Хрупкие дети Земли (гет)

Уильям откинулся на спинку автомобильного сидения и закрыл глаза. Он был здесь. Он был рядом с Авой Полгар. Сейчас, правда, не настолько близко, как ему того хотелось. Но это мелочи. Их он поправит в самое ближайшее время. Стоит только побольше прийти в себя.

Да-да, он помнит, — Риз, перед тем, как уйти с Авой из офиса Виттера, настойчиво повторила, чтобы ни он, ни Келс «за ними не ходили»: «Ава и моя подруга тоже!.. Я имею право! Я сама о ней, обо всем позабочусь!».

А Блейк тогда, взглянув на Виттера, очень засомневался в том, что тот собирался идти за девушками. Да и вообще был способен на физическое движение: таким молчаливым и растерянным выглядел адвокат. А вот Уильям очень даже собирался. Не оставаться же здесь, в самом деле. Нужно действовать, делать!..

...Так, все объявив, Риз ушла, сопровождая Аву. Но ничего...сейчас-сейчас... Пройдет совсем немного времени, он восстановит силы (операционка вопила ему об этом так, что даже он больше не посмел ее игнорировать), и постучит в дверь того дома, куда Риз, — с недавних пор «Виттер», — увезла Аву Полгар. И вот тогда он окажется так близко, как...

Да, конечно, он помнит («можно не напоминать два раза?» — уточнил Уильям у ОС). И запрет подруги мисс Полгар на вмешательство, касавшийся и Келса, и, — тем более, — Блейка. Но... — андроид тяжело, протяжно вздохнул, — ...в этом, человеческом мире, всегда есть «но». Было оно и здесь, у дверей незнакомого дома. Уильям осмотрел его прежде, чем вернуться к своей машине и снова начать ждать. Осмотрел он, правда, и припаркованный у тротуара автомобиль Риз. Неизвестно зачем. Так, на какой-нибудь, «всякий» случай.

Блейк, в общем-то, не успел совсем немного. И приехал сюда чуть позже. Тогда, когда Ава Полгар и Риз, которая шла на шаг позади нее и поддерживала под руку, уже почти скрылись за входной дверью классического, двухэтажного особняка.

И вот теперь Уильяму приходилось ждать.

Восстановления сил.

Что же до запрета Риз Сильвер, — простите, Виттер, — на пребывание андроида рядом с Авой, то никакой это, на самом деле, не запрет. И вызвана данная реакция девушки была только ее личным желанием помочь подруге и не слишком собранным состоянием Блейка в офисе Келса.

Но с тех пор прошло уже много времени.

Целых двадцать минут.

А до этого Риз, повернувшись к своему мужу и к Блейку, объявила, что она сама, одна, позаботиться об Аве. Да, так. И чтобы никто из них ей не мешал, и за ними не ходил (Риз настойчиво и резко повторила; наверное, чтобы и Виттер, и Блейк точно это запомнили). Беспокоиться не о чем, Риз справится. А когда справится, — позвонит. И вот тогда, — приходите, пожалуйста. А до этого — ждать. И если так, то не лучше ли Келсу побыть рядом с Блейком, пока тому не станет лучше? А Уильяму... будь он в форме, Риз попросила бы его (особенно его) не вмешиваться. И на то время, пока она будет с Авой, «заняться своими делами».

— В конце концов, Ава — и моя подруга тоже! — заявила упрямо, к удивлению обоих мужчин, Риз.

С тем и ушла, сопровождая мисс Полгар. И не принимая больше в свой адрес ни обращений, ни возражений от этих двоих, смотревших на нее молча. То изумленно, то недовольно.

«Ждать».

Сколько? Чего? Когда?.. Это уравнение — из одних неизвестных. Впрочем, понятно, — пока — только одно: операционная система Блейка не выпустит его из машины прежде, чем он, хотя бы отчасти, не восстановит силы. По версии ОС выходило, что андроид... как бы это помягче сказать... поистрепался. В том смысле, что совершенно не соблюдал («все последнее время!») режим отдыха и восполнения сил.

Уильям попробовал возразить, что вины его в том нет, — «просто таковы обстоятельства». Но операционка, как настоящая, да еще и капризная дама, безапелляционно оборвала его на полуслове, и заявила, что ей безразличны его оправдания. Либо он здесь и сейчас, сидя в своем внедорожнике, как в «наблюдательном пункте», у дома, где были Ава и Риз, дает ей возможность заняться приведением его хотя бы в какой-то порядок («или хочешь повторить состояние, накрывшее тебя в офисе Келса?!» — резонно спрашивала ОС), либо она снова будет вынуждена намеренно ввести его в бездвижное состояние. Как тогда, в Назаре.

«Помнишь, не так ли?.. И будешь лежать здесь, в автомобильном кресле, все время, пока я не завершу свою работу!».

Из груди беспокойного андроида вышел трудный, протяжный вздох. Воспоминания возвращались к нему неповоротливо и нехотя. Хотя откуда им было «возвращаться», если с того момента, как они появились, прошло совсем немного времени?.. Всего несколько минут назад он сам видел все то, что теперь мелькало, — рваными кадрами, — перед его мысленным взором.

Да, он не помнил в точности последовательность событий. Должно быть, от возникшего в нем сильного волнения память просто отказалась ему служить?

«Не знаю...» — прошептал тихо Блейк, рассматривая темный уже Пало-Альто рассредоточенным взглядом через лобовое стекло автомобиля. Но если на улице — темнота, а их общая встреча была ранним утром, значит... Прошло не так мало часов, как он в том убежден?

Уильям удивленно посмотрел по сторонам. Настолько потерянным в пространстве и во времени он не ощущал себя очень и очень давно. Да, пожалуй, для уточнения точной хронологии событий стоит обо всем спросить ОС, но...

Сейчас сам он помнил все как будто нечетко.

Помнил, как Ава Полгар, сорвав свою огромно-странную, черную куртку, — просто громадную для нее, — со спинки кресла, в котором он сидел, выбежала из кабинета Виттера. В те мгновения Уильям не видел лица девушки, — все больше слышал только дробный, громкий перестук ее каблуков.

Тонкая шпилька, красный бархат туфель. В них, в этом красном платье она выглядела изумительно. Это была та, самая простая, — и, вместе с тем, самая изящная красота, — которая больше всего ему нравилась.

Простые туфли.

На классическом, обычном и тонком каблуке. С элегантным, чуть острым, идеальным, носом. В этих лодочках нога Авы Полгар изогнута настолько красиво... Если бы не контекст событий, Блейк, пожалуй, просто попросил бы Аву выйти вперед. Встать перед ним и повернуться. Может, он бы и слов не нашел о ее красоте. А, может, сказал бы какую банальность?..

Он видел по Аве и ее поведению: она почти в панике. И считает себя очень скверной. А, одевшись так, — в короткое красное платье, которое, по ее размышлению, было «вульгарно», — хочет творить скверну.

Вернее, не хочет, а думает о себе, что только так она и поступает. Да, только так и может: ничего хорошего, лишь гниль и пустота. Такова ее суть.

Уильяму бы сказать ей о том, какой он ее видит. Какая она на самом деле... Но Ава Полгар, находясь в своем крайнем состоянии, вряд ли его расслышит.

И все, что видит он, — это грани ее ломаной улыбки, неестественно яркий блеск глаз и приклеенный к тонким губам смех.

Да такая же улыбка.

Ава старательно держит ее на лице. Потому что... сорвись она, и Ава не выдержит свою звенящую, на самом деле никакую не вульгарную, а только дрожащую от боли пустоту. Смотреть на девушку в те мгновения было мучительно, невыносимо. Электронное сердце Блейка, сбившись с заданного программным обеспечением ритма, пропускало такты, уходило в глухие, густые удары. А иногда андроиду казалось, что оно и вовсе не стучит.

Не суть.

Он хотел, порывался, — и внутренне, и внешне, физически, — к тому, чтобы остановить Аву. Обнять ее, успокоить, заговорить боль. Но какое-то неясное и незнакомое, его личное ощущение, тормозило всякий подобный порыв. И Блейк чувствовал себя престанно: вот он здесь.

И вот он есть.

Как всегда.

И «до» этого момента, и, как, наверное, будет «после». А все же... что это за дикое раздвоение?..

Словно он здесь и не здесь. Он есть, и он же, сам, стоя рядом с собой, смотрит на все со стороны. Слышит и чувствует и гулкий стук собственного сердца, и то, как вспышки изнутри разъедают его и без того многократно раненную кожу... Он все ощущает, очень медленно. Чувствует, предельно отчетливо, как постепенно, тяжело, больно и дурно ему становится. Жар качается в венах, оседает внутри, захлестывает ОС. Она отправляет ему надсадные сообщения. С одной лишь просьбой: успокоиться, не принимать близко к...

Но разве сейчас он это может? Происходит что-то большее его воли. Блейк хочет вырваться из кресла, подойти к Аве Полгар и успокоить ее. И... на это словно, — все в ту же, медленно текущую сейчас, через него, вязкую секунду, — у андроида нет сил. Пульс бьется в венах туго и жарко. Очень громко. Так громко, что Уильям слышит его оглушающий звук. И смотрит на все происходящее, не в силах оторвать взгляд...

Подобие реальности возвращается только тогда, когда за стуком каблуков Авы громко хлопает дверь кабинета. Он — первый. Должен бежать! И бежит. Уильям успевает раньше всех. Может, просто потому, что Келс вообще не сдвинулся с места, и лишь посмотрел растерянно, — Аве вслед? А Риз?.. Ее голос Уильям слышит позже, за собой.

Потом.

Когда он вытянется вперед, рванет к Аве Полгар, с намерением ее остановить, а... схватит пустоту.

Воздух.

Немного прохладный, в холле, вне кабинета. У лифта.

Риз дозовется его не сразу. С какой, интересно, попытки? Голос ее пробьется к сознанию Блейка глухо, с большим опозданием. И потому Уильям, беззвучно, одними губами, проговорит, без голоса спросит:

— Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала?

Вопрос понятен ему. Но не слышен для Риз. Ее зелено-карие, острые от тревоги глаза, высматривают его. Выискивают. Словно Блейк сумел спрятаться самым причудливым, никогда до того не виданным образом, — стоя прямо перед ней.

— Останься здесь! Сышишь?! Уильям! Останься с Келсом, оба. Я сама...

Что «сама»? И где Ава Полгар?! Раздробленный на части Блейк двигается неповоротливо и смотрит тяжело: вокруг себя, яркими, почти безумными глазами. В окружившем его хаосе важно только остановить Аву Полгар и...

Сквозь вязкую вату сознания, с какого-то очередного раза, он понимает, —подруга Авы Полгар, Риз Сильвер, просит его ничего не предпринимать. Остаться здесь или заняться «своими делами», пока она будет с Авой?.. Она ему позвонит, потом?

— Зачем? Какими «своими делами»? — невыразительно уточняет Блейк, чувствуя, как Риз удерживает его на месте, приложив ладонь к груди.

Электронное сердце по-прежнему бьется глухо, и от подобного прикосновения ему некомфортно, жарко. Он собирается сказать ей об этом, но рядом с ними, в окружающую их вязкость, врезается Виттер.

Его фигура плавно, вытянуто качается рядом с Блейком, а голос звучит резко и громко. Впрочем, и это — совсем не гарантия того, что Уильям его слышит. А он и не слышит. От мысли этой губы андроида тянутся ухмылкой, — он наблюдает юриста беззвучно, только фиксируя недвусмысленное выражение его лица, искаженное раздражением, страхом и непониманием, — за тонкими линзами очков. Уильяму кажется, или Виттер что-то говорит про уборку и руки?

«А-а... — догадывается Блейк, — это фраза «убрал руки»!.. Понимание слов приносит долю облегчения и немного прочности в окружающем пространстве. Андроид уже собирается сообщить до крайности разволнованному юристу, что понимает его, как между молодыми супругами начинается что-то подобное ссоре. Блейк все еще чувствует себя раздвоенно, — как непосредственный участник событий, и — как наблюдающий себя со стороны. И тому он снова ухмыляется. Этой странности своего восприятия, а не... Нет, не тому, о чем, похоже, подумал Виттер.

Сквозь приглушенное сознание Блейка доносится спор молодоженов. Риз настоятельно просит, а затем и вовсе едва ли не требует, чтобы Виттер остался здесь, с ним. С Блейком. Пока она... что?... «Поможет Аве, потом позвонит?».

Нет, это нельзя.

Аву Полгар должен найти, увести и успокоить он, Уильям Блейк. Он знает, что делать, он... но где Ава?

— Да побудь с ним! Ему плохо!

Келс с этим заявлением своей жены, судя по выражению лица, очень мало согласен. Еще меньше он согласен остаться с Блейком и хоть в чем-то ему помогать. Хватит с него! Довольно! Но Уильям разве этого ждет?

К черту все. Важно сейчас — одно. Усилием воли Уильям протаскивает себя через оглушающую его вату, сквозь которую все слышится неровно и плавает, — то глухо, то громко, — и, наконец, выходит наверх, в человеческую реальность. В ушах звенит, сердце не чувствуется, но, раз он все еще — вроде бы, — здесь, то... Пара шагов вперед, — к тонкой, размытой фигурке в ярком платье. От всей небольшой длины которого, под слоем громадины-куртки, остается лишь едва приметная, красная линия...

— Что значит «нельзя»? — хрипит Блейк, когда Риз его останавливает. — Я не спрашиваю, я...

— Тебе плохо, приди в себя! Я побуду... — говорит Риз, прямо смотря на Блейка.

Слова ее снова валятся, сыпятся перед ним, как мелкий бисер, в вату...

— ....Позвоню.

— Куда позвонишь? — хмуриться он, отстраняя Риз.

За это Келс, — зря, что ли, наблюдал за ним? — прибивает андроида к стене, и кричит Уильяму, чтобы он не смел прикасаться к Риз. Блейк улыбается. И не сопротивляется. Послушно вбиваясь в стену коридора, он чувствует, как Виттер держит его на месте, и пробует, — сквозь ту же вату, — объяснить, что он только... и Ава Полгар...

Но пока Уильям ищет слова, Риз уводит его Аву Полгар в открывшийся, — как яркая, солнечная пасть, — лифт, и там исчезает вместе с ней. Только после этого Виттер отпускает его. И повторяет во всеуслышанье, что, в противовес обещанию, которое он только что дал своей Риз, приглядывать за Блейком он не собирается.

— Проваливай, куда хочешь! — чеканит Келс, и, резко махнув рукой, уходит обратно, в свой кабинет.

Пространная улыбка берет губы Блейка в изгиб. Он шепчет «спасибо!». Отмахиваясь от стены и от ваты, шарнирно-рублеными, медленными шагами, андроид уходит на лестницу. Солнечной пасти лифта он отчего-то сейчас не доверяет.

* * *

Отчитывания и ворчание ОС смолкли. Наконец-то. Уильям пропустил тот момент, в который операционка перестала его ругать и возмущаться «крайне безответственным поведением», а, сосредоточившись на главном, занялась восстановлением сил андроида.

Ему сейчас это понадобится. Не то, чтобы он сам не понимал всей опасности своего пограничного, плохого состояния, или хотел, чтобы оно было таким, но... Как в тот момент, во время разговора в кабинете Виттера, ему было уследить за всем? Его волновала тогда только Ава и ее состояние. Логично, что его собственное...

«Логично, — ворчиливо отозвалась ОС. — Знаешь, что я сделала бы с этой твоей логикой, если бы могла?».

— Представляю, — болезненно, но уже с каплей веселья, хмыкнул Блейк.

«Лучше помоги мне. Поешь. Пока я тут работаю».

— Слушаюсь... — все больше веселясь, подчинился андроид.

Медленно наклонившись в сторону, он достал из сумки-холодильника йогурт и брикет сливочного мороженого.

«Только не ешь быстро... тебе нельзя слишком резко охлаждаться».

— Спасибо, — ответил Уильям, медленно разворачивая мороженое.

«Что ты сказал?!».

— Я выразил благодарность. Тебе. Спасибо, что всегда мне помогаешь.

«Отмечу эту твою фразу красным цветом».

— И будешь праздновать?

«Для начала подчеркну, для наглядности. Двумя линиями. А там посмотрю. Если восстановишься до прежней своей формы, в которой ты был вечером того дня, когда Ава привезла тебя в свой дом... может, вообще напьюсь. От радости».

— Любопытная мысль. Я, кстати, пока так и не пробовал алкоголь.

«Но писал про контрафактный. В клубе. За что тебя и уволили».

— Это не страшно, знаешь. Тем более, у меня есть новое предложение. В том журнале.

«Ну, хоть твоя язвительность будет при деле».

Уильям рассмеялся, закончил завтрак, убрал стаканчик из-под йогурта, ложку из набора одноразовой посуды и обертку от мороженого в бумажный пакет, и аккуратно свернул, чтобы позже все это выкинуть. За едой и разговорами с ОС он постепенно и вполне ощутимо начинал чувствовать себя лучше. Словно в сказке. Когда герой, находясь на трудном и неизведанном пути, вдруг припадает губами к живой воде. И жадно, долго пьет. И чувствует, как вода, разливаясь по телу, исцеляет его. И дает силы. Которые в скором времени ему еще очень понадобятся.

«Да подожди ты... еще немного! — сообщила ОС, чувствуя нетерпение Блейка. — Только немного отступило, и ты...».

— Мне надо идти! — перебил Блейк.

Мгновение, — и он вытянулся из машины. Испуганный взгляд Риз говорил больше всех слов. Не помня себя, Уильям побежал к дому.

* * *

Риз стало очень страшно. Еще там, в кабинете, когда Ава, медленно обходя по кругу всех присутствующих, отрывками, — словно насильно выталкивая из себя слова, — рассказывала о том, что с ней когда-то произошло. У Риз было столько вопросов! Когда это случилось? Детский дом? Ава сбежала? Когда? Где, как она жила? Что с ней случилось? Она что, жила прямо на улице?.. А как же компания, Spider?.. Но сейчас, что сейчас? Как ей удалось?.. Ее кто-то преследует? И те люди на свадьбе, то ли репортеры, то ли... Среди них правда была мама и брат Авы? И почему ничего из этого она Риз не говорила? Только про детский дом, и то, в самых общих чертах?

— Я бы помогла, Эв! — горько, снова и снова шептала Риз, внимательно наблюдая за Авой на всем протяжении их пути, когда они вышли из офиса.

Риз было так страшно за нее! Слова подруги отрывками мелькали в памяти Риз. Она очень старалась соединить их в единое целое, но слишком многих деталей для этого не хватало. И единственное, что она смогла тогда придумать, — увести Аву скорее, ото всех. Даже от Уильяма.

Он и сам, откровенно говоря, нуждался в немалой помощи, — весь его внешний вид говорил об этом. И Риз приняла самое верное, на ее взгляд, решение: они разделяться. Она поможет Аве, побудет с ней, пока подруга не придет в себя. А Келс поможет Уильяму. А когда все уляжется, и им всем станет лучше, и все они успокоятся, Риз обязательно позвонит и мужу, и Блейку.

— Хорошо? — уточнила Риз, объяснив все мужчинам.

Келс молчал. Просто ни слова не говорил. Стоял напротив Риз, сложив руки на груди, и хмуро, зло обозревал пространство.

А вот Уильям был против. Он попробовал объясниться, даже остановить Риз. Но Келс остановил его прежде. И кричал, чтобы он не смел прикасаться к его жене... Все это решению ситуации совсем не помогало. А только затягивало. Тогда Риз, непривычно для самой себя, повысив голос, повторила: она побудет с Авой, а Келс поможет Уильяму. И точка. И чтобы никто из них, ни Виттер, ни Блейк, за ними не ходили!

— Я справлюсь со всем сама! Ава и моя подруга тоже! — объявила Риз, с прежним удивлением, про себя, отмечая, как на последних словах ее голос неожиданно дрожит.

А что еще ей было делать? Очевидно, что Аве нужна помощь. Уильям, — в его собственном состоянии, — помочь ей вряд ли сможет. А Келс... вообще впал в какую-то молчаливую, злую прострацию. В таком состоянии из него слова не вытянешь. Все бесполезно. И говорить с ним можно только спустя какое-то время, когда гнев отойдет от него.

Поэтому... Риз так громко и четко все объяснила и Келсу, и Уильяму, сама удивляясь своей решимости. Она говорила, что «поедет», «побудет с Авой», «поможет», «справится»... Говорила, что оставлять Аву одну в таком состоянии нельзя. А сама не чувствовала и толики уверенности в том, что что-то из этого у нее получится. Но в Риз, наряду со страхом, проснулось упрямство и отчаяние. И она подумала, что справится.

Импровизировать пришлось на ходу. Обнимая тихую, молчаливую Аву за плечо, Риз аккуратно подвела ее сначала к лифту, затем, когда они спустились на первый этаж, — провела через холл, к выходу из офисного здания.

День был солнечный и жаркий, типичный для Пало-Альто. Риз попробовала поговорить с Авой. Но подруга молчала, и Риз оставила эти попытки. Подвела Аву к своей машине, подождала, пока она сядет рядом с ней, на пассажирское сидение. Села за руль сама, предложила Аве воды.

Но ответа не дождалась, — только отрицательного покачивания головы. И лишь в ту минуту Риз поняла, что не знает, что делать дальше. Куда поехать? Куда увезти Аву? Где ей будет спокойно? Отель? Их с Келсом дом? Вздохнув, Риз наклонила голову. Куда, куда?.. Ближе всего...

Мысль вспыхнула мгновенно, вызывая радость и новый прилив волнения. Да, она так и поступит! Отвезет Аву в дом своих родителей. Их в городе нет, из поездки они вернутся еще не скоро, а домашняя обстановка — это, в любом случае, лучше отельного номера.

Риз ехала к дому, и боялась. Переживала о массе вещей. Что ей делать потом? Может, вызвать врача? Какого? И что она скажет? Какие у Авы «симптомы»? Причина вызова? Нет, не подходит! Но она должна, должна справиться!Ведь если правда то немногое, что сказала Ава... А Келс... он, правда, знает? Знает все? В отличие от Риз... А Уильям?.. В нем, насколько в той неразберихе успела заметить Риз, не было и капли удивления. Да, наверное, он знает. Но как и когда он узнал? Ава сама ему сказала? А ей, Риз, нет?.. Как же так? И неужели все это правда? Просто быть не может, чтобы...

— Все будет хорошо, Эв! Я обязательно тебе помогу... Все будет хорошо!

Риз подвела Аву к двери дома. Достала ключи, оставленные родителями, открыла замок. Дом встретил их прохладой и тишиной. Щелкнув выключателем на стене, Риз зажгла общий, неяркий свет.

— Проходи, Эв... Не надо, я сама, сама закрою дверь!

Ава зашла в дом и остановилась. Оглянувшись, она долго и очень внимательно наблюдала за тем, как Риз, оберегая ее на каждом шагу и волнуясь все больше, закрывает входную дверь. К ногам Авы, на звук их движений и голоса Риз, подбежала небольшая, серая кошка. Дымчатая и пушистая, как облако. Или обрывок тумана.

Тихо улыбнувшись, Ава присела перед ней. Вытянула вперед немного дрожащую руку, осторожно погладила. Кошка, взглянув на девушку темно-желтыми глазами, отозвалась громким мурчанием.

— Похоже, ты ей нравишься, Эв! — вздыхая, с явным облегчением, объявила Риз. — Проходи! Это дом моих родителей, помнишь?

Ава не ответила. Она выпрямилась, сняла туфли, аккуратно отставила их в сторону и взяла кошку на руки. Та, тщательно обнюхав ее, чихнула — от духов Авы? — и замурлыкала громче. Так сильно, что кошачья песня очень скоро передалась и девушке. И обе они, медленно бродя по дому, зазвучали единой, успокаивающей песней.

— Хочешь что-нибудь? Ты голодная? — спрашивала, не успокаиваясь, Риз.

— Не волнуйся так. Я ненадолго, — повернувшись, и внимательно взглянув на подругу, сказала Ава.

Под ее взглядом, долгим и пристальным, Риз почему-то вздрогнула. Отвела глаза. Пытаясь унять возрастающий, внутренний страх, сказала:

— Как? Я... чем помочь, Эв? Скажи!

— Ничего не нужно Риз, я сейчас уеду. Не беспокойся.

— Но как? Куда? Я не отпущу тебя в таком..!

Ава улыбнулась, нежно погладила задремавшую на плече кошку.

— Со мной все в порядке.

— Да?

— Да. Вот увидишь.

— А-а-а... то, что ты сказала там, в офисе? Правда?..

Когда Риз, срывающимся голосом, задала этот вопрос, Ава разглядывала книги. Художественные. Но, по большей части, об экономике и политике... Должно быть, их читает папа Риз.

— Про групповое изнасилование? Правда. Меня тогда поймали на вокзале. Ночью. Ну-у... не то, чтобы «поймали»... увели с собой. Трое. Бежать было бесполезно. А, может, я должна была лучше стараться?

Ава усмехнулась, и Риз пробил жар и страх.

— Насиловали долго. Столько, сколько им хотелось. И как нравилось. Какие-то развалины... заброшенное здание. Но они хорошо знали к нему путь. Кончив со мной, — на этих словах Ава жутко рассмеялась, — они ушли. Потом ушла и я. Когда смогла. Про детский дом тоже правда. Ну, об этом ты чуть-чуть знаешь.

— Да! Я помню, ты говорила давно, раньше! Но...

— Прости за все. Прости, что не сказала. Может быть, тогда все было бы лучше. И я была бы лучшей подругой для тебя. Или нет.

Ава повернулась к Риз. На лице ее была широкая улыбка. Терпеливо, поочередно отцепив от ткани платья коготки кошки, Ава пересадила ее на диван.

— Эв, я... — Риз развела руками, — ...не знаю, что сказать! Мне так жаль!

— Спасибо.

Ава улыбнулась шире, быстро смахнула слезу.

— Спасибо за все, Риз. Прости за странную просьбу, но могу я принять душ? А потом я вернусь, и мы обо всем поговорим.

— Ну, конечно! Конечно! Я принесу полотенце и халат, подожди!

Радостная тем, что Ава говорит, и что ей явно становится лучше, Риз торопливо ушла в одну из комнат. Она уже взяла новое полотенце, и занялась поисками халата, как вдруг к ней пришла страшная мысль: там, в гостиной, слишком тихо. А что если Ава... пока она здесь... Хлопнув ящиком комода, Риз побежала обратно. Но испугалась напрасно. С Авой все было в порядке. Она стояла на прежнем месте все так же, просто ожидая возвращения Риз.

— Все хорошо?

Ава кивнула.

— Вот, пойдем! Вот ванная комната, полотенце, халат... тапочки! Тебе нужны тапочки? А, может, ты хочешь принять ванну? Тогда нужно на второй этаж, тут только душевая...

— Риз, успокойся, все хорошо!

— Шампунь, гель для душа... там, на второй полке, новая мочалка. Мама всегда очень тщательно следит за таким... а я... ты будешь чай или кофе?

— Кофе.

— Хорошо! Ты здесь, душ... а я... я пока приготовлю!

Риз сделала несколько быстрых шагов и резко остановилась. Оглянулась на Аву, улыбнулась ей и, покачав головой так, словно хотела, чтобы из нее вылетели все дурные мысли, ушла на кухню.

Она перенесла кофе в гостиную. Не зная, захочет ли Ава есть, Риз, все же, приготовила свежий салат, принесла фрукты, десерт. Вот, темный шоколад. Он хорошо восстанавливает силы, дает энергию... Ей не терпелось поговорить с Авой. Помочь ей, поддержать ее. Все, сказанное подругой, — даже отрывками, — пугало Риз. И она не знала, сможет ли помочь Аве. По-настоящему. Потому что все «это», все, что сейчас она узнала об Аве, все, о чем вспомнила, — все это было чужим, очень далеким от нее. Риз никогда с таким не сталкивалась. Она сама, и вся ее жизнь всегда были благополучны. И улица, такая, какая она есть, со своей собственной, темной жизнью, не встречалась ей. Пожалуй, только издалека, через очень редко просматриваемые новости. Да и то, если нечаянно опустить глаза, и выхватить кратким, испуганным взглядом что-то страшное из колонки о чрезвычайных происшествиях...

Девушка тяжело вздохнула, отклонилась назад, удобнее устраиваясь на диване. Взгляд скользнул по куртке, в которой Ава пришла на встречу. И где только она ее взяла? Огромная и страшная, какая-то... настораживающая. Почти как та безмерная толстовка, в которой...

Неясная мысль скользнула в беспокойных размышлениях Риз. В ванной шумит вода. Уже давно. Наверное, Ава скоро выйдет... Потому что, если честно, Риз устала ждать. Неизвестность ее пугает. Как и, — если сказать честно, — сама Ава. Но...

— Подожди. Имей терпение, — уговаривала себя Риз, а сама вздрагивала от каждого шороха.

Ей кажется, или вода льется однообразно?.. Одинаково... без перерыва?..

— Успокойся, — снова прошептала Риз, и тут же сильно, испуганно вздрогнула: куртка Авы скатилась со спинки дивана вниз, прямо на нее.

Риз схватила куртку, сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. И улыбнулась немного, — как получилось. Взяла куртку в руки и начала аккуратно ее складывать. Листок с отпечатанным текстом, — без начала и конца, — выпал прямо в руки Риз. И она не удержалась. Не смогла отвести взгляд от того, что невольно и быстро успела прочитать в первые секунды, на автомате. Что-то про какую-то Сюзен Сато...

— Детский дом... — проговорила беззвучно Риз, и знание прошило ее насквозь.

Не прочитав и половины из отпечатанного на листе текста, теперь она каким-то внутренним чутьем знала: все это — про Аву. Остальные листы из отчета Халка нашлись там же, — во внутреннем кармане бесконечной, черной куртки. Согнутые в четверть, они легко раскрылись в руках Риз. И, как прежде Уильяму, а за ним и Келсу, рассказали теперь все ей. Все, чего она еще не знала о своей подруге, Аве Полгар.

Читать это было ужасно. Трудно и больно. Почти каждая фраза, рассказывающая Риз о девочке по имени Сюзен Сато, выбравшей себе позже иное имя, под которым она теперь ее и знала, вызывала у девушки слезы и непонимание. Непонимание того, как все это, все это может быть в этом мире? На сама деле!.. Дочитав до конца, Риз отбросила от себя листы с отчетом как дикую, ядовитую змею. Судорожно выдохнула. Схватила салфетки со стола, вытерла слезы. И вздохнула, погружаясь в свои мрачные мысли. Ответы на многие прежние вопросы, — ответы страшные, не светлые и неудобные, —нашлись. А вода... звучит также ровно... Риз затолкала листы в карман куртки, оглянулась, вскочила с дивана и побежала в ванную.

* * *

Как Уильям оказался здесь? Почему? Как он узнал, где они? Она же не говорила... Риз бежала за андроидом изо всех сил. И едва успевала. Черт знает зачем, но она, открыв дверь в ванную комнату и увидев Аву, бросилась бежать... на улицу. Выбежала из дома, на воздух, и в панике, почти оказавшись на дороге, остановилась. Высокая фигура затормозила и испугала ее своим появлением. Вглядевшись, сквозь слезы, Риз с громадным облегчением поняла: это Уильям!

Она и сказать ничего не успела, а он уже бежал к дому ее родителей.

Зашел первым, свернул налево, словно каким-то образом знал точно, где именно стоит искать Аву. А она, Риз? Забежала в дом после Уильяма, закрыла дверь. И застыла в панике. Что делать?! Впрочем, от нее уже ничего не требовалось. Только, пожалуй, не мешать. Не путаться, как говорят, под ногами.

Уильям все сделал сам. Без всяких вопросов или волнения. Четко, молча и очень быстро. Так быстро, что Риз и заметить не успела, а вода в ванной комнате уже замолчала. И Ава лежала теперь не в душевой кабине, — как ее застала Риз, — а на диване, в гостиной. Все в том же, красном платье.

Без сознания. С перевязанной оторванной от рубашки Уильяма полоской ткани на правой руке. Риз подняла глаза на обнаженного по пояс андроида. И тут же, в страхе зажмурилась. Боже, какие шрамы!.. Но Ава очнется? Придет в себя? В панике, безмолвно, Риз начала заламывать руки. Страх парализовал ее. И она, стоя у входной двери, только наблюдала за тем, что делает Уильям. А он уже сделал очень много. Все то, чего не сделала, впадая в панику, сама Риз: закрыл воду, вынес Аву из ванной комнаты, положил на диван. И темно-желтая, горчичная обивка,быстро пропитавшись водой, стала темной... Свернув куртку, в которой была Ава, наподобие валика, Уильям положил ее под ноги девушки.

— Зачем? — прошептала Риз, ничего не понимая.

— Чтобы скорее восстановить правильное кровоснабжение организма, — громко ответил Уильям. — Ава Полгар в обмороке. Не больше. Я бы попросил у вас нашатырный спирт, Риз... — андроид, склонившись над своей девушкой, повернул голову влево, и внимательно всмотрелся в лицо миссис Виттер, — ...Но вижу, что вы в сильнейшей панике. Успокойтесь, все образуется. Да и этот препарат здесь уже не поможет.

— Потому что она... — шептала Риз бледными, бескровными губами.

— Она жива! — зло и настойчиво повторил Блейк. — Но теперь, уже — в обмороке. А нашатырный спирт эффективен в предобморочном состоянии. В состоянии бессознательном он может нанести вред пострадавшему, обжечь слизистую оболочку носа. Пульс у Авы Полгар пока слабый, кожные покровы еще бледные. Но она, несомненно, поправится. И скоро очнется.

— А-а-а... — Риз в ужасе смотрела на перевязанную руку Авы, и не могла отвести взгляд.

— Кровь остановилась. Ее, на первый взгляд, кажется, вытекло очень много... — продолжал Уильям, и голос его замер на этой фразе, — ...Но это не так. Рана длинная, но не глубокая. Не критичная и не фатальная.

Иначе стал бы он здесь вести разговоры о действии нашатырного спирта?!..

— И она...

Андроид отвел с лица Авы мокрые, темные пряди, нежно поцеловал в щеку, и ответил чуть тише, чуть-чуть спокойнее.

— Обязательно поправится. Пульс уже становится ровнее.

Риз всхлипнула и закрыла лицо руками. Именно в этот момент в дверь позвонили. На пороге оказался Келс. Тоже, судя по всему, не сумевший, после недавнего сообщения Блейка с адресом дома, особо усидеть на одном месте, как о том его просила жена. Но это сейчас было только к лучшему. Потому что Риз, выдохнув, бросилась к мужу, и крепко, судорожно его обняла.

— Что?.. — только и сумел выдохнуть Виттер, не сразу, урывками, разглядывая гостиную за спиной жены. — Ава... она...

Риз громко заплакала. А Келс, похоже, приготовившись к самому худшему, сглотнул. Усадив жену в кресло, он попросил ее остаться на месте, а сам, следуя прежним путем Блейка, прошел в ванную. И все увидел, все понял.

Из душевой частые следы яркой, красной крови тянулись до дивана в гостиной. Ава, еще страшно бледная, без сознания, лежала на диване, под склоненным над ней Блейком.

— Я звоню в «скорую»! — шепнул Виттер, выхватывая телефон из кармана пиджака.

— Нет, — ответил Уильям, снова считая пульс Авы, и чуть заметно улыбаясь тому, что он стал громче, четче и быстрее. — Еще некоторое время, и Ава Полгар придет в себя. Не нужно «скорую».

Келс задохнулся.

— Ты идиот?! Она пыталась убить себя! И мне не надо звонить в «скорую»?!

— Тебе очень не надо звонить в «скорую»! — тихо, но предельно четко проговорил Блейк. — Потому что, повторяю: Ава Полгар совсем скоро придет в себя. Ее пульс уже восстанавливается, бледность сходит...

— Она пыталась убить себя! Это попытка самоубийства!

— Ава Полгар... — дыхание Уильяма сбилось, — не пыталась убить себя. Да, это все так выглядит, и кровь... Но когда я зашел в ванную, она была еще в очень шатком, но сознании. И в очень сильном волнении. И порез на руке она, хоть и нанесла себе сама, лезвием бритвы, но от испуга, случайно. Мой внезапный приход напугал ее, и от этого лезвие скользнуло по руке, порезало ее. Да, Ава Полгар держала бритвенное лезвие в руке. Да, она, вполне вероятно, долго медлила перед тем, как... Но когда она увидела меня, то порезалась от испуга, от внезапности моего прихода и появления. А не потому, что хотела вскрыть себе вены.

— Вы сумасшедшие с ней! Оба! Это уже слишком!

— Так и знал, что ты меня правильно поймешь, — отозвался Блейк.

Келс поймал себя на мысли о том, что ему очень хочется прибить андроида. Но для начала он, все же, медленно выдохнул.

— А это все она тебе сама сказала? Так и сказала?! — громко, со страхом и нервным смешком, спросил Виттер.

— Нет.

Уильям посмотрел на адвоката через плечо. И смерил его таким взглядом, от которого Келсу стало нехорошо.

— Ава Полгар сказала мне другое. До того, как потерять сознание, она прошептала мое имя и сказала, что ей очень страшно.

— Я не верю тебе. Повтори дословно! Каждое слово Авы!

Блейк снова повернулся к девушке и, смотря на нее, хрипло прошептал:

— «Уильям, это ты! А я... прости меня! Мне так страшно! Я не хочу умирать!».

Андроид надолго замолчал. Затем, очень тихо, добавил:

— Она порезалась случайно, от испуга. В первую секунду, как увидела меня. Это не была, в самом деле, попытка суицида.

— И ты ей после этого веришь?! У нее было лезвие в руке, ты сам сказал!

Блейк выпрямился с такой скоростью, что Виттер от него отшатнулся.

— Я верю тому, что видел сам! И да, я всегда верю Аве Полгар! Если бы она хотела, в самом деле, себя убить, то не стала бы ждать так долго. А сделала бы это много раньше. В любом, каком угодно месте! И не дожидаясь момента, когда окажется в душевой кабине! Правда, из слов твоей жены выходит, что до моего появления в этом доме, и тем более до момента пореза, Ава Полгар провела в ванной комнате очень много времени. И почему-то, за все эти минуты, себя не порезала!

— И ты... — хрипел Келс.

— И я считаю, что она могла думать о суициде из огромного, безотчетного страха, под влиянием паники и эмоций, воспоминаний прошлого. Да, вероятно, и думала об этом. И, может быть, даже сама была уверена, что готова причинить себе такой, окончательный вред. Но когда.... — Уильям громко сглотнул, — ...Когда лезвие в действительности оказалось в ее руке, она на эту крайнюю меру очень долго не решалась. И не решилась. Из страха смерти. Потому что, в самом деле, не желает умирать. Потому она и не наносила себе раны так долго. Потому что никто не хочет умирать. И Ава Полгар порезала себя случайно, единственно потому, что правая рука, в которой она держала лезвие, соскользнула от испуга, при моем внезапном появлении. И тогда Ава Полгар порезалась. Случайно. А потом, уже порезавшись, и узнав меня, меня обняла. И выронила лезвие. И перед обмороком сказала те самые слова.

— Какие именно слова? — негодовал Келс.

— О том, что просит прощения. И не хочет умирать.

— Как у тебя все складно! — издевательски, с еще большей злостью смотря на Блейка, подвел итог Келс. — Это не шутки, Уильям! А попытка суицида! Я звоню в «скорую», пусть медики с ней разбираются! Или психологи! Или кто там еще! Пусть ее ставят на учет! Делают, что нужно! И что хотят!

— Только попробуй позвонить врачам, психологам или кому подобному, Виттер, и я за себя не отвечаю.

Блейк выпрямился предельно, в полный рост, закрывая собой Аву. Так, словно кто-то на самом деле, физически, уже собрался причинить ей вред.

— Лучше успокой свою жену. А заодно уточни, сколько Ава Полгар пробыла в ванной комнате до моего появления. А значит, и до пореза на руке. Провела живой и невредимой! Потому что если бы она порезала себя до моего прихода, твое желание вызвать врача было бы уже бесполезно! И посмотри, наконец, на порез! Он неглубокий, косой, неровный и прерывистый. Идет полукругом. Разве так режут вены?!

От взгляда на Уильяма, который снова сидел возле Авы, без рубашки, в своих жутких, открытых шрамах, к горлу Келса поднялась тошнота. Но андроид, ничего не замечая, по-прежнему указывал на порез девушки, закрытый полоской ткани.

Ослепление, вызванное злостью, мешало и ему, и Келсу, понять очевидное: Блейк описывает и указывает на закрытый от взгляда адвоката порез Авы, а сам Виттер, обсуждая эту рану, даже не делает попытки взглянуть на нее без повязки. И узнать, насколько, в самом деле, прав этот чертов андроид!

— Можно подумать, ты знаешь, как режут вены!

Уильям жестко усмехнулся.

— Я могу просветить тебя и на этот счет, Келс Виттер. Но не уверен, что подобное знание даст тебе пользу в твоей сытой и благополучной жизни.

Адвокат смерил Блейка яростным взглядом, но, вспомнив его слова, вернулся к Риз. Андроид прав. За выяснением деталей, он забыл о ней. Обняв жену, Келс тихо спросил о том, что она видела, когда зашла в ванную.

— Милая, ты заметила кровь? Какой была Ава?

Риз отрицательно покачала головой.

— Крови не было. Но Ава... она была в душевой кабине без сознания. А может... мне так показалось. Я испугалась, Келс! Не смотрела подробно... не помню, что видела... Я побежала на улицу, а Уильям... был там... Если это навредит Аве, то не надо врачей и психологов. Пожалуйста! Я прошу тебя.

Врачей Келс Виттер так и не вызвал. Ава, словно следуя предсказанию Уильяма, через несколько минут пришла в себя. Очнулась медленно. Еще медленнее открыла глаза. Туманно и долго, как-то совсем невыразимо, она смотрела на Уильяма. И гладила его по щеке. И плакала.

Келс не хотел ее тревожить. Но желание знать истинную правду, ожесточенное спором с Блейком, взяло в нем верх. И он, преодолевая смущение, с жестоким нажимом уточнил у Авы: пыталась ли она убить себя? Вскрыть себе вены в ванной?

От этих вопросов девушка вздрогнула, с волнением посмотрела на Блейка, сжала его руку. Уильям, сдерживая себя из последних сил, как можно спокойнее, пояснил:

— Я рассказал все, как было, Эви. Но господин адвокат непримирим. И, — яркие глаза андроида полоснули Виттера, — непримирим и жесток настолько, что он все желает знать сейчас. Именно сейчас. Когда ты только вышла из обморока. Скажи ему и Риз все, что считаешь нужным. И мы уйдем отсюда. Я унесу тебя. Ничего не бойся, все хорошо.

Ава громко сглотнула, с трудом разлепила пересохшие губы, и, смотря на Келса очень яркими глазами, прошептала, что думала о самоубийстве. И даже была уверена, что сможет.

— ...Но я испугалась. Простите меня все, пожалуйста!

— Тебе не за что просить прощения или каяться, Эви, — прошептал Блейк, ни на кого, кроме Авы, не глядя.

Келс, получив ответ, кивнул и хотел извиниться. Но задержался с поиском слов. Настолько, что Уильям, завернув Аву в безразмерную куртку, подхватил ее на руки и вышел из дома родителей Риз. Молча, без единого слова.