Ataashi (гет)

Последовавшие за разоблачением Лжелюциуса события понеслись столь стремительно, что когда закончилась вторая неделя нашего пребывания в Вал Руайо, я даже не заметила, как мой титул Героя Ферелдена сменился на другой.

Но всё по порядку.

Началось всё с повторного Собрания жриц на следующий день после стычки с Завистью. Свидетелями раскрытия демона стала целая толпа народа на площади, где бо́льшую часть составляли аристократы, а их словам не верить смысла не было, оттого-то вокруг храмовников и их статуса поднялась настоящая буря. Изначально, когда война магов и храмовников только началась, церковники отреклись от Собора, чтобы без рамок закона истребить отступников, свято уверенные в том, что обрётшие свободу колдуны тут же устроят хаос. Хаос действительно настал, но по другой причине, и контроль перехватил Корифиус, внедрив осквернённый лириум в качестве «помощи» нового покровителя. Теперь храмовники, оставшиеся в Цитадели Теринфаль в количестве что-то около двух сотен единиц со всего Южного Тедаса, являлись скорее жертвами, чем повстанцами. Обманутые Старшим, ведущим их по пути Скверны, «чистые» остались без поддержки как Церкви, так и Корифиуса, который увёл более тысячи «красных» куда-то на Запад.

На Собрании Мать Эвара — старая жрица с выцветшими, уставшими и подслеповатыми, вечно сощуренными глазами — согласилась с доводами Инквизиции взять остаток храмовников под нашу опеку. Поступок сэра Барриса, смуглого мужчины, спасённого нами от Зависти, в хорошем смысле повлиял на отношение Эвары к отрёкшейся от Церкви фракции, и к предателям веры претензий конкретно она не выставляла. А вот в Соборе происходили такие волнения, что лихорадило всю столицу. Факт того, что кто-то другой дёрнул за лириумный поводок, сильно ударил по самолюбию церковников. Чтобы совсем не падать лицом в грязь из-за присутствия демона прямо в центре столицы, жрицы, оправдываясь бессилием Церкви перед Карой Создателя, взвалили на Инквизицию миссию — приказали — найти некоего «Старшего», как ранее удалось рассказать о болтливом демоне, что сдал своего союзника перед смертью.

Сами что-либо решать церковники отказались. Создатель рассудит, испытания бога и всё такое. Во всех мирах фанатики одинаковые, и глупо на них надеяться даже в этот раз.

Фен’Харел сотворил Завесу, а не Создатель.

Церковь ошибалась даже в этом.

В общем, будь иной случай, мы бы просто отказались слушаться жриц, имея на это полное право, но наши интересы тут совпали. Обычно Инквизиция создавалась по прямому приказу Верховной Жрицы, однако после её смерти власть перешла к её Правой и Левой Рукам согласно некоему кодексу, «Предписанию» Искателей и Инквизиции, по сути, одной группе. Решать что-либо в «культе еретиков» мог и Совет, но… Церковь поставила ультиматум, что раз уж столь серьёзная организация была создана, то ей нужен лидер. Грешили уж было на Кассандру, предположили, что справится и Лелиана, глянули на испуганного носителя Метки, жавшегося за Варриком.

И дружно тыкнули пальцем в Героиню Ферелдена, словно в слона в комнате. Отряд Инквизиции своего лидера выбрал, а затем озвучил это публично, раз выдалась возможность.

По истории Алларос мог бы стать Инквизитором. Действительно мог, никто с этим не спорил. Однако суть, разрываясь между оковами титула на Лавеллане и на мне, выбрала меня, лишь бы невинный эльфёныш не пострадал. Он бы вырос, превозмог и всё такое, но Свободе такое… насилие категорически не нравилось.

И вот, мы снова здесь.

«Инквизитор Шайра». Звучало это… Максимально отвратительно и нескладно, вызывая горечь на языке и ком в горле, как при тошноте, от придатка в титуле. Ужасное сочетание. Кривое. Искажённое. Выручало только универсальное «Леди Инквизитор» после пары свирепых одёргиваний окружающих от лишнего называния моего имени.

Положение… бесило. Приводило в ярость.

Обременяло.

Связи ещё не успели сформироваться — слишком далеко мы находились от Убежища. Однако груз ответственности уже лёг на мои широкие плечи, а ворох дел и забот хорошенько всё это присыпал сверху. Свободу сковали по рукам и ногам обязанностями и ответственностью.

Суть сопротивлялась.

— Это неправильно.

Сорванный шёпот слишком громким, как казалось, эхом отразился от мозаичных стен храма. Золото крохотных кусочков драгоценного металла потемнело, будто выцвело, осыпаясь мелкой пылью, парящей взвесью в темноте ночи. Плеск карпов в водоёмах затих. Замерло движение разводов на водной глади, замёрзли во времени водопады. Больше не ощущалось сладкого запаха цветущего старого дерева с розовыми лепестками, а из открытых ворот храма, где в реальности находился вход в зал, тянуло холодом и сыростью.

Духу пришлось делать то, что противоречило его природе.

Свобода решила взять контроль.

— У меня не было выбора.

Когти царапнули по рогам, продолжили движение в пряди на висках и сошлись на затылке, потянув. Глаза так сильно зажмурились, что за веками плавали цветные круги, а клыки прикусили нижнюю губу до крови. Сжавшись в комочек, стараясь сохранить остатки тепла и положительных эмоций, я прижалась спиной к статуе Фен’Харела и уткнулась лбом в колени.

Холодно…

Руки отпустили волосы, еле разжались суставы, будто задубев от мороза, и сместились на плечи. Я обняла себя, но — теплее не стало. Тело пробивала дрожь.

— Лучше я, чем Алларос.

Треск. Шорох камней и пыли, стон ствола дерева и вибрация магии. Я еле отняла голову от колен. Подняла поплывший взгляд, разлепив сухие губы, отозвавшиеся болью и следами застывшей, ржавой крови.

Мозаика осыпалась. Вода застыла, покрылась коркой льда. Карпы исчезли. Некогда ярко-зелёная трава чернела и тлела в пепел.

Мой… дом разрушался.

Я разрушалась.

Зная, к чему может привести моя затея, я всё равно поступила так, как посчитала необходимым. «Выбирая между жизнью Героя и своей, я выберу жизнь Героя». Эта мысль всё ещё являлась приоритетной, с самого начала, с Остагара. Если бы Алларос стал Инквизитором, он потерял бы свою свободу выбора, свою жизнь и личное время. Я должна была так поступить.

Так правильно. Но так… больно.

Быть Инквизитором это же не просто вести людей за собой, разбираться с политическими вопросами и принимать тяжёлые решения. Это ответственность: за каждую жизнь солдата, агента и компаньона; за все последствия выборов; за ресурсы организации; за мнение об организации; за союзы; за передвижение и влияние.

Слишком много всего, что связывало руки. Слишком много ограничений. Я… не могу…

Резкий вдох.

Веки распахнулись. На плечах остались кровавые следы от впившихся когтей, но ни боли, ни ржавой влаги, пропитавшей рукава рубашки, я не замечала. С глаз спала мутная пелена. Уши заложило от звенящей тишины, и я осознала, насколько тут стало пусто. Серо.

О нет, не в этот раз.

Нет уж.

— Нет.

Свобода так просто не сдастся. За неё нужно бороться. Цепляться когтями и клыками. Вгрызться и схватить, не отпуская до последнего вздоха. Контроль… это тоже инструмент для борьбы за свободу, если очень хорошо подумать. С натяжкой, конечно. С очень большой натяжкой.

Спина отозвалась ноющим ощущением, когда я разогнулась со стоном жгучей боли в позвоночнике и выпрямленных коленях, но вместе со сменой позы и настроя изменилось не только состояние сути. Вновь зажурчали водопады. Плеск в прудах зазвенел движением карпов, а стены храма снова осветились блеском золота мозаики, отражая взошедшее солнце, пробивающееся через листву розовых лепестков и светлых крон бесконечно-высоких деревьев Арборской глуши.

Новый вдох принёс с собой сладкий аромат цветущих растений и свежесть росы. Волосы колыхнул лёгкий ветерок — сквозняк качнул створки врат храма, и виднеющаяся иллюзия зала озарила передний двор светом огня в железных очагах с изображением эльфийских стилизованных деревьев в форме сфер. Сразу стало тепло. Светло.

В груди ещё оставался ледяной комок — колючий, тяжёлый и так и норовивший пустить корни глубже и разорвать изнутри.

Исказить Свободу в нечто иное. В негатив.

В Зависимость.

Всё было… плохо. Не слишком — поправимо и решаемо. Проблемно, но со своими преимуществами. Свобода — сильное чувство. Так просто я не сдамся собственной природе и… Подняв голову к статуе Фен’Харела, всмотрелась в рельефный разрез глаз повёрнутой над моей макушкой морды волка. Камень из серого налился насыщенным песочным оттенком мрамора, чуть позеленел от мха и вьюна.

Я выдержу столько, сколько получится. Свобода сейчас, когда тевинтерский магистр решил погрузить Тедас в хаос ради минувшего величия Империи, очень нужна.

Я не исчезну.

Я ведь обещала.

Утро стояло промозглое и сырое, но солнечное. Всю ночь с небес лило, будто из ведра, затопляя Вал Руайо агрессивными потоками воды. Клумбы и парки размывало, размазывая землю и траву по улицам, и грязные потоки текли по белым стенам верхних ярусов, оставляя тёмные разводы. В это же время море бушевало настолько сильно, что о фасады и в стёкла домов на набережной бились неукротимые волны, сдирая краску и штукатурку.

К рассвету всё стихло так же быстро, как и налетело после вчерашней полуночи. Брешь сеяла хаос не только среди людей, но и в погоде, поэтому неожиданное явление не удивило, но первые часы в столице только и слышалась ругань эльфов-слуг то на орлесианском, то на эльфийском, то на общем, расчищающих улицы от последствий бури.

Глядя в окно номера, раскрытые стёкла которого были заляпаны грязной от поднятой ветром пыли дождевой водой, я отпила вина прямо из горла бутылки и откинулась на спинку кресла. Мебель под телом кунари подозрительно скрипнула, но выдержала. Кисло сморщилась с кровати Кассандра, не спеша подниматься и одеваться, но ничего не сказала, когда я допила остатки вина и кинула бутылку на пол к остальным склянкам. Проявив удивительную для неё чуткость, женщина прекрасно видела, насколько титул Инквизитора мне неприятен, судя по моему поведению на Собрании. Имею право залить горе алкоголем.

Даже если изысканное вино хоть немного на организм кунари — и духа — не влияло, однако сам процесс расслаблял. Огреть жриц чем-нибудь тяжёлым всё ещё хотелось, но уже не так сильно.

— Птицы! — вдруг вскрикнула Кассандра, подскочив на своём месте, и, придержав на груди одеяло поверх забавной кружевной ночнушки, потянулась к мечу на тумбе.

В окно мимо лица действительно промчалось нечто большое и чёрное. Инстинкт на опасность молчал, и оттого я только отклонилась с пути чёрных существ. Тени животных мелькнули под потолком, с громким хлопком крыльев заложили круг и… Опустились мне на рог: двое на левый, поцапавшись, кто будет сидеть на узком возвышении, и один — на правый. Это какой-то инстинкт у крылатых посланников при виде кунари или я чего-то не понимала в местной фауне?

Вóроны с длинными хвостами и алыми завитками коротких перьев на головах наклонились, вскинув задние часть тела для равновесия. На меня взглянули сообразительные глаза-бусинки, разглядывая, на кого это они сели, а я заметила, что к к лапам животных были привязаны письма, спрятанные в крохотных кожаных тубусах.

— Похожи на воронов Лелианы, — Кассандра спустила босые ноги на пол, но, едва коснувшись пятками холодных досок, скрестила ноги под собой и укрылась по плечи одеялом. Уютная картина, даже домашняя, если бы не внимательный и чуточку хмурый взгляд. Наблюдать за спящими у меня привычки нет, но наверняка она даже во сне хмурится. — Но, кажется, это столичные.

— Инквизитору положен хоть один выходной? Письма с утра это не самый лучший знак, — почесав одну из птиц когтем по шее, я протянула обе руки к животным, а сама посмотрела на Кассандру.

Вóроны, каркнув где-то сверху, понятливо засуетились и дёрнули мощными клювами за узелки верёвок. После чего посланники вытащили три свёрнутых кусочка бумаги и вложили мне в ладони, затихнув и нахохлившись. Какие же умные в Тедасе животные. Виновата ли в этом магия? Однозначно.

— Мне жаль, леди, но нет. — Риторический вопрос. — Что там? И от кого? — Пентагаст с любопытством наклонилась и села на самый краешек кровати.

Чтобы тут же отшатнуться, запутавшись в одеяле, когда прочитанные мельком письма, зажатые между моих когтей, сгорели в мятно-изумрудном пламени.

— Всё в порядке, — хмыкнув на громкий «кар» с рогов и на реакцию Кассандры, я стряхнула пепел на пол. — Просто новые задачи.

Кассандра некоторое время с подозрением смотрела то на меня, то на нелепое положение птиц на моих рогах, затем кивнула, выслушивая, кто же это с утра пораньше требовал внимания Инквизиции. На её лице отразилась задумчивость, однако, когда вóроны вылетели в окно недружной стайкой, женщина только зябко поёжилась и пересела ближе к тумбе с одеждой и бронёй.

Новый день принёс новые проблемы. Точнее: сразу три приглашения от разных людей, имеющих определённое влияние в Тедасе. К услугам аристократов с бала у графини де Шенье добавилось слишком много всего полезного, чтобы отказаться от столь выгодных предложений.

Первое из них: приглашение на званый приём в столичное поместье Бастьена де Гислена. Отправителем значилась сама Первая Чародейка Монтсиммара, Вивьен де Фер. Очевидно, стоило как Инквизитору посетить данное мероприятие, назначенное на вечер через три дня, ведь Вивьен — полезный ресурс. Как человек, правда, она мне неприятна, поскольку ратует за Круги и контроль, однако у неё имелось влияние на магов Орлея и связи в высшем слое аристократов, а это пожертвования Инквизиции и союзы. В её салон даже не придётся искать новое платье, хотя и не принято надевать одно и то же, но мне до этого негласного правила не было никакого дела, поэтому костюм для Собрания сойдёт и для приёма Железной Леди. А кто слово поперёк скажет, тому с удовольствием укорочу юбку.

Второе письмо значилось от неких «Друзей Рыжей Дженни», однако имело приписку от — кто бы мог подумать! — Зеврана. Видимо, он перехватил птицу по пути, чтобы вставить свои пять медяков. Охрана Селины это не самое весёлое занятие, и ассасин нашёл себе другое развлечение, раз уж его старая знакомая сейчас пребывала в Вал Руайо. Судя по сведениям, полученным от Антиванского Ворона, у Друзей после Пятого Мора случился полный переполох, превратив Робинов Гудов в обычных хулиганов и грабителей, а нынешняя глава бунтарей в Орлее решила взять всё в свои руки и вернуть репутацию Друзьям. Сэра и являлась отправителем письма, о чём говорило множество ошибок и странных выражений на всеобщем с неприличными каракулями мужика в маске и без штанов. Мол, «один урод хочет нагадить» Инквизиции, и ниже — примитивная схема рынка с нужным переулком и временем встречи. Сегодня вечером, значит.

Дела, дела, дела.

Третье послание от Великой Чародейки Фионы. Мать Алистера, бывший Серый Страж, глава отступников в войне магов и храмовников. А ещё письмо являлось версией той реальности, где магистр Герион Алексиус ещё не создал артефакт на основе магии Времени и Бреши и не перехватил власть на магами, разместившимися в Редклиффе вместе с Венатори, поэтому, по сути, приглашение не действительно. Но не посетить деревню я не могла. Во-первых, в Редклиффе нас ждут разрывы с временными аномалиями. Это не только повод поскорее их закрыть, но и изучить подробнее. Магия Времени — самая нестабильная и непредсказуемая из других видов, и просто так оставлять Фиону Алексиусу даже с поддержкой храмовников не имело никакого смысла. Магов в рядах Корифиуса нам только и не хватало — Венатори с этим прекрасно справлялись и без сотни отступников Фионы.

К тому же, рабство магов у Алексиуса приводило Свободу в ярость.

Я закрыла окно, пожалуй, с слишком агрессивным хлопком ставень. Обязанности вновь сковали по рукам и ногам, вынуждая заниматься тем, чего я не хотела, но одновременно положение имело свою выгоду. Извлечённая из встреч польза окупит содержание Инквизиции и обеспечит безопасность и ресурсы против Корифиуса, что ещё могло худо-бедно убедить суть в том, что результат стоил жертвы. Так что, тихонько переведя сбившееся дыхание, я прибрала за собой бутылки, что осуждающе на меня зазвенели из-под кресла, и, оставив лохматую Кассандру одеваться, направилась к комнатам мужской части компании.

Дом отдыха был погружён в тишину утренней ленцы и прохладного оцепенения. Камины не топили, поскольку никто не ждал посреди жары внезапное похолодание, да и к полудню температура должна прийти в норму для лета. С кухни на первом этаже тянуло по всему зданию одуряющими запахами выпечки и жареного мяса, а из столовой слышались разговоры и звон посуды. Гостиница потихоньку просыпалась после тяжёлой ночи, гремящей ветром и дождём о стены Вал Руайо.

Достигнув пункта назначения, я пару раз постучала в дверь мужской спальни и мазнула взглядом по белым деревянным панелям с мелкими цветочками. Ужасное сочетание по меркам Ферелдена, но привычное моде Орлея, так что не мне судить о вкусе столичных извращенцев. В целом, терпимо. Не успела я даже сморщиться от сочетания лазурных ковров и васильковой основы стен коридора, как дверь открылась.

— Фэйри! Доброе утро, проходи, — рука Варрика мелькнула в образовавшейся щели и ненавязчиво, но крепко ухватила меня за предплечье, затянув в тёмную комнату.

В нос тут же ударили запахи валерьяны, знакомый аромат масла для смазки арбалета и навязчивый ментоловый тон магии. На кровати в углу комнаты сжался под одеялом Алларос.

От эльфа тянуло болью, страхом и отчаянием.

— У нас тут маленькая проблема…

— Что с ним? — Едва увидев состояние эльфёныша, я просочилась мимо Варрика и поспешила к Лавеллану, не видя ничего, кроме терзаемого негативными эмоциями ребёнка. Кажется, по другую сторону кровати сидел Солас, но сейчас я видела только дрожащий комочек, забившийся в самый угол. — Что произошло? Кто-то приходил?

— Разве что ночью, — голос Соласа привёл в чувства, но когда я наконец обратила на него внимание, словно выплыв из тумана ослепившего меня беспокойства, оказалось, что эльф смотрел на меня, а не на Аллароса. — Демоны Страха досаждали ему, и я бдел как мог, но Метка манит их, будто мотыльков на огонь. Некоторые кошмары всё-таки настигли Лавеллана.

Сонный, но не утративший внимательности взгляд аметистовых глаз, казалось, проникал в самую суть, наблюдая за переменами на моём лице. Эльф был полностью одет, но его светлая туника сбилась и помялась, а под веками залегли тени. Кто-то очень переутомился в Тени… А. Точно. Вот уж кто, а Волк не мог не заметить, как в паре этажей под ними лихорадило духа, и ему пришлось в одиночку противостоять искажённым духам, с которыми удавалось справляться только вдвоём. Вот и окружавшие нас демоны, притянутые сначала Завистью, а потом разрывом, обнаглели, воспользовавшись моей слабостью, и накатили толпой. Обычно они во снах компаньонам не докучали, опасаясь быть развеянными, но в этот раз я не могла находиться рядом с Лавелланом, и одного только Фен’Харела — ещё не восстановившего былое могущество, на минуточку, — после недавней встряски Завесы было мало.

— Тебе нужно поспать, да’лен.

Отведя взгляд от нечитаемого выражения лица Соласа, я коснулась ладонью комочка одеяла. Под пальцами распозналась спина, дрогнули рёбра от дыхания. Раздался стон. Эльфёныш завозился в своём убежище и распутался из кокона, явив полутьме комнаты рыжую макушку с запутавшимися завитками волос. Лаймовые глаза не были заплаканными — просто Алларос очень сильно хотел спать, еле держа веки открытыми, и знал, что вновь увидит кошмары, если попробует вернуться к отдыху. Измотанный собственными страхами он держался как мог, то и дело щипая себя за руки. Под закатанными рукавами ночной рубашки уже виднелось множество красных отметин в форме полумесяцев ногтей.

— Я побуду здесь до самого вечера, и демоны тебя не тронут. Теперь ты можешь отдохнуть. Понял?

— Почему Соласа было мало для охраны? — просипел Алларос, щуря куда-то мимо моего плеча сонный взгляд. Варрик тут же засуетился у дверей и передал через меня флягу с водой. Эльф сделал пару жадных глотков и продолжил. — Вы говорили, что дежурите в Тени по очереди, и обычно одного из вас хватало.

— Зависть — сильный демон, — Солас говорил тихо, странно медленно.

Я присмотрелась к его лицу внимательнее. То, что мне казалось сначала неопределённой эмоцией, являлось обычной усталостью, тщательно задавливаемой упрямством и решительностью. Плечи эльфа ощутимо поникли, и весь его вес был перенесён на одну руку, которой он опирался рядом с собой. Вторая лежала поперёк коленей, перекашивая осанку. Кажется, в этой комнате намечается сонное царство.

Волк и раньше любил поспать подольше, чтобы погулять в Тени, но сегодня день особенно располагал к ничегонеделанию. Только Кассандра и Варрик были отвратительно бодры и собраны.

— Завеса слишком повредилась в битве с ним, — Солас продолжил говорить в то время, пока я тормозила над анализом поведения компаньонов. Как раз зашла Кассандра, едва слышно притворив за собой дверь, и осталась рядом с Варриком по другую сторону прохода. — Другие демоны воспользовались уязвимостью и страхом свидетелей сражения, слишком многих напугало присутствие Зависти прямо в центре столицы. Метка только усугубила положение.

— В чём Лисёнок, конечно же, не виноват, — с напором добавил Варрик, глядя на Соласа осуждающим взглядом.

— Разумеется, — Солас в тот же миг кивнул, но движение головы вышло несколько кривым, от чего эльф вздохнул и потёр лицо обеими ладонями, перейдя на мышцы шеи. Насколько он устал, что позволил себе открытое проявление истощения?.. — Брешь особенно влияет на созданий Тени, как и её последствия, и пока мы ничего не можем с этим сделать.

— Не соглашусь, — возразив, смерила взглядом смерила Волка, — это я не доглядела, что нужно внимательнее следить за носителем Метки после сражения с Завистью. Ослабленная Завеса — это очевидный результат его воздействия, и я знала, что так и будет. Мы бы справились вместе, если бы я… — запнувшись, не заметила, как голос предательски дрогнул и охрип, — не ослабила бдительность и не оставила всё только на Соласа.

Я ожидала, что или Кассандра, или эльф выскажутся насчёт того, что Герой Ферелдена кичился своими знаниями, а в итоге допустил ошибку. Будь у меня возможность, я бы с удовольствием присела на уши Фен’Харелу, который предоставил Корифиусу чёртову Сферу Уничтожения, и прочитала бы ему пару нотаций о том, почему не стоит доверять древний артефакт с мощностью сердца Титана свихнувшему порождению. Но Солас… с удивлением посмотрел на меня. Уставшие глаза раскрылись чуть шире, а рука на коленях сжалась в кулак.

— Сегодня была моя очередь охранять Лавеллана в Тени, — солгала я присутствующим, и глазом не моргнув, но, встретив взгляд Волка, увела внимание на уже дремавшего сидя Аллароса. — Это только моя ошибка, что носитель Метки попал под угрозу одержимости, когда я переложила свою обязанность на Соласа.

— Как бы то ни было, Лавеллан теперь в безопасности, ничего страшного не произошло, и я уверена, что и не случится, — приблизившаяся Кассандра не заметила, что между магами в компании произошёл небольшой разлад в показаниях, и осторожно коснулась ладонью моего плеча. Из-за того, что Алларос забылся наконец-то спокойным сном, уткнувшись лбом в простынь в позе комочка, она говорила очень тихо, но слышали её все. — У нас появились ещё дела в Вал Руайо, я расскажу вам за завтраком.

— Если вы не возражаете, я бы остался здесь, леди Искательница, — Солас сел прямо, но движение далось ему через ленцу с слишком большой задержкой, и опорную руку ко второй, на коленях, он подтянул с запозданием. — Сон выдался беспокойным из-за наплыва демонов, и…

— Отдыхайте, — слабая улыбка коснулась тонких губ Кассандры, подобно миражу уставшего сознания, и только довольный хмык Варрика позволил понять, что нам не показалось. — Вчера был насыщенный день, вы оба заслужили отдых после поимки Зависти и Собрания жриц. У нас есть время до вечера, а это не мало, и если что-нибудь случится, я дам вам знать.

Выходя из комнаты, Тетрас обернулся, махнув нам ладонью и осмотрев трёх сонь. Затем он обратился к Кассандре. Нам удалось услышать лишь часть разговора, но этого хватило, чтобы приподнять упавшее было настроение. У самого порога диалог начался ехидным тоном гнома.

— Ну, что, Искательница, только ты и я за столиком в ресторане?

— Ты, я и наши сопровождающие солдаты, которые едят каждый за двоих, пока восстанавливаются после сражения, — буркнула Кассандра, поборов желание хлопнуть дверью под затихающий смех Варрика.

Несколько мгновений после ухода парочки сохранялась уютная тишина, разбавленная только сопением Лавеллана. Завозившись, эльфёныш лёг на бок, кутаясь в одеяло обратно по самую макушку, и я, ведомая далёкой, но ставшей привычной заботой о тепличной Нерии, подоткнула ему ткань на спине. Жест вышел неосознанным, поэтому я даже не заострила на этом внимание и уже поднялась, чтобы пересесть в кресло и там подремать. Но голос Соласа остановил меня посреди комнаты.

— Почему ты переложила вину на себя?

Взгляд Волка ощущался на виске, поэтому я не поворачивалась и упрямо смотрела в окно. Над столицей поднималось из-за рассеянных свинцовых туч солнце, выглядывая в прорехах между низкими и высокими зданиями, и от окон соседнего строения несколько бликов лежало на деревянном полу спальни лимонными полосками рассвета.

Я могла бы просто пожать плечами, потому как причины защищать Соласа у меня не было. Действительно имелась почти стопроцентная вероятность, что Аллароса сломят демоны, и носитель Метки станет одержимым, и в таком случае я бы вошла в Тень и убила демона, как можно было бы поступить в случае с Коннором. Если бы в то время знала, что я такое и что умею. Однако в истощении Соласа и в нехватке сна Лавеллана я виновата в первую очередь из-за того, что совершила ошибку, заранее зная, к чему она приведёт: продемонстрировала навыки лидерства и на Собрании жриц подтвердила статус Инквизитора.

Что привело к конфликту сути и долга.

И именно в эту ночь Свобода боролась и искала выходы сохранить себя, что привело к ослаблению защиты от демонов.

— Потому что я совершила ошибку, и её последствия повлияли и на меня, и на вас, — прозвучало несколько агрессивно, но с собой ничего сделать не получалось. — Просто, — фразу прервал прорвавшийся вздох раздражения, и я надавила пальцами на переносицу, потирая вдруг заболевший лоб, а затем подняла уставший взгляд на Соласа, — ложись отсыпаться и не задавай глупых вопросов.

— Разве беспокойство за духа, разрушаемого конфликтом долга, это глупость? — почти шёпотом произнёс эльф, не разрывая зрительный контакт.

— Для сомниари — нет, но…

Да почему я опять злилась?

Мне потребовалось ещё секунд десять, чтобы после глубокого вздоха успокоить расшалившиеся нервы. В груди скреблось и царапало, а руки снова мёрзли, погружая тело в состояние оцепенения. Мерзкое ощущение неправильности никуда не делось, и когда об этом зашёл разговор, я закономерно взбесилась, не имея возможности ни объясниться нормально, ни изменить что-либо. Я без сил рухнула в кресло и, уперев локти в колени, закрыла лицо ладонями, сгорбив спину, не способная держаться прямо под вновь накатившими угрызениями сути. Как же это бесит. Были бы проблемы с головой — пара сеансов самовнушений, — и всё бы решилось само собой. Но что делать с тем, чего я не хотела, но было необходимо? Как убедить суть Свободы, что и власть может быть полезна?

— Извини, я не должна была срываться на тебя, я не…

— Ты не должна винить себя.

Глаза всё ещё были закрыты ладонями, однако я услышала скрип кровати и звук шагов. Солас остановился около кресла, судя по шороху одежды, а ментол магии, который, вероятно, и улавливали храмовники от магов, стал ощущаться сильнее. В следующее мгновение голос эльфа прозвучал уже на уровне моей головы. Солас опустился на колено и отнял мои ладони, чтобы заглянуть в лицо — в глаза. Рассматривая что-то одному ему понятное, Солас внимательно следил за моим бегающим взглядом.

— Титул Инквизитора так повлиял на твою суть, верно? Связи с теми, кто следует за Инквизицией, за лидером, ответственным за каждую жизнь. Ночью я видел волнения в Тени там, где ты обитаешь, а твоего присутствия почти не ощущалось. Поэтому я должен спросить: как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Я держусь, ладно? — немного не рассчитав силы, я отмахнулась от рук эльфа, вырвавшись из хватки бледных ладоней, и обняла себя за плечи. Чёрт, он помочь пытается, а я тут сижу и психую. Но как можно себя контролировать в таком случае, если магический конфликт буквально разрывает меня изнутри? Хорошо быть духом только тогда, когда ничто на тебя не влияет и не пытается убить! В другом же случае это одна сплошная головная боль! — Есть обходные пути для самообмана…

Подбородок вдруг вздёрнули показавшиеся горячими пальцы, а аметистовые глаза вынудили меня смотреть прямо на эльфа. Не спрятаться и не убежать — не в том я была состоянии, чтобы сопротивляться. Это не Соласа лихорадило от малейшей мысли кем-то командовать и управлять, у него силы имелись хотя бы достаточные для того, чтобы одёрнуть ослабшего духа.

— Ты на грани, — прозвучало чуть громче.

С предупреждением.

С беспокойством за последнего духа Свободы, каким-то чудом сформировавшегося после создания Фен’Харелом Завесы.

Мне бы стоило самой хорошенько подумать и обезопаситься, как-то делегировать обязанности, чтобы окончательно не потерять себя, но я понимала, что в одиночку даже этого сделать не получится.

И пришлось совершить ещё одну ошибку.

Возможно, худшую из всех.

— Тогда… я вынуждена просить тебя о помощи, — еле выдавила я предложение, едва ли не мольбу, стараясь выпрямиться и восстановить равновесие между долгом и сутью, но даже так я не могла оторвать взгляда от единственного, кто мог понять происходящее с потусторонним созданием.

Слова давались тяжело. Ещё тяжелее — полное осознание того, у кого именно я сейчас просила помощи, находясь едва ли не в отчаянии. Кому я решила доверить себя. Доверить Свободу Фен’Харелу? Это будет действительно самая большая ошибка в моей жизни, которая может привести буквально к чему угодно.

К победе? Несомненно. К катастрофе?

Однозначно.

Горячая рука легла поверх моей ладони, разжав сведённые судорогой пальцы на плече. Прикосновение показалось мне обжигающим — настолько я замёрзла — или мне так казалось, — но оцепенение отступало, пускай и медленно и неохотно. Не знаю, что именно колдовал Солас, но это помогало, успокаивало суть и нервы, если бы последние у меня имелись. Удалось даже сделать вдох — до этого момента я забывала, что дыхание нужно не только для выражения эмоций, — и вместе с родным ароматом магии к ноткам колдовства прибавились лечебные травы, которые мы, не сговариваясь, приходили намешивать для зелий в лавке Адана в Убежище, а ещё — почему-то необъяснимо — свежесть гор и мороза.

— Спасибо, что помог.

Сжав бледные пальцы, держащие меня за руку, я на несколько секунд растерялась от некоторого, можно сказать, умиления от осознания, насколько ладонь Соласа была меньше моей собственной. Меня вообще мало кто трогал, и только Нерия позволяла себе проявление эмоций, но сейчас, когда касание не несло в себе злого умысла или необходимости, мозг ощутимо буксовал от непривычности происходящего. Отняв взгляд от наших рук, я посмотрела на эльфа, что сосредоточенно плёл одному ему известное заклинание, огораживающее меня от недавнего негатива.

— Спасибо, что доверилась, — Солас на мгновение пересёкся со мной взглядом, кивнул с улыбкой, а затем выпрямился и поднялся на ноги.

Правда, он не встал рядом, как до этого, а направился к своей кровати, на тумбе у которой лежал его походный рюкзак. Это вернуло меня в реальность окончательно. Кое-кто вообще-то работал ночью за двоих, пока я отсутствовала «по состоянию здоровья», и эльф хотел спать немногим меньше, чем Алларос. Неудивительно, что единственное, на что его хватило после заклинания, это наконец-то лечь горизонтально и не просыпаться до самого вечера.

— Солас. — Эльф, лёгший прямо поверх одеяла, отнял поднятую ко лбу ладонь, и посмотрел на меня из-под прикрытых ресниц. — Правда, спасибо. Одна… — вздохнув, откинулась на спинку кресла и увела взгляд в окно, — я бы не справилась.

Несколько долгих секунд Солас молчал, глядя долго, пристально и оценивающе — взгляд я чувствовала, но не видела. Заметила только дрогнувшие пальцы лежащей у бедра руки краем глаза, но эльф уже прикрыл веки.

Тишина комнаты не нарушалась голосами постояльцев дома отдыха — стены здесь построены на совесть, и шум не мешал соседям, — только всё сопел Лавеллан, не побеспокоенный ни демонами, ни нашими разговорами. Слышалось очень тихое, глубокое дыхание Соласа, которого я в конец утомила, и полное отсутствие звуков от меня. Перейдя в состояние духа и раскрыв ауру Свободы, лишних шорохов я не издавала, погрузившись в наблюдение и охрану двух эльфов.

Насколько же странным мне теперь казалось отсутствие ледяного комка в груди, когда тягость долга исчезла…

— Я кое-что расскажу тебе, как только вернёмся в Убежище, — едва слышно вдруг донеслось от Соласа.

Повернувшись на неожиданно низкий голос, уже было решила, что мне послышалось. Однако Солас, будто почувствовав внимание, — возможно, действительно так и было — приоткрыл глаза и взглянул на меня. И смотрел уже точно не Солас. А Фен’Харел. Цепко и уверенно, как отступник Солас никогда не посмотрит.

— Доверие Свободы… — прошептал он и вновь закрыл глаза, — стóит того, чтобы его оправдать.

Что происходило у него в голове? Хотелось бы мне знать.

Но почему-то лезть к почти-эванурису без разрешения даже сильному духу казалось очень плохой идеей.