самонадеянного адмирала. Просить Вейдера пощадить адмирала — означает требовать чуда.

Сглотнув, капитан Пиетт нажал кнопку вызова у входа в адмиральский салон. В ответ на его имя дверь с шипением открылась, и он вошёл.

Адмирал Траун, как всегда, стоял перед одним из своих голопроекторов. Блеснув красными глазами, он приветствовал Пиетта выразительным жестом.

— Вижу, Вам удалось преодолеть свои сомнения, капитан.

— Не совсем, сэр, — ответил Пиетт. На борту «Исполнителя» он быстро овладел искусством преуменьшения.

— И всё же Вы здесь, и на полчаса раньше, — адмирал невозмутимо отвернулся, рассматривая изображение довольно простенького на вид кулона. Пиетт взглянул на него. Он казался вырезанным вручную. Затейливый, смелый дизайн показался капитану достаточно привлекательным.

— Довольно красиво, сэр, — сказал он вслух.

— Да, не лишено некоторого изящества, — согласился адмирал, — кулон ручной работы, вырезан вручную из куска дерева джапор⁽²⁾.

— Известный художник, сэр?

— Да… его можно назвать и так, — задумчиво произнёс адмирал, — действительно, его вполне можно так назвать. Безусловно, капитан, все мы — художники.

В голове Пиетта промелькнули нелепые рисунки, которыми он баловался в юности, пока не понял, что совершенно не способен к художественному творчеству.

— Я сильно сомневаюсь в этом, сэр, — мягко ответил он.

Траун перевёл свои пронзительные красные глаза на капитана.

— Пусть не в привычном смысле, капитан, — сказал он, — но ни одно живое существо не может не выражать себя с помощью какой-либо символики. Поймите искусство разумного, и Вы поймёте этого разумного⁽³⁾.

— И что Вам рассказал этот кулон, сэр? — с сомнением спросил Пиетт.

Красные глаза адмирала засверкали, он принялся ходить вокруг проекции, словно лектор Академии, только с бóльшим энтузиазмом.

— Это, — начал Траун, — работа прямого, решительного разумного. Того, кто предпочитает открытое противостояние. Разумный твёрдых правил и противоречивых страстей. Несомненно, мужчина-человек. Человек, в котором смешались одновременно самонадеянность и неуверенность, в равной мере способный на жестокость и нежность…

Пиетт слушал, удивляясь тому, как его командующий сумел столь много понять по куску деревяшки, и одновременно испытывая сомнения в его правоте.

— Сэр, — всё-таки решился он, — я не понимаю, какое отношение всё это имеет к тому, ради чего мы здесь собрались.

— Полное, капитан, — загадочно ответил Траун, — разумеется, единственного образца творчества этого человека недостаточно.

Он щёлкнул кнопкой пульта, и голограмма кулона скрылась, а на её месте возникло изображение продолговатого цилиндрического предмета, показавшегося капитану куда более знакомым.

— Сэр, это разве не…

— Световой меч, — согласился адмирал, — исключительно функциональное произведение. Превосходный образец оружия, не так ли?

Пиетт не впечатлился. Корпус лайтсейбера из технической дюрастали с покрытой муассанитом рукоятью по своей художественной выразительности напоминал схему двигателя.

— Едва ли это эстетично, сэр, — заметил он.

— Важное замечание, — ободряюще произнёс Траун, — крайне важное замечание. Привлекательность явно не является его предназначением. Напротив, он функционален, незатейлив, смертоносен, прост, универсален, своенравен — все характерные черты его владельца.

Ужасная мысль внезапно осенила Пиетта:

— Сэр, Вы же не имеете в виду…

— Лорда Вейдера? — закончил за него Траун, изогнув губы в лёгкой улыбке, — разумеется.

Пиетт подумал, что, возможно, ему всё-таки придётся бежать с корабля.

— Сэр, почему?..

— Достаточно сказать, капитан, — холодно проговорил Траун, — что я случайно получил информацию, касающуюся Лорда Вейдера лично, и пришёл к выводу, что это лучший способ ее сообщить.

— Сэр, — начал Пиетт, — не думаю, что я…

— Останьтесь, капитан, — жёстко приказал адмирал, когда Пиетт попытался скрыться за дверью до того, как появится Вейдер и застанет их обоих за изучением его личных вещей, — поверьте, Ваше присутствие на этой встрече необходимо.

— Уверен, что в этом нет особой необходимости, сэр, — заикнулся Пиетт.

— Это критически важно, капитан, — снова загадочно улыбнулся Траун.

* * *

Записку доставил дроид-мышь⁽⁴⁾ спустя каких-то десять минут после того, как он сбежал… нет, осуществил тактическое отступление… из скромной каюты, в которой сейчас обитала его нечаянная дочь. Хорошо, что для доставки послания отправитель выбрал механическое средство, потому что никто из живых посыльных не выдержал бы нынешнего взвинченного состояния Вейдера. Как ни непросто было завоевать доверие Люка, Лея успешно сумела заставить его почувствовать себя ничтожеством. За каких-то пять минут ей удалось вывести его из себя, всколыхнуть в нём океан неуверенности в себе и обратить его в бегство воспоминаниями о вине перед Падме… и всё это не считая того, что Лея — его дочь.

При мысли об этом его ненависть к Бейлу Органе достигла новых высот, сводя с ума от раздражения, когда он пытался придумать для этого человека достаточно жестокую участь и раз за разом терпел неудачу. Смерть — слишком милосердно, потому что никакие страдания не компенсируют того, что его дочь настроили против него. И, будто всего этого недостаточно, чтобы довести его до приступа бешеной ярости, его сын и младшие дочери по-прежнему не найдены, а Баренн нисколько не ближе к их обнаружению, чем несколько часов назад.

С учётом всего этого, а также отданого им прямого приказа не беспокоить его, ничуть не удивительно, что после вторжения в его личную бурю доблестного дроида-мышь незамедлительно постигла весьма мрачная участь. С какой-то болезненной надеждой, что ему посчастливится найти достойный повод задушить офицера, посмевшего нарушить приказ, Вейдер извлёк датапад из-под обломков дроида и открыл сообщение.

Оно было совсем кратким — всего из двух предложений.

И это оказалось самым ужасным, что он когда-либо читал.

Бросив беглый взгляд на хронограф… Сила, если он не выйдет сейчас, то опоздает,. и потратив несколько секунд, чтобы в надежде обеспечить безопасность Леи выставить наряд штурмовиков перед запертыми дверями своего салона, он стремительно покинул свои апартаменты.

Похоже, наличие в составе флота умного адмирала — это палка о двух концах. И он очень близок к тому, чтобы наткнуться на один из них.

* * *

Когда Вейдер ворвался в комнату, лишь годами укоренившаяся военная дисциплина не позволила Пиетту нырнуть под стол адмирала. Капитану казалось, что кипящая в Тёмном Лорде ярость и в самом деле настолько сильна, что может его задушить…

Разумеется, Адмирал Траун остался, как всегда, совершенно невозмутим. Он даже не выключил на проекторе изображение светового меча. Непринужденно оторвав взгляд от изучения вращающейся картинки, он коротко поклонился.

— Благодарю, что пришли, милорд, — сдержанно поздоровался он, и указал на голограмму лайтсейбера, а затем на реальный артефакт, висевший на поясе Вейдера, — как я уже объяснял капитану Пиетту, у Вас весьма выразительное оружие.

Пиетт с трудом смог поверить, что адмирал успел произнести столь длинную речь, а его ещё не задушили, но, похоже, заслуги Трауна перед Вейдером превосходили все его предположения. Впрочем, это лишь вопрос времени.

— Отпустите капитана, — приказал Вейдер, самым мягким и холодным голосом, который Пиетт когда-либо слышал. Это не сулило ничего хорошего.

— Боюсь, я вынужден просить Вас уделить мне несколько минут, — извиняющимся тоном ответил ему Траун, — видите ли, мне весьма хотелось бы, чтобы капитан Пиетт услышал то, что я должен сказать.

Маска огромного шлема сверкнула в сторону Пиетта и бегло осмотрела его с ног до головы. Пальцы Тёмного Лорда постукивали по рукояти светового меча.

— Очень хорошо, — сказал он, и Пиетт понял, что только что попал в разряд «несущественных».

Надо было бежать с корабля.

— Я пригласил вас обоих сюда, чтобы передать приглашение, — объявил Траун, — довольно специфическое приглашение.

— Адмирал, моё терпение катастрофически истощается, — процедил Вейдер, — чего Вы хотите?

Траун невозмутимо обошёл голопроектор и посмотрел прямо в глаза Вейдеру:

— Я хочу просить вас обоих помочь мне свергнуть Палпатина и реформировать Империю.

В наступившей тишине негромкое шипение включившейся вентиляции прозвучало, словно бластерный выстрел.

Я ослышался. Во всех девяти кореллианских преисподних я никак не мог это верно услышать.

— И я полагаю, — наконец прорычал Вейдер, — что Вы рассчитываете принудить меня с помощью этого.

Он швырнул на стол возле Пиетта датапад, и тот, даже не задумавшись, прочёл краткое сообщение. Понять его он не смог.

«Я знаю, где находится сын Энакина. Встретимся в моём салоне в 15:00. по корабельному времени⁽⁵⁾.»

— Я не заинтересован в том, чтобы принуждать Вас, милорд, — спокойно ответил Траун, — между прочим, именно по этому поводу здесь находится капитан Пиетт.

Он стремительно повернулся лицом к капитану и протянул ему датапад:

— Капитан, этот датапад содержит полный список из более чем трех тысяч человек из числа высших чинов Имперского флота и гражданской службы, выразивших своё одобрение и оказавших активную поддержку моим планам, — достав идентичный датапад, адмирал передал его Вейдеру, — как и этот, милорд.

Несколько мгновений он с загадочной улыбкой рассматривал их изумлённые лица.

— Господа, вам должно быть предельно понятно, что я заинтересован не в личном благополучии, а в устранении всеобщего хаоса, порождённого нынешним развитием политических процессов. Во всех секторах растут мятежные настроения. Если мы сами не примем меры для исправления недостатков Империи, то то, что должно было стать грандиозным достижением, превратится в столь же неэффективную систему, как Республика, причём гораздо более взрывоопасную. Кроме того, по моему мнению, очевидна необходимость необратимой смены руководства.

— И что заставило Вас думать, что я одóбрю подобное развитие событий? — прорычал Вейдер.

Траун указал на голограмму светового меча:

— Потому что я изучил Вас, милорд. Вы не из тех, кто отсиживается в стороне, когда необходимо выполнить тяжёлую работу. Вы не из тех, кто уклоняется от ответственности, будь то государственная или личная, — на последнем слове адмирал сделал особый акцент, — Вы не из тех, кто подчиняется влиянию внешних сил.

Какие бы тайны ни имел в виду Траун, Пиетт мог сказать, что адмирал попал точно в цель. Вейдер застыл, и даже шипение дыхательного аппарата казалось более тихим, чем всегда.

— И наконец, — добавил Траун, переключая изображение на резной кулон из джапора, — Вы не из тех, кто способен отказаться от близких людей.

— Капитан Пиетт, не могли бы Вы оставить нас на несколько минут, — мягко сказал адмирал, выключая голопроектор.

Пиетт с радостью ретировался.

— Откуда Вам известно о моей семье? — ошеломленно спросил Вейдер, уставившись в точку пространства, в которой исчезла голограмма кулона.

— Я всегда стараюсь как можно тщательнее изучить своих командиров, — ответил Траун, с лёгкой улыбкой, — и, хотя, должен признать, в Вашем случае риск несколько выше обычного, он всё же перевешивается практической пользой.

— Я начинаю разделять желание Императора сослать Вас в Неизведанные Регионы, — проворчал Вейдер.

Траун взял датапад с отправленным ранее Вейдеру сообщением.

— Сомневаюсь, что Вы сохраните это желание после того, как выслушаете меня, — мрачно произнёс он, — около девяти часов назад один из моих контактов в Имперской разведке обнаружил Вашего сына.

— Где? — вздрогнул Вейдер.

— Во дворце Императора.

— Невозможно! — машинально воскликнул ситх, хотя опыт подсказывал ему, что когда дело касается Люка, возможно практически всё.

— Боюсь, что это правда, — возразил Траун, — несколько недель назад этот же человек сообщил, что Император тайно связался с наёмником Бобой Феттом. Недавно Фетт вновь появился во дворце, привезя в переносной криокамере мальчика-подростка.

— По всем признакам, на момент последнего сообщения он жив и здоров, — поспешно добавил адмирал.

Вейдера накрыло волной ощущение поражения. «Я не справился, Падме, я не уберёг его…»

— Если это действительно был Фетт, — продолжил Траун, — то это вполне объясняет, почему ему с такой лёгкостью удалось преодолеть систему безопасности замка Баст…

Скорее всего, так и было, но это неважно. Мысли Тёмного Лорда устремились к Саре и Сандре… Что произошло с ними? Он бы спросил, но разве Траун не упомянул бы о них, если бы ему было известно и о девочках?

Конечно, он так и сделал бы. Лучше молчать и как можно дольше прикрывать малышей.

— Мой агент столкнулся с Люком на Кореллии, — вопросительно проговорил Вейдер вслух, — в тот момент он не был в руках охотника за головами.

— Возможно, на какое-то время мальчику удалось вырваться из заточения в ангаре, — пожал плечами Траун, — и в последовавшей суматохе боя его вновь захватили. Ручаюсь, милорд, моя информация достоверна. Во Дворце, в частных покоях Императора под его опекой находится мальчик по имени Люк. По моему глубокому убеждению, здесь слишком много совпадений, чтобы не допустить, что этот мальчик — не кто иной, как Ваш сын.

— Думаю, очевидно, что наши интересы совпали в подходящий момент, — адмирал щёлкнул переключателем на голопроекторе, — несомненно, Вы хотите вернуть сына. Я и те, кого я представляю, хотим убрать со сцены Императора. Полагаю, что к этому пересечению можно добавить и третью линию.

Появилось изображение Бейла Органы.

— Разумеется, я подразумеваю мятежников, — он бросил на Вейдера проницательный взгляд, — если мои предположения верны, Органа уже пытался с помощью шантажа склонить Вас к сотрудничеству в его интересах?

Вейдер неохотно кивнул. Траун оказался куда более опасным противником, чем можно было предполагать, — раскрыть столько тайн и незаметно организовать столь пугающе жизнеспособный заговор…

— Тогда можно не сомневаться, что ради достижения совместной цели он не против сотрудничества с имперскими элементами, — продолжил Траун.

— Кроме того, — изображение сменилось, на этот раз отобразив голоснимок Феруса Олина, — у нас под стражей находится джедай, судя по всему, довольно опытный боец, способный в значительной степени изменить баланс сил в Вашу пользу относительно Палпатина.

— В отличие от Органы, — хмыкнул Вейдер, — он не проявляет особого стремления к сотрудничеству.

— Но, к счастью для нас, с недавних пор ситуация существенно сдвинулась в нашу пользу.

На голопроекторе высветился портрет Леи.

— Что Вы предлагаете? — угрожающе пророкотал Вейдер.

Траун коснулся подбородка подушечками пальцев и едва заметно улыбнулся:

— Я предлагаю, милорд, слегка… надавить.

* * *

Насколько бы Хану ни было неприятно это признавать (самому себе — ведь ни при каких самых фантастических обстоятельствах, даже под тройной дозой сыворотки правды он не упомянул бы об этом кому-либо ещё), невозможно не согласиться, что условия проживания здесь превосходили то, что Вейдер предложил в замке Баст. Если бы его заставили сидеть под арестом по собственной воле, он не сумел бы выбрать более роскошную тюрьму. Для начала ему выделили целые апартаменты: гостиную, библиотеку, спальню и освежитель. По площади они, пожалуй, вдвое превосходили весь «Сокол», включая трюм. А если припомнить, сколько стоит недвижимость на Корусканте, то получается, что он, наверное, стоит столько, сколько денег никогда в жизни не видел.

Но размеры помещения меркли на фоне обстановки. Повсюду расстилалось ковровое покрытие с пышным ворсом длиной дюймов в шесть, настолько мягким, что он едва мог ходить. Его кровать, способная вместить целый взвод штурмовиков, была застелена шелковистыми простынями и одеялами, за цену которых можно было в течение нескольких месяцев кормить семью из четырёх человек. На всех стенах, даже в освежителе, висели изысканные картины. Ситхова срань, он и в самом деле искупался в ванной, больше напоминавшей бассейн, — впервые на своей памяти (в космосе, как правило, принимали двухминутный звуковой душ, а в кореллианских подворотнях гигиена была в диковинку).

Временами окружающая со всех сторон роскошь заставляла его остановиться на миг и задуматься, какого же хатта он так старается выбраться из этого места.

При этой мысли Хан фыркнул, что оказалось неразумно, поскольку в данный момент он располагался на стуле, покачивавшемся на поверхности стола. От этого незначительного движения одна из ножек стула соскочила с края, и Хан с воплем полетел в сторону от вентиляционного отверстия в потолке, которое он пытался исследовать. К счастью, шестидюймовый ковёр смягчил падение, а его голове не хватило считанных сантиметров для столкновения с краем каркаса кровати.

Хан предпринял слабую попытку подняться, но со стоном упал обратно. Он никак не сможет пролезть через это вентиляционное отверстие, равно как и через все остальные, которые он уже осмотрел, и через голографические окна, и через единственную дверь (панель управления, поверхность и рама которой были сделаны из высококачественной броневой дюрастали), закрытую на магнитный замок, а снаружи круглосуточно дежурил отряд штурмовиков.

Похоже, Император знает толк во всех этих штучках с Силой. Настоящий Люк даже с помощью майндтрика не смог бы выбраться отсюда, не говоря уже об обычном парне вроде него. Shavit, даже Вейдер… нет, неважно, ему придётся столкнуть Вейдера со звёздным суперразрушителем, чтобы уравнять шансы в поединке. Если повезёт, уныло размышлял Хан, Вейдер совершит ту же ошибку, что и все остальные, и примчится спасать того, кого приняли за Люка. Если ему действительно повезёт, они выберутся отсюда до того, как ему придётся объяснять, что произошло с близнецами.

Не то чтобы он действительно знал, что произошло с ними. Наверное, он смог бы что-то выведать с помощью компьютера, но Хан достаточно долго прожил на улице, чтобы понимать, что лучше не размещать там никакой информации, которая может выдать его. Кто-нибудь наверняка следит за его терминалом, так же как кто-то, несомненно, следит за каждым его шагом по камерам наблюдения.

Таким образом, все его усилия за последние несколько дней оказались совершенно напрасны. Хан угрюмо уставился на люстру над головой. Как долго он сможет успешно хитрить? Рано или поздно ходячий труп должен понять, что в его теле нет ни капли этой безумной магии, и что с ним случится тогда?

Рванувшись так резко, что едва не схлопотал растяжение, Хан вскочил на ноги и выкинул из головы мрачные мысли. В конце концов, пребывание в унынии никому не поможет. Кроме того, у него есть работа — чем дольше он заставит старую плесень считать себя Люком, тем больше времени будет у Люка, чтобы добраться до безопасного места. Вернуться к Вейдеру, затеряться в безвестности в какой-нибудь захудалой кореллианской кантине, спрятаться в чулане дворца Бейла Органы — всё равно где, лишь бы ни Император, ни охотник за головами не смогли бы его достать. Ну а ему пока стóит постараться вспомнить как можно больше о сумасшедших фокусах Люка, связанных с Силой…

Прерывая его размышления, с шипением открылась главная дверь апартаментов. Нахмурившись, Хан плюхнулся на ковёр и не спешил подниматься. Он пробыл здесь два или три дня, и за всё это время единственным посетителем был императорский врач, который то и дело наведывался, совал ему в рот какие-то предметы, тыкал в него датчиками и вообще вёл себя как первосортный зануда.

Невероятно толстый ковёр заглушал шаги, которые он мог бы услышать, но от дверного проёма на пол спальни протянулась чёткая тень. Хан раздражённо простонал и провёл рукой по лицу.

— Послушай, в долбанный последний раз повторяю: со мной всё отлично, так что, если хочешь, иди и объясни это старому ходячему чучелу, только оставь меня, к хатту, в покое!

— И тебе доброго вечера, юный Скайуокер.

Вскрикнув, Соло вскочил. В надежде, что это не тот, о ком он подумал, Хан крутанулся в воздухе, чтобы повернуться лицом к двери, но так переполошился, что зацепился ногами за трижды проклятый ковёр и позорно грохнулся на кровать. Пытаясь сохранить хоть каплю достоинства, он попытался ухватиться за столбик кровати, но промахнулся и в результате распростёрся на матрасе с раскинутыми руками, пытаясь приподняться на переплетённых, полусогнутых ногах.

Люк катался бы по земле, истерически хохоча над такой неуклюжестью. Император же не соизволил даже шевельнуть иссохшей губой.

— Смею предположить, — проговорил он, а его жёлтые глаза пристально наблюдали за каждым движением Хана, пытавшегося вернуться в вертикальное положение, — что твой первоначальный комментарий был адресован кому-то другому, а не мне.

— Эмм,. — прохрипел Хан, — да… Точно… Конечно, я имел в виду… э-э… врача. Простите.

И потом, подумав пару секунд, он поспешно добавил:

— Ваше Высочество.

— Ничего страшного, мой дорогой мальчик, — отмахнулся Император, негромко хихикнув, — ты подарил мне прекрасную возможность начать твоё… перевоспитание.

Хан решил, что сейчас, похоже, не время для упрямства и возражений, как в прошлый раз. Хаттова слизь, в прошлый раз тоже было не время. Впрочем, он всегда был достаточно заносчив, чтобы подхалимничать в ответ, а потому решил, что язык лучше держать за зубами.

— У меня есть несколько замечаний по поводу прискорбного невежества, проявляющегося в твоей не слишком интеллигентной манере выражаться, — продолжил Император с широкой, зловещей улыбкой, опираясь на свой изогнутый посох, — может быть, этот разговор удобнее будет продолжить в гостиной?

Это никоим образом не было предложением. Приказав себе не спрашивать Палпатина, что значит «эрудированный», Хан осторожно последовал за морщинистым деспотом в гостиную.

Ни в коем случае это не выглядело предложением. Приказав себе не спрашивать Палпатина, что значит «интеллигентный», Хан с опаской последовал за сморщенным деспотом в гостиную.

— Присаживайся, мой юный друг, — приветливо сказал Император, указав на диваны и кресла. Хан осторожно опустился на ближайшее к двери в спальню кресло, решив, что, если потребуется, он сможет сбежать в освежитель и запереться там. Палпатин устроился на диване напротив и слегка наклонился к нему, обхватив руками древко посоха. Кожа на его иссохших руках казалась тонкой и полупрозрачной, словно папиросная бумага, что выглядело весьма странно, но поскольку это смотрелось не столь жутко, как сияющие жёлтым светом глаза или наполовину обожжённое лицо, Хан старался смотреть именно на них.

— Как я упоминал ранее, твой отец — хотя я уверен, что он руководствуется самыми благими намерениями — вряд ли обладает необходимыми навыками для воспитания и обучения столь достойного молодого человека, как ты, — оживлённо начал Император, — а посему, юный Скайуокер, принимая во внимание многолетнюю дружбу между мной и твоим отцом, я должен рассматривать эту обязанность как свою.

— Спасибо, — сумел выдавить Хан, — но Вам совсем не обязательно… уверен, Вы жутко заняты управлением Галактикой и всем таким прочим, так что…

— Я вынужден настоять, мой юный друг, — живо откликнулся тихий, до язвительности приторный голос правителя известной части Галактики, — в конце концов, необходимость слишком сильна, чтобы её игнорировать.

Маслянистый взгляд жёлтых глаз, не без доли брезгливости, окинул Хана с ног до головы.

Совершенно забыв о том, что, сколько возможно, ему надо стараться сохранять спокойствие и молчание, Хан ощетинился:

— Крифф, да всё у меня в норме! Какого хатта этот ситхов медик болтает?

— Давай, — с видом неистощимого терпения сказал Император, — оценим, что показала твоя первоначальная реакция на мой нежданный визит.

— Эй, послушайте, — поспешно заговорил Хан, — Вы просто напугали меня, вот и всё…

— В своё время мы обсудим этот вопрос, — небрежно отмахнулся Палпатин, — во-первых, очевидна проблема с твоим словарным запасом. Уверяю, столь грубые, плебейские выражения привели бы в ужас твою дорогую, оплакиваемую мать. Тем более они не подобают будущему Лорду ситхов.

Хан занервничал. Будущий Лорд ситхов? Неужели именно это Император предназначил для Люка? Неужели этот гад собирается сделать Люка таким же злобным хаттовым сыном, как и он сам?

«Нет,» — произнёс голос у него в голове, — «злобного хаттового сына он намерен создать из тебя, потому что, если ты ещё не заметил, это не Люк у него в лапах, а ты.»

— А кто сказал, что я собираюсь стать ситхом? — нервно буркнул Хан.

Император лишь усмехнулся.

— Я это предвидел, юный Скайуокер. Твои способности к овладению Тёмной Стороной могут превзойти даже талант твоего отца. Жаль, правда, что твоё существование может сделать его… устаревшим, скажем так, — он окинул Хана проницательным взглядом.

— Кстати, это подводит нас к моему следующему важному наблюдению, состоящему в том, что твой отец — какими бы достойными, я уверен, ни были его мотивы — пренебрегает твоим обучением.

— С чего это Вы взяли? — огрызнулся Хан.

Император откинулся немного назад, и сквозь морщины его изуродованного лица пробилась лукавая улыбка:

— Неужели ты думаешь, мой юный друг, что я оставил тебя без внимания в последние несколько дней?

Подумав, что Император намекает на камеры наблюдения, Хан ожидал услышать ряд критических замечаний по поводу своей неспособности к побегу. Поэтому его весьма удивило продолжение слов Императора:

— Всё это время ты был на удивление тих. Надеюсь, что я не пугаю тебя. Я ведь твой друг, ты же знаешь.

Ничего из сказанного Хан не понял, кроме последнего утверждения, в истинности которого он всерьёз сомневался, поэтому ответил лишь:

— Верно.

— Это определенно так, — брюзгливо сказал Палпатин. Кажется, ответ Хана показался старикану излишне ехидным, — однако, судя по тому, что ты не почувствовал заранее моего приближения, я, к сожалению, вынужден — хотя, надеюсь, ты понимаешь, что я крайне неохотно говорю что-либо не в пользу твоего отца, — я, к сожалению, вынужден заключить, что он не обеспечил должного развития твоих обширных талантов…

Часть, сказанного дальше, Хан пропустил, потому что был поглощён попытками разобраться с только что полученной подсказкой. Похоже, Император говорил о той странной магии Силы, которую умели использовать Вейдер и Люк… и, судя по всему, Император. Во всяком случае, Соло слышал, как Люк говорил о том, что может «чувствовать своего отца в Силе», какого бы хатта это ни означало. Чем бы ни было это «чувствование Силы», Император, кажется, заметил, что он этим не пользуется… наверно, именно это он имел в виду, говоря, что Хан слишком тих.

«Нехорошо,» — встревожено простонал голос у него в голове. И хотя пока не похоже, что Палпатин что-то заподозрил, но рано или поздно он обнаружит, что Хан не может ничего из того, что вытворяют эти чокнутые волшебники-джедаи. А если его попросят поднять в воздух диван или что-нибудь типа того? И как, сарлакк его съешь, он собирается блефовать, чтобы выкрутиться из этой ситуации? «Простите, Ваше Императорство, но с утра я что-то не в настроении?»

Точно. Да. Это будет прекрасно.

— …быстро овладеть несколькими простыми навыками, если это касается столь одарённого ученика, как ты, — говорил Император.

Хан моргнул:

— Простите… что?

Зловещие жёлтые глаза вперились в него, выражая ещё большее раздражение, чем прежде. Хан едва не вздрогнул. Впредь будь внимательнее, Соло.

— Надеюсь, ты не собираешься завести привычку заставлять меня повторяться, — сказал Палпатин. В его голосе прозвучала опасная нотка, — кроме тебя, юный Скайуокер, у меня масса других занятий.

— Простите, — промямлил Хан. Повисла неловкая пауза, — Ваше Высочество.

Слегка успокоенный Император немного расслабился.

— Неважно. Я думал, что мы сможем начать наши краткие уроки с нескольких простых техник Силы…

Сердце Хана заколотилось от ужаса, а в горле перехватило дыхание.

— …но становится очевидным, что в первую очередь мы должны исправить некоторые изъяны в твоем поведении.

От облегчения Хан с радостью закивал головой. Всё, что угодно, лишь бы не связываться со всякими волшебными штуками.

— Чýдно, — сказал Император, — тогда приступим. Ты, друг мой, — ученик. Я — учитель. Я ожидаю от тебя дóлжного уважения и послушания. Необходимо покончить с этим вопиющим непослушанием, которое твой отец позволял тебе проявлять.

Стиснув зубы, Хан снова кивнул.

— Например, — процедил Император, — ты должен чётко формулировать свои ответы, а не мотать головой, словно рик.

— Да, Ваше Высочество, — выдавил Хан.

Опираясь на посох, Император подался вперёд и вновь широко улыбнулся. Его зубы выглядели такими же жёлтыми, как и глаза.

— Пока ещё ты, мой юный друг, — необработанный самоцвет, но смею предположить, что при активном применении дисциплины мы всё же сможем сделать из тебя нечто полезное, — он встал и направился к выходу из апартаментов, — боюсь, мой юный друг, моё внимание требуется в другом месте, но завтра мы вновь всё это обсудим.

Проводив его взглядом, Хан с шумным вздохом рухнул на пышный ковер.

— Я — труп, — пробормотал он набитым шерстяным ворсом ртом.

---

Примечания:

Переводчику на кофеин — Юmoney (бывш. Яндекс.Деньги) 41001514857517

---

1) 228. В оригинале: "to the shipboard chapel". Хм... Вопрос о наличии на звёздных разрушителях (и других кораблях имперского флота) подобного помещения оставляю целиком на совести автора. Поскольку, ЕМНИП, в ДДГ не получили распространения религии подобные нашему христианству, для обозначения данного помещения был избран соответствующий термин. Молельня — комната или отдельное здание для религиозных собраний и служб преимущественно у сектантов или нехристиан.

Вернуться к тексту

2) 229. Ну вы, конечно, узнали. ;) Талисман из джапора (англ. Japor snippet) — амулет на удачу, подаренный Падме Амидале юным Энакином Скайуокером во время перелёта на Корускант на борту нубийского королевского корабля 327 типа "J" в 32 ДБЯ. Скайуокер вырезал амулет из куска дерева джапор и нанёс на него традиционные татуинские песчаные символы. Амулет был подвешен на шнурок из кожи джербы.

Вернуться к тексту

3) 230. Немного перефразированное высказывание Митт'рау'нуруодо. Гранд-адмирал говорил капитану Гиладу Пеллеону: "Изучайте искусство, капитан. Когда вы понимаете искусство расы, вы понимаете саму расу". ("Наследник Империи" (англ. Heir to the Empire) — первая книга "Трилогии Трауна" Тимоти Зана. Действие романа происходит в 9 ПБЯ.)

Вернуться к тексту

4) 231. Ремонтный дроид серии MSE-6, называвшийся иногда дроидом-мышью, — небольшой коробчатый колёсный дроид серии MSE, использовавшийся для технического обслуживания и питания. В Галактической Империи дроиды этой серии широко использовались на звёздных разрушителях и обоих Имперских экспериментальных рудодобывающих планетоидах.

Вернуться к тексту

5) 232. В оригинале: A.T. — Atlantic Time (Атлантическое время, -04:00 от UTC)... Б..эм-м... как всё запущено... На кораблях и судах Флота Империи корабельное время совпадало со временем Центра Империи (Корусканта).

Вернуться к тексту