Загадка тауматургии (джен)

Прогремел выстрел, и тело проскисиолога рухнуло на землю.

Сэмюэль не знал, что происходит. За секунду ситуация перевернулась с ног на голову. Фрея использовала хрономантию для обезвреживания Джеймса. Одну из запретных дисциплин.

Парень нахмурился. Что дальше? Проскисиолог желал убить его. Убрать бесполезную фигуру с доски. Что будет делать Фрея?

Он привстал и поморщился от боли. Мышцы невыносимо ныли, кости трещали от малейшего движения, в ушах без продыху проносился раздражающий звон.

— Главная угроза убрана. Я разорвала связи со всеми владениями для безопасности Гисли. Осталось предотвратить побочный ущерб, — повернулась к нему Фрея и навела пистолет. — Твоя очередь.

Чулять! Она убьет его! Сэмюэль попытался отпрыгнуть, но вместо этого упал на бок. На больное плечо. Ледяная волна боли окатила его. Он застонал.

Пистолет щелкнул. Раз. Два. Старуха раздраженно цокнула и откинула оружие в сторону. Синдесиолог быстро зашагала вперед.

Сэмюэль прикусил губу. Рот заполнил металлический вкус.

Парень приподнялся. Встал на колени.

Бежать! Он должен бежать! Как? Он двигается с трудом. Как сбежать?

Больше смерти Сэмюэля пугало другое. Фрея сжимала в руке ритуальный кинжал. Лезвие, в котором заключен вестник. В разуме вспыхнули воспоминания о мучительной смерти Алекса. Его пронзительный крик.

Нет! Он не закончит так же! Он… Он что-то придумает. Должен что-то придумать. В мыслях истерично перебирал пути отступления и защиты. Тауматургию отмел сразу. Нет времени на заклинание. Ударить первым? Нет сил. Умолять о пощаде? Может сработать.

— Стойте! Давайте поговорим! — выставил перед собой дрожащую руку. — Просто поговорим! Решим все словами!

— Нет, — спокойно отрезала Фрея.

Сэмюэль ожидал возражения. Хоть какую-то причину. Старуха отмела переговоры одним словом. Его судьба решена.

— Я… Я не собираюсь использовать вестников! — пополз на коленях назад. Каменная труха болезненно вгрызалась в оголенную кожу. Он зашипел. Левой рукой захватил горстку. — Я не опасен! Дайте мне уйти! Я сбегу из столицы! Вы меня больше никогда не увидите!

Фрея не прислушалась ни к единому слову. Старуха стремительно шагала к нему. Занесла ритуальный кинжал.

— Мне правда жаль, — произнесла она.

Сэмюэль кинул в нее труху и маленькие осколки. Синдесиолог раздраженно смахнула их в сторону. Склонилась над парнем.

Он зажмурился. Свернулся калачиком. Бежать некуда. Бороться бесполезно. Все бесполезно. Сэмюэль умрет здесь.

Парень приготовился к уколу боли, но его не последовало. Одна секунда. Две. Пять. Десять. Он лежал свернутый какое-то время. Сердце бешено стучало в груди, спазмы изнутри трясли руки и ноги. Пыль обжигала ноздри, обжигала горло. Сэмюэль задыхался. Он умрет. Умрет прямо сейчас.

Почему Фрея медлит? Издевается. Открыто насмехается над беспомощностью и глупостью. Как раз в ее духе. Проклятая старуха!

— … проиграли, — раздался искаженный голос Фреи совсем рядом. Она, словно, говорила через толщу воды.

Сэмюэль медленно приоткрыл глаза. Старуха нависала над парнем, рука с кинжалом занесена для удара.

Фрея не двигалась. Бледная морщинистая кожа выглядела слишком белой, как чистый снег. Старческие глаза потеряли цвет и напоминали два серых солнца. Одежду постигла та же участь. Темно-синее платье почернело. Воздух вокруг фигуры дрожал, колыхался, как поверхность пруда в ветреный день.

Челюсть старухи опустилась. Сэмюэль в ужасе отшатнулся и зажмурился.

— Мы… проиграли, — повторила Фрея. — Ни… победа, ни даже жалкая ничья… Проигрыш… позорный проигрыш… Вся надежда на Максвелла…

Парень оперся рукой на стену и приподнялся. В истощенном разуме нашелся ответ. Отдача. Джеймс что-то говорил о превращении себя в часовую бомбу. Это и случилось с Фреей. Побочное чудо заперло ее в бесконечной петле.

Сэмюэль не понимал: как слова старухи пробивались сквозь “замороженное” пространство. Но знал другое: ему повезло. Он спасся не из-за смекалки или подготовки. Нет. Удача. Прекрасное стечение обстоятельств. Если бы отдача поразила старуху на минуту позже… Хватит. Парень не желал продолжать эту мысль.

Он внимательно осмотрел “поле боя”. Джеймс мертв. Фрея обезврежена. Алекс Крилов… мертв. Война закончилась уничтожением всех сторон. Наилучшим исходом для Сэмюэля и Амелии.

Парень захромал прочь. Одна из тяжелых дверей на другом конце оказалась открыта. Через нее и вошла Фрея после остановки времени.

Сэмюэль вышел из злосчастного завода.

Высоко в голубом небе светил ослепительный круг солнца. От долгого взгляда болели глаза. Парень не обращал внимания. Боль не имела значения. Он выжил. Мышцы пульсировали, а кости неприятно хрустели. Но он выжил. Амелия изгнана, все связи разорваны. Плевать! Он выжил!

На лице растянулась широкая улыбка. По щекам потекли теплые слезы. Кожа в уголках губ болела от напряжения и синяков.

Придя сюда, парень и не думал, что вернется. Сэмюэль отбросил все шансы на спасение. Не помогало участие Амелии. Фея сама мало верила в успех и выдумывала на ходу, тянула время. Она знала о приходе Фреи и Алекса? Конечно знала. Она всегда на пару шагов впереди. Всегда знает, что делать.

Сэмюэль засмеялся. Смех подавлял боль. На секунды заставлял забыть об открытых ранах и сломанных костях.

Если Амелия всегда на несколько шагов впереди, может, она знает о его предательстве? О задумке с призывом?

Вопрос застал его врасплох. Парень встал между складами. Тишину прерывала радостная болтовня где-то вдалеке. У рабочих начался обед.

Амелия знала. Точно знала. Иначе и быть не могло.

“О боги”, — приложил ладонь к горячему лбу Сэмюэль. Он замер в шаге от пропасти. Если фея знала о предательстве, наверняка готовила что-то для противодействия.

Всепоглощающая подозрительность и сомнения в каждом встречном. Так думали все практики. Они накапливали знания, оружие и полезные знакомства. Всю жизнь готовились к возможным столкновениям и подначивали своих детей. Бесконечная холодная война. Ни секунды покоя. Таким был мир тауматургии.

Амелия много знала о тауматургии и общалась с практиками на протяжении долгих лет. Она унаследовала их образ мышления. Или и вовсе научила ему людей.

Сэмюэль вышел на дорогу. Окликнул ближайшего извозчика. Мужчина пропустил вскрик парня мимо ушей и проехал мимо. Чулять!

Уехать из промзоны получилось с пятого раза. Извозчики брезгливо объезжали его стороной. Все из-за внешнего вида. Он выглядел как бродяга. Хуже. Как побитый жизнью бродяга.

— Что с тобой случилось? — спросил мужчина, когда Сэмюэль выходил из кареты.

— Оказался недалеко от взрыва, — инстинктивно не договорил парень. Это вошло в привычку. Ложь срывалась с губ редко. Во время волнения и паники. — Скромик дери этого подрывника.

— И не говори, — согласился извозчик. — У меня знакомая пострадала. Осколком выбило левый глаз.

— Соболезную, — прохрипел Сэмюэль.

Карета остановилась перед гостиницей. Парень вошел в номер и рухнул на кровать.

Рано расслабляться. До желанных свободы и покоя осталась пара шагов. Война закончилась. Жизни Сэмюэля больше ничего не угрожало. Кроме Амелии.

Он закинул в рот таблетки от жара, взял мешок с деньгами и вышел на улицу. Сначала одежда и трость.

На черный плащ, серую рубашку и темно-коричневые брюки ушла большая часть. Парень взял самую дешевую одежду из возможных. Трость купил почти такую же.

Средство от жара слабо заглушало боль. Спина все еще ныла от легкого дуновения. Одежда не спасала. Каким-то образом ветер пролезал под рубашку и холодными ножами рассекал обожженную плоть.

Прохожие оборачивались на него. Хромающий калека с побитым лицом и неестественно согнутой правой рукой. Сэмюэль думал: выпрямить ее, но решил не трогать. Взрыв сломал кости. Осколки могли впиться в кожу и мышцы. Занести какую-то заразу. Ему нужен был осмотр у лекаря.

Покупки успокоили бушующий разум. От новой одежды парень радовался. Он не мог объяснить это, но обыденные вещи напоминали о “прошлой жизни”. О тихих и спокойных временах.

Перед возвращением в номер Сэмюэль заглянул в зеленую лавку за обезболивающим и бинтами.

Он зашел в свою комнатку. Оставил таблетки и бинты рядом с кроватью, где держал остальные лекарства.

“Теперь я трачу на таблетки для себя больше, чем для отца”, — промелькнула мысль.

Проглотил одну капсулу и снял верх.

Обмотка спины стала испытанием. Парень закусил один конец, кинул рулон за спину и взял с другой стороны. Повторил несколько раз. Завязал узел и посмотрел на правую руку.

Ужас. Первое, о чем подумал Сэмюэль. Кожа на плече побагровела и покрылась черными трещинами — от отдачи после призыва Амелии. Локоть местами посинел. Бледную плоть покрывали раны и ниточки кровоподтеков. Ниже запястья вылазил осколок кости. Рука не была прямой. Она неестественно изгибалась, словно внутри появился лишний сустав. Кончики пальцев почернели.

Он сдержал рвотный позыв.

Давным-давно Сэмюэль искал исцеление. Способ вернуть все на круги своя. Амелия убедила в глупости подобных потугов. Для здоровой руки нужно было или сломать рассудок или доверится фее и дать коснуться души. Парень не мог позволить ничего из этого. Слишком высокая цена.

Сэмюэль обмотал правую руку. Не верил, что поможет. Но хоть что-то.

Парень лег на кровать и задумался.

Как обмануть фею? Нет. Неверный вопрос. Как не попасться на ее ловушку? Амелия что-то готовила. Она знала о предательстве и, скорее всего, подготовила меры. Какие? И когда Амелия ударит в спину? На первый вопрос ответ не нашелся. Со вторым дела обстояли лучше.

“Она что-то сделает во время ритуала призыва, — подумал Сэмюэль. — Будь я на ее месте, так бы и сделал”.

Он вспомнил отрывок из Странствий в ночи:

“Призванные сущности свободно творят десятки и сотни чудес спустя несколько секунд после связывания с якорем”.

Следом в разуме ожили первые секунды после призыва Амелии в тело рогокошки. Болезненный хруст. Она ломала тело, создавала связи для удобного управления.

Воображение нарисовало ужасную картину. Во время ритуала Амелия создает якорь, расширяет владение, чтобы задеть Сэмюэля, и останавливает его сердце. Парень сжался от страха.

Нельзя призывать ее в одиночку. Ему нужна помощь опытного практика. Кого-то кто знает о его положении. Фрея мертва. Гисли… Парень уже много задолжал ей. Она дала деньги и помогла сбежать. Взрыв разрушил дом и антикварную лавку. Сэмюэль не знал, где искать девушку.

“Максвелл? — подумал парень. Фрея упоминала его после захлопывания временной ловушки. — Могу ли я доверять ему?”

За окном вспыхнул белый свет. Сэмюэль не сразу понял, что случилось. Секунду назад солнце клонилось к горизонту, заливая небо алым.

Звуки на улице стихли. На комнату наползла мутная дымка. Все казалось фальшивым и непостоянным. Предметы в боковом зрении размывались, вытягивались и искажались.

Он спал. Сегодняшний день высосал все силы. Сэмюэль не заметил, как уснул.

Парень устало вздохнул и сел на кровать. У грез было большое преимущество перед Сценой. В них исчезали раны и переломы. Спина не пульсировала от каждого вздоха, а на месте правой руки виднелся обрубок плеча. От него по одежде расходились черные трещины.

Вместе с ранами испарилось тяжелое истощение. Парень ощутил прилив сил.

На стену рядом с кроватью опиралась трость. Старая. Первая, которую он купил в Пейлтауне.

— Могу ли я доверять Максвеллу? — устно размышлял Сэмюэль. — Он помог мне в прошлый раз. Но затем отправил к Фрее. Во время войны сбежал подальше и только сейчас вернулся?

Так сказала Фрея.

“Вся надежда на Максвелла”.

В дверь неожиданно постучали. Парень приподнял бровь и перевел взгляд. Стук в дверь в грезах звучал чуждо. Зловеще.

Из щели под дверью в номер пролез старый пожелтевший конверт. Воцарилась тишина. Сэмюэля напугал ни стук и ни конверт. Отсутствие шагов. Вот, из-за чего по спине пробежал холодок.

Парень поднял конверт и вернулся на кровать. Вскрыл и достал письмо. Ровный витиеватый почерк выводил послание:

“Нужно встретиться. Обсудить итоги войны. Это письмо — связь с моим коконом. Со мной Почтенная. Приходите как можно быстрее”.

Сообщение заканчивалось подписью: “Максвелл Илинов”.

Сэмюэль вздохнул. Только вспомнил о владельце зеленой лавки, и он объявился.

Поднялся с кровати, завязал на шее желтый шарф — скрыл рану от вестника — толкнул дверь и захромал по длинному коридору.

Чудесно. Максвелл появился вовремя. В коконе они обсудят итоги войны. После парень попросит о личной встрече. На ней они придумают что-нибудь для борьбы с Амелией.

Парень зашел в отдаленно знакомую комнату. У стены стоял квадратный стол с двумя стульями друг напротив друга. Один занимал Максвелл. Второй — Амелия. На стенах висели картины: гора с одиноким деревом, пруд с белыми лебедями, тропинка через густой лес.

Он был в этой комнате когда-то. Точно! В приюте, где они впервые встретились с владельцем зеленой лавки.

Сэмюэль нахмурился. Каждый кокон отличался и раскрывал хозяина. Голые стены и простой стол у Фреи свидетельствовали о строгости и сдержанности. У Гисли в грезы вырывались все внутренние переживания. Джеймс увешивал стены темными шторами, которые скрывали настоящие размеры пространства.

Максвелл воспроизвел настоящее место. В коконе не было ни капли его личности. Лишь скучная действительность.

Владелец зеленой лавки не обратил внимание на появление Сэмюэля. Максвелл сидел с закрытыми глазами и покачивался, как высокая трава на ветру. Руки скрещены на груди.

Амелия вскочила с места и обняла парня.

Он замер в нерешительности. Фея раньше прикасалась к нему в грезах, но обнимала впервые.

Амелия была ниже его. Голова уткнулась в грудь.

— Сэмюэль, ты в порядке? — спросила она.

— Да? Что случилось?

Сэмюэль старался скрыть нервозность. Нельзя дать фее понять, что он раскусил ее задумку.

— Меня вытолкнули из тела, — сжала сильнее Амелия. — Разорвали все связи. Я думала, ты умер.

— Я жив, — успокоил парень. Повторил для убедительности: — Я жив.

— Отлично. Что случилось после? Что с Джеймсом, Фреей и Алексом?

Парень взглянул на Максвелла. Это и было обсуждением войны?

Владелец зеленой лавки молча покачивался. Казалось, он крепко спал.

— Джеймс и Алекс мертвы. Фрея обезврежена.

— Обезврежена?

— Отдача захлопнула ее во временной петле.

— Хрономантия, — отстранилась от него фея. Амелия шагнула в сторону, открыла дорогу к стулу. — Я знала о ее увлечении запретными искусствами. Но чтобы это была хрономантия.

— Я ставил на вестников, — подал голос Максвелл. Владелец лавки приоткрыл глаза и указал на свободное место. — У нас мало времени, мистер Берислави. Садитесь.

— Конечно, — кивнул Сэмюэль.

Амелия проскользнула ему за спину. Парень отодвинул стул и замер.

Осознание свалилось снегом на голову. Сердце ушло в пятки. Конечности сковало чувство неправильности. Что-то не так.

Всем практикам южного района он называл имя Джейми Нургова. Откуда Максвелл узнал настоящее имя Сэмюэля? Что-то не так. Это ловушка!

Две крошечные ладони прикоснулись к спине между лопатками. Амелия с силой вдавила их внутрь. Ткань плаща затрещала. Кожа лопнула. Хрустнули кости.

Сэмюэль открыл рот в безмолвном крике. Изо рта вырвался сдавленный стон. Правая рука феи схватила что-то внутри.

Парень в ужасе зажмурился. Приготовился открыть глаза. Проснуться. Сбежать из кошмара.

Амелия со смачным хлюпаньем вырвала что-то из тела. Сэмюэль распахнул веки.

Он увидел ту же комнатку. Тот же стол. Ту же фигуру Максвелла Илинова. Владелец зеленой лавки медленно стекал по стулу, как мороженое в жаркий летний день.

Рот парня заполнила кровь. Алость заструилась из глаз, носа и ушей. Обрубок правого плеча взорвался красным фонтаном.

Она не капала на пол. Кровь сотнями рек бежала по телу, заполняла каждую складку плаща. Собиралась в подобие рыбацкой сетки.

Ноги подогнулись сами. Сэмюэль рухнул на колени. Сжал левую ладонь в кулак. Попытался ударить по Амелии за спиной. Тщетно. Багровая сеть крепко обвивала конечности. Мешала двигаться.

Парень напряг ноги. Бесполезно! Проклятые оковы из крови оплели все тело. Не шелохнуться!

— Не дергайся, — холодно приказала фея. — Тебе же лучше.

Сэмюэль не ответил. Не мог. Парень жадно хватал ртом воздух, сердце вырывалось из груди.

Закрыл глаза. Открыл. Закрыл. Открыл. Чулять! Почему не работает? Он потерял много крови. В спине дыра. Внутренние органы всмятку. Почему он жив? Почему он здесь? Почему он все еще здесь!

Амелия медленно вынула вторую руку из спины. Сэмюэль услышал чавканье мокрой плоти и треск.

Стены покрылись трещинами. Картины побледнели, краски выцвели одна за другой. Комнатка медленно распадалась на маленькие обломки.

Парень увидел знакомое ядовито-желтое небо и облачные холмы. Закулисье. Место, в котором он надеялся никогда больше не оказаться.

Фея вышла перед ним в паре шагов. Она смотрела на свое левое запястье. Правая рука обматывала вокруг него бугристую пуповину. Его связь с телом. Его мост.

Чувства ураганом бушевали внутри. Гнев, досада, раздражение, обида, ненависть к самому себе.

— Феи… могут создавать… коконы? — почему-то вырвался вопрос.

Сэмюэль искал оправдание. Желал возложить вину на кого угодно, но не на себя. Его обманули. Он ни в чем не виноват. Что он мог сделать?

Имело ли это значение? Нет. Всего лишь жалкая трусость перед неминуемой смертью.

“Это конец?” — промелькнула мысль.

Сквозь черные тучи пробился одинокий лучик. Холодное осознание. Впервые с потери правой руки Сэмюэль ощутил спокойствие. Ему больше не нужно бежать. Не нужно искать деньги. Не нужно выживать. Все закончилось. Путешествию конец. Долгожданный покой.

— Феи? Нет, — без чувств произнесла Амелия. Она не отрывала взгляда от запястья. Правая рука не останавливалась ни на секунду. — Почтенные? Да. Ведь мы и создали этот механизм. Мой…

Вдалеке раздался ликующий вой.

Он стремительно приближался.