Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

После очередного занятия по Защите от Тёмных искусств, где Муди заставил всех практиковать ослепляющее проклятье в облегченной версии друг на друге по парам (Забини получил два штрафных балла за неумение терпеть боль, когда Теодор применил на нём это проклятье в первый раз), Нотт получил отработку.

— Мистер Нотт, за неумение рассчитать силу, вам придётся явиться ко мне на отработку, — грозно прорычал Муди. — Сегодня же, после обеда!

По спине юноши пробежали мурашки. Он планировал заняться в тот день эссе по основам зимней посадки плотоядных растений, которое задали по гербологии, однако планы, очевидно, пошли прахом — теперь у него был явный риск не успеть сделать это задание вместе с десятком примеров по нумерологии, так как на следующий день должно было заниматься танцами.

Тем не менее, после обеда он, как и полагалось, вернулся в класс к профессору. По стечению обстоятельств — или по каверзному расчёту аврора, все члены клуба самообороны, а некоторые и не раз, оказывались уже на отработке у бывшего начальника отдела борьбы с тёмными силами. Кроме Теодора. Видимо, наступил момент, когда и ему выпало сомнительное удовольствие отрабатывать разные чары десятки раз.

— Итак, мистер Нотт! — оживился Муди, отбрасывая в сторону свиток какого-то эссе. — Отлично. Я почти успел покрыться пылью от этих треклятых эссе про гриндлоу. Третьекурсникам стоило бы заниматься тем, чем вы занимались весь прошлый год со своими приятелями, а не этой чепухой. Впрочем, — сменил он тон на миролюбивый, — это бы явно не помогло. Ваши приятели полные олухи, а вы сам — тупица!

Теодор опешил.

— Как вы планируете защищать свои новые идеи миролюбия к сквибам и прочим отребьям магического мира, если не сможете постоять за себя? Самооборона без противника — это иллюзия, которую вы себе придумали.

Он явно ждал какого-то ответа.

— Вы же наверняка слышали, что мы занимались из-за того, что профессор Локхарт…

— Напыщенный болван! На втором курсе нужно было обучить вас ставить простейшие щиты — и он не справился, но это не повод быть таким тупым уже на третьем! Вы понимаете, к чему я, мистер Нотт?

— Нет, сэр.

— Тогда вы тупица вдвойне! Чем отличается ваш папенька сейчас от того, кем он был пятнадцать лет назад?

— Эээ… у него выросла борода, сэр.

— Кретин! Ваш отец тогда был оправдан за метку на руке, потому что был вечным хлыщом, что увивался за девчонками! Он никогда не был боевым магом, несмотря на знание пары проклятий фамильной дряни, — Муди наклонился к его лицу. Теодор и не заметил, как он шустро перемещался по кабинету. — Сейчас, я слышал, он убивает афганских шевруди для этого старого контрабандиста Лонгботтома! В том и отличие, ясно? Теперь он боевой маг!

Теодор не знал, что ответить на эту тираду.

— Вы наводили справки о моём отце?

— Я держу руку на пульсе жизни каждого из оправданных ублюдков! Постоянная бдительность — вот, что сохраняет меня от мести меченных тварей, которыми я засадил Азкабан! И вот, что я скажу, Нотт, Пожиратели смерти — не единственные ублюдки с тёмными артефактами, как твой отец!

Теодор сглотнул.

— Все эти Кингстоны, Шеклболты, О’хары и Макмиланы, все они имеют пригорошню настоящих боевых магов, которые не будут церемониться с тем, чтобы соблюдать дуэльный этикет!

Муди прошёлся по кабинету.

— Чем отличается боевой маг от обычного? Тем же, чем стажёр аврората от меня! Боевые маги используют каждую возможность, каждое заклинание из своего арсенала, чтобы атаковать, атаковать, атаковать! Беспрестанно засыпая своего врага бесчисленными и безумными сочетаниями! Это не фамильная дрянь для защитников замка, как та ерунда, что ты использовал против тролля три года назад! Я видел этого тролля, Альбус показывал мне его в воспоминаниях не так давно, и тебе крайне повезло, мальчишка, что вы все остались живы! И знаешь, что?

Муди повернулся к Нотту лицом, его лицо украшала совершенно безумная гримаса. Глаз-артефакт беспрестанно и беспорядочно вращался в орбите, а искалеченные руки он сжимал и разжимал в кулаки.

— П-профессор?

— Я не берусь обучать тебя боевой магии, малец, но кое-что ты знать всё-таки будешь.

Остаток двухчасового занятия Теодор сначала записывал наименования трактатов из Запретной секции, доступ к которой Муди выдал ему уже подготовленный, а затем тренировал две связки чар. Первая относилась к бытовым чарам готовки и состояла из чар разделки и потрошения дичи и чар засолки. Чары разделки туш свиней и кабанов выворачивали наизнанку куски плоти относительно кожи, чтобы добычу было легче потрошить, и были обратимыми — чтобы позволить мясникам вернуть своей продукции товарный вид. При этом они были практически безболезнены (это Муди показал на самом себе, правда, едва не лишив сознания Тео. Он вскрыл свою ногу и вернул в исходное положение, сохраняя безумную улыбку).

Чары засолки же не были обратимыми — они конденсировали соль из окружающего воздуха и воды, и применение сначала одних, потом вторых, и отмена первых, превращали остаток сознательного существования противника в бесконечную пытку: соль тут же разъедала голую плоть, принося цели чудовищные страдания. Это были жестокие и действенные чары. Муди рассказал, что семья одного из неуступчивых членов Визенгамота была убита именно таким образом, а сам он сошёл с ума от вида пыток домочадцев, и в итоге кончил жизнь самоубийством.

Теодор решил не задаваться вопросом, откуда у Муди были впечатления о таких пытках и боевом применении чар из первых рук.

Вторая связка чар подходила для борьбы с массовым противником, например, со стаей оборотней, инфери, или скученной группой магов. Это были садовые чары прополки, которыми можно было воздействовать на участок земли, чтобы выудить оттуда мелкие камушки. Эти камушки можно было оттолкнуть от себя другими чарами, безобидной разработкой магглорождённого волшебника Джона Фиджа, предназначенной для игры в снежки. Разгоняемые до скорости маггловской мушкетной пули камни прорезали толпы противников, нанося им разнообразный урон. Эти чары Теодор должен был освоить самостоятельно к концу января.

Конечной мотивации Муди Теодор, выходя из кабинета Защиты от Тёмных искусств, так и не понял. Для себя, вспомнив предыдущий разговор тет-а-тет с профессором, он пришёл к выводу, что Дамблдор уверился в неединственности таких артефактов, как дневник, и увидел действительную перспективу возрождения Тёмного лорда; при этом ему самому было лестно осознавать, что Муди на протяжении трёх месяцев испытывал его друзей, чтобы выявить слабые стороны прошлогодней подготовки, а затем на отработках помог им эти слабые стороны устранить.

С учетом того, что чары, выданные Муди на проработку, действительно были смертоносны и опасны в случае применения описанным им образом, клуб самообороны на следующий год рисковал стать клубом нападения.

* * *

— Видите, всё просто. Раз — два — три, и повторить.

Джим Пакстон, судя по гневному возгласу старосты пятого курса Перрисса, заработал на отсутствии домашнего задания не один десяток штрафных баллов факультету, однако подготовился и снабдил целую аудиторию на пятом этаже, пустовавшую много лет, разметкой из белой краски для обучения танцам.

— Ты серьёзно? — спросил мальчишку изумлённый Гэмп. — Просто?! Да я проще Патронус наколдую. Как тут вообще ноги ставить так, чтобы не запутаться?

— Попробуй! Только тебе нужна партнёрша, — стушевался первокурсник. Теодор усмехнулся и подал руку Джинни: она тоже не умела танцевать, но уже успела сходить на факультатив для гриффиндорцев, проведённый Макгонагалл, и сама предложила ему потренироваться.

Под завистливыми взглядами друзей, которые были здесь одни, Тео взял руку Джинни и положил вторую на талию — чуть ниже, чем положено. Девочка сверкнула глазами, и Тео поправил руки.

Первые «па» вальса они проделали лишь чудом — Теодор делал это впервые в жизни, но доверился интуиции и рисунку на полу, а потом действия с каждым следующим шагом становились всё проще и, наконец, под аплодисменты они завершили круг.

— Чего стоите? — спросил он, улыбаясь, друзей. — Бегите за своими дамами, будем тренироваться вместе!

Они проделали ещё несколько кругов под благоговеющим взглядом первокурсника и присели отдохнуть — как раз к тому моменту, как начали подходить взмыленные ребята с тяжело дышащими девчонками.

— Вы чего? — изумилась уже Джинни. — Куда так бежали?

Ответа никто не дал, но хмурый Гэмп, околдовывая себя и Сьюзен чарами свежести, едва ли не рыкнул Нотту, что надо было предупредить о таком случае!

Тренировка выдалась на славу, и в конце следующего часа ребята и девчата уже смеялись над тем, в какой форме начинали делать свои первые движения.

— Мне понравилось, Тео, — улыбнулась ему Джинни. — Но знаешь, что?

— Что?

— Поцелуи под омелой мы, как эти, — она стрельнула глазами в сторону отсевшего Дина, — тренировать не будем, даже не думай!

Нотт рассмеялся и покраснел.

* * *

До Рождества время пролетело практически незаметно. Единственный раз школьников выпустили в Хогсмид на выходных, где все ринулись осуществлять давние желания, заказывать и отправлять подарки к праздникам. Само собой, все студенты, кроме совсем уж младшекурсников, остались в замке на каникулы, чтобы ни дай Мерлин не пропустить такое редкое событие.

Открывали Святочный бал, местом проведения которого стал преображённый зал Трапезный, очищенный от скамей и всего такого прочего, четыре пары Чемпионов. Поттер — с Грейнджер, величественные и красивые, пусть и самые юные, они выигрышно смотрелись на фоне невзачной райвенкловки Дунн, которая пусть и была главным префектом девочек, но явно не смотрелась в компании Крама. Конкуренцию четверокурсникам в парадных нарядах составляли лишь шестикурсники: Седрик Диггори пригласил другую райвенкловку, ловца квиддичной команды Чжоу Чанг, которая блистала в обтягивающем серебристом наряде.

Райвенкло в целом доминировало в парах чемпионов: капитан той же команды квиддича, Роджер Дэвис, едва ли сдерживал себя, составляя компанию французской полувейле. Флёр Делакур красиво смотрелась в компании рослого, мускулистого шестикурсника, да только глупое выражение, нет-нет да проскакивавшее на его лице, смазывало впечатление от их пары.

Зазвучала музыка, и четыре пары Чемпионов вошли в зал. Под звуки вальса они, кто умело, а кто — не слишком, закружились в танце. Ноты вальса создавали абсолютно чарующую атмосферу, и каждое движение в неярком, голубоватом свете вспыхивало блестками природной, первородной магии, вихрившейся между молодыми и пышущими энергией колдунами и волшебницами.

Первый вальс закончился, и тут же зазвучали первые аккорды следующего. Российский вальс в честь Дурмстранга, представитель которого вёл в официальном зачёте, открывали, собственно, вновь Крам и Дунн, когда как остальные чемпионы отошли в сторону. Теодор, облачённый в бархатный зелёный, под цвет его факультета, сюртук, подал руку Джинни в облегающем длинном платье алого цвета, подчёркивающем её волосы и глаза. Отточенными движениями, они, как только колонна пришла в движение, взялись друг за друга, и волны вальса повели их ноги самостоятельно, так, будто и делать ничего было не нужно.

Теодор смотрел лишь в одно место — бескрайне красивые ореховые глаза Джинни. Краем взгляда он видел, как её щеки раскраснелись от магии танца, но её взгляд был направлен только на него. Это было воспоминание, достойное Патронуса. Лишь музыка стихла, Теодор бережно взял её вновь за руку и, не отрывая взгляда от её лица, увлёк за собой.

— Ты прекрасна, — шепнул он её, лишь только они оказались у столиков, где эльфы Хогвартса расположили лёгкие закуски. Джинни схватила первый же фужер с шампанским игристым вином, которое Хогвартсу подарил отец чемпионки Шармбаттона, и осушила его залпом.

— Спасибо, Теодор, — наконец, ответила она, тряхнув головой. Тео коснулся её плеча, и она прильнула в его объятья. — Я буквально всем телом чувствую твою магию. Жаль, что мне лишь тринадцать, — хихикнула она. — Смотри, Гарри и Гермиона!

Грейнджер и Поттер шли первой парой в следующем танце, это был уже не вальс, но что-то другое. Тем не менее, и гриффиндорцы, и другие принявшие участие пары мгновенно сориентировались, став исполнять этот явно французский, судя по звучанию, танец. Теодор и Джинни так и простояли в обнимку, пока музыка не кончилась: Джинни неотрывно следила за тем, как двигались другие волшебники и колдуньи, периодически глубоко вздыхая, а Теодор не хотел и не мог разорвать этот момент.

Прошло несколько мгновений, прежде чем зазвучала следующая композиция, но они всё так же не шелохнулись со своего места. Это вновь был не вальс, звучали волынки и барабаны, увлекая традиционной музыкой северной Британии, Шотландии, всё новые пары танцоров. Где-то там мелькала рыжина Джорджа Уизли, пришедшего с темнокожей Ангелиной Джонсон, и платиновые волосы Драко Малфоя, вместе с которым кружилась Трейси Дэвис, полукровка, оставившая компанию среднего Монтегю, где ей явно ничего уже не светило, променяв её на подарки от переживающего весь год личностный кризис Драко.

Удивительно было наблюдать за тем, как студенты, в том числе иностранцы, раз за разом совершенно идеально исполняли новые и новые танцы. Вдруг Джинни охнула и дёрнула Теодора за рукав.

— Ананасы! — прошептала она. — Ананасы на первом курсе! Взгляни, это профессор Флитвик колдует над всеми нами, когда начинается очередной танец. Пойдём!

Шотландская джига в честь Хогвартса закончилась, и Джинни вместе с Тео вышли прямо перед тем, как заиграли ноты диковинных инструментов Восточной Европы. Виктор Крам, аж красный от волнения, в какой-то момент этого необычного танца поменялся партнершей с Тео — впрочем, через несколько кругов Джинни вернулась.

Дамблдор, наконец, скомандовал начало менее официальных и вычурных танцев, и исполнявшие все эти мелодии музыканты из популярной группы, выступавшей на разогреве некоторых матчей по квиддичу, заиграли куда более современную маггловскую музыку — кажется, как помнил Тео, она называлась джаз. Из маггловской музыки Тео знал немного — в первую очередь, то, что в детские годы ставил в пластинках патефона его отец. В частности, «Битлз».

Ребята вышли из Большого зала, раскрасневшиеся и довольные. Джинни увлекла его за собой вперёд, к зимнему саду, который во внутреннем дворике устроили семикурсники, занимавшиеся у Флитвика и Спраут. Теперь вместо газона, разделённого брусчаткой, под открытым небом (и куполом согревающих чар) располагались кусты роз в человеческий рост высотой, тут и там создающие закутки, где стояли лавочки и парили мотыльки.

Тут и там уже сидели уединившиеся парочки, и вскоре они вышли к противоположному краю внутреннего дворика, аккурат под венок омелы. Теодор улыбнулся в ответ на хитрую улыбку Джинни — и мгновения спустя обзавёлся ещё одним ярким воспоминанием для Патронуса.

* * *

Они разошлись через несколько полчаса: Джинни поспешила к подружкам, а Тео остался один смотреть на звёздное небо, прислонившись к невесть откуда взявшемуся фонарному столбу в зимнем саду.

— Нотт, — хлопнул его кто-то по плечу. Обернувшись, он увидел счастливого и вполне довольного Поттера.

— Поттер?

— Ты, говорят, отлично танцевал с Джинни. Послушай, она мне как сестра…

— Я счастлив слышать, Поттер, — вздохнул Теодор. Они не один раз уже обсуждали с ним это, как очно, так и через письма. — Ты уже знаешь, что будет на втором испытании?

Поттер скривился. Сколько бы он уже не выпил, эта тема явно была ему неприятна.

— Это яйцо сводит меня с ума. Воет, как банши! Осталось два месяца, а я даже не подобрался к разгадке.

— Мне показалось, — легкомысленно решил дать ему совет Теодор, — это артефакт с рунными конструктами, завязанными на стихию.

— Стихию? А как ты понял это вообще, тебе твой друг что ли яйцо Седрика дал? Он тоже ведь не в курсе.

— У меня… свои методы, ты же не ходишь на рунологию, откуда тебе знать.

— Стихию… воздух — нет… хотя, если кинуть, жалко же… — Поттер начал бормотать себе под нос. — Огонь — в камин… земля… нет, это глупо, а вода… вот вода…

Откуда-то из-за живых насаждений донёсся злобный возглас. Оба юноши замолкли, пытаясь расслышать, что за конфликт там шёл. Ни единого слова им различить не удалось, но голос декана Слизерина и явно нетрезвого директора Дурмстранга они услышали.

— Знаешь, Нотт, — задумчиво протянул Поттер, поправляя кудри, — мне профессор Муди рассказал, что твой отец был Пожирателем. Только оправданным на суде.

— В последнее время профессор Муди только и делает, что попрекает меня отцом, — в тон ему ответил Теодор.

— Я тебя не виню, — отмахнулся гриффиндорец. — Ты нормальный парень, не чета Малфою и его прихвостням. Дружишь с Невиллом, Дином и вообще… я даже завидую, — признался он. — Лучше бы я с вами дружил, а не с этим кретином рыжим.

Тео покачал головой. Поттер замолк, явно потеряв мысль. Рональд Уизли на протяжении двух последних месяцев был едва ли не первее Малфоя в том, чтобы публично уязвить Мальчика, который выжил. Впрочем, в отличие от Малфоя, Рональда постоянно тормозили его старшие братья, которые явно не разделяли его точку зрения.

— Я о чём говорил… а, так вот… Директор Дурмстранга, ну, этот, — он кивнул в сторону розовых кустов, — он же тоже был Пожирателем. Только не то сбежал, не то выкупил себе жизнь. Он сторонится профессора, потому что они уже были знакомы.

— И что?

— Да так… Дамблдор сказал мне, что в школе немного людей, которые могут стать надёжной опорой, если… вдруг вернётся Вол…

— Это тупая идея, Поттер.

— Хорошо, хорошо, и чего вы все его боитесь… он сказал, что ты поклялся защищать Джинни от Того-Самого, и что мы с тобой будем на одной стороне.

— Знаешь, Гарри, — Теодор снова посмотрел в звёздное небо. Никаких больше звуков вокруг не было — единственный случайно забредший жук, и тот улетел куда-то в сторону танцевавшего с мадам Максим Хагрида ещё до того, как к нему пристал Поттер. Абсолютная тишина. — Меня в директоре поражает то, как он хладнокровно распоряжается чужими тайнами. Каждый грёбаный раз… — Поттер замялся. — Пусть это и правда, но, Гарри.

Их взгляды встретились.

— Постарайся сделать так, чтобы мои тайны не были достоянием широкой общественности.

Теодор едва не сплюнул и, стараясь успокоиться, ушёл обратно в замок.