Берег моей надежды (гет)

Аня расчесывала тяжелые пряди и ловко укладывала их при помощи небольших заколок. Одна, за ней вторая, идеально!

Странно, но она находила себя очень хорошенькой. Да, пусть это нескромно, но ее женская самооценка очень подросла за последнее время. Яков все время смотрел на нее так, словно она — лучшая девушка на свете. А когда тебя любит такой великолепный мужчина, хочется соответствовать.

Егор убежал в гимназию, а Яков уже полчаса как выгуливал Малыша.

Яков собирался на прогулку с собакой своеобразно: ворчал, престранно поглядывая на нее, Аню:

— Этому чудовищу нужно жить в частном доме, ему нужна свобода или большой двор... Вот если бы мы переехали... Если щенка с утра не выбегать, он к вечеру весь дом разнесет. Уже разносил. Накопил энергии за недели без движения!

— Хочешь, я погуляю? — тут же предложила ему Аня.

— Еще чего. Он тебя протащит по сугробам или еще лучше, изваляет всласть. Этому "больному" срочно нужна профессиональная дрессура. Силушки то у увальня прибавляется с каждым днем. И потом, я же мужчина, как ты вообще можешь предлагать подобное?! Нет, лучше собирайся спокойно, — отверг ее предложение Штольман.

— Ладно, — пожала плечами Аня.

Она и не заметила разочарования Якова. И намек на частный дом не поняла тоже. Мысли ее были заняты предстоящей урологией. Анна держала в голове содержимое нескольких огромных конспектов и боялась "расплескать" знания. "Пиелонефриты", "Аномалии почек", "Циститы", "Опухоли". От большого количества материала ей было не по себе. Сегодня утром практическое занятие в больнице, им дадут самые настоящие истории болезни пациентов урологического профиля...

— Тогда, пока вы гуляете, я сделаю тебе кофе, — пообещала девушка, поцеловала мужчину и скрылась в спальне.

Штольман продышал нарастающее возбуждение, тоскливо посмотрел на очертания девичьего тела под пижамой, надел на Малыша поводок и вышел из квартиры.

Новое платье сидело отлично. Аня, в принципе, была довольно стройной девушкой, поэтому 44 размер подходил в большинстве случаев очень хорошо. Но Яков же и колготки подобрал! Это хорошо или плохо, что он настолько искушен в женской моде? Анна старалась не думать о том, откуда такие познания. И не ведь не подкопаешься к его выбору. Кофейные, идеально подходящие по тону к платью, по-зимнему плотные, без намека на дурацкий блеск или рисунок.

Пока Анна разбиралась с кофемашиной, позвонила мама.

— Привет, мам! — жизнерадостно поздоровалась дочь

— Ты одна? — нервничала Мария Тимофеевна.

— Яков гуляет со щенком, — беззаботно ответила Анна.

— Ты ночуешь у него уже несколько раз в неделю, безо всяких обязательств с его стороны! — обвиняюще сказала женщина. — Анечка, мы тебя что, так воспитывали?!

— Я и вовсе скоро перееду к Якову, мама, — заявила Аня.

— Мы не обсуждали еще это все вместе, семьей, с твоим отцом, — сразу воспротивилась Мария Тимофеевна.

— Ну, так обсудим еще, — пообещала Анна.

— Я жду тебя дома. У меня жареная картошка с лисичками ! Вот перед занятиями и поговорим, — надеялась Мария Тимофеевна.

— Картошка, — это конечно очень вкусно, мама, но я не заеду, сразу на пары, мы в больнице сегодня будем, потом обратно в Мед, — ответила дочь. — Вечером поем, если останется.

-А переодеться? А душ? А Тоня? — возмущенно выстреливала вопросы один за другим Мария Тимофеевна.

— Мама, пожалуйста, давайте сегодня без меня. Ты справишься? — надеялась на положительный ответ Аня.

— С Тоней — да, но твоя одежда?! В джинсах в институт не ходят! — возмутилась мама. — Все сразу догадаются, что ты ночевала не дома.

— Ну что за предрассудки. У нас четверть группы ночуют не дома! — разозлилась Анна.

— А где тогда? — растерялась Мария Тимофеевна.

— Работают, мама! И вообще, я переоделась! — заявила дочь.

— Во что? — удивилась Мария Тимофеевна.

— Яков мне купил кое-что... Платье, колготки... и вообще, у меня тут скопилась много вещей, — призналась Анна.

— Аня, мы пришли! — крикнул из прихожей деликатный Штольман, услышавший часть разговора.

— Как это вообще называется?! — возмутилась Мария Тимофеевна. — Он компрометирует тебя. Ты как наложница... А что, очень удобно, приехала на ночь! К своему преподавателю, между прочим. В институте он от тебя, понятное дело, морду воротит...

— Мама! Я кладу трубку. Извини. Все разборки вечером... — тихо сказала Анна, вздохнула и посмотрела на экран.

— Анна, я переживаю за тебя! — успел сказать смартфон голосом мамы, прежде чем соединение было сброшено.

Яков тоже переживал, ему из ванной было все прекрасно слышно. Не все, конечно, но многое. Остальное он додумал, представив себе даже больше, чем наговорила дочери Мария Тимофеевна.

"Опять ругает ее. За тебя, между прочим, Штольман!" — говорил сам себе мужчина.

Пока Аня варила кофе, Яков быстро переоделся. Все как положено. Костюм, жилет, рубашка. У него через пару часов рабочая встреча с региональным министром соцэкономразвития и разговор этот будет отнюдь не праздным.

Когда Яков вошел на кухню, в воздухе повисло некоторое напряжение.

— Твой эспрессо, — поставила Аня перед ним чашку с напитком и отвела взгляд.

В новом платье она была как куколка, ладная, аккуратная, вот только очень сердитая.

Яков оглядел девушку. Похоже, мама испортила ей настроение. У Анны щеки горели от смущения и гнева.

— Ооо, красавица, не сдерживай эмоции! — вдруг улыбнулся мужчина и притянул девушку к себе на колени. — Ты аж пятнами пошла. Пятна, конечно, хороши, щечки сразу такие привлекательные, яркие, но нервы у тебя не железные...

Он зацеловывал ее до тех пор, пока Аня не рассмеялась, вознамерившись спрыгнуть с коленей.

— Нет, не пущу. Посиди еще немного, — попросил Штольман.

Тогда Анна расслабилась и устроилась на его коленях поудобнее.

Яков невозмутимо потянулся за десертной вилкой и, нацепив на нее кусочек сыра, предложил его любимой.

"Наложница!" — негодующе вспомнила Анна, пробуя остро-молочный пармезан.

Почувствовав на затылке еще один поцелуй и ощутив бедрами возбуждение мужчины, она вдруг мысленно согласилась с мамой. Только не было ни стыда, ни сожаления. Только радость, несвойственный ей эротизм и предвкушение многих плотских радостей. "Почему бы и...не..Да!"

Отведя Тоню в садик, Мария Тимофеевна довольно нервозно ожидала непонятно куда затерявшееся такси. Женщина подумала, что в их жизнь пора вносить изменения. Аня, считай, из родительской семьи уходит. Со Штольманом что, непонятно, но дочь очень сильно изменилась. Стала загадочной, серьезной, уверенной... Раньше ее легко было убедить доводами рассудка, напомнив о нравственности, о том, что нужно беречь себя для того, единственного. Против Якова Платоновича же все аргументы рассыпались в прах. Анна и слышать ничего не хотела. Словом, дочь нужно быть готовой отпустить совершать свои собственные ошибки и проживать свою собственную жизнь.

Наконец подъехала обещанная машина.

Женщина села на заднее сидение и задумалась. Она же решительно никуда не успевает! До эфира меньше часа, а ведь ей еще укладку делать и наносить грим. Нет, нужно что-то менять. На Витю по утрам надежды мало, с него, как говорится, где сядешь, там и слезешь! Нет, он, конечно, Тонечку любит, но ему тоже на работу опаздывать категорически нельзя.

Закончив утренний эфир, Мария Тимофеевна побежала к телефону. Ей не терпелось узнать, как прошло предварительное заседание по делу, где в качестве защитника выступал ее супруг. Посмотрев на себя в зеркало, женщина скривилась. На укладку все-таки им с помощницей не хватило времени. Пряди лежат не так, как она привыкла.

Виктор Иванович был не в сети. Значит, все еще в суде. Зато в мессенджере висело сообщение от...Штольмана.

Мария Тимофеевна замерла, разглядывая аватарку. Весь такой холеный и респектабельный, нос задран, сразу видно, что самовлюбленный сноб! Ну где он, и где ее простая, искренняя и неискушенная Аня!

"Мария Тимофеевна, добрый день! Могу встретиться с вами? Сегодня или завтра." — написал ей Яков Платонович.

"Здравствуйте, встретиться, а зачем?" — ответила женщина.

"Я позвоню сейчас?" — спросил Штольман.

"Звоните" , — разрешила собеседница.

Мария Тимофеевна еще раз взглянула в зеркало и заметила как ее лицо сквозь плотный слой тонального крема пошло пятнами. Звонок, хоть она и ждала его, заставил ее вздрогнуть.

Добрый день, еще раз, — кашлянув, сказал настороженно Штольман.

Да, что вы хотели, Яков Платонович? О чем вы хотели побеседовать? — спросила женщина.

— Поговорить об Анне, разумеется, — вздохнул Штольман.

— Поговорить о ваших невозможных отношениях с моей дочерью! — возмущенно сказала Мария Тимофневна.

— С вашей чудесной дочерью, — сказал самым невозмутимым и бархатным голосом Штольман.

Он таким голосом успокаивал дрожащих перед операцией пациенток. — Пообедаем вместе?

— Да, — сдалась Мария Тимофеевна и предложила ресторан недалеко от телецентра.

Так более продолжаться не могло. Закончив круглый стол с министром, Штольман написал Марии Тимофеевне сообщение. Идея срочно поговорить с ней пришла еще утром.

Или он ее переиграет, или мама так и будет портить Анне настроение. Пора бы уже понять, что дочь у них он забирает, и бесплатная нянька в ее лице увольняется по собственному желанию!

Мария Тимофеевна пришла, как и положено женщине, принарядившаяся и с пятиминутным опозданием.

— Здравствуйте, Мария Тимофеевна, отлично выглядите! — сделал

искренний комплимент Яков.

— Спасибо, конечно... просто я с эфира. Приходится соответствовать, — растерялась женщина. — Давайте сразу к делу. Яков Платонович, вы позволите мне высказаться первой?!

— Разумеется, — напрягся Штольман.

— Я не знаю, чем вы так очаровали Виктора Ивановича, что он сквозь пальцы смотрит на ваш роман с нашей дочерью, но меня не проведешь! — возмутилась Мария Тимофеевна.

Яков оторопел и чуть ослабил галстук. Ну что же, пусть его собеседница выпустит пар, раз у нее накопилось.

— Вы ловелас, коллекционируете женщин! — сходу обвинила его мама Анны. — Мстите им за болезненный развод.

— Это неправда! — покачал головой Штольман.

— Ну как это, неправда... Я навела о вас справки. Любитель необременительных отношений и не любитель женится! Сколько у вас было романов за этот год?! — возмутилась Мария Тимофеевна.

— Давайте границы не будем переходить, — посуровел Штольман.

Он мог позволить этой женщине сказать ему многое, но не настолько же. Разговор принимал нехороший оборот.

— Ну конечно! У нас, как у родителей, связаны руки. Мы можем только наблюдать, как девочка влюбилась... От вашей скрытности полное ощущение обмана! — сникла женщина.

Яков примерно понял, как его собеседница выстраивает диалог. Она быстро вспыхивает, но из-за некоторой неуверенности в себе быстро пасует. Нет, Мария Тимофеевна не злая, скорее просто неуверенная. Ему нужна Анна, поэтому он выслушает все. Половину, возможно, и вовсе заслуженно.

— Было несколько... — вздохнул Яков. — И то это были не романы. С вашей дочерью у нас другие отношения. Все серьезно.

— Анну я вовсе не узнаю, она у нас такая серьезная, гордая девочка, а вы ее словно с ума свели, — хмуро признала Мария Тимофеевна.

— Так уж и свел, — смутился Яков.

— Яков Платонович, положа руку на сердце, трудно ли очаровать 21-летнюю неискушенную студентку?! В результате ваших необдуманных поступков наша дочь не ночует дома, убегает вечерами, а мы вынуждены на это смотреть! — обвиняла мужчину мама девушки.

— Мария Тимофеевна, ну а зачем я пригласил вас поговорить? Для того, чтобы донести, что вам не о чем волноваться. Я люблю Анну и хочу быть с ней, — признался Штольман.

— А вдруг у вас пройдет через два месяца та самая любовь?! Так, знаете, бывает. Нет, Анне рано переезжать. Я, как мать, против. Был бы на вашем месте какой-нибудь мальчик, еще куда не шло, но к преподавателю из ВУЗа, где она обучается...

— Это почему? Где логика? — нахмурился Штольман. — И чем же какой-то гипотетический мальчишка лучше?!

— Потому что я в его чувства поверю охотнее. Анне еще учиться и учиться. И вам я не доверяю, — пожала плечами собеседница.

— Ну у меня дома ей будет учиться не в пример комфортнее, — самоуверенно заявил Штольман.

— Конкретно, что комфортнее?! — тоном змеи поинтересовалась Мария Тимофеевна.

— Отдельный кабинет, лучшие учебники, тишина. Режим сна и отдыха, — не спасовал Яков Платонович.

— Вы считаете, что у нас по-другому? — фыркнула мама Анны.

— Как минимум, Аня у вас исполняет обязанности няни, — заявил Штольман.

— Это... неправда, — растерялась Мария Тимофеевна. — Тоня — вполне уже самостоятельная девочка.

— Мария Тимофеевна, у меня была возможность понаблюдать, за эти месяцы, начиная с самой первой встречи, — парировал Яков.

— И что же вы эдакого увидели, — осторожно поинтересовалась женщина, заранее предчувствуя ответ.

— Анна сестру в зубах таскает. Очевидно, с рождения! — рубанул правду-матку Штольман. — Вы считаете, ей легко закидывать Тоню в сад и бежать к первой паре?

— Эээ, у меня утренний эфир. Я всегда просила дочь брать такси! — оправдывалась собеседница.

— Аня далеко не всегда пользуется такси. Иногда не едут, иногда не хотят брать пассажира с ребенком. Часто буйным ребенком, между прочим!

Яков мстительно смотрел, как стушевалась женщина. — Мария Тимофеевна, вы часто носите младшую дочь на руках?

— У меня чаще всего костюм или платье уже для съемок надето, — смутилась Мария Тимофеевна.

— А Аня постоянно, — кивнул Штольман. — Потом, вечерами, когда она дома, ребенок на ней. Легко ли с трехлеткой учить конспекты?

— Это моя дочь вам нажаловалась?! — не поверила Мария Тимофеевна. — Они с Тонечкой отлично ладят!

— Ну нет, что вы, никто мне не жаловался. Я и сам все вижу. Вы знаете, что ее в группе "вечной нянькой" дразнят? Однокурсницы.

— Нет. Я думала, что это очень даже благородно, заботиться о младшей сестре, — вскликнула мама.

— Да, спору нет, так благородно, что я сначала решил, что это ее маленькая дочка, а не ваша, — ввернул новую колкость Штольман.

— Знаете, в чем ваша проблема. Яков Платонович?! — сощурилась Мария Тимофеевна.

— И в чем же? — иронично спросил Штольман.

— Не о том вы думаете, лучше бы о лекциях думали, а не на студенток заглядывались! — заявила собеседница.

— Мы с Анной и не в ВУЗе познакомились... — фыркнул в ответ Штольман.

— А где же? — заинтересовалась Мария Тимофеевна.

— Не скажу! — вспомнив аварию и свое поведение после нее, ушел от ответа Яков.

Мама Анны посмотрела на него столь же подозрительно и вдруг, словно сдавшись, отвела глаза.

— Я без Ани не смогу, — вдруг просяще заявила женщина. — Я без нее, как без рук...

— Бесплатная нянька, — иронично и по-мужски бессердечно согласился с ней Штольман.

— Вы издеваетесь? Причем тут бесплатная? Мы на старшую дочь никогда денег не жалели. Мы отлично зарабатываем... Дело в том, что я Анне доверяю, потому что она Тонечку любит, — расстроенно сказала женщина.

Мария Тимофеевна растерялась и сникла.

— Вы пробовали нанять няню? — поинтересовался мужчина.

— Пробовала, — всхлипнула Мария Тимофеевна. — Приходят одни отбросы.

— Отбросы? — удивился Штольман. — Увеличьте оклад. Все просто.

— Это вам со стороны просто. Не в этом дело. Кто меняет работу? Очень часто это люди ненадежные, с проблемами. Одна пришла — оказалась адептом запрещенной религиозной организации. "Свидетели кого-то там..." Другая скрыла, что у нее тяжелое заболевание. Нет-нет, не заразное, но тяжелое. И так было несколько человек. Одна девушка сразу начала моему мужу оказывать внимание даже большее, чем Тоне. А ведь это мой дом, мой маленький ребенок! Мой муж, в конце концов!

Мария Тимофеевна вдруг заплакала. Тихонечко так и совершенно не наигранно.

Штольман испугался. Он представил, что сказала бы ему Анна, глядя на эту сцену. Ей бы точно не понравилось, что мама так расстроилась.

— Мария Тимофеевна давайте отставим эмоции, — смутился он. — Нужно было просто искать тщательнее и не брать первую встречную. Я вот тут провел небольшую подготовительную работу...

Яков достал листочек с личными данными нянь. — Попробуем?

— Давайте посмотрим ваших нянь, — всхлипнула женщина, настраиваясь на деловой лад. Она читала список.

— 32 года?! 30 лет? Ну нет, этих сразу вычеркиваем! — заявила она.

— Почему? У них сил скакать за подвижной девочкой больше.

— И за чужими мужьями. Я ревную. Только от пятидесяти и старше, — твердо заявила Мария Тимофеевна.

Придирчиво просмотрев список, она оставила двух кандидаток, немного растерянно глядя на их номера телефонов.

— Я присмотрюсь... наверное, — неуверенно сказала женщина.

— В эти же выходные. Я увезу Анну на отдых, — заявил Штольман. — Других нянек под рукой не будет.

— Вы так самоуверенны... даже нахальны. Я знаю, что вы нехорошо расстаетесь с женщинами. Бросаете без объяснения причин. Я бы не хотела, чтобы моя дочь обожглась подобным образом, — подумав, призналась Мария Тимофеевна. — Мужчина вы видный.

Яков вздохнул, осторожно достал из внутреннего кармана кольцо.

— Вот. Хотел подарить в ближайшее время. Хотелось бы до праздников дотянуть.

— Это что же, вы предложение ей хотите сделать? — явно не ожидала такого поворота мама Анны.

— Да, — кивнул Штольман. — Купил две недели назад. Надеюсь, вы не будете против... В конце концов, решать Анне.

— Не ожидала... Можно посмотреть? — недоверчиво спросила Мария Тимофеевна.

— Держите, — протянул пакетик Штольман. — Коробочка тоже есть.

Мария Тимофеевна осторожно разглядывала украшение.

На ободке мелькнула гравировка.

"Анне с любовью от Якова"

Яков настороженно смотрел на Марию Тимофеевну, ожидая ее реакции.

— Размер не тот, — вдруг сказала она. — Вот! Женщина сняла с безымянного пальца собственное обручальное кольцо и сравнила. Это 18й. А у дочери на размер меньше.

— Спасибо. Как раз есть время переделать, — кивнул Яков.

— Обеденный перерыв закончился, — покачала головой женщина, возвращая украшение.

— Вас подвезти? — спросил Штольман

— В телецентр? А вам по пути? — уточнила Мария Тимофеевна.

— Разумеется, — заверил ее Яков.

В машине мама Анны сидела тихо, задумчиво размышляя над увиденным и услышанным.

— Я могу надеяться, что вы зарыли топор войны? — поинтересовался Штольман.

— Пока да, — кивнула женщина. — Если вы сдержите свое слово.

— Мария Тимофеевна, простите за командный тон и все, что я наговорил. Аня у вас чудесная. С нянями, пожалуйста, не затягивайте. Я готов оплачивать их услуги.

— Яков Платонович! Не торопите меня! И дело вовсе не в деньгах. Посторонний человек дома — это дело деликатное.

— Более чем, — согласился Яков. — Я оставлю вам телефон моей помощницы, она занималась подбором персонала, если что, у нее есть другие варианты...

Чат 403 группы гудел от восторга. В коридоре второго этажа была замечена Эльвира Павловна. Лысая, после операции на голове, но живая и почти здоровая. Кроме того, у преподавательницы пропали прежние жутковатые неврологические симптомы.

Когда она зашла в аудиторию, 403 группа взорвалась овациями. Нарядная Эльвира польщенно заулыбалась.

— Как вы? — сочувственно спрашивали девочки.

— Уже почти хорошо. Мне поставили имплант, который предотвращает нейроваскулярный конфликт. Больше ни болей, ни спазмов не будет. А волосы отрастут! — пообещала Эльвира.

— Вам и так хорошо, — заверили студенты.

— Ну да, с зеленкой на черепе, — широко улыбнулась жизнерадостная преподавательница.

Она расслабленно листала ведомость, любезно предоставленную Штольманом.

— Чтоооо?! — возмутилась она, глядя на текущее положение дел.

Преподавательница была в шоке от их текущих оценок, она всегда жалела студентов, по сути вчерашних детей.

— Аня Миронова, и у тебя столько троек?! — с ужасом спросила она у любимой студентки.

Аня немного покраснела, но потом легкомысленно махнула рукой.

— Все нормально, Эльвира Павловна. — Это же не в зачетку. А к экзамену я готова.

— Точно? Ладно, — недоверчиво протянула преподавательница. — А где Кичигина?

— Ей Штольман автомат поставил, — объяснился староста. — Сказал "Всего хорошего вам и будущему ребенку".

— Да-да, тут "четыре" — согласилась Эльвира. — Ну надо же! Я думала, вас тут спасать нужно. Ради этого даже прилетела из Казани пораньше, а, оказывается, прилетать было и не обязательно!

— Как это не обязательно! Мы вас так ждали! — зашумели студенты.

Анна не разделяла всеобщего веселья. Девушке было нехорошо. Она опять увидела необъяснимое.

...за кафедрой вместо Эльвиры вновь стоял Штольман. Закончив речь, он сделал глоток минералки...

Следующим видением уже была уже палата интенсивной терапии. Яков лежал без сознания, весь серый, подключенный к аппарату искусственного дыхания.

— Он схватил слишком большую дозу, а сведущего человека рядом не оказалось! — хмуро говорил кому-то врач. — Антидот действует лишь в первые минуты, потом необратимое поражение нервов, паралич дыхания.

Аню замутило, она взяла себя в руки, чтобы не привлекать внимание. Пока ее однокурсники общались с Эльвирой, она взяла ручку, чтобы максимально точно зафиксировать увиденное и ничего не забыть...