Анни в стране Оз (джен)

По дороге Элли и Озма чуть не поссорились, когда Анни начала рассказывать о своих приключениях. Элли безмерно возмутил тот факт, что Анни сразу же восприняли, как преступницу, а когда она отказалась раскаиваться, пригрозили лишить памяти.

— Что же это за законы такие? Ребёнок только попал в чужую страну, а его уже чуть ли не в тюрьму сажать готовы! Вместо того, чтобы разобраться!

— Ну, не в тюрьму… — пробормотала Анни. Ей было неловко, что Элли назвала её ребёнком.

— Мы пытались разобраться, — сказала Озма.

— Да, и вашим единственным предположением было то, что Анни злая колдунья. Только потому, что у вас такие дикие ограничения на магию.

— Между прочим, — упёрла руки в боки Дороти, — ещё неизвестно, может быть, ты тоже их нарушаешь.

— Кого нарушаю? — изумилась Элли.

— Наши законы. Если эта страна — часть страны Оз, то ты не имеешь права колдовать.

— Чего? — возмутилась Анни. — С какой это стати наша страна часть вашей? Может, наоборот, это ваша — часть нашей?

— Не может такого быть! — стояла на своём Дороти.

— Почему же?

— Потому что не может! Ваша страна — часть нашей, потому что в стране Оз много всяких разных маленьких стран вокруг. Вот и ваша в том числе, — объявила Дороти.

— Даже если так, — сердито сказала Элли, — мы как-то несколько тысяч лет жили самостоятельно по своим законам и теперь не обязаны их менять в угоду вашим. Ни о какой стране Оз мы даже не слышали.

— А это вас не оправдывает, — торжествующе сказала Дороти.

— Я Хранительница Волшебной страны, — с негодованием вскинула голову Элли, принимая очень королевский вид. — И мне лучше знать, как должна жить моя страна. И я считаю, что моя страна достаточно самостоятельна и заслужила своей историей эту самостоятельность!

— Тише, Элли, — примирительно сказала Озма. Но выбрала неверный тон. Элли, конечно, никогда не была зазнайкой, не была тщеславной и не держалась за власть. Но признавать над собой главенство какой-то феи, которую она видит в первый раз, при том, что эта фея, пусть и без злого умысла, но хотела навредить её дочери… Пусть даже потом они и помирились, и можно сказать, даже подружились. Всё равно! Не Озме ей указывать!

— Что? — повернулась Элли к ней. — Считаешь, что всё вокруг твоё по умолчанию? Никогда не приходила в голову мысль, что где-то ты можешь не быть правительницей?

— Девочки, хватит, — вмешался Пастория. — Вы ещё тут магический поединок устройте…

— Озма проиграет, — фыркнула Анни.

— Почему это? — задорно возразила Озма.

— Потому что ты даже мне проигрываешь, а мама меня сильнее в десять раз.

— Давайте не будем это выяснять, — нажимал Пастория. — Я вообще опасаюсь ваших ссор. Неизвестно, какими могут быть последствия.

— А что не так? — хмыкнула Дороти.

— Не так именно то, что ты и Элли слишком похожи, — наставительно сказал Пастория. — Мало ли, какая тут магия. Может, вам просто нельзя ругаться. Пострадает одна — пострадает и вторая.

— И вовсе не похожи, — сказала Дороти. — Я-то никакая не Хранительница и не волшебница.

— Но начало ваших приключений во многом совпадает. Вы обе были унесены ураганом в фургончике из-за того, что побежали за собачкой. Вы обе пошли в Изумрудный город. Вы обе встретили на дороге из Жёлтого кирпича Страшилу, Железного Дровосека и Льва, которые тоже мечтали об исполнении своих заветных желаний. У вас вообще много общего в тех приключениях. Можно легко объяснить сходство двух стран, но сходство двух судеб — даже больше, чем двух, если учесть многих ваших друзей, — объяснить простым совпадением уже сложнее. Наконец, вы обе вернулись домой благодаря силе серебряных башмачков — верно ведь, Элли?

— Верно, — кивнула Элли. Чуть выставила вперёд ногу из-под подола длинного платья: — Вот они, кстати.

Дороти так и вперилась глазами в обувь Элли.

— Так они попали к тебе! — воскликнула она, всплеснув руками. — Мои башмачки!

— Может, дело в этом? — предположила Озма. — Башмачки всё-таки магические, и когда Дороти их потеряла, они оказались у Элли и спровоцировали дальнейшее сходство.

— Эм… — протянула Элли. — Но до меня они были у Гингемы, а она их носила лет пятьсот.

— Сходство стран началось задолго до того, как башмачки попали к Элли, — добавила Анни. — И многих личностей тоже.

— Значит, это не те же самые башмачки? — задумался Пастория. — Дороти-то их не пятьсот лет назад потеряла.

— Ещё одно сходство… И всё равно, — задумчиво сказала Озма, — что-то мне подсказывает, что башмачки сыграли не последнюю роль. Можно мне будет на них поближе посмотреть? — попросила она у Элли. — Не срочно.

— Хорошо, — согласилась Элли. — Как прилетим в Изумрудный город.

В Изумрудном городе их и правда ждали. На балкон тронного зала, куда приземлилось облачко, выбежали Аларм, Том-старший и Лили, в зале маячили Фаина и Нела, да и весь дворец, кажется, уже знал, что Анни вернулась домой, и готов был на ушах стоять от радости. Аларм первым подхватил дочь в объятия, а она уткнулась в его плечо и чуть не разревелась:

— Папа…

— Всё хорошо, — Аларм ласково гладил её по плечам. — Ты дома. Мы с тобой.

Том галантно протянул сразу обе руки Озме и Дороти.

— Привет! А вы мне снились, — брякнул он с удивлённым видом. Озма и Дороти посмотрели на него вопросительно. Том же, кажется, удивлялся прежде всего сам себе. Потом вдруг вспомнил о правилах приличия: — Рад вас приветствовать, разрешите представиться — меня зовут Том, — он поклонился. — А это Лили, моя жена, — Лили он представил с усмешкой, как всегда, когда называл её «женой» — оба до сих пор были слишком юными и считали, что подобный термин звучит слишком уж солидно, до смешного. — С кем имею честь?

Озма с достоинством кивнула в ответ:

— Я принцесса и верховная правительница страны Оз, фея Озма. А это моя подруга принцесса Дороти.

— О, очень приятно, — Том снова поклонился. — А страна Оз — это где? — он оглянулся на Лили, но опытная путешественница между мирами и странами не спешила заявлять «а я знаю» и смотрела с вежливым любопытством.

— Ну, она… — Озма огляделась. — Страна Оз — это…

Под взглядом этого странного парня она вдруг испытала смущение, очень уж необычно он смотрел. Может, так только казалось из-за разного цвета его глаз (один карий, другой чёрный), но всё равно было как-то не по себе.

— Полагаю, мы в ней находимся, хотя вам это и неизвестно, — пояснила наконец Озма как можно вежливее. Ничего нового, масса народцев страны Оз до какого-то момента даже не подозревала, где они живут и чьи они подданные.

Том ответил выражением лица, в котором смешалось сразу удивление, недоверие, насмешка, недоумение и которое в целом можно было бы перевести как «да ладно, что за ерунда».

— А как вы сюда попали? — уточнил он, не вступая пока в спор насчёт названия страны и того, кто тут кому принцесса. Или королева.

— Мы плыли по туннелю от моря, проплыли под водопадом и оказались на реке, — объяснила Дороти. Лили заинтересованно подалась вперёд:

— Туннель под водопадом на Большой реке? Впервые слышу, чтобы там что-то было.

— Ну, может, он не всегда появляется, — сказал Том. — Может, какая-нибудь портальная аномалия между мирами.

— Очень может быть, — кивнула Лили. Её такие вещи не могли удивить. А Том, обменявшись с ней понимающими взглядами, перестал удивляться существованию какой-то страны Оз и тому, что какая-то неведомая девочка объявляет, что она принцесса и причём прямо здесь, понимаешь ли.

К ним подошёл Аларм и тоже с недоумением уставился на Озму и Дороти.

— Я вас где-то видел…

Озма, к вящему удивлению Тома, тоже смотрела на Аларма во все глаза:

— Кажется, я вас тоже… где-то… хотя, наверное, очень смутно… И может быть, это была не я, — добавила она почему-то странное.

Анни тем временем обнялась даже с Фаиной.

— Я дома! — эмоционально восклицала она. — Я на самом деле дома!

И она опять расплакалась.

— Ну-ну, ваше высочество… — Фаина неловко погладила Анни по голове, но затем вспомнила о субординации, выпрямилась в струнку и склонила голову: — Ваше величество, какие будут распоряжения о возвращении её высочества? Объявить городской праздник? Разослать срочные новости по стране?

— Полагаю, новости разлетятся сами, — засмеялась Элли. — Фаина, позаботьтесь о наших гостях. Это важные особы из другой страны, титулованные особы, и отношение к ним должно быть соответствующее.

— Мы не из другой… — хотела было упрямо возразить Дороти, но на неё строго глянул Пастория, и она, насупившись, умолкла. Зато Анни, обняв к тому времени даже Нелу, воскликнула с некоторым злорадством:

— Ага, побудете немножко в моей шкуре! Озма, кстати, советую воздержаться от объявления себя принцессой Изумрудного города. Здесь тебя не поймут. Как меня у тебя не понимали, — не удержалась от подколки она. Странное дело, вроде и подружились они с Озмой, и обиды Анни на неё не держала — убедили ж её в подменённых воспоминаниях и воздействии тёмного мага на память. А вот домой вернулась — и опять вражда какая-то лезет. Мстительность этакая. — И ещё скажи спасибо, что мы тебе не запретили колдовать, как ты мне.

— Озме нельзя запретить колдовать в собственной стране! — не могла не влезть Дороти.

— Ага, только это наша страна, — мило улыбнулась Анни. — И вы здесь всего лишь гости. К которым мы отнеслись намного лучше, чем у вас отнеслись ко мне.

— К тебе никто плохо не относился… — начала Озма с выражением лица «ангела безгрешного обидели», но тут вмешался Пастория, который давно уже глядел на лицо Аларма, и ему не нравилось, что он там видел.

— Предлагаю воспользоваться наконец местным гостеприимством, а выяснения, чей Изумрудный город настоящий и правильный, оставить на потом. Сударыня, — почтительно обратился он к Фаине, — позвольте представиться, меня зовут Пастория, это моя дочь, её подруга и ещё один наш товарищ. Мы готовы следовать за вами. Ваше величество, — повернулся он к Аларму, — осмелюсь напроситься к вам на аудиенцию, если вам будет это удобно, мне о многом стоит вам рассказать… чтобы у вас было больше информации и меньше поводов к подозрениям, — он обезоруживающе улыбнулся, и Аларм перестал хмуриться:

— Хорошо. Но не сегодня. Насколько я понял, вы у нас задержитесь, вот завтра и поговорим. Сегодня мы хотим провести время с дочерью, — и он снова притянул Анни к себе в объятия. Пастория кивнул:

— Разумеется. Благодарю за понимание. Озма, пошли, — бесцеремонно подтолкнул он дочь за Фаиной, которая уже стояла у дверей.

— Прошу за мной, господа, — чопорно произнесла она. — Вам будут предоставлены лучшие гостевые покои…

Энни прилетела к вечеру. О Тиме ей, разумеется, пока никто не сообщал — хватит и новости о возвращении Анни. Но так случилось, что первым она увидела именно его…

— Не может быть, — прошептала она, останавливаясь на бегу.

Она узнала бы его из тысяч. Из миллионов. Спустя сколько угодно лет.

Тим смотрел на неё, напряжённо хмурясь.

— Тим! — крикнула она. И бросилась вперёд, но её перехватила за руку Анни, вынырнувшая сбоку:

— Подожди.

— Анни! — Энни схватила её за плечи. Конечно, она была рада видеть племянницу. Да что там, рада — это слабо сказано! Но тут был ещё один человек… И она разрывалась, не зная, к кому броситься дальше.

Анни разрешила этот вопрос.

— Он тебя не помнит, — тихо сказала она. Безумная радость и надежда на лице Энни сменились испугом и растерянностью:

— Не помнит?..

— Я, кажется… начинаю вспоминать, — неуверенно сказал Тим. И подошёл к Энни. — Привет.

— Привет, — выдохнула Энни пересохшим горлом.

— Я и в самом деле многое забыл, — сказал Тим. — Но мне почему-то кажется, что мы с тобой знакомы, давно и близко… Анни говорит… — он оглянулся на Анни и смутился, засмеялся: — Анни много чего говорит, но мне и без её рассказов кажется, что… мне с тобой было хорошо. Тепло, — он улыбнулся с некоторой печалью — досадой от того, что не может вспомнить.

Анни тактично отступила, а потом и вовсе ушла.

— Тим… — Энни продолжала стоять напротив друга. Друга, любимого, спутника жизни. — Я думала, ты погиб… Думала, никогда больше тебя не увижу. Когда возвращалась в Волшебную страну, надеялась на чудо, вдруг ты здесь. А тебя здесь не было. Только сейчас ты вернулся… Где же ты был?

И наконец, она всё-таки шагнула к нему и обняла крепко-крепко.

Тим зажмурился.

— Просто волшебных стран оказалось много, — хмыкнул он, обнимая её в ответ.

Так обнимают только те и только тех, кто действительно любит. Кто всю жизнь прожил в этой любви. Настоящей. Светлой и сильной.

Тим, кажется, это понял.

Они так стояли долго посреди зала, молча. И никто не смел их беспокоить.