На чердаке (джен)

Зима пришла медленно. Тихо ступая снежными лапами, покрыла улицы белым покрывалом, укутала деревья. Мороз рисовал на окнах узоры, а Димка, уподобляясь ему, на холстах. Одновременно с Юлей он ударился в творчество, не выпуская из рук красок. Они на целый месяц почти прописались в своих комнатах. Из-под умелых и не совсем ещё рук выходили пейзажи и причудливые абстракции. Влад с Данькой были обеспокоены, но не вмешивались, давая им право на одиночество.

— Они же в курсе, что не одни в доме? — бурчал Данька за завтраком, на который мама с братом вновь не вышли.

— Потерпи немного, — успокаивал его Влад, — скоро у кого-нибудь из них сдадут нервы, они поговорят и помирятся. Юля каждый день порывается зайти к вам в комнату, но её постоянно что-то останавливает. В ближайшую неделю всё разрешится.

— Ещё раньше нервы сдадут у нас, — ворчал он в ответ. — Обязательно быть такими эгоистами? Нам их бойкот поперек горла встал. Ты ещё ругаешься.

— Я не ругаюсь. — возмущался Влад. — Я наставляю. Нельзя неуважительно разговаривать со взрослыми. Тем более с мамой. Конечно, если вы считаете ее таковой.

Данька тогда удивлённо воззрился на отца, собираясь сказать, что шутка была отвратительной, но наткнулся на неожиданно серьезный взгляд. Сначала ему показалось, что всё ещё огорченный их поведением отец хотел напомнить о том, как Юля была для них важна. Однако с ужасом осознал, что Влад по-настоящему в них усомнился.

Даня почувствовал вскипевшую, как чайник, обиду и уже набрал в лёгкие воздух, чтобы обрушить на отца своё негодование, но внезапная мысль остановила его. А разве не грешили этим они сами? Разве всё случилось не из-за того, что Димка засомневался в Юлиной искренности. А сам он привычно пошел у брата на поводу, не попытавшись убедить. Почему? Наверное, потому, что тоже не был в ней уверен. Не ему упрекать Влада.

Диалог тогда прервался и более не возобновлялся. Даня не знал, сделал ли папа для себя какие-либо выводы, но сам он был вынужден задуматься. Уйти в себя и покопаться внутри, вывернуть душу, чтобы разобраться для начала в собственных чувствах. В мыслях Влад оставался "папой", и данный факт сильно Даню успокаивал. А Димка, когда, малюя кистью по бумаге, возмущался о том, что Юля несправедлива и придирается к нему, не замечал, как называл её "мамой". Этому Данька тоже безмерно радовался.

Только с мертвой точки ситуация не двигалась. Только теперь в молчанку оказались втянуты и они с Владом. Димка обижался, как маленький, но обстановка его тяготила, иначе бы он не маячил ночами под дверью в спальню родителей. Данька тоже истосковался по совместным приёмам пищи, просмотром медицинских сериалов с папой и маминым рукам, обнимавшим по возвращении домой. Хотя ему ничего не мешало общаться с ней. Он сам загнал себя в эти рамки.

В школе было не менее напряженно. Илана Марковна после визита Юли присмирела, но вместо неё взбесились новенькие. Несмотря на прошедшие месяцы учёбы, в коллективе они не прижились. Девчонки поначалу были очарованы притягательной внешностью Занозина, но, пообщавшись с ним, поняли, что ловить им нечего, и быстро угомонились. Парни, пытавшиеся найти общие темы и принять в свою компанию, тоже быстро сдались. Заносчивость Занозина и бестолковое позерство его дружков никому не нравились. Пальцами в троицу новичков они хоть и не тыкали, относились насторожено. Не прогоняли, но и близко не подпускали, предпочитая держать на расстоянии. Близнецы, полностью поглощённый картой из дневника лесника, вообще внимания на них не обращали.

Только Димка старался не выпускать брата из поля зрения. Занозин и дружки и так ему не нравились, а после мордобоя, устроенного Данькой на информатике, он ожидал ответного удара. Данька пусть и не был слабаком, все ещё оставался самым физически неподготовленным. Зато с мозгами.

— Эй!

Данька вытащил наушник и обернулся, недоуменно посмотрев на Занозина, который подпирал плечом стену, словно та могла рухнуть без его поддержки. Пискунов и Балабанов, как послушные псы, встали чуть позади, видимо, играя роль тупых телохранителей, призванных показать важность охраняемой ими персоны и припугнуть. Данька сдержался, чтобы не фыркнуть. Возможно, кого-нибудь из девочек они бы и вправду испугали, но он пока испытывал только веселье. Ситуация напоминала сцену из молодежного сериала, недавно взорвавшего интернет. Режиссер там несколько перестарался, пытаясь передать образ подростков, но вышло забавно и даже интересно, хоть и неправдоподобно. Мама целую неделю ворчала, потому что ученики, пока рисовали, смотрели на общем телевизоре этот сериал, поэтому она была вынуждена лицезреть "подростковые сопли". Как выражалась сама Юля.

— На эй — зовут лошадей, — заметил Данька. — Вы что-то хотели, господа?

— Ты за базаром следи! — зыркнул на него Пискунов, и Даня вопросительно поднял бровь.

— Воронцов, тебе не кажется, что для человека, который ни бегать, ни драться не умеет, ты чересчур уж смелый, — съехидничал Занозин, тряхнув мелированной чёлкой, как лошадь гривой.

— Ты, наверно, всю ночь репетировал, чтобы показаться дерзким? — не удержался от шпильки Даня.

Обычно он был более сдержан, но жизнь с Юлей и Владом давала свои плоды. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Папа владел обширным лексиконом, а мама не боялась отвечать.

— Воронцов, ты чё борзый такой, — противно усмехнулся Занозин, отлепившись от стены и шагнув ближе. — Вроде умный, а о последствиях не думаешь.

— Это о каких же? — Данька, невольно подражая Владу, легко улыбнулся, скрывая раздражение. — Тебе в прошлый раз мало было?

— Опять же, котелок у тебя, говорят, варит. Вот и пораскинь своими "гениальными", — Занозин проигнорировал его, выделив слово и интонаций и воздушными кавычками, — мозгами. Они тебе пригодятся завтра на контрольной.

— Тебе списать, что ли, дать?

— Догадливый какой, — ухмыльнулся Балабанов.

— Мне говорили, что ты интересный человек, но я не думал, что настолько, — не обратил внимания на прихвостней Даня, сосредоточив свое внимание на Занозине. — Или я был недостаточно внятен, или ты не особо понятлив... Но повторю. Отстань. От. Меня.

Кирилл стоял рядом и явно пытался нависнуть над ним, но ему, во-первых, не позволял рост, во-вторых, у Даньки к такому был иммунитет после знакомства с бабушкой.

— Воронцов, у меня терпение не железное, — процедил он, прищурившись. — Завтра на контрольной дашь нам списать, а то...

Пискунов с Балабановым шагнули ближе, показательно шлепнув кулаками по раскрытым ладоням, а Занозин своим кулаком ткнул ему в лицо. Даня нахмурился, скосив взгляд на руку перед своим носом. Какое-то неприятное чувство заворочалось в груди. Это был не страх, но лёгкое беспокойство. Внешне же Данил остался невозмутим, что только взбесило одноклассников.

— Не обязательно всем окружающим показывать свой уровень умственного развития.

Слова вырвались сами собой. Данька даже не успел их мысленно обработать, а те уже не хуже воробья вылетели наружу. Занозин в удивлении распахнул глаза, а потом недобро прищурился. Даня слышал скрип чужих зубов, видел сжавшиеся в тонкую полоску губы и заходившую от раздражения грудную клетку. Напряжение повисло в воздухе, накрыв плотным куполом. Пространство будто сузилось, и нечем стало дышать. В этот момент страх все же кольнул сердце, а мозг судорожно принялся вспоминать, какие части тела в первую очередь нужно прикрыть, когда начнут бить.

— Чё тут за свидание?

Димка, как стена, вырос между ними, своей напористостью заставив Занозина с дружками неосознанно отступить.

— Брат у меня, конечно, красавчик, но подобное внимание к нему меня несколько напрягает.

Димка, к счастью, одноклассникам в росте не уступал. Даже был немного выше. Его вечно слегка растрёпанный или скорее потрёпанный вид вместе с хамоватой манерой общения делали его похожим на хулигана больше, чем выглядели Балабанов и Пискунов. Димка крупно дрался первый и последний раз ещё в начальной школе, а после их успели разделить на несколько классов. Многие перевелись, поэтому некому было поведать о том, что случалось с теми, кто тянул свои загребущие ручонки к его брату.

— Слышь!? — поборов замешательство, вскинулся Занозин.

— За углом поссышь, — нахмурился Димка, двинувшись на одноклассников, по инерции закатывая рукава рубашки. — Услуги не оказываем. Свободны.

От взгляда, которым Занозин одарил Димку, у Дани по спине пробежали мурашки. Он, поддавшись какому-то внутреннему чувству, опустил брату руку на плечо, но показываться из-за спины не решился. Позже он обязательно будет корить себя за трусость, а пока мозг был в отключке, уступив место инстинктам, которые не позволяли нарушить данное когда-то Диме обещание не высовываться. Брат был и физически, и технически сильнее, в отличие от него самого, поэтому Димка приучил всегда держаться за ним. Даньке это не очень нравилось, но даже занявшись своей физической формой, он не смог приблизиться к тому уровню, которого достиг Димка, вместе с Колькой наблюдая за драками за гаражами и временами ввязываясь в уличные потасовки.

Школьный коридор кишил людьми. Бегали дети, тупили в телефонах дежурные, гоняла шваброй учеников уборщица, но в крошечном пространстве между кабинетом и лестницей время словно остановилось. Замерло, боясь лишним движением нажать на спусковой крючок. Близнецы, словно одним местом чуя, невзначай замаячили у Воронцовых за спиной. Грозными акулами кружились подоспевшие Игорь с Колей, не приближаясь, но и не отходя далеко. Замерли неподалеку девчонки, в любой момент готовые кинуться за кем-нибудь из взрослых.

Занозин неотрывно смотрел на Димку, но было видно, как от напряжения у него подрагивали руки. Ему не нужно было оглядываться, чтобы кожей чувствовать, как их незаметно окружили со всех сторон. Здесь все были на стороне братьев, а они оказались стадом баранов, которых пасла стая волков. Одно неверное движение и их порвут. Это невероятно злило. Ему пока не доводилось находиться в роли жертвы.

Данька ещё никогда так не радовался звонку на урок. Громкая трель разнеслась по школе, немного отрезвив и согнав оцепенение. Даня словно проснулся, заметив, что сжал руку на Димкином плече так сильно, что на коже должны остаться отпечатки пальцев. Коридор опустел. Только они, да все их одноклассники не двинулись с мест. Спиной Данька чувствовал незримую поддержку Куницыных. Краем глаза видел Игоря с Колей, явно опаздывавших на урок, но до сих пор не ушедших. Слышал, как шептались высунувшиеся из кабинета парни, готовые прийти им на помощь.

Первыми отступил Занозин с прихвостнями, удалившись в класс, когда послышался цокот учительских каблуков. Близнецы, помахав Игорю с Колей, поспешивших на урок, хлопнули Даньку в знак поддержки по спине и заняли свои места. Последними зашли они сами. Димка, в отличие от него, уже был спокоен, как удавка, и только железное самообладание не позволяло Даньке дёргаться и испуганно озираться на Занозина. Пусть чужой взгляд и жёг спину.

* * *

Оставшиеся уроки прошли напряжённо. Никто даже не пытался сосредоточиться на том, что говорили учителя. Всё внимание привлекали последние парты, где вальяжно устроилась компания новеньких. Они делали вид, что ничего не происходит, но с них упорно не сводили глаз. Данька вздрагивал всякий раз, как звучал звонок с урока. Но Занозин к ним более интереса не проявлял, поэтому к концу дня он позволил себе расслабиться. Рано.

— Эй, приёмыши, — заорал Занозин, стоило им оказаться в коридоре.

Многочисленная волна учеников мгновенно оживлённо забурлила, заинтересованно заозиралась, беспокойно зашепталась. Многие взгляды впились в их замершие на мгновение фигуры, но Даня, невольно подражая Юле, гордо вскинул подбородок.

— Не обращай внимания, — зашипел он брату, силой потащив его к выходу.

— Воронцовы, вы чё оглохли?

Этот выпад Димка проигнорировать не мог. Повернулся всем корпусом, вырвав свою руку из цепкой хватки брата, и ринулся на Занозина. Они замерли в шаге друг от друга, озлобленно скалясь.

— Не спорь с дураком, умнее будешь, — подоспел Даня, попытавшись оттащить брата, но хватило одной фразы, чтобы завязалась драка.

Данька даже среагировать не успел, как оказался на полу, и почему-то онемела часть лица, словно после заморозки. Первое время все застыли, бестолково наблюдая за тем, с каким остервенением Кирилл накинулся на Даньку. А потом кровь как-то неожиданно залила линолеум, на котором распластался уже сам Занозин, когда Димка со всей силы дал ему кулаком в лицо. Несмотря на то, что близнецы сориентировались быстро, бросившись разнимать дерущихся, оба уже успели измазать кровью коридор. Дима взял преимущество и подмял одноклассника под себя. Но первенство продлилось недолго. Кирилл, в отличие от Димки, занимался единоборствами, и на его стороне была если не сила, то техника. Захват у него оказался крепкий, Димка даже покраснел, когда руки сомкнулись на горле, перекрыв кислород.

Пока Илья помогал растерянному Даньке, Макар попытался стянуть Кирилла с друга, но внезапно вмешались его прихвостни, и парень сам не понял, как отлетел к противоположной стене. Димка же словно озверел, ударив Кирилла кулаком куда-то в район живота и использовав выученный ещё в детстве за гаражами захват, снова придавил к полу. Прихлебатели Занозина окружили поднявшегося Макара, но Илья растолкал обоих, не подпустив к брату. Занозин, поняв к этому времени, что Воронцов ему не по зубам, решил сматываться, пока кости были целы. Он, с трудом оторвав от себя вцепившегося, словно цепной пёс, Димку, рванул в сторону Дани, давно определив, что он главное слабое место, и снова успел ударить, теперь уже в живот. Данька сложился пополам, судорожно глотая воздух. Кирилл рассчитывал, что Димка отвлечется на брата, забыв про него самого, но вместо этого нажал на спусковой крючок. Удары кулаков посыпались на Кирилла с новой силой, но и он уступать не захотел. Теперь они катались по полу одним змеиным клубком, в запале не слыша, как кричала завуч. Ученики обступили их плотным кольцом, стараясь не попадать под руку и не пускать подоспевшую директрису.

Злость драла Димку на куски. Ему хотелось избить Занозина так, чтобы его лицо превратилось в месиво, но он знал, что это не поможет.

Удар в челюсть на мгновение дезориентировал. Цветные мушки запрыгали перед взором. В ушах шумел не то собственный пульс, не то взволнованная толпа одноклассников. Его собственный кулак попал точно Занозину в многострадальный нос, из которого и так лилась кровь. Живот пронзило болью, когда в него со всей силы врезалось острое колено. Кирилл вжал его лицом в пол, а попавшая в захват рука противно щёлкнула. Но Димка не заметил этого. Он замер всего на мгновение, вынудив Занозина ослабить давление, и уже сам навалился на него.

— Звоните в скорую!

Голос директрисы внезапно вырвал из мутного состояния злобы. Димка обернулся на звук, успев заметить среди толпившихся бледного, как марля, Даньку, креветкой свернувшегося на полу. Дикий ужас насквозь пронзил иглой. Мгновенно забылся Занозин. Он, не замечая собственной боли, бросился к брату. Все вокруг суетились, что-то говорили, но голоса слились в один сплошной фоновый шум, который Димка не воспринимал. Всё внимание было приковано к Дане.

Дрожащей рукой, перепачканной в крови, он осторожно сжал его ладонь. Неожиданно холодные пальцы слабо сжались в ответ.

— Я в порядке, — вяло пробормотал Данька, а рука Ильи уже опустилась на его плечо, заранее предотвращая попытку подняться.

— Лежи, — грозно рыкнул он, оценивающе осмотрев Диму.

— Вызвали скорую и ваших родителей, — заметил над ухом Макар, и Димка соизволил заметить друга, протягивавшего ему упаковку салфеток.

Дима коротко мотнул головой, отказываясь. Ему было не до этого. Он боялся отвести взгляд от Дани, судорожно следя за тем, как вздымалась при дыхании его грудь и едва заметно кривилось от боли лицо.

— Потерпи немного. Сейчас приедет Влад, — непривычно для себя мягко уговаривал Димка, не отпуская Данину руку. — Он всё решит.

Весь его мир в этот момент сузился до одного единственного человека. Крупная дрожь била тело. Беспомощность грызла изнутри. Дане было плохо и страшно. Он никак этого не показывал, но под Димкиными пальцами бился в агонии пульс, и в глазах, пристально смотревших в его собственные, плескалась безысходность. А Дима ничего не мог для него сделать. Только быть рядом.

Нервы натянулись скрипичной струной, готовой порваться в любую секунду. Время словно замерло, насмехаясь над ними. Минуты тянулись, как улитки. А Данька бледнел на глазах хотя Дима не знал, куда больше. Он ненавидел себя в такие моменты. Бесполезный.

Они не знали, сколько времени так просидели, каждый варясь в собственной боли: душевной и физической, но из замкнутого круга самобичевания Диму нагло вырвали широкие ладони, обхватившие за щёки. Навязчивый аромат одеколона щекотал в носу, а перед глазами маячило обеспокоенное родное лицо.

Влад что-то ему говорил, щёлкал пальцами перед глазами, а Димка вцепился свободной рукой в рукав его рубашки, сдерживаясь, чтобы не расплакаться от облегчения. Но оно быстро прошло, когда кто-то попытался забрать у него ладонь Дани. Оба они тут же переполошились, усилив хватку, и невидимой силе пришлось сдаться. Влад, видимо поняв, что в таком состоянии сын его не воспринимает, наконец, отодвинулся, позволив ему увидеть медиков. Они кружили над Данькой, как коршуны над цыплёнком. Красные крестики на синей форме бросались в глаза, руки в латексных перчатках прикасались к спокойному брату, который безропотно отвечал на вопросы. Димке не нравилось то, как хмурились врачи и беспокоил напрягшийся отец, гладивший брата по голове. Его паника достигла своего пика в тот момент, когда разложили носилки и Влад с фельдшером уложили на них брата.

Всё, что происходило дальше, Дима помнил смутными отрывками, словно он провалился в беспокойный сон, периодически выныривая в реальность. Кажется, папа пытался уговорить его остаться и дождаться Юлю, но не преуспел. Засел в памяти назойливый вой сирены и врач, не без помощи Влада фиксирующий его руку повязкой. Пальцы не теряли контакта с Данькиной ладонью, и теплое дыхание Влада щекотало его макушку, которую он зачем-то целовал. Димка отрешённо подумал, что отец был напуган сильнее, чем показывал, и таким незамысловатым способом пытался успокоить себя. Убедить в том, что сыновья рядом с ним, они живы и почти здоровы. Это сравнение добило расшатанные нервы, и Димка, хрюкнув от смеха, уткнулся Владу в плечо.

В следующий раз он осознал себя уже на холодной кушетке. Всё тело ломило, разрывалась от адской боли рука, и ладонь больше не сжимала Данькины пальцы. Это обстоятельство расстроило сильнее всего.

— Где Даня? — просипел Дима, не узнав своего голоса.

— Не вставай, — Влад надавил ему не плечи, не позволяя подняться.

— Что с Даней? Где он?

Ответа, которого ожидал Дима, не последовало. Он заставил себя сфокусировать взгляд на расплывавшемся лице Влада, которое скрыла маска. Ни единой эмоции, что было в разы хуже.

— Папа?

Дима не обратил внимания, как ладно легло на язык это слово. Сомнения забылись. Влад был его близким, его отцом, которому он доверял. Пора было принять тот факт, что они больше не одни.

— Он на обследовании. — То ли сжалился, то ли подобрал нужные слова Влад. — Ему досталось сильнее, чем кажется. Нужно убедиться, что нет серьезных травм.

— Ты оставил его одного? — воскликнул Дима, попытавшись встать, но вновь не преуспел.

— Нет. С ним Юля.

Если Влад и ожидал недовольства, то его не последовало. Сын заметно успокоился. У него и самого отлегло. Почему-то реакции Димы он боялся больше, чем вердикта хирурга относительно Дани. И пусть Влад был почти уверен, что ничего серьезного не случилось, всё же решил перестраховаться.

У него сейчас имелась задача поважнее. Димка выглядел ужасно. Одежда пропиталась кровью, на лице наливались гематомы и была повреждена рука. А по дороге в больницу он и вовсе потерял сознание, и Влад не знал, являлось ли это последствием стресса или травмы.

Ему пришлось сделать сложный выбор: остаться с Даней, который был напуган не менее и нуждался в поддержке, или заняться Димой, с которым без него не совладает ни один врач. Положение спасла Юля, незамедлительно прибывшая в больницу сразу после звонка из школы.

Они пересеклись в коридоре, когда он буквально разрывался меж двух кабинетов. Его трясло не то от злости, не то от волнения. Он не знал, кого винить в произошедшем, а обвинить очень хотелось. Нечасто Влад испытывал подобное чувство отчаянья.

— Немедленно успокойся. — Юлины ладошки упёрлись ему в грудь, вынудив прекратить бессмысленные метания. — Если не возьмёшь себя в руки, то отправишься домой, потому что в таком состоянии от тебя никакой пользы.

Жестоко. Но она была права.

— Я не знаю, что делать.

Юля усадила его на стул и крепко обняла. Его руки незамедлительно обвились вокруг ее талии, прижав теснее, а горячее дыхание обожгло ключицы, меж которых ткнулся его холодный нос. Юля ничего не говорила. Слова были бессмысленны. Ему требовалась поддержка: человек, который просто будет рядом. И Юля была.

— У тебя новые духи? — пробормотал Влад, и она вздрогнула от щекотки его дыхания.

— Не нравится?

— Я этого не говорил. Аромат кажется знакомым.

Юля только хмыкнула. Змей. Кажется ему. Как же. Он не мог не узнать резковатый цветочный аромат духов Галины Михайловны. Влад вновь уткнулся носом ей в ключицы, шумно втянув носом воздух, и Юля почувствовала, что его хватка ослабла.

— Что с Даней?

Только из-за ударившего в кровь адреналина она ещё удерживала маску спокойствия, обещавшая в любой момент дать трещину. Влад успокоился, а значит, настала её очередь волноваться. Влад ответил не сразу, снова стиснув её, словно моля о пощаде, но Юля не дала ему уйти от ответа.

— Подозрение на внутреннее кровотечение. — Не поднимая глаз, неохотно ответил Влад. — Я, конечно, не думаю, что всё настолько серьезно, но лучше проверить. Сделают КТ, и если всё в порядке, то завтра утром будет дома.

— Оставишь его на ночь?

Влад посмотрел ей в глаза. Юля неплохо держалась. Её беспокойство выдавало только бледность и блеск в глазах, но слёзы, он знал, не прольются.

— Да. Понаблюдаем.

Она только кивнула.

— А Дима?

Тут Влад тяжело вздохнул, снова прячась в ее объятиях.

— Там сборная солянка: ушибы, раны, подозрение на перелом руки. Но вывих вероятнее. Там смотреть надо. И я не знаю, что из этого лучше.

— Тогда иди к нему.

Влад резко отстранился, распахнув глаза. Вопрос застыл на губах, так и не слетев с них. Её вымученная улыбка на мгновение осветила собравшуюся вокруг него тьму.

— Я побуду с Даней. Думаю, ему будет все равно: ты или я. Лишь бы не одному. А Диме сейчас нужен именно ты. Ты ведь не можешь разорваться. А муж и жена — одна сатана.

Она улыбнулась ему и, оставив на губах утешительный поцелуй, упорхнула в сторону рентген-кабинета. Влад запоздало подумал, что следовало проводить её и предупредить коллег, чтобы не выгоняли, но решил, что Юля сама с этим разберётся.

Ему стало значительно легче. Даня в надёжных руках и с ним Юля, которая всё проконтролирует. У него же была другая задача. Влад дал себе пару минут, чтобы подготовиться морально, и зашёл в процедурную, где оставил Диму. Не хватало ещё, чтобы он очнулся в одиночестве. Катастрофа тогда случится раньше, чем они дойдут до кабинета травматолога.

Влад поборол желание пойти и ещё раз обнять Юлю. Ему нужны были силы.