Слишком разные: история про Эй и Джей  (джен)

«Никакое железо не может войти в человеческое сердце так леденяще, как точка, поставленная вовремя."© Исаак Бабель.

Мне казалось, что я провела в больнице целую вечность. Я сидела на кушетке в процедурном кабинете, ждала результатов анализов и тряслась, словно блендер. С минуты на минуту должен вернуться доктор Мэдисон и подтвердить или опровергнуть мой залёт. Надеюсь, все же второй вариант. Пускай это будет что угодно: отравление, инфекция, рак, отказ почек, паралич — но только не беременность, только не от Джеймса!

Я с трудом могла сидеть ровно. Меня то колотило, то тошнило, то холодный пот заливал лицо. До боли выкручивая пальцы на руках, я заставляла себя оставаться на месте. Но сбежать хотелось. И очень сильно.

Дверь распахнулась, и в процедурную вошел доктор Мэдисон. Он, не отрываясь, глядел в свою папку и что-то бормотал себе под нос.

— Ну?! — не выдержала я, вскочив.

— Как я и думал, все подтвердилось. Поздравляю, мисс, вы беременны.

Сначала я даже не поняла, от чего меня так резко затошнило: от того, как счастливо улыбался доктор, от новости о ребенке, или от самой беременности. Но в этот раз тошнота тут же прошла, ее похоронила под собой огромная надгробная плита, которая только что упала прямо на меня и превратила мое бренное тело в смузи.

— Этого не может быть, — произнесла я, все еще не выходя из оцепенения. — Мне говорили, что я не могу иметь детей!

— Ну, человеческая репродуктивная система очень сложная — чудеса иногда случаются.

— Это вовсе не чудо, это КАТАСТРОФА!

Мой вопль эхом разнесся по процедурной. Словно разъяренный бык я тяжело дышала, смотря прямо на доктора, кажется, у меня даже глаза налились кровью, а из носа валил дым. Подлетев к Мэдисону, я выхватила папку из его рук и принялась рассматривать свои результаты анализов.

— Это все какой-то бред, понятно?! — на повышенных тонах говорила я. Доктор Мэдисон больше не улыбался. — В ваших анализах, вероятно, полно ошибок.

Я перелистывала бланки, но абсолютно ничего в них не понимала.

— Это что за цифра жуткая? — рявкнула я.

— Это ваш бета-глобулин, — доктор Мэдисон ответил как-то несмело и отступил от меня.

— И?

— Уровень повышен, то есть возможны близнецы.

Папка, которую я еще секунду назад крепко сжимала в руках, полетела прямо в доктора и втемяшилась ему в лицо.

— Какие к черту близнецы!

— Это н-не т-точный показатель, — потирая ушибленный нос, доктор Мэдисон поднял папку и опасливо уставился на меня.

— Это какой-то бред! — снова воскликнула я.

Больше я не могла себя контролировать. Я носилась по палате, размахивая руками и проклиная все на свете. Как?! Почему именно я? Еще сто лет назад врачи сказали, что у меня практически нет никаких шансов когда-то родить ребенка из-за какого-то там нарушения, а теперь я оказываюсь беременной! Беременной от Джеймса, мать его, Фелпса! За что мне все это?..

— Так, окей, хорошо, — я остановилась и выдохнула. — Я залетела. Шансы были ничтожно малы, но я все же умудрилась. К счастью, это легко исправимо. Я хочу сделать аборт, сегодня же!

— Послушайте, такие решения не принимаются сгоряча, — доктор Мэдисон немного осмелел и вышел вперед. — Вам лучше успокоиться и поехать домой. Поговорите со своим парнем…

— Парнем? — меня пробрало от одного этого слова. — Послушайте, моя жизнь беспросветное дно! Предки меня ненавидят, сестра давно не звонит, а бабушка умерла. Я чуть не потеряла дом из-за мошенников. Мои фотки разместили в порно-журнале. У меня нет работы и денег, на носу выпускные экзамены. И вполне возможно, что меня до сих пор выслеживает мой бывший, который полный маньяк и кретин. А теперь еще и залетела по пьяни от чувака, который был мне почти братом, в те моменты, когда не мечтал меня прикончить. Для полного счастья мне как раз и не хватает орущего и гадящего под себя монстра!

— Да ладно вам, дети это счастье. Вот увидите, как все наладится.

Еле сдерживаясь, чтобы не врезать доктору, я простонала и упала на стул. Уронив голову на руки, я зажмурилась, в надежде, что это все просто страшный сон. Доктор Мэдисон тем временем подошел к своему столу и сел напротив меня.

— Я не хочу, — пробормотала я. — Я не гожусь в матери.

Ярость сменилась полным отчаяньем, и теперь я чуть ли не плакала. Мысль о том, что через восемь месяцев я, возможно, буду пытаться вытолкать из себя четырёхкилограммового ребенка, наводила ужас. Хотя чего уж тут таить — я вскроюсь еще раньше.

— Вам следует пойти домой и спокойно все обдумать, — откуда-то издалека донесся голос доктора Мэдисона.

— Нет, — буркнула я, словно капризный ребенок, которому не купили желанную игрушку.

— Бросьте, время еще есть. Поговорите со своим другом. И, если не передумаете, придете снова, скажем, где-то через неделю.

Я, наконец, поднялась и взглянула на доктора слезящимися глазами.

— Ладно, неделю подожду. Но это все равно ничего не изменит — я не хочу детей.

— Могу предложить еще одно решение, — доктор Мэдисон, поняв, что я успокоилась и стала податливой, немного расслабился и вытащил из стола стопку каких-то брошюр. — Есть много пар, которые хотят, но не могут иметь детей. Вы можете отдать ребенка на усыновление, у нас при больнице отличная программа.

Мэдисон протянул мне несколько буклетов, переливающихся всеми цветами радуги. Я без особого энтузиазма забрала их и встала.

— До следующей недели, док, — хмыкнула я и поплелась к выходу.

Всю дорогу до дома меня душили слезы. Видимо гормоны уже вовсю пустились в пляс. Мне всё время казалось, что у меня уже вырос огроменный живот и все на меня пялятся. Я чуть ли не каждую минуту прикладывала ладонь к животу, чтобы убедиться, что я еще не дирижабль. И каждый раз, как я убирала руку, мне чудилось, будто я начинаю раздуваться, и все повторялось по кругу. Проходя по мосту, я даже было подумала о том, что можно броситься вниз прямо сейчас, но потом заметила, что там не так уж и высоко и скорее всего это меня не убьет. Ничего. Способов много.

Придя домой, я поморщилась — какой-то запах резко ударил в нос. Я так и не смогла понять, это все проделки чужого, или же в доме и правда что-то протухло. Мне хотелось есть, но все, что было в холодильнике вызывало приступ тошноты одним своим видом.

— Этот монстр заморит меня голодом еще раньше, чем я решу свести с собой счеты, — хмыкнула я, направляясь в гостиную.

Телефон, лежавший на столике, напомнил, что я должна позвонить Джеймсу. Хотя, что это изменит? После истории с Шарлоттой он вряд ли поверит, что ребенок от него. А если и поверит, что дальше? Свое решение я не изменю — дети мне не нужны. Пусть бы Джеймс и забрал его. В конце концов, он когда-нибудь да женится, и ребенок будет расти в полной семье и, что самое главное, без моего участия. Но все равно раздуваться до размеров Плутона и рожать придется мне. А потом привет, лишние пятнадцать килограмм, растяжки и обвисшая грудь. Жду не дождусь!

— Ладно, черт с тобой.

Я набрала номер Джеймса. Последовали гудки, а за ними включился автоответчик. Меня передернуло, и на секунду я даже растерялась.

— Джеймс, — неуверенно произнесла я, вздыхая. Узнать через автоответчик о том, что скоро можешь стать отцом ну просто как в лучших традициях мыльных опер.

— Это Арина… Я… В общем, нам надо поговорить. Перезвони.

Но Джеймс так и не перезвонил. Я ждала. Честно ждала целых семь дней — ничего. Это ясно дало понять, что Джеймс оборвал все связи и не намерен больше видеться со мной. Что же, так тому и быть.

Я сидела на скамейке в парке, грея руки в карманах толстовки. Из-за раздражающих запахов дома сидеть просто невыносимо, поэтому я чуть ли не двадцать четыре часа в сутки проводила на улице. Мне все еще казалось, будто меня раздувает, и я носила только спортивки с толстовками: вдруг живот и правда возьмет и вырастет за пару секунд, а я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я беременна.

Рядом со мной лежала свежая газета и пачка яблочного сока. Кроме него и хлеба я больше ничего не могла есть — от любой другой пищи тут же неслась к мраморному товарищу.

Прошло уже два или три дня, с того момента, как закончилась неделя размышлений, но в больницу я пока не пошла. Программа по усыновлению привлекла меня. Я еще колебалась, но чувствовала, что вполне готова пойти на это. Вдруг это мой единственный шанс осчастливить кого-то. Сделать, наконец, что-то хорошее и возможно даже искупить свои грехи. Мне ребенок не нужен, но где-то есть мужчина и женщина, которые не могут дождаться того дня, когда наконец станут родителями.

Одно смущало — хранить мое интересное положение в секрете долго не выйдет. Сьюзен и Мартин живут в паре метров от меня, и если увидят мой растущий живот — расспросов не избежать. Естественно обо всем тут же узнает Джеймс, сложит два плюс два и догадается, что к чему. А он не должен ничего узнать. Он сам лишил себя этого права.

К счастью, решение не заставило себя долго ждать — поэтому я и купила газету с огромным разделом объявлений. Я собиралась искать риэлтора. Как бы дорог не был для меня бабушкин дом, но её больше нет, а это был единственный выход из всей сложившейся ситуации. Я продам дом, сниму квартиру на другом конце Бирмингема, а на оставшиеся деньги буду жить, пока не рожу. Ребенка заберет приемная семья, и я, наконец, буду свободна.

* * *

За два дня до Рождества пришел риелтор, чтобы оценить стоимость дома и подписать все соответствующие бумаги. Процесс затянулся, и мужчина предупредил меня, что дом может простоять на рынке, по меньшей мере, полгода, прежде чем удастся его продать. Я была к этому готова. Все мои вещи уже были упакованы, а мебель, которую я забираю с собой, разобрана. На следующей неделе состоится мой переезд, и Новый Год я буду встречать уже в другой квартире.

Такая спешка была необходима. Недавно я заметила небольшой бугорок на своем животе и меня охватила паника. В считанные дни я нашла квартиру, тут же внесла оплату за первые три месяца (с продажи машины еще оставались деньги) и стала вовсю готовиться к переезду. И не зря: сейчас шла седьмая неделя беременности, и я уже взаправду не могла носить свою обычную одежду, потому что живот уже был виден. Не сильно, конечно, незнакомый человек ни за что не подумал бы, что я ношу ребенка, но что касается тех, кто меня долго знает и привык видеть стройной, тут дела обстояли иначе. К счастью толстовки пока спасали ситуацию.

Для составления договора мы с риэлтором расположились на кухне. Я заварила для него чай и ждала, пока он перепроверит все пункты соглашения.

Выглядела я не лучшим образом, но в данный момент мне было плевать. Пару недель назад у меня начали сыпаться волосы, но врач сказал, что это нормальное явление и выписал курс витамин. Они не особо помогали: волосы только становились суше и топорщились, поэтому я постоянно собирала их в хвост. Из-за токсикоза я наоборот похудела, а кожа приобрела нездоровый бледный оттенок. Со стороны видимо казалось, что я сбежала из больницы сразу же после операции. А из-за того, что я все еще продолжала паковаться, я несколько дней подряд ходила в старых заношенных вещах, из-за чего приобрела еще более растрепанный вид.

Вдруг в дверь кто-то постучал. Я совершенно этого не ожидала. Немного пригладив волосы, я вышла в холл, прикрывая за собой дверь в кухню.

На пороге стояла Сьюзен Фелпс с увесистым свертком в руках. На мгновенье я растерялась и стала оттягивать и без того бесформенную кофту, чтобы максимально скрыть живот.

— Здравствуй, Арина, — добродушно улыбнулась Сьюзен. Я жестом пригласила ее войти, и мы прошли в гостиную.

— Курьер принес это мне, видимо перепутали адрес, — Сьюзен протянула посылку, и только сейчас я заметила на ней логотип больницы.

Черт! Это были файлы пар, готовых усыновить ребенка, которые мне обещали прислать. Я совсем забыла про них.

— Спасибо, — я попыталась максимально дружелюбно улыбнуться, но от меня не скрылся тот оценивающий взгляд, которым меня окинула Сьюзен.

— Ты в порядке? — участливо поинтересовалась женщина. — Прости мне мою наглость, но ты выглядишь слегка нездоровой.

— Ерунда, обычная усталость, — я махнула рукой и снова улыбнулась. — Сильно загружена в последние дни, пакую вещи и все такое.

— Значит, ты все-таки переезжаешь. Я уж надеялась, что эта вывеска во дворе мне просто привиделась.

— На следующей неделе уже уеду. Я решила, что мне незачем одной жить в таком большом доме, — сказала я, и это даже было правдой отчасти.

Сьюзен грустно посмотрела сначала на меня, потом оглядела гостиную и вздохнула — видимо нахлынули воспоминания.

— Раз уж это твои последние дни здесь, приходи к нам на Рождество, — предложила Сьюзен.

Меня тут же стала бить жуткая дрожь, и я сжала руки в кулаки, чтобы хоть как-то успокоиться.

— Не знаю. Столько дел… — неопределенно ответила я.

— Приходи. Приедет моя сестра с племянниками и брат Мартина с семьей. Будет весело.

Ага, всё семейство Фелпсов в полном составе и я, скрывающая от них, что скоро одним кровным Фелпсом станет больше. Уж лучше в клетку к тиграм.

— Я подумаю, — снова неопределенность.

— Нечего тут думать. Я все равно не позволю тебе уехать просто так.

Это была правда. И если я не совершу побег этой ночью, то Рождества у Фелпсов мне не миновать.

Поняв, что мне ничего больше не остается, я согласилась прийти и проводила Сьюзен. Чего я собственно боюсь? Мысли они все равно читать не умеют, а размер живота все еще можно спихнуть на пару лишних килограммов. Буду вести себя, как обычно: презирать Джеймса и улыбаться всем остальным. Все пройдет гладко, сомнений нет.

На Рождественский ужин собиралась я чуть ли не с самого утра. Нужно было привести себя в прежний вид. Джеймс знал меня слишком хорошо, и может заметить любое отклонение.

Я дважды сделала маску для волос, чтобы придать им хоть какой-то блеск и собрала все локоны в высокую прическу, дабы никто вдруг не нашел рядом с собой клок моих волос, которые так и продолжают лезть. Маски для лица не особо помогли, но положение спасла тональная основа. Макияж пришлось сделать намного более яркий, чтобы скрыть бледность и синяки от недосыпания. В старом бабушкином шкафу я отыскала черное платье с широкой юбкой, которое Маша забыла весной. Она носила вещи на два размера больше, поэтому платье лежало свободно и не обтягивало живот, даже когда я садилась. Украшения и привычные туфли на каблуке завершили образ и, о чудо! я стала выглядеть как раньше.

За полчаса до назначенного времени я даже поработала над мимикой у зеркала и прогнала в голове ответы на все возможные неудобные и провокационные вопросы, которые могут мне задать. Конечно, лучше бы выпить, чтобы убить волнение, но я больше не позволяла себе алкоголь. Теперь я была готова полностью: от кончиков волос, до таблеток от тошноты в сумочке. Прихватив бутылку вина, купленную заблаговременно, я выдохнула и направилась к Фелпсам.

На пороге меня встретил радостный Мартин в свитере с оленем и шапке Санта Клауса.

— С Рождеством! — воскликнул он и крепко меня обнял.

Желудок тут же сдавило, но все закончилось благополучно.

— Сьюзен сказала, что ты уезжаешь через пару дней, может, тебе нужна какая-то помощь?

— Нет, спасибо, все уже готово.

Я прошла в гостиную, где Мартин представил меня всей своей семье. Я заметила, что все мужчины поголовно были очень высокими — теперь понятно, в кого близнецы.

Джеймс стоял на другом конце комнаты у камина. Он взглянул на меня, но я не смогла понять, какие эмоции он испытывал. Держась максимально спокойно, я полностью проигнорировала его, и подошла к Эмме с Оливером.

Эмма как обычно светилась от счастья. Сначала она не переставала нахваливать мой внешний вид, повторяя, что я олицетворяю образ сильной и независимой женщины (ха!), а потом без умолку рассказывала о недавней поездке в Грецию, своем новом проекте в журнале мод и планах на будущий год.

Вскоре мы расположились за большим столом. К счастью, мне досталось место далеко от Джеймса, рядом с его кузеном по материнской линии, имя которого я уже благополучно забыла, а спросить было неудобно. Приготовленные блюда выглядели очень вкусно. Я даже наложила себе в тарелку немного еды, но естественно не собиралась ничего пробовать. Как жаль, что не было яблочного сока. Ну, хотя бы хлеб в изобилии.

Все были заняты разговорами и предавались воспоминаниям былых лет, поэтому до меня никому не было дела. Я сидела в стороне и пощипывала хлеб. Кузен Джеймса без умолку рассказывал мне во всех подробностях о своем автомобильном бизнесе и спортивных достижениях, не забывая периодически вставлять ремарку о том, что все еще холост. Я прекрасно понимала, чего он добивается, но он был внешне так похож на близнецов, что меня порой прямо в дрожь бросало. К счастью, он слишком сильно лез из кожи вон, пытаясь привлечь меня, чтобы обратить внимание, что в моей тарелке по-прежнему лежит нетронутая курица, мой бокал полон вина, а хлебная корзинка почти полностью опустела.

Впрочем, еда не так сильно донимала меня, как раздражающий запах, который я уловила почти сразу, после того как пришла. Сжимая покрепче сумочку, я прислушивалась к своему организму, чтобы в случае надвигающейся катастрофы пустить в ход спасительные таблетки. К счастью, пока запах был не слишком резкий, и я могла его терпеть.

Где-то через час все переместились обратно в зал. Сьюзен принесла закуски, а Мартин разлил по бокалам вино и шампанское. Я стояла в стороне, наблюдая за людьми, которые продолжали предаваться семейным воспоминаниям. Тетушка близнецов все донимала Оливера и Эмму вопросами, когда же, наконец, они заведут детей, а те все отнекивались. Я так и стояла, чувствуя подступающий к горлу ком.

Глядя на эту семью, я больше не ощущала, что поступаю хорошо. Я чувствовала себя самой настоящей сволочью. Я пришла сюда не одна, а с частью семьи Фелпсов, о которой они не знают, и которую я собиралась у них отобрать. Я думала, что отпускаю грехи, отдавая ребенка другим людям, но на деле же я совершала новый грех. Я отнимала внука у Сьюзен и Мартина, племянника у Оливера и Эммы, отнимала ребенка у Джеймса, чтоб ему было неладно. Да, Джеймс сделал мне больно, но ведь все остальные Фелпсы нет. Они были теми людьми, которые всегда поддерживали меня, и вот чем я собираюсь им отплатить. Мне никогда не стать частью их семьи, я и не рвусь, но ребенок уже часть всех этих людей. Имею ли я право отнимать его от настоящей семьи?

Не знаю, от чего мне стало тошно: от этих мыслей, или от раздражающего запаха, который все усиливался. На меня по-прежнему никто не обращал внимания, и я выскользнула на кухню. Дышать стало свободней, мысли немного проветрились. Я все еще чувствовала себя сволочью, но уже не настолько, чтобы что-то кардинально изменить. Нужно под каким-то предлогом сбежать отсюда, пока я не натворила глупостей. Видимо из-за беременности у меня перестает поступать кровь к мозгу и в голову лезут безумные идеи.

Уже собираясь смыться через заднюю дверь, я услышала скрип половиц за спиной и обернулась. От неожиданности меня передернуло — на пороге стоял Джеймс со своим неизменно виноватым видом. Я не знала, чего он от меня хочет, может вообще не из-за меня пришел, но собиралась держать оборону до конца.

— Я заметил, что ты пропала, и понял, что это идеальная возможность поговорить, — сказал Джеймс, на удивление его голос был тверд и решителен.

Я ничего не ответила. Мне все еще было интересно, что же Джеймс от меня хочет.

— Наша ситуация… — продолжал Джеймс. — Уже ничего не вернешь, я прекрасно понимаю. Но все-таки это не катастрофа.

О, Джеймс, еще какая катастрофа!

Джеймс сделал паузу, видимо думая, что я как-то прокомментирую его слова, но я все еще молчала.

— Я знаю, что ужасно обидел тебя. Нам… Мне не стоило переходить черту.

Тут я не выдержала и хмыкнула в своей привычной манере:

— Брось, Джеймс. Мы оба знаем, что черту перешла я.

— В любом случае, я долго думал и решил, что это все равно ничего не меняет…

Джеймс что-то там еще тарахтел, но я его не слушала. Мне хотелось вопить и кричать о том, какой он слепой идиот, о том, что та ночь изменила все напрочь, а он, как придурок, пытается изобрести машину времени и все изменить!

-…переезжать из-за меня. Не с нами одними такое случается. И если бы ты могла обо всем забыть, как это сделал я, мне бы очень хотелось вернуть нашу дружбу.

— Я не могу обо всем забыть! — грубо отозвалась я. Своей глупой речью он все больше выводил меня из себя, и я чувствовала, как раздражается каждый атом, из которого я состою.

— Да, ситуация сложная…

— Она намного сложнее, чем ты думаешь!

Я с силой сжала сумочку и попыталась глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, но тут же осеклась. Теперь я поняла, что это был за запах — одеколон Джеймса. Я подавила подступающую тошноту и тут же полезла за таблетками.

— Я знаю, что ты к такому не привыкла. Я не могу предложить тебе отношения, это было бы неправильно…

— Господи, Джеймс, заткнись!

Я проглотила сразу две таблетки, запила водой из-под крана и зажмурилась. Но испарина уже успела выступить на лбу, и я поняла, что беды не миновать. Это все, конечно же, не скрылось от Джеймса, и он тут же подлетел ко мне, пытаясь понять, все ли в порядке.

— Отойди от меня! — из последних сил сказала я — так близко запах был просто невыносим.

И все. Катастрофа произошла. К счастью я успела схватить ведро для мусора. Но то, что это все случилось на глазах у Джеймса, меня вообще не радовало.

— Отойди, говорю, — хрипнула я, вытирая растекшийся макияж.

— Ты в порядке? — Джеймс меня не послушал и продолжал стоять на месте.

— Уйди, прошу, — я вышла в сад навстречу спасительному холоду, но Джеймс потащился следом.

— Что случилось? Ты заболела? — не унимался он. Я не отвечала.

— Арина? Ты можешь мне сказать! Тебе нужна помощь?

Все, что мне сейчас было нужно, чтобы Джеймс Фелпс оставил меня в покое. А еще, чтобы кровь поступала к мозгу. Потому что и без того раздраженная, не контролируя собственных действий, я вдруг повернулась и на одном дыхании выпалила:

— Я беременна, Джеймс!

Близилась полночь. В воздухе закружились первые в этом году снежинки. Из дома доносились обрывки семейных историй и громкий лай рыже-серого пса Руперта. А мы всё продолжали стоять в смежном саду, каждый думая о своем. Всматриваясь в темноту ночи, пытались узнать, что же завтрашний день приготовил для нас.