Победитель по жизни(рабочее) (джен)

Примечания:

Молитесь, чтоб у меня были автоматы по предметам, в противном случае вместо того, чтобы писать проду, я буду вынужден сидеть готовиться к экзаменам.

— Мистер Тейлор! — возглас преподавателя чар был прерван моим душераздирающим чихом и последовавшим за ним шмыганьем. Флитвик стоически терпел сопли и покашливания с интервалом в тридцать секунд, но даже у такого замечательного преподавателя может кончится терпение. Тяжко вздохнув, полугоблин устало сказал, — Мерлин, что же это такое, как вы умудряетесь простудиться несколько раз на неделе?!

В чужом голосе не слышится ни грамма упрека, мужчина искренне обеспокоен состоянием одного из своих любимых учеников. Почему-то от этого факта стало только паршивее: хороший человек искренне проявляет обеспокоенность твоим здоровьем, в ответ получая наглую ложь и притворство. В такие моменты я себя ненавижу, даже если понимаю, что моей вины как таковой здесь нет. Просто так сложились обстоятельства. Однако, сколько бы ни пытался себя в этом убедить — не получалось.

— Простите, профессор, — выдавливаю из себя, заходясь новым приступом кашля.

— В больничное крыло, быстро! — говорит он тоном, не терпящим отлагательств, — сидите лечитесь, и чтобы я вас сегодня больше на занятиях не видел!

Быстро собираю свои вещички, скидывая все в сумку. Уже стоя у самых дверей, разворачиваюсь, чтобы снова сбивчиво извиниться, прежде чем покинуть класс.

Поход к медсестре не занимает много времени: женщина уже заметила, что ее зелья не оказывают на мой организм практически никакого эффекта, поэтому завидев меня, маячащего на входе, уже привычно отсылает меня отдыхать, перед этим чиркнув в документации, что лечение было произведено. Ну и логично, что отдыхать я никуда не пошел, а направился прямиком в библиотеку, не боясь быть обнаруженным. Как оказалось — зря. На очередной развилке бесконечных коридоров я натолкнулся на первокурсников. Сворачивать было некуда, поэтому я привычно натянул покерфейс и с чувством собственного достоинства пошел навстречу мелькающим мантиям.

Что что-то здесь было нечисто и даже можно сказать: неприятно пованивало, я понял слишком поздно, уже вплотную подойдя к детям. Держа на лице нейтральное выражение, внутренне кривлюсь: слизеринцы, и именно от них исходит этот запашок, периодически витающий по всему Хогвартсу.

Запашок проблем.

А тем временем, у первокурсников произошла целая драма: двое змеенышей прижали пухленького барсука к стене. Мальчик уже чуть ли не плакал, сильнее вжимаясь в стену, словно пытаясь в ней раствориться. Взгляд судорожно метался по пустому коридору в поиске помощи, когда неожиданно натыкается на меня. Мне стоило проигнорировать его, просто развернуться и уйти, давая возможность детям разобраться с однокурсником. С чистокровными детишками лучше не конфликтовать, а то обидятся и подключат своих родителей. Но этот взгляд… столько отчаяния и надежды было в глазах этого ребенка, что я просто не смог проигнорировать его.

Понимая, что когда-нибудь я об этом пожалею, не сбавляя шаг, иду прямо к троице первокурсников. Слизеринцы, наконец соизволившие заметить мое приближение, даже не шелохнулись. Наоборот: дети чувствовали себя хозяевами положения и не боялись, что им может прилететь по шапке.

— Можно ли поинтересоваться, молодые люди, почему вы не на уроках? — решаю начать издалека, делая вид, будто не совсем не заметил чужих рук на вороте мантии пуффендуйца, — если меня не подводит память, сигнал о начале занятий прозвенел довольно давно.

— У нас по расписанию сейчас занятий нет, — один змееныш выступает вперед, перекрывая мне обзор, чтобы товарищ смог быстро спрятать руки. Глаза слизеринца бегают по помещению в поиске идеи, с помощью которой можно выкрутиться.

Конечно, легенда бы удалась, если бы в моей сумке не была копия расписания всех курсов -надо же искать свой хлеб, который будет меня кормить. Зато было весело смотреть, как резко побелел первокурсник, когда я, вздернув бровь и демонстративно порывшись в сумке, достал оттуда злостную бумажку, способную уличить змей во лжи.

— И зачем же вы мне врете? — фальшиво вздыхаю, словно меня сильно ранит тот факт, что они меня обманывают. — Сейчас вы должны были быть в теплицах, копать сорняки, а он — пальцем указываю на барсука, который все также пытался слиться со стеной, — сидеть варить зелья.

Переговорщик не нашелся с ответом и молча пялился на меня, словно на мне написана шпора, которая ему поможет. А вот второй слизень явно мозгов имел поменьше: ведь вместо того, чтобы помолчать, а потом тихо мирно свалить в туман, выдал:

— Шел бы ты отсюда, грязнокровка, — я мысленно дал себе пять и станцевал танец победителя: тут у нас кажется мамкин нацист, да еще и с анэнцефалией. Тем временем аристократ противно скорчил лицо, взглядом давая понять, где он меня вертел и в каких позах, — не мешайся под ногами и иди сделай что-нибудь полезное.

Вся поза первокурсника излучала гордость и превосходство, а вот его товарищ, с каждой секундой бледнея все сильнее, стрелял в него многозначительными взглядами, как бы говоря: «Опомнись, идиот!» или «Остановись, пока не поздно!».

Я пригляделся повнимательнее, тут же отмечая: священными двадцатью восемью даже близко не пахнет. Скорей всего просто жалкий аристократ, который только чистотой крови похвастаться и может. Даже больше: пустозвон. Может только тявкать, а на деле слабак слабаком.

— Ты, видимо, не понимаешь, в каком положении находишься, — плавно подаюсь вперед, наклоняясь так, чтобы наши глаза были на одном уровне, — как думаешь, что будет, если я сейчас схвачу вас за руки и потащу прямиком к Макгонагалл?

Расскажу ей о том, что вы мало того — прогуляли урок, но и заставили его, — не открывая взгляда от лица слизеринца показываю пальцем в направлении, где тихо стояла жертва, — под угрозами физической расправы, сделать то же самое?

— Да кто тебе поверит?! — видимо в этой головешке есть не только пустота, вон как задергался, напрягая и без того малочисленные извилины, — слова двух против слов одного, а этот жирдяй настолько трус, что даже рот не откроет, звиняй он тебе не помощник.

— Генри, не надо, — второй мальчик задергался, а его взгляд заметался между пышущим от гнева товарищем и мной. Кажется, у этого пацана неплохая чуйка на проблемы, ну что ж, не будем разочаровывать детишек.

— Пожалуй это стоит того, чтобы потратить свое время, — говорю и чувствую, как на лицо наползает дьявольская ухмылка, — Поясняю для тугодумов. Репутация Слизерина бежит далеко впереди вас, и она отнюдь не положительная. Поэтому повторю свой вопрос. Если я прямо сейчас потащу вас к Макгонагалл и изложу ей всю ситуацию, то кому поверят? Мне: образцовому студенту и отличнику, за которым не было выявлено ни одного нарушения правил? Или двум студентам Слизерина, факультет которых ненавидит весь Хогвартс, включая учителей, и который известен своим частым враньем?

Мальчики одновременно взбледнули — вот это синхронность. Решаю сделать добивающий удар:

— А если я еще уговорю этого ребенка, — кивок в сторону хаффа, и слизеринцы как по команде поворачивают голову в том направлении, — сказать, что вы силой вынудили его уйти с занятий. Мм, сколько баллов полетит из копилки вашего факультета… Представляете, что будет, когда это увидят другие слизеринцы?

Змеи могут быть отпетыми моральными уродами, но даже у них есть что-то вроде свода правил. Ученики этого факультета могут творить все что им заблагорассудится, но с оговоркой, что их не поймают на горячем. Ведь если учителя станут свидетелями подобного проступка, то полетят баллы, а вместе с ними и репутация факультета. Слизеринцы ходят по тонкому лезвию ножа, с одной стороны они вольны делать что душе угодно, а с другой — вынуждены держать высокую планку. Пока змеи побеждают на квиддичном поле и зарабатывают большое количество баллов, окружающие еще как-то терпимо к ним относятся. Но стоит им в межфакультетских соревнованиях занять третье и четвертое места, как поток презрения и насмешек захлестнет всех слизеринцев без исключения, слишком уж многим они из поколения в поколение портили кровь.

Эти дети понимают, чем им грозит встреча с учителем: Макгонагалл не поскупится снять пятьдесят, а то и сотню баллов. После такого провала даже думать не придется, кто окажется изгоем у первого курса факультета Слизерин.

— Мордред вас задери, — тот, который Генри прошипел, с угрозой глядя на меня, однако я отчетливо уловил в чужом голосе нотки беспомощности, — Стюарт, мы уходим.

И ребятки быстро смылись, только пятки сверкали где-то там вдалеке. Ухмыльнувшись, выпрямляюсь, отряхивая мантию от невидимой пыли, и вспоминаю о тихом барсуке, который все так же стоят у стены и сверлил меня не верящим взглядом.

— Бегом дуй на занятия, — резкие слова вывели ребенка из состояния транса. Сначала он глупо хлопал ресницами, не понимая, чего от него хотят, а когда смысл фразы дошел до мозга мальчика, тот, ни говоря ни слова, потрусил вперед по коридору.

Понаблюдав некоторое время за неуклюжим бегом первокурсника, разворачиваюсь в противоположную сторону, продолжая свой поход на обитель знаний. Конечно, довольно весело издеваться над личинками аристократов с нацистскими замашками, но насущная проблема в лице твари, обитающей в моей голове, будет немного поважнее. До входа в библиотеку я добрался без проблем, то и дело подпрыгивая от хорошего настроения. У самой двери применяю заклинание невидимости, проскакивая внутрь. Все же приди я сюда в открытую — вызвал бы много вопросов, ну и плюсом попал бы под подозрения в симуляции болезни, а этого уж очень не хотелось.

Зайдя в уже ставший чем-то вроде моей собственности тупик, аккуратно стягиваю сумку с плеч и ставлю ее на стол, идя к полкам искать нужные книги, попутно советуясь с Реддлом. Спрашивается, зачем идти в библиотеку, если у Темного Лорда в закромах имеется своя собственная? Ну хотя бы по той причине, что она именно у него, в то время как я временно, стараниями той хрени, лишен доступа. Реддл, конечно, может и сам поискать решение, а потом мне его продиктует, но из-за того, что мы конкретно не знаем, какую область магии нужно исследовать, приходится выкручиваться.

«Ищи книги авторства Скамандера», — командует мужчина в моей голове, — «этот зоолог не побоялся залезть в самые отдаленные места на земле, чтобы просто понаблюдать за какой-нибудь древней магической живностью».

«А причем тут вообще зоология, если наша проблема вообще ее не касается?» — спрашиваю, но за книжкой все же иду. На что получил весьма уклончивый ответ:

«Есть несколько смущающих меня фактов».

Он сейчас это серьезно? Тут вообще-то решается вопрос моей жизни и смерти, а он скрывает от меня важную информацию. Так сложно поделиться догадками или что там у этого Темного Лорда в голове? Запомни мои слова, Том: если когда-нибудь тебе понадобится помощь в ритуале воскрешения — а я на все сто уверен, что ему надоело сидеть в медальоне, то я буду до последнего косить под дурака, делая вид, что не понимаю, о чем ты мне будешь намекать.

Конечно все мои возмущения остались в голове, в то время как в реальности, я просто кивнул и, полепетав что-то вроде «хорошо, профессор», отправился на поиски злополучных книг. А таких оказалось немало: Скамандер явно был помешан на своих животинках и не поленился в подробностях описать множество магических существ.

Помимо учебника мной было найдено свыше двадцати книг, под триста страниц каждая — более детальное описание некоторых видов (триста страниц на один вид! Этот зоолог определенный псих!). Также тут были статьи, исследования и диссертации, принадлежавшие этому ученому, и их было отнюдь не меньше, чем книг.

Я мысленно застонал, опускаясь лбом на поверхность стола, заваленную пергаментами. Сказал бы мне кто-нибудь раньше, что буду искать решение проблемы таким образом, не поверил бы. Я ожидал, что Реддл, ну как минимум, заставит меня проникнуть в закрытую секцию, где хранились книги по типу той же защиты разума. Но он тот еще обломщик.

В процессе листания кучи зоологической литературы и коротких переговоров с Темным Лордом выяснилось, что литературой посерьезнее занимается сам Реддл собственной персоной, скинув на меня самое… неинтересное. Обычно в такие моменты внутри меня поднимается буря негодования, потому что я не ребенок (хотя об этом никто не знает), чтобы мне боялись дать в руки ножик. Что сейчас, что в прошлом в ситуациях, когда я просил дать мне на руки пособие по рунам, этот мужчина меня жестко обламывал, оставляя ни с чем, потому что переспорить Темного лорда, когда он еще и в роли твоего личного наставника-репетитора, просто невозможно. Умом я, конечно, понимаю, что скорее всего не понял бы и десятой доли написанного, но сам факт, что меня считают настолько ненадежным, печалит.

Понятное дело, что ответ за один день найти невозможно, как бы ни старались мы с Реддлом, но дело подошло к вечеру аккурат к ужину. К этому моменту мой живот не раз подавал сигналы о том, что неплохо было бы его наполнить, а учитывая, что в библиотеке я сидел с одиннадцати утра, только склонял меня на сторону организма. Поэтому убрав все книги на место, закидываю сумку на плечо и, уже не скрываясь, выхожу из закутка.

«Бля», — невольно вырвалось у меня, когда за одним из столов я заметил Поттера и Блэка, которые тоже довольно быстро распознали меня. И ладно бы это был бы Джеймс, который и так в курсе моих махинаций (сложно было не догадаться, спалив на месте преступления), но Сириус другое дело. Стоило нашим глазам встретиться, как губы гриффиндорца растянулись в злобной усмешке. Не моргая (как стремно то), он поднялся со стула под удивленным взглядом Поттера и заорал на всю библиотеку:

— Тейлор! Что ты тут делаешь!? Ты же вроде болел! — триумф в черных глазах отображался недолго. Стоило Блэку закончить свое выступление, как из-за стеллажей прилетела огромная книга. Крутясь подобно фрисби, она впечаталась острым углом аккурат в переносицу Сириуса. Тот, взвыв от боли, повалился на пол, держась за пострадавшую часть лица.

Я присвистнул, только очень тихо, не хотелось получить такой же подарок от нашего библиотекаря, и подошел к Джеймсу, по широкой дуге обойдя катающегося по полу Блэка.

— Идете сейчас на ужин? — спрашиваю, старательно игнорируя угрожающие взгляды с пола, — а то я засиделся и совсем забыл о еде.

— Хочешь пойти вместе? — утверждает Поттер, начиная собирать пергаменты, скидывая их в сумку, — Сириус, вставай, Томас прав: пора уже заканчивать.

Блэк на удивление, ничего не сказал, то ли боялся еще раз получить книжкой, то ли допер своим мозгом, что мы в любом случае пойдём вместе, так как дорога у нас одна. За дверьми библиотеки Сириус все-таки не выдержал и опять начал задавать провокационные вопросы.

— Ну так все-таки, Тейлор, — ехидно тянет он, делая вид, что рассматривание стен замка намного интереснее чем я, — что ты забыл в библиотеке, если тебя буквально утром, беспрерывно кашляющего, выгнали из кабинета?

Я раздраженно потер переносицу. Благо ситуацию спас Поттер, панибратски обратившись к другу:

— Сириус, наш Томас — книжный червь до мозга костей, он не упустит ни одной возможности застрять в библиотеке, — Джеймс закинул руку на плечо Блэка, озорно подмигнув, улыбаясь во все тридцать два, — тем более от домашки его никто не освобождал. Правда, Томас? — спрашивает, поворачиваясь ко мне.

— Действительно, — показательно высокомерно киваю, бросая взгляд полный презрения в сторону Блэка, — никто меня, несмотря на всю болезность, не освобождал от уроков и прочих вещей, связанных с учебой.

Не удержавшись, разворачиваюсь корпусом к гриффиндорцам и посылаю озорную улыбку. Джеймс ожидаемо улыбнулся в ответ, положив руку на затылок, а вот Сириус нахмурился, недобро сверкнув глазами. Все от его позы до эмоций на лице, говорило о гневе и агрессии: верхняя часть тела мальчика была напряжена, грудная клетка тяжело вздымалась, кулаки были плотно сжаты. Черные глаза открыто излучали угрозу, Сириус был подобен дикому зверю, готовому в любой момент слабости наброситься и разорвать на кусочки, а выступающие клыки и некие звериные повадки только сильнее убеждали в этом.

Нет никаких сомнений: Сириус видит во мне врага. Не соперника за дружбу Джеймса, не недруга, а именно врага. Любое мое действие воспринимается как угроза, будь то случайный взгляд или обычная улыбка. Это ненормально, складывается ощущение, что Блэк свою нелюбовь ко мне возвел в абсолют, превратив ее в чистую ненависть. Давным давно кто-то сказал мне: «Психов видно издалека». Я теперь склонен с этим согласиться: при взгляде на Сириуса каждый раз в голове звенит невидимый звоночек, что-то незримое, но в тоже время ты словно шестым чувством ощущаешь, что с ним что-то не так. Хотя, если припомнить любовь чистокровных к инбридингу — а Блэки у нас самые чистокровные, то ничего удивительного.

Попрощавшись с Поттером, дабы не нервировать и без того психанутого Сириуса, ухожу к столу воронов.

«Что-то ты зарываешься, Томас», — сказал Реддл в тот момент, когда я проглатывал кусок курицы, чем заставил меня подавиться, — «разве не знаешь, что нельзя дразнить бешенную собаку, если у нее даже нет поводка».

Отплевавшись, от застрявших кусков, хватаю чашу, наполненную какой-то гадостью, залпом осушая ее.

«Блэку, чтобы взбеситься, достаточно просто того, что я существую», — отвечаю, рассматривая обстановку большого зала. От вида беззаботно веселящихся детей, перекидывавшихся шутками и весело смеющимися, мое настроение поползло вниз. Мрачно усмехнувшись, ставлю чашу на стол, обводя края подушечками пальцев, — «да и смысл быть сейчас осторожным, если возможно скоро я отправлюсь на тот свет, стараниями непонятной твари?».

Собеседнику мой явно ответ не понравился, однако Реддл не спешил ничего говорить, давая возможность поесть в тишине. Закончив с ужином, встав из-за стола, я вышел из большого зала и направился к гостиной своего факультета. Уже в спальне, готовясь ко сну, я решил собрать сумку с учебниками на завтра, засунув руку внутрь, я почувствовал сырость. Удивленно хлопаю ресницами, вытаскивая пергамент с домашним заданием, измазанный какой-то жижей.

«Блядь», — проносится у меня обреченная мысль. Резко хватаю сумку и переворачиваю ее, вываливая все содержимое на пол. Не задержавшись, от представшей предо мной картины, грязно выругиваюсь вслух: все вещи от книжек до конспектов были мокрыми, а вдобавок ко всему прилагалась мерзкая жижа, которая еще и воняла.

«Лягушачья икра», — сказал Темный Лорд, присвистнув, —«у тебя появился антифанат».

— Это совсем невесело, — бурчу, поддевая двумя пальцами один из листков: чернила смазались из-за чего восстановить содержимое листа не представляется возможным, — найду идиота — убью без колебаний.

Ни сказав больше ни слова, хватаю со стола письменные принадлежности и выхожу в гостиную, напоследок сильно хлопнув дверью. Проигнорировав недоуменные взгляды софакультетников, выхожу из гостиной, бегом направляясь в библиотеку.

Я был очень зол… Нет, скорее я был в бешенстве: у меня и так проблем навалом, с этой тварью в моей башке, а от постоянного вранья учителям уже уши в трубочку сворачиваются. Но видимо этого мало и судьба решила подкинуть мне сюрприз в виде завидующих придурков, у которых кишка тонка, чтобы выйти и высказать все претензии в лицо, зато подкинуть такой сюрприз им ничего не стоит.

В библиотеку я скорее влетел, чем просто вошел, совсем скоро она должна была закрыться, но когда меня подобное останавливало?!

Скидывая все свои вещи на стол, тем самым освободив руки, я направился к стеллажам, доставать книги. Благо с поиском новой литературы проблем не возникло по причине того, что я знал расположение нужных мне книг. Расставив все на столе, достав перо с чернилами, вздыхаю, как перед прыжком в воду, прежде чем начать строчить. А строчить пришлось много: все мои домашние задания стараниями каких-то дебилов канули в Лету, поэтому пришлось делать все заново. Это была веселая ночь: я строчил, как ненормальный, стараясь не отвлекаться на перерывы, потому что спать хотелось неимоверно. А когда Реддл милостиво напомнил, что зелья у меня с собой нет (одно осталось в той несчастной сумке, как и другие бутыли, лежащие в моем сундуке), мотивация не спать увеличилась в разы. В итоге утром мой внешний вид оставлял желать лучшего, и играть в больного можно было бы даже без зелья.

Утро прошло стандартно: сборы, завтрак и занятия, с которых я уже привычно откосил. День тоже ничем не отличался от предыдущих, впрочем, как и ночь, благодаря зельям никаких кошмаров не было. В таком темпе прошло несколько дней, но все хорошее имеет свойство заканчиваться.

Началось все довольно невинно: кто-то снова подкинул ко мне в сумку лягушачью икру. Я же тогда был слишком усталым, чтобы хоть как-то на это отреагировать, поэтому во время перерыва просто зашел в ближайший туалет, где без стеснения вытряхнул содержимое сумки на пол и, не обращая внимания на вытянутые лица каких-то старшекурсников, ушел, оставив валяться на полу теперь уже испорченные вещи.

Видимо приколистам не понравилась реакция на их труд, а если быть точнее — полное ее отсутствие, поэтому в ход пошли вещи посерьезней: украденные учебники, какое-нибудь зелье в чернильнице вместо самих чернил, однажды я вообще нашел навозную бомбу. Я злился, грыз ногти, мысленно придумывая тысячу и один способ мести, но ничего не делал: мне серьезно было не до них, а обращаться к профессорам не было смысла, в каноне они «сильно» помогли Северусу. Так шли дни, буллинг становился все изощреннее, а моя нервная система все тоньше и тоньше. В исследованиях мы с Реддлом практически не продвинулись: мужчина отметал все мои предположения, сделанные на основе личного опыта, то есть кошмаров. Зелий сна без сновидений осталось на неделю и я, перестраховавшись, при полной поддержке Темного Лорда, пошел просить у Поттера новую партию.

Джеймс был не один, а с Сириусом (вот же боль), мальчики сидели в тупиковом коридоре и играли в какую-то магическую настолку. Я непроизвольно передернул плечами: насколько же Сириус тронулся в своей ревности к Поттеру, что пытается всеми способами отрезать друга от всего окружения. Раньше гриффиндорцы ходили вчетвером: Джеймс, Сириус, Ремус и Питер. И Блэка все устраивало, а сейчас он на любое слово в сторону Поттера реагирует агрессивно. Ему не нравится, что его друг разговаривает с кем-то кроме него, и если раньше его триггерило только мое присутствие около очкарика, то теперь в немилость попали все абсолютно. Именно поэтому гриффиндорцы сидят сейчас здесь, а не в своей уютной гостиной. Потому что там есть люди, которые могут помешать Блэку наслаждаться обществом Джеймса.

«Вот уж совсем без тормозов», — вздыхаю и начинаю топать сильнее, чтобы меня заметили. Джеймс сначала, завидев меня улыбнулся, а затем словно спохватился и украдкой взглянул на друга. И не зря: лицо Сириуса сковало судорогой, уголки губ были подняты то ли в улыбке, то ли в хищном оскале, в то время как глаза мальчика оставались холодными, если даже не потемнели на несколько оттенков.

— Поттер, — начинаю официально, украдкой косясь на псину, — мне нужно с тобой поговорить. Наедине.

— О! — восклицает очкарик, явно догадавшись, по какой причине я пришел к нему в столь опасный момент, и вскакивает с нагретого камня, — конечно! Извини, Сириус, мы быстро, — бросает Джеймс другу, прежде чем последовать за мной в один из углов.

Едва мы скрылись за поворотом, резко разворачиваюсь, заставляя затормозить следовавшего за мной подростка.

— Мне нужен еще один ящик зелий, — не стал тянуть резину я, сразу же идя в лобовую.

Поттер положил руку на затылок, задумчиво прикусив губу, затем, переведя взгляд на меня, он обеспокоено спросил:

— Томас, все в порядке? — он нервно облизывает губы, — нет, конечно, достать зелья для меня не проблема…К Мордреду! Скажи просто в порядке ли все или…

Джеймс не успевает закончить фразу, как я перебиваю его, взмахнув рукой:

— Возникли некоторые трудности, — натянуто улыбаюсь, вспоминая эти самые «трудности», — но тебе не стоит так переживать об этом: скоро все закончится.

— Тогда... — мальчик порывается снова что-то сказать, но затем резко замолкает, — Ладно, будет, по-твоему, просто, что бы там у тебя не происходило, пообещай, что будешь осторожен.

От одного взгляда на серьезного Джеймса, на лицо наползла предательская улыбка. Поддаваясь порыву, подхожу к гриффиндорцу ближе и положив руку ему на плечо, говорю:

— Все будет в порядке, — убеждаю больше себя, чем стоящего напротив Джеймса, — и спасибо.

* * *

Этот день ничем не отличался от предыдущих… А нет, погодите, вру! С самого утра один буйнопомешанный гриффиндорец удостаивал мою персону лишним вниманием. И это уже порядком начинает нервировать.

Все началось как обычно: я спустился в Большой зал, чтобы позавтракать. Сел на свое место за столом и, набрав в тарелку еды, одновременно пододвинув ближайшую кружку чая, запихнул в рот горячую гренку. Неожиданно появилось ощущение чужого взгляда в спину. Передернув плечами, отгоняя поползшие по телу мурашки, я повернул голову и встретился взглядом с Сириусом. Гриффиндорец неотрывно глядел в мою сторону и даже, когда его поймали с поличным, невозмутимо продолжил сверлить взглядом.

Гренка чуть не полезла обратно.

Тогда не придал этому особого значения, отвернувшись и продолжив завтрак. Как показала практика — зря. Еще тогда утром по лицу Блэка можно было заподозрить неладное, но я с упорством барана игнорировал свою интуицию, рассчитывая, что он перебесится некоторое время, а затем отстанет. Зато теперь я могу смело сказать, что жизнь меня ничему не учит: что в том году, что в этом с поразительной точностью налетаю на одни и те же грабли.

— Опять двадцать пять, — откидываю уже хрен знает какую сегодня по счету книжку и раздраженно потираю виски, — я столько времени здесь провожу, а результата никакого.

«Никто не обещал, что будет легко», — в противовес сказанному, в голосе Реддла отчетливо слышалось плохо скрываемое раздражение. Не только я был не рад такому медленному продвижению.

— Ой, да пошло все в жопу, — сказал я, прежде чем откинуть порядком надоевшую литературу и пулей вылететь из библиотеки. Что удивительно, Реддл никак не прокомментировал мой бунт.

С каждым новым поворотом коридора мое настроение только сильнее падало, а голову посещали отнюдь не положительные мысли, тем самым добивая. В чем вообще смысл моего нахождения здесь, если скоро я отдам Богу душу, а мое тело оккупирует какая-то хрень? То есть получается, что я прожил целую жизнь, затем умер и переродился, потеряв большую часть воспоминаний, чтобы сдохнуть, не прожив в новом мире и десяти лет!? Это что ли какая-то сраная демоверсия попаданства? Ну тогда я просто пиздецкий победитель по жизни! Где мои плюшки типичного попаданца? Где они?! Где моя чистокровность с родовыми дарами?! Где сейфы с кучей золота?! Да где хотя бы тот самый пресловутый гарем?! Хотя нет, лучше не надо, у меня член отвалится всех удовлетворять, не говоря уже про мозг.

Неожиданно на правом плече сомкнулась чья-то рука, тем самым заставив затормозить. Недоуменно оборачиваюсь, встречаясь лицом к лицу с Сириусом. Тот стоял неподвижно и внимательно глядел мне в глаза. Выражение лица мальчика было непроницаемым, не было ни гнева в черных глазах, ни злого оскала, ни нахмуренных бровей.

И это сильно настораживало, заставляя напрячься еще сильней. Складывалось ощущение, что я смотрю на фарфоровую куклу.

Тем временем Блэк заговорил, не убирая руку с моего плеча:

— Нам надо поговорить, Тейлор, — безэмоциональность, с которой он общался со мной достойна Оскара. Рука на плече сжалась сильнее, выдавая своего хозяина, — это не займет много времени, — добавил гриффиндорец, неправильно истолковав мое волнение.

По спине заструился холодный пот. Коридор и Сириус — это вызывает чувство дежавю. Отличие состоит лишь в том, что в тот раз Блэк не удосужился начать разговор, предпочтя сразу кидаться заклятьями.

— Нам не о чем с тобой разговаривать, Блэк, — аккуратно высвобождаю плечо из чужой хватки и разворачиваюсь, намереваясь уйти. Повторять опыт прошлого года не хотелось. Но меня резко хватают за капюшон мантии. Рывок и Сириус впечатывает меня спиной в каменную стену, опасно нависая сверху. От былой маски спокойствия не осталось и следа: Блэк перестал сдерживаться и теперь в его взгляде, в каждом его движении читалась незамутненная ненависть.

— Знай свое место, Тейлор, — злобно шипит он, натягивая на кулаки ткань моей мантии, — ты видимо не понимаешь, когда нужно заткнуться и просто кивать, во всем соглашаясь.

Так, пора валить отсюда и как можно быстрее. Ибо мне категорически не нравится то, что я вижу в глазах Сириуса. Ощущение такое словно меня заперли в клетке с хищником, которого до этого специально морили голодом.

— Отьебись! — делаю усилие и отталкиваю гриффиндорца от себя, при этом слыша, как затрещала ткань одежды, — просто съеби из моей жизни! — отбегаю на безопасное расстояние и уже собираюсь убежать как можно дальше, когда неожиданно вся злость, копившаяся до этого момента, решает выйти наружу. Оборачиваюсь,— За один год! За один год ты умудрился довести меня до ручки! Это, мать его нахуй, рекорд! — каждое слово распаляет все сильнее, заставляет вспомнить все обиды, все раны, которые я получил по вине этого мудака, — Меня раздражает, что я вынужден трястись как осиновый лист всякий раз, когда в твоей ненормальной башке что-то перемкнет. Заебался с твоих закидонов по поводу Поттера. Да просто заебался! И знаешь, что, — с удовольствием наблюдаю, как с каждым сказанным словом багровеет лицо Блэка. Наклонив голову, чувствую, как губы расплываются в насмешливом оскале, — ты думаешь, что все суетятся вокруг тебя, обожают, боятся, потому что ты весь из себя такой крутой. Но нет! Все это предназначалось не тебе, а твоей семье, что всегда стоит у тебя за спиной. Именно поэтому многие твои выходки прощают.

— Ты!..— Сириус шагает вперед, резким движением доставая палочку.

— Не будь ты Блэком, тебя давно бы уже избили в каком-нибудь коридоре Хогвартса! — добиваю, чувствуя, как весь запал уходит, — Поэтому иди нахуй, Сириус!

И в этот момент с чужой палочки срывается черный луч и летит прямиком в меня. Не на шутку испугавшись, рефлекторно закрываюсь руками и зажмуриваюсь, ожидая удара. Однако ничего не происходит. Недоуменно распахиваю глаза, пытаясь найти причину того, что заклятие не долетело.

— Быть этого не может, — как-то сдавленно произносит Сириус. Перевожу взгляд в его сторону и с удивлением отмечаю шок на чужом лице, — Не может! — Блэк резко повысил голос, в котором помимо гневных ноток отчетливо слышалась истерика, — Нет. Нет. Нет. Нет!!!

Смотреть на это было, откровенно говоря, страшно: мальчик, не прекращая бубнить, поднес руки к лицу, зарываясь пальцами в черные кудри. Его изрядно шатало, словно в любой момент ноги подведут своего хозяина, уронив на холодный пол. Но самым страшным были глаза, скрывающиеся за пальцами ладоней. Это были глаза психа, человека, потерявшего всякую связь с миром и зациклившегося на чем-то своем.

Проследив за направлением взгляда Сириуса, в попытках понять, что так вывело его из себя, я опустил глаза ниже. Осознание пронзило стрелой: из-под распахнутой мантии сияла брошь, подаренная мне Джеймсом еще летом. Поттер еще тогда настойчиво попросил ее никогда не снимать, утверждая, что украшение рано или поздно мне пригодится.

Ну, он определённо оказался прав.

Лето, поместье Поттеров

Чарльз неспешно пил чай из редкой коллекционной серии, неспешно просматривая утреннюю корреспонденцию: на счастье мужчины в этот день работы было не так много, как обычно. Была ли причина в аномально жаркой погоде, не свойственной для Британии в целом, или же все дело в отпусках, но одно он знал точно: сегодня он отдохнет.

Неожиданно двери в кабинет распахиваются и в проходе появляется жена Чарльза.

— Дорогая, — поприветствовал он супругу, отмечая, что та находится не в лучшем настроении, — встреча с родственниками была настолько ужасной?

Женщина ничего не отвечает, падая в удобное кресло. Лицо ее не выражало ни единой эмоции, а глаза пугали своей пустотой. Дорея отвернулась, чтобы муж не мог видеть ее лица.

— Все прошло хорошо, — голос пугал Поттера своей безэмоцианальностью, — я обмолвилась с сестрицей, что у нас в доме гостит друг Джеймса, конечно же я умолчала о его происхождении, — мужчина понимающе хмыкает, — когда я назвала его фамилию, Вальбурга… она резко изменилась в лице и попросила отойти с ней на минуту, — послышался судорожный вдох, Дорея сжала руки в замок, стараясь сдержаться, но голос предательски дрогнул, — она показала мне записи Сириуса и я… Почему именно он?

Чарльз внимательно оглядел руку жены, протягивающей какие-то пергаментные листы. Аккуратно взяв бумаги из дрожащей женской руки, он внимательно оглядел их. Вчитываясь в чужой грязный почерк, мужчина почувствовал, как по виску скатилась капля пота.

Рукой Сириуса на листах множество раз было написано одно и то же слово:

«Тейлор».

Поттер, казалось бы, физически ощущал всю ту ненависть, скрывавшуюся за резкими штрихами пера. В некоторых местах листы были порваны, словно Сириус давил на них с такой силой, что бумага не выдерживала.

— Почему Сириус? Почему именно ребенок должен страдать от поступков старших? — женщина повернулась и Чарльз отчетливо увидел слезы, стекающие по бледным щекам его жены, — я же его еще маленьким на ручках держала. Почему малыш, когда-то улыбавшийся мне своим беззубым ртом, должен так страдать?! Чарльз, — обратилась она к мужу, — мы можем что-нибудь сделать?

Поттер нахмурился, сейчас они были бессильны. Сириус не был их ребенком, поэтому делать что-то они были не в праве, а Вальбурга, мужчина против воли скривился, ее все вполне устраивает. Единственное что может заставить эту женщину сделать что-то — это угроза ее статусу и репутации в мире магов.

— Я что-нибудь придумаю, — наконец собираясь с силами произносит он, — а пока, — порывшись в ящиках стола, Чарльз вынимает футляр и протягивает его жене, — попроси Джеймса отдать это своему другу, все же мистер Тейлор не виноват в том, что Сириус такой… особенный.

Дорея кивает, послушно принимая коробочку из рук мужа.

— Думаю артефакт, способный нейтрализовать некоторые палочковые заклятья, лучше всего подойдет в качестве извинений.

Очевидно, что Блэк узнал безделушку Поттеров и из-за этого его триггернуло, да еще и так сильно. Насколько надо быть помешанным, чтобы достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что эта вещь принадлежит семье Джеймса? Жуть.

Здраво рассудив, что пока гриффиндорец погряз в своем больном разуме, неплохо было бы свалить, пока еще не поздно. Что я и в конечном итоге и попытался сделать. Развернувшись, я уже сделал первый шаг, прежде чем сорваться с места, да так, чтобы пятки только сверкали, когда неожиданно в лицо что-то смачно врезалось. Послышался противный хруст лицевых костей, а болевой импульс прошиб всю голову. Я покачнулся, держась руками за нос, который болел сильнее всего. В глазах двоится и плывет, краем зрения замечаю стоящего рядом Сириуса: мальчик стоит слишком близко, кулак его правой руки сжат, а с лица не сходит отвратительная в своей сути улыбка.

По рукам течет что-то теплое, непонятная жидкость стекает по пальцам, к ладоням и падает на каменный пол.

Кап.

Зрение резко проясняется, и я вижу, как по рукам вниз стекают капли крови.

Кап. Кап.

Боль невыносимая, мысли путаются, мешают сконцентрироваться на чем-то одном.

Кап. Кап. Кап.

Где-то на задворках сознания Реддл, пытающийся дозваться до меня, однако его голос теряется в какофонии непонятных звуковых помех. Но я понимаю одно.

Кап.

Этот ублюдок сломал мне нос. КАП.

И он должен умереть!

Боль резко отступает, а на ее место встает ярость, кристально чистая, она не застилает мне глаза, не заставляет потерять голову. Нет, она шлейфом ложится сверху, дает возможность прозреть.

Все теперь просто и понятно, мои прошлые поступки кажутся такими глупыми и нелогичными. Зачем было столько телодвижений, попыток обойти, сгладить конфликт, если в конечном итоге ничего из этого не сработало? Все эти игры в человечность и дипломатию настолько смешны, что я не сдержался, рассмеявшись в голос. С самого начала было очевидно, что эта псина не даст мне жить спокойно, но я, глупец, до последнего корчил из себя невесть что, когда надо было просто пару раз врезать по лицу.

Лицо Тейлора застыло безэмоциональной каменной маской. Вокруг его тела клубился черный дым, закручиваясь в подобие вихря.

— Молись, Сириус, — разнеслось в коридоре низким голосом, с проскакивающими утробными звуками, напоминающими рычание зверя.

Взмах руки и черная пыль устремляется в сторону оторопевшего гриффиндорца, впечатывая его в стену. Блэк, скорчившись на полу, болезненно стонет и дышит через раз. Не давая ему и шанса опомниться снова при помощи пыли, Томас, существо отбросило его к другой стене. Затем еще раз и еще раз, весь коридор стал напоминать поле боя: на стенах вмятины, кое-где камень даже пошел трещинами, не выдержав ударов магии, на полу багровеют лужицы крови — Сириуса несколько раз выворачивало.

«Вот она, правда этого мира», — проносится в голове, — «сильный всегда прав, сильного боятся, уважают, слушаются. Вот она: истина в последней инстанции. Она повсюду: в разломанных стенах, в отколотых факелах, в лужах чужой крови под ногами. Истина в вине!»

Позади слышится болезненный не то хрип, не то писк, лениво поворачиваюсь, натыкаясь взглядом на Сириуса. Блэк выглядел неважно: некогда красивые черты лица были изуродованы, из разбитой головы текла бурая кровь. Мальчик прерывисто дышал, держась руками за грудь, почувствовав чужое внимание, он сдавленно охнул и попытался отползти назад. Однако, куда он убежит в таком состоянии?

— Ты поразительно живуч для человека, — произнеся это, существо вмиг сократило разделяющее их расстояние, рывком заставляя Блэка поднять голову, больно сжав подбородок. Блэк скалится, как раненая псина перед более опасным хищником, — и рожа у тебя смазливая, — кулак резко впечатался в нос Сириуса, — ой, уже нет.

«Убей его».

Голос, чем-то похожий на мой собственный, но вместе с тем незримо отличающийся, повторяет снова и снова. Скандирует: Убей, убей. Убей! И кто я такой, чтобы противиться своим желаниям? На лицо наползла безумная улыбка, пока на ладони правой руки начинает концентрироваться та темная материя, с каждой секундой становясь все плотнее и плотнее. В глазах Блэка промелькнуло что-то похожее на ужас. Тело противника обмякает, и лицо Сириуса, выскользнув из моей хватки, смачно стукается о пол.

Что? — недоуменно смотрю на Блэка. Притворяется или правда сдох? Даже пнул под ребра, чтобы проверить, они у него явно сломаны. Ноль реакции. Стоп!

Внезапно ярость и запал битвы отступают, а их место занимает паника. Темные частички все также летают вокруг, обеспокоенные эмоциями хозяина. А я тем временем осознавал, что наделал.

Давайте начнем по порядку: я в школе, полной магов, напал на ученика, да причем не на простого, а золо… кхм важного. Если сейчас кому-то взбредет сунуться в этот коридор, то мне конец, потому что я напал на чистокровного, причем далеко не самого последнего, напал прямо в школе, не скрываясь, да и еще умудрился сделать это, используя свои необычные способности, отдаленно напоминающие темную магию… Да я собрал на поцелуй Дементора! Джекпот, блядь!

Лихорадочно вертя головой, я пытался придумать выход из этой ситуации: рано или поздно сюда кто-нибудь придет и тогда мне пиздец. С каждой секундой паника становилась все сильнее, а магия выходила из-под контроля, вихрем летая вокруг. Прятать труп не представлялось возможным, самому тоже не спрятаться и не отсидеться, ведь если Сириус очнется, то сдаст меня с потрохами.

Где-то на задворках сознания слышался голос Темного Лорда, но шум перебивал его, не давая возможности услышать. Паника подступает к горлу, и вот мне начинают мерещиться чужие шаги, а может и не мерещатся, может сюда уже бежит вся школа, намереваясь меня грохнуть.

В панике метаюсь вокруг, пытаясь найти выход из положения, в которое сам себя так неудачно загнал. Неожиданно под ногами что-то трещит, опускаю взгляд вниз, натыкаясь на волшебную палочку. Она принадлежала Сириусу, я хорошо запомнил ее внешний вид, еще год назад в прачечной. Повинуясь внезапному порыву, хватаю чужой магический инструмент и несусь к телу Блэка. Пульсация в голове становится все сильней, топот мерещится уже со всех сторон. Встряхиваю головой, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли.

— Должно сработать, — сипло произношу я, дрожащими руками, вкладывая палочку в еще теплые руки Сириуса. Заставляю чужие пальцы обхватить рукоятку и, положив ладонь сверху, медленно навожу кончик палочки себе в голову. Глубоко вздыхаю, как перед прыжком в воду, и произношу, облизывая высохшие губы, — Круцио.

И мир тонет в агонии.

Примечания:

Нет, я конечно понимаю, что априори плохой, и во всем виноват всегда я, но ставить мне в вину, что я ХОЖУ в институт и( вот это да) УЧУСЬ...Ну это пиздец.